***
Посетителей начали пускать ко мне уже на следующий день. Сейчас я просто лежу на подушках, которые Кен-кун уложил мне за спину. Только вот он ни разу на меня не посмотрел и не проронил ни слова. Да и Баджи подозрительно тихий, стоит в углу комнаты как в воду опущенный. Майки просто сидит рядом, облокотившись руками об спинку стула. Один только Чифую вышел из палаты, утирая глаза. — …чего такие хмурые? — Первым нарушаю тишину. Не могу больше терпеть эту неловкость. — Кретин! — Не выдерживает Баджи, и всё же кричит в своей манере. Правда, я уловил в его голосе дрожь. Или мне показалось? В любом случае, его голос вызывает не простое раздражение, а целую цепочку боли, выстреливающую в правом виске. — Напугал нас! — Я даже не помню, что произошло… — тихо ворчу, чувствуя, как пересохло в горле. — Ты спас Эмму, младшую сестру Майки. — Как-то надломлено отвечает Кен. — С ней всё хорошо? — Всё же, мы с Наото правильно определили личность девушки. — Да. Всего лишь пара царапин на коленках, да и те уже почти прошли. — Люблю Кена за то, что он умеет быть спокойным. Его тихий голос не вызывает резкие выстрелы боли, и я благодарен за одно только это. — Вот как… Это хорошо… И я правда рад, что с ней всё хорошо. Значит, всё было не зря. Расслабившись, ухожу в состояние сна под тревожные выкрики ребят.***
В следующее своё пробуждение я оказываюсь так же не один. Рядом сидит Майки, правда уже сидящим на стуле правильно. В своих руках же он держит мою левую руку, рассматривая да поглаживая шрам на ладони. — Манджиро? — Тихо зову его по имени. — Проснулся. — Взгляд чёрных глаз перемещаются к моему лицу, смотря цепко и не моргая. — Долго же ты спишь после капельницы. — Эмма… — То, что я не знаком с ней лично, ещё не значит, что не могу поинтересоваться её здоровьем. — Как она? — В порядке. Беспокоится о тебе, как и все остальные. И даже уже бегает во всю на своих каблуках. Всё благодаря тебе. — И без того тяжёлый взгляд, как мне кажется, теряет жизненный блеск. Голос же теряет ту жизнерадостность, присущую подростку. — Больше не нужно беспокоиться. Более Кисаки никого не потревожит. — Ч-что? — Майки не кричит и не хмурится. Но меня всё равно пугает его ровный тон и пустой взгляд. — Кисаки понёс соответствующее наказание. Ты ведь из-за него в таком состоянии. А могла быть моя сестра, и не факт, что она бы выжила. Тебя самого кое-как вытащили… — Чем больше говорит Манджиро, тем тише становится его голос. — Что значит "вытащили?" — А вот эта информация пугает не на шутку. Неужели я был на грани жизни и смерти? Или это из-за моих перемещений во времени? — Была операция. На ногу и на голову. Правда не помнишь, как пострадал? — Неа. — Кроме того обрывка воспоминаний – более ничего и не знаю. А потому и судить о масштабах трагедии – сложно. — Расскажешь? — Мы были на кладбище у семейной могилы семьи Сано. Ты и Эмма отошли в сторонку, так как мне надо было переговорить с Изаной с глазу на глаз. — Пальцы, что до этого водили вокруг шрама на моей ладони, сжались вокруг моей руки, да так сильно, что мне кажется, ещё немного и он оторвёт её. — И в этот момент Кисаки напал на вас со спины. Под удар железной биты должна была попасть Эмма, а ты прикрыл её собой. Итог: Эмма просто поцарапала коленки, а ты… В общем, у тебя будет шрам на голове, и на ноге, прямо на коленке. — Хватка парня расслабляется, пока на лице наконец-то заиграла беззаботная улыбка, а палату заливает смешок. — Умудриться сломать ногу при падении – это надо суметь. — Только не смейся надо мной. И так хуёво. — Хоть и прошу об этом, но сам даже расслабляюсь от улыбки Манджиро. Такой он какой-то привычный. От такого Манджиро не веет угрозой. — Болит? — Спрашивает парень, трогая гипс на моей ноге. — В меня столько обезболющего вливают каждый час, что не уверен. — Не хочу лишний раз беспокоить парня, но он принимает мои слова совсем иначе. Манджиро тычет прямо в район коленки, и боль прошибает меня. Не такой же, какой отдаётся в голове, но всё же весомой. — Но вот тут уже боль чувствуется. — Хорошо. Больше так делать не буду. — Так… — Пока Манджиро так и не отпускает моей руки, меня самого не отпускает любопытство о том, что же произошло с Кисаки. Я помню, что он был объявлен в розыск как без вести пропавший. Да и меня напрягает то, с какой уверенностью говорил Манджиро до этого… Как будто он знает, что именно с ним произошло… — …что там с Кисаки? — Хочешь персики? — Неожиданно и резко звучит вопрос от парня. — Персики? — Переспрашиваю, думая, что мне послышалось. — Или яблоки? — Тут же звучит следующее предложение. — Я, конечно, криво режу, так что не жалуйся. — Почему уводишь тему? Манджиро не отвечает. Он смотрит на меня, но его взгляд словно направлен куда-то в пустоту. И без того чёрные глаза как будто сильнее темнеют, и если бы они были морем, то в нём точно бы тонули люди, без права на спасение. Вот и я сейчас тону, не в силах что-либо возразить. — Ты, Кенчик и Эмма с самого начала были моими. А он решил, что у него есть право забрать вас у меня. Непростительно. — Голос спокойный, ровный и настолько холодный, что по телу невольно пробегаются нехорошие мурашки. — Ты так не думаешь? — Что вы с ним сделали? — Почему-то уверен, что Майки знает о дальнейшей судьбе Кисаки. — Оставили предупреждение. И не только ему. Остальным группировкам тоже будет служить предупреждением, — его пальцы сжимаются ещё сильнее, отчего рука начинает болеть сильнее прежнего, — "Моё – трогать нельзя". — П-понятно… — От Майки толкового ответа не дождусь. Поэтому решаю, что лучше спрошу у Кена, как только выпадет шанс. — Ну, так яблоки или персики? — И вот снова он переключился. Улыбаясь, он уже готов чистить фрукты на мой выбор. Более нет той убийственной ауры, от которой хочется удрать подальше. Сейчас это простой и весёлый мальчишка, не знающий забот. — Персики. — Давно их не ел, потому и выбираю их. — Хороший выбор. Отпустив мою руку, Манджиро начинает чистить первый фрукт. Быстрыми движениями он очищает мякоть от кожуры. Через чур умело. Не удивлюсь, если он может сделать зайчиков из яблок за пару движений. Стараюсь отбросить то, каким предстал Майки предо мной буквально только что. Иначе точно не усну ночью. Да и сейчас с ним всё хорошо. Ведь так?