Ятрочир

      Летом тренировки проводятся на улице, поэтому из раздевалки девочка направляется на поле. Регина и Дина — подруги и по совместительству база Алёны — бегут ей навстречу и крепко обнимают.       — О-о-о, привет!       — Привет, девочки! Как вы? — спрашивает Алёна. После спора с врачом настроение у неё тревожное. Но девочка так любит своих баз, — и в работе, и в дружбе, — что быстро отвлекается от неприятного разговора.       — Прекрасно! Слышала, у нас чемпионат через десять дней.       — Круто! Программа у нас готова, осталось Даню дождаться, — говорит Алёна.       Даня — споттер: страхует Алёну со спины во время стантов.       — Да, кстати, когда он приедет? — спрашивает Регина.       — Должен сегодня. Сама жду.       — Как быстро дети взрослеют! А вот я в тринадцать лет… — усмехается Дина.       — Ди-и-ина! — Алёна цокает языком и закатывает глаза. Но на девочек она не злится, ведь шутки оправданы.       Приходит Саша. Она тоже споттер, но передний, хотя и подменяет Даню в подстраховке сзади, когда его нет. Девочки разговорились.       — Кстати, мама уехала. Наконец-то все эти бесконечные оры закончились.       — У, поздравляем! — говорят девочки.       — Да, только вот мама врача себе вызвала, а страдать почему-то должна я.              Подруги знают о фобии Младшей. (Так Алёну зовут потому, что ей всего тринадцать, в то время как остальным членам команды от пятнадцати до двадцати трёх лет.)       — Что случилось? Какие страдания?       — Я сказала, что у меня всё нормально, — понятно, конечно, что это не так, — но мне не поверили. На осмотр я не согласилась, но, видимо, придётся.       — Ну и правильно! — хором произносят девочки.       — Эта врач оказалась не такой, как все. С моим упрямством на меня бы наорали или хотя бы послали и ушли, а эта даже голос не повысила. В чём подвох?       — Да ты всегда подвохи ищешь. Может, просто повезло тебе, — предполагает Саша.       — Может. Но она сказала, что зайдет ещё, а я уже боюсь.       — Я не понимаю, почему нельзя просто дать себя осмотреть? Не убьют же тебя, — сетует Дина.       — Да боюсь я! — со вздохом отвечает Алёна.       — Там Дарья Сергеевна, пойдёмте.       Дарья Сергеевна — тренер девочек. С Алёной у них прекрасные отношения. Девушка может и по головке погладить, и на место поставить, но даже так отношения с ней лучше, чем с мамой. Алёна подходит к Дарье Сергеевне и обнимает её.       — Начинаем!       В медпункте, окна которого выходят на тренировочную площадку, сидит врач. Она заполняла какие-то бумажки, но вдруг задумалась и выглянула на улицу. Девочки в это время начинают разминку, растягиваются. Алёну всегда тянет тренер, и этот раз — не исключение. Врач внимательно наблюдает за ними и не может не удивиться тому, насколько гибкая эта девочка.       Дальше — долгожданные станты. Чирлидерши поднимают Алёну в экстеншн. Увидев это, женщина очень испугалась.       — Давайте теперь затяжку, спуск, кредл и тройной винт. Алён, внимательней!       Девочка сделала затяжку. Смотрелось это очень зрелищно, но врач все же настороживается. И не зря. В тот самый момент, когда база подкинула девочку, Алёна начала крутиться и упала. Винт был недокручен. У девочки закружилась голова, и начало темнеть в глазах, из-за чего все пошло наперекосяк и привело к падению. Но падения — неотъемлемая часть чирлидинга! Алёна приземляется на руки. Всё хорошо.       Однако врач думает иначе и выбегает из кабинета, схватив медицинский чемодан. Но когда подходит к площадке, девочкам уже дали перерыв.       — Боже, солнышко, с тобой всё хорошо? — ошарашенно спрашивает женщина.       — Всё нормально, — как всегда отвечает Алёна.       — Пойдём в кабинет, мне надо тебя осмотреть, — говорит врач.       — Здравствуйте. Я её тренер. Что случилось? — спрашