Be in for it

             PovТакемичи              Ночь, как и весь день до этого, прошла в молчании. Слышал, как моя мама плакала на первом этаже, сидя на кухне. И вот, уже утро на дворе, я спустился к ней. Да и кушать хочется. Сев к ней за стол, чувствую себя отвратно. Не люблю, когда мама смотрит так холодно и отстранённо. Словно я убил кого, а не свою голову разбил. Не решаюсь первым начать разговор.              — Какие ещё сюрпризы мне ждать от тебя? — Чуть повышает голос мама, спрашивая меня об этом. Только вот я молчу. Не хочу ей рассказывать ни про прыжки во времени, ни про банду Майки-куна. Ничего. Возможно, это и называют переходным возрастом, когда хочется иметь личное пространство, отдельное ото всех, в том числе и от родителей. — Послушай… Я оставляла тебя одного лишь потому что доверяла тебе. Думала, что ты у меня достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. — Тяжёлый выдох сопровождается её горбинкой в спине. Скрепив руки в замок перед собой, мать опускает голову. — Но, видимо, ошиблась.              — Прости меня, мам. Я постараюсь быть осторожнее по отношению к самому себе. Тебе больше не нужно будет волноваться обо мне. — Я и сам виновато опускаю голову.              — До того, как вернуться в Японию, я поговорила со своей дальней кузиной, Юккой. — Помню эту тётушку, живущую очень далеко от Токио. Мы были у неё однажды летом, но из всей этой поездки запомнилась бесконечная дорога туда и обратно. — Она согласна принять тебя у себя, пока ты не окончишь старшую школу. С завтрашнего дня я начну подготавливать все необходимые документы для твоего перевода в другую школу.              — Ч-чего? — Не понимаю, почему мама сказала это. Я же в порядке! Мать сидит всё с той же опущенной головой, пока я себе места не нахожу. — Зачем тебе собирать мои документы для перевода?              — Да, это будет не Токийское образование. Но зато ты будешь под присмотром Юкки и её мужа. Мне так будет спокойнее.              — П-погоди! Почему ты решаешь подобное за меня?              — Потому что ты ещё ребёнок, а я – твоя мать.              — Но у меня здесь друзья! И девушка! Мы совсем недавно начали встречаться! Я не могу вот так взять и бросить их всех!              — Если она действительно любит тебя, то поймёт меня, как женщина женщину.              — А моё мнение никому не интересно? — Я ведь всё ещё имею право голоса? Не просто как человек, но и как её сын.              — Вёл бы себя осторожнее, то и мне не пришлось бы так поступать с тобой.              — Ненавижу тебя! — Кричу в сердцах, уже жалея об этих словах.              Но и иначе не могу. Будущий я не просто так прыгает в прошлое. И мой переезд к чёрту на куличики может испортить его планы. Встаю со стола, окончательно распрощавшись с завтраком на сегодня. Чем раньше уйду, тем меньше обидных слов скажу матери. Жаль, что я ещё хромаю, а лестница так некстати длинная. Ещё и слёзы застилают глаза, из-за чего всё передо мной расплывается в мутную картинку.              — Ты как со мной разговариваешь? — Понимаю её возмущение, но я ведь тоже имею право возмущаться. Верно? Верно.              — Ты просто избавляешься от меня! — Кричу ей с лестницы, не оборачиваясь на родительницу.              — Это не так! Не переворачивай мои слова!              — А как тогда? Как я должен назвать свою ссылку подальше от тебя?              — Вынужденной мерой! Думаешь, я была счастлива узнать, что мой сын в коме, пока я сама в другой части мира? Или мне было радостно из-за невозможности вернуться домой раньше?              — Видимо – да, раз отправляешь меня так далеко от Токио! — Ещё пара ступенек – и я буду на втором этаже. Там уже и до моей комнаты рукой подать. Торопливые шаги даются, пусть и с трудом.              — Куда так торопишься? Навернёшься же! — Тут же причитает мать, всё же начав шагать по лестнице за мной, готовая поймать в любую секунду, если вдруг оступлюсь.              — Лучше навернусь и сломаю себе шею, чем ещё хоть раз поговорю с тобой о моём переезде из Токио! — Мать почти дошла до меня, но эти слова остановили её. Даже не представляю, насколько ей тяжело сейчас слышать от меня подобное. Возможно, я слишком эгоистичен, но надеюсь, это ранит её ровно настолько, что она передумает отправлять меня жить к дальним родственникам.              Стыдливо, не извинившись, ухожу к себе в комнату. Не хочу продолжать этот разговор. Не хочу с ней и дальше ругаться. Упав на постель, утыкаюсь лицом в подушку, чтобы никто не слышал как я реву. Не знаю, как наверняка работают все эти прыжки, но я пытаюсь поговорить сам с собой в собственной голове. Если вдруг память меняется у будущего меня, то он точно что-нибудь предпримет, чтобы решить нашу проблему.                            Тихий стук в дверь отвлекает от собственных мыслей. Смотрю на настольные часы и вижу, что лежу на своей постели почти два часа. Как же быстро пролетело время. Вроде бы только что ругался с матерью, а время уже обеденное.              — Такемичи, я в магазин за продуктами. Может… может ты хочешь что-то определённое на обед? — Молчу, всё ещё обиженный на маму. Она совсем недолго ждёт, прежде чем продолжить. — Тогда куплю картошку. Приготовлю карри с ней.              Лёгкие шаги удаляются от моей комнаты. Чувствую укол вины за своё молчание, но иначе я и правда могу уехать далеко и надолго. Я должен хоть чем-то помочь другому себе. Даже если это будет просто память о прошлом. А у матери я обязательно попрошу прощение за свои слова. Обязательно! Возможно, уже этим же вечером.                            