Be in for it

             PovТакемичи              Видок у меня, скажу прямо, не очень. Волосы сбрили ещё до операции, поэтому сквозь бинты сейчас виднеются подрастающие чёрные волосинки. Смотрясь в зеркало, всё чаще сравниваю себя со взрослой версией. Почему я перестал осветлять волосы? Неужели, и правда выросту из того возраста, когда хочется чудить с волосами всё, что душе угодно?              Ребята ничего не говорят на мой родной цвет. Они просто приходят по одному или вдвоём, чтобы присмотреть за мной да помогать с простейшими делами. Благо стоять сам могу, а потому в туалете все свои дела делаю самостоятельно и без лишних глаз.              Естественно, моей маме сообщили о моём состоянии, но из-за командировки она прилетит в Японию лишь на следующей неделе. Деньги со страховки здоровья подходят к концу, при том как с моего счёта, так и с её личного, да и моё состояние удовлетворительное, поэтому дольше положенного меня держать не собираются. И вот проблема: врачи готовы выписать меня уже хоть завтра, а официального опекуна, которому меня можно передать – нет. В таких случаях привлекают органы опеки, о чём всё чаще и чаще упоминают врачи. То, что несовершеннолетний растёт без взрослых – распространённая практика в Японии, но, увы, незаконна. Наверное, именно поэтому прямо сейчас творится настоящий хаос у стойки ресепшен.              Мама Кёске кричит громче всех. Стукнув кулаком по столу, она требует отдать пациента ей, на что побледневшие медсёстры пытаются объяснить ей, что так нельзя по законам Японии, если нет доверенности от законного представителя. Рядом стоит ещё одна женщина, через чур сильно напоминающая Чифую. Если бы не её миниатюрность, завязанный сзади длинный хвостик и, самое главное, присутствие самого Мацуно рядом со мной, то подумал бы, что это – мой переодетый друг.              — Мама? — Удивлённо вскрикивает Чифую, оставляя меня в коляске в коридоре. — Ты что тут делаешь?              — Потому что Рёко-чан мне всё рассказала, а не сын! — Тут же возмущённо тараторит женщина, поставив руки в боки. Хоть она и хмурит брови, старается говорить как можно твёрже, но её всё равно не воспринимаю, как ту, кто несёт угрозу. Мама Чифую – милая, даже когда злится.              — Прошу вас, как главный врач. Покиньте нашу больницу! Вы пугаете наших пациентов. — В разговор влезает мужчина в очках, глаза которого совсем скоро вылезут из орбит.              — Да плевала я на это! Выдайте нам Такемичи! — Снова выдвигает своё требование Баджи-сан.              — Вот как усыновите его, тогда и отдам! А пока я не увижу его законного представителя, или хоть какого-нибудь кровного родственника – забудьте об идее забрать его. Пока он здесь – мы несём ответственность за его целостность и сохранность!              Рычание Рёко-сан слышно даже мне, сидящему в сторонке. И я тихо восхищаюсь тем, насколько эта женщина непрошибаемая.                     

***

                    Следующий день не обещал быть каким-то иным. Но в мою палату заходит незнакомый парень. Белые волосы и такие же ресницы привлекают внимание. На темноватой коже они заметнее всего. Фиалковые глаза смотрят с непонятной игривостью. Серьги ханафуда звонко гремят при каждом движении. Сломанная правая руки висит тяжёлым грузом на белой подвязке.              — А ты интересный. — Гость первый нарушает тишину.              — П-простите? — Как-то странно слушать подобное от незнакомца.              — Что, правда, ничего не помнишь? — Отрицательно мотаю головой. Благо сейчас мне это делать проще. — Подумать только. Человек, что свёл Майки с ума – всего лишь мальчишка. Видишь мою руку? — Киваю головой на его вопрос. — Это Майки сделал. Меня, Курокаву Изану, впервые побили!              — Изана, не нужно скидывать на Такемичи своё недовольство. Его не было на битве. — В палату заходит второй парень. Характерный шрам у глаза бросается в глаза. Только вот, чем дольше смотрю на лицо парня, тем знакомее он кажется. Кто-то, кто был рядом со мной в детстве. Только волосы выбриты.              "Мне обидно, Такемичи" резко проносится в моей голове.              — Какосик? — Прозвище моего друга детства само выходит.              — О, вспомнил меня? — Тут же оживляется высокий паренёк. Значит, верно вспомнил.              — Давно не виделись! Со второго класса младшей школы? — Уже прошло так много времени после его переезда.              — Верно! — Присев на постель, Кокосик улыбается.              — Так… — Хоть и хочу узнать всё о жизни Какосика, но пока что у меня есть тема, что интересна мне чуток сильнее. — Что за битва?              — Да мы тут со Свастонами сцепились. И проиграли. — Неожиданно Какосик мрачнеет. — Майки – настоящее чудовище.              — Просто он псих, по которому плачет психушка. — С неким отвращением произносит Изана.              — Манджиро… — Пусть мы и совсем немного знакомы с Манджиро Сано, но он всегда казался неплохим парнем. — Он немного вспыльчив. Только и всего.              — Ты бы так не говорил, будь ты там с нами. — Хоть Изана и прикрывает лицо рукой, я всё равно чувствую его ухмылку.              Хочу возразить, но дверь в мою палату снова открывается. На сей раз ко мне пришёл Кен. В его руках сетка с целым арбузом. Расслабленное лицо мигом напрягается и мрачнеет. Даже мне, лежащему на постели, видна вздутая венка на виске.              — Отребье, вы что тут забыли? — Тут же кричит Кен-кун.              — Не волнуйся, Дракен. Мы уже уходим. — Пройдя мимо, Изана просто уходит.              — Вот. — А Какосик быстро что-то чирикает на клочке бумаги и вручает мне прямо в руки. Этим что-то оказывается номер телефона. — Напиши мне или лучше позвони, как будет время. Нам надо поговорить.              — Обязательно. — Даю ему обещание, которое собираюсь исполнить.              Кокосик уходит, но перед этим останавливается рядом с Кеном и что-то шепчет ему. Друг на это ничего не отвечает, просто игнорирует его.              По итогу мы с Кен-куном остаёмся наедине. В моей палате есть небольшой столик, и сейчас он как нельзя кстати. Поставив на него арбуз, Кен-кун присаживается рядом с моей кроватью.              — Я вернулся. — Первым начинаю диалог с ним.              — Да… Я это понял… — Что в день моего возвращения, что сейчас, Кен не смотрит мне в глаза. — Как ты?              — Уже лучше. Шов почти не болит. Да и на ноги встану уже недели через две. Буду бегать, пусть и не на каблуках. — Стараюсь быть жизнерадостным ради него.              — Спасибо… — И Кен ударяется в поклоне, отчего я смущаюсь. — Спасибо тебе за всё!              — Да будет тебе! — Даже неудобно немного. Пусть и моя версия, но это был не я. Так что им не за что благодарить меня. — Это ведь не я нынешний сделал, а я из будущего. Поблагодари его, когда мы снова поменяемся местами.              — И тебя будущего тоже поблагодарю. Не сомневайся.              — Изана сказал, что у вас с ним была битва. Вы все как-то упустили этот момент, когда были со мной. Может, хоть ты мне расскажешь?              — Уверен, что хочешь знать?              — Да. — И почему они не хотят мне об этом рассказывать? — Даже если мне это придётся не по душе… Я хочу узнать.              После моих слов Кен впервые за всё это время смотрит мне прямо в глаза. Отойдя к столику, парень начинает разрезать арбуз на крупные дольки. Я не отрываю от него взгляда, почти не моргаю. Не тороплю его, и не требую мгновенного ответа. Тяжко вздохнув на третьем нарезанном кусочке, он всё же уступает.              — Хорошо.                            Кен-кун рассказал мне о том, что они подрались с Поднебесьем. Хотя, я бы это массовой дракой не назвал. Судя по рассказу, Майки как с цепи сорвался. Придя на бойню прямиком с моей операции, он начал бой.              Изана был повержен первым. Рассказывая о криках парня, Кен даже вздрогнул как-то, будто ему неприятно вспоминать. Вторыми оказались некие братья Хайтани. А вслед за ними и все остальные. Члены Тосвы даже толком не участвовали в битве, не считая глав отрядов и их заместителей. И то, они это делали, чтобы на Майки не напали толпой.              О том, что случилось с Кисаки Теттой – никто не знает. Он просто исчез, словно его и не было. Если бы не полиция, начавшая его розыск, то и вовсе бы про него забыли. К сожалению, Кен тоже не знает, где сейчас парень. Говоря о нём, Кен всё время отворачивался куда-нибудь в сторону.              Этой же ночью Майки прозвали неоспоримым королём гопников. И кто только такие прозвища раздаёт?              Хоть уже и вечер, а я до сих пор не могу переварить всю эту информацию. Жую арбуз, но вкуса практически не чувствую из-за кружащихся в голове мыслей.              — Эй, Такемучи. — Неожиданно зовёт Кен.              — Чего?              — А каково это, быть в коме?              — Честно… — А и правда, каково это было для меня? Тело словно и не мне вовсе принадлежало. Да и большую часть времени я был в будущем, если это был не сон. — Я толком и не понял. Писк раздражал каждый раз, когда слышал его. И боль чувствовал. А потом… — Почему-то запнулся. Я же могу рассказать Кену о таком, верно?              — Что потом?              — Мне кажется, что я побывал в будущем? — Всё же решаю сказать об этом. Получилось тихо, но он всё услышал.              — И какое оно? — С интересом спрашивает друг, да вот только… Мне и рассказать толком не о чём.              — Не знаю. Я практически не выходил наружу.              — Почему?              — Сидел дома у Наото.              — А? Чего вдруг?              — Он будет полицейским. И он, вроде как, мой триггер, так что присматривает за мной. А ещё… это был первый раз, когда перемещение сработало в обратную сторону. До этого я просто лежал овощем на его постели, представляешь? — Пробую и пошутить, но Кен шутку мою не оценил. Все сказанные мною слова он принимает буквально.              — Верится с трудом. Но я тебе верю.              — Майки тоже сделает себе тату дракона, как у тебя.              — Вот дурень. Всё-таки сделает это. — А на это он слегка смеётся. Ну хоть улыбка на его лице появилась, уже хорошо.              О том, что меня и Хину хотят убить люди из Тосвы, всё же не рассказываю. Рюгуджи Кен точно не тот человек, который пожелает девушке или мне смерти. Как минимум, сейчас. Быть может, именно поэтому будущий я делает всё это? Может это исправит будущее в лучшую сторону?                            PovМайки              — Деда, о чём ты хотел поговорить? — Весь вечер дед ходит, как в воду опущенный, погруженный в собственные мысли. А перед сном и вовсе позвал в свою комнату.              — Присядь. — В комнате деда есть небольшой столик для чаепития. За него и присаживаюсь. — Эмма показывала фотографию юноши, что спас её. Можешь ещё раз показать старику?              — Конечно. — Пусть мне и не понятен мотив деда, но я выполняю его просьбу. На моём телефоне есть общая фотография со всеми нами. Её и показываю. Не ожидаю того, что он схватится за сердце. — Дед? — Впервые вижу, как в его глазах набегают слёзы. — Деда! — Уже и кричу на него, чтобы он ответил мне и перестал пугать своим поведением.              — Завтра… — Всё же начинает отвечать дед, — навестим его завтра все вместе.              — Хорошо? Но тебе-то зачем? — Не понимаю, зачем это ему? Подробностей о Такемучи он не знает. О том, что он мог умереть вместо Эммы – никто из нас не рассказывал. Неужели сам прознал как-то?              — Надо, Манджиро.              Тёмные глаза смотрят на меня с некой решительностью. Пока не знаю, чего задумал дед, но от этого чего-то – я точно не отговорю. Упрямство – это у нас семейное.