Ятрочир

      Обычный день в загородном отеле «Кристалл». Пару дней назад в него заселились женщина лет тридцати пяти и ее тринадцатилетняя дочка. Обе проездом, но по разным причинам.              Мать собирает вещи, чтобы уехать далеко на север, так как они с мужем недавно купили там дом, в который планируют переехать со старшим сыном. Алёна же, её дочка, не хочет переезжать, так как люто ненавидит холод, поэтому отказалась от маминого предложения. У них не самые тёплые отношения, — откровенно говоря, ужасные, — так что женщина соглашается. К тому же девочка весьма самостоятельная, серьёзно занимается чирлидингом, и бросить его подросток не может. У Алёны есть некоторые предрасположенности к этому виду спорта: она обладает хорошей растяжкой и выносливостью, поэтому является флаером (её подкидывают вверх).              Но Алёна часто падает в обмороки из-за проблем с весом. И несмотря на то, что отношения с матерью у девочки сильно натянуты, некую тревожность за дочь женщина испытывала. Потому что обмороки — это ненормально, особенно в юном возрасте.              За час до выезда маме становится плохо. Она вызывает отельного врача. Но, к сожалению (или к счастью), не остается времени ждать, поэтому женщина выпивает таблетку и едет в аэропорт, предварительно попрощавшись с дочерью.              Нельзя сказать, что девочка без матери скучает. Она просто начинает готовиться к предстоящей тренировке по чирлидингу.       Вдруг слышится стук в дверь. Это врач. Женщина в белом халате спокойно входит, так как дверь не заперта на ключ. На вид ей лет сорок пять, имеет средний рост и волосы цвета блонд. Алёна её не слышит, так как сидит в наушниках.       — Привет, солнце, я доктор. Что болит? — ласково спрашивает врач немного удивленно, так как при вызове не упоминали об очаровательном ребёнке. — Рассказывай.       — Здравствуйте. Ничего… А что, должно? — задумчиво произносит подросток, не понимая, о чём речь.       — Ну прекрасно. Давай посмотрим тебя, ладно?       — Нет, не надо! — испуганно вскрикивает Алёна, не ожидавшая такого подвоха от врача. — Вас моя мама вызывала, но она уже уехала.       — Хорошо-хорошо. А ты почему такая бледная? — заботливо говорит врач, подмечая цвет кожи девочки.       Это правда. У девочки пониженный гемоглобин, ведь она почти не ест и очень много тренируется. Врач замечает, что после слов об осмотре на лице ребёнка появляется страх.       — Да всё нормально, — отвечает Алёна наигранно-спокойным тоном, леденея от ужаса внутри.       «Нормально» на её языке означает наличие проблем, о которых она не хотела говорить. Ведь в семье они всегда обесцениваются, и со временем девочка научилась сдерживать слёзы в любой ситуации. Хотя ладони при этом царапались ногтями, чтобы заменить душевную боль на физическую.       — Давай ручку вытягивай, давление померим, — произносит врач. В её глазах видны твердость и терпение, она ведь не хочет спугнуть ребёнка, видя этот страх.       — Я не бледная, это такой оттенок кожи. Всё нормально, — уже с паникой в голосе говорит Алёна.       Подумав несколько секунд, женщина пытается разговорить девочку, наивно надеясь, что это поможет. К сожалению, у терапевта нет опыта работы с детьми, потому что в городской больнице и отеле она работает только со взрослыми.       — Так, ладно. Давай тогда просто поговорим. Расскажи о себе.       — М-м-м… Мне нечего рассказывать.       — Ну для начала скажи, как тебя зовут. Сколько лет? — Врач мило улыбается, пытаясь завоевать доверие ребёнка и оказать медицинскую помощь.       — Алёна. Тринадцать, — говорит девочка равнодушно, ожидая подвох со стороны врага в ее глазах.       — Ну будем знакомы, — отвлекает женщина Алёну, в это время распаковывая и подготавливая тонометр. — А как ты тут одна, без мамы?       — Мама только сегодня уехала, мне есть чем заняться.       — И чем же? — Заинтересованный взгляд останавливается на ребёнке.       К счастью, девочка отвечает на ее вопросы и забывает об истинной цели визита женщины.       — У меня тут тренировки. — Девочка не говорит о том, каким спортом занимается, так как мало людей разбираются в чирлидинге.       — Понятно. А чем ты занимаешься? — Врачу становится действительно любопытно, что представляет из себя этот вид спорта. Но ведь надо осмотреть ребёнка!       — Чирлидингом.       — Чем? — женщина не может понять, что это, но некоторые предположения у нее есть. — Это танцы с помпонами?       — Нет. Про помпоны — стереотип. — И это — одна из причин, по которой спортсменка не хотела говорить о спорте.       — Извини, не разбираюсь. А что это тогда? — спрашивает терапевт с доброй улыбкой, пытаясь незаметно надеть тонометр на руку Алёны, пока та занята рассказом о своем увлечении.       Девочка резко дёргается, когда тёплая рука врача касается её ледяного запястья, и быстро прячет его за спину. «Эх, спугнула я ребёнка. Нужно как-то деликатно уговорить её на осмотр», — проносится грустно и немного разочарованно в мыслях женщины.       — Алён, мне нужно тебя осмотреть. Спокойно.       — Можно я подпишу отказ? — испуганно и тихо спрашивает Алёна, боясь услышать отрицательный ответ, как и самого осмотра.       — Какой отказ, чудо? Тебе может стать хуже!       Врач серьёзна. Ведь девочка мало того, что спортсменка, так ещё и опасается, судя по её взгляду, всех представителей профессий, касающихся медицины! Вряд ли она самостоятельно скажет о своих проблемах, например, травмах спортивного характера или низком уровне гемоглобина.       — У меня всё нормально. — Подросток нервно перебирает пальцы рук, дергая и оттягивая на них кожу.       — Я ведь могу и маме позвонить. — Женщина не хочет шантажировать девочку, но понимает, что договориться с ней, к сожалению, не получится.       В глазах девочки чистейший ужас. Она прекрасно понимает, что выстроить адекватный диалог с мамой невозможно: та всегда кричит в случае малейшей провинности, даже не выслушав оправданий дочери. Но и безоговорочно подчиняться врачу — тоже не вариант. Несмотря на то, что женщина общается спокойно, не повышая голоса, совершенно ясно: вряд ли она, имея прямое отношение к столь ненавистным Алёной медицинским работникам, будет прислушиваться к мнению ребёнка. Скоро её терпение закончится, а это значит, что врач будет действовать силой, зажимая и совершая различные манипуляции, чтобы вылечить от «несуществующих заболеваний».       — Не надо маме!       — Скажи, только честно: ты боишься что ли?       — Ага, — шепчет одновременно смущённо и боязливо ребёнок, подтверждая догадку терапевта.       — Не переживай, всё будет хорошо. Это же не больно, — ласково приговаривает врач, пытаясь искренне поддержать, по её мнению, малышку.       — Со мной всё нормально, не надо, — уже чуть ли не умоляет Алёна. Слёзы начинают скапливаться в уголках глаз. Чтобы не выпустить их наружу, спортсменка обращает свое внимание на дверь напротив, разглядывая её узор и шероховатости.       — Солнышко, глазки на меня подними, пожалуйста, — тихо просит женщина, терпеливо ожидая, пока ребёнок поднимет головку и посмотрит на неё своими зелёно-карими глазами.       — Только не трогайте меня, — отчаянно говорит девочка, неосознанно повышая голос и смотря на врача потускневшим взглядом.       — Нет, красотуль, надо. Не бойся, просто посмотрим, что там у тебя происходит.       — Не хочу.       — Если будешь вести себя хорошо, дам конфетку. Хочешь?       — Мне нельзя сладкое. Тренеру это не понравится.       — Солнышко, все равно нужно узнать, что происходит. Я понимаю, вызывала мама, но я как врач вижу, что и с тобой не всё в порядке.       — Мне надо на тренировку.       Алёна, лишь бы не иметь дело с медиком, пытается выйти из комнаты. Быстро подхватывает спортивную сумку, всегда собранную заранее, и уже движется в сторону входной двери, но терапевт, не желая так просто сдаваться, хватает её за руку и пытается хотя бы посчитать пульс. Однако и это ей не удаётся. Подросток, бегая глазами по комнате, пробует вырвать свою руку из на удивление крепкого захвата. От паники не издает ни звука, слыша лишь бешенный ритм сердца, что отдаётся в ушах, как звон колокола.       — Мне надо на тренировку! Отпустите, пожалуйста, — с неприкрытым ужасом бормочет бедная девочка, не оставляя попыток вывернуть руку и наконец уйти. Тело от страха начинает трястись, отчего возможность осмотреть ребёнка улетучивается, словно птица, освободившаяся от оков.       — Успокойся, солнце, всё хорошо, — нежно приговаривает врач, отпуская руку девочки, чтобы не довести её до приступа паники. — Иди на тренировку, а я зайду потом, когда ты успокоишься.       — Зачем?       — Так надо. — Врач произносит это твёрдо, но с заботой.       — Хорошо, — тихо отвечает Алёна, принимая информацию к сведению.       Женщина выходит из номера и отправляется к себе в кабинет. А когда приходит время тренировки, девочка сбегает.