Глубокий вечер наступил относительно недавно. Ко мне уже успели и ребята из Тосвы наведаться днём, оставив ужин, приготовленный Эммой, и арбуз, купленный Баджи-куном и Чифую. Не смотря на новость о том, что я могу вскоре переехать, ребята старались подбодрить меня, особенно Кен-кун. И у них это вышло настолько хорошо, что я не заметил, как быстро пролетело время.              Мамы же всё нет. Я не слышал, как открывается дверь, а парни зашли и вышли через окно. На кухне тоже тихо, да и картофельным карри не пахнет. Руки трясутся, но я набираю её номер, тихо надеясь, что её телефон зазвонит в нашем доме и она ответит на звонок. Долгие гудки три раза обрываются голосовым сообщением о том, что абонент пока не может ответить на звонок.              Решаю сначала заглянуть в её комнату, а после спуститься на первый этаж, если вдруг не найду её у себя. Нигде её не найдя, выхожу во двор, и обхожу ещё и его. Ни единой души, и машина на месте. Как будто она и не возвращалась вовсе с командировки. И если днём я ещё мог на кого-то отвлечься и не заметить её отсутствие, то теперь – нет, пока нахожусь в одиночестве. Вернувшись в дом, присаживаюсь на диван в гостинной, ибо ходить и дальше мне уже тяжело. Колено ноет ничуть не тише моих собственных мыслей.              — Прошу, просто проучи меня так. Пусть с тобой всё будет хорошо… — тихо шепчу, пока набираю полицию.                            Оставив заявку о пропаже матери, не думал, что полицейские нагрянут ко мне домой под утро. Я так и не смог уснуть, просидев всё это время на диване, так что быстро открываю им дверь. Ну как быстро… Насколько позволяет мой пеший шаг. Открыв дверь, вижу мужчину, удивительно сильно похожего на Тачибану Наото, только в очках. Я помню его в будущем, потому и удивлённо смотрю на пришедшего в полицейской форме.              — Ханагаки Такемичи? — Задаёт мужчина вопрос, и по голосу я понимаю – это не Наото. Возможно, его родственник?              — Да, это я. А вы?…              — Тачибана Масато. Офицер полиции. — Поджимаю губы, на секунду забыв, кто и почему передо мной стоит. Тачибана? Он что, отец Хины-чан и Наото-куна? Не так я представлял знакомство с её родителями. В пижаме, не спавший всю ночь, не причёсанный, хромой, ещё и зарёванный. Уверен, не такого парня он желал своей дочери. — Я занимаюсь твоим обращением. Дома есть кто-то из взрослых?              — Нет. Я у мамы один.              — А отец?              — У меня его нет.              — Это плохо. — Подмечаю, как тяжко он вздыхает.              — Что-то с моей мамой? — Не понимаю, зачем ему нужен кто-то из взрослых. Это же я оставил заявку. — Вы её нашли? — После моего вопроса Масато-сан хмуриться, зачем-то опустив взгляд. Это длилось буквально секунду. Словно надев маску, на его лице вновь тихое равнодушие.              — Тебе нужно будет опознать её тело. — Сказано так ровно, на одном дыхании, что я не сразу понимаю смысла сказанных слов. — Но если есть бабушки или дедушки, то можешь позвонить им?              — Ч-что? Тело?              — Понимаю твоё удивление. — Схватившись за собственную голову, отец Наото продолжает. — Это не то, о чём я должен просить ребёнка. Но если ты действительно остался один… Я вынужден просить об этом тебя.              — Не понимаю… — Делаю шаг назад, уходя обратно в дом. — Что значит "опознать тело"? — Мозг ни в какую не желает переваривать полученную информацию. Перед глазами понемногу темнеет.              — Вчера днём на пешеходном перекрёстке была сбита женщина средних лет. Её телефон разбит, поэтому мы не смогли связаться хоть с кем-то из её окружения. Если это окажется не твоя мать, то мы продолжим поиски.              Не уверен, говорили ли он что-то ещё. Не помню, как обулся и как накинул ветровку. Даже не вспомню сейчас, закрыл ли я дом на ключ. Понимание приходит тогда, когда за мной закрывают дверь в полицейской машине, и мы уезжаем в неизвестном для меня направлении. Нас в машине трое: я, Масато-сан, и ещё один неизвестный – водитель.              Дурно. Это самое подходящее слово для моего нынешнего самочувствия. Перед глазами продолжает темнеть. Чудо, что всё ещё нахожусь в сознании.              — Ты ещё кого помладше не мог пригласить для опознания трупа? — Тут же отзывается второй полицейский, посматривая на меня через зеркало заднего вида.              — В семье больше никого нет.              — Вот чёрт. Не повезло тебе, пацан. До этого трупы не видел? — Мужчина бы и дальше продолжал говорить, я в этом уверен, если бы Масато-сан не ущипнул его за ухо. — Ауч! Я за рулём вообще-то!              — Не доводилось. — Отвечаю, как мне кажется, очень-очень тихо. Но они меня услышали.              — Крепись, пацан. Ложных надежд давать не будем. Приедешь, посмотришь, и уйдёшь. Лады?              — Хорошо. — Всё так же тихо отвечаю на вопрос.              — Эй! — Судя по звуку, водителя не то ущипнули, не то и вовсе стукнули по плечу.              — Да что? Пацан взрослый уже. Переживёт один визит в морг. — Вот я и узнал наверняка, куда меня везут. Впрочем, где же ещё лежать мёртвым?              — Гокудера, просто заткнись.              После лёгкого бубнежа, в машине наконец-то стало тихо. Не говорю слов благодарностей Масато-сану за то, что тот заткнул своего напарника. Я просто надеюсь на то, что увижу в лице трупа кого-то ещё, но не мою маму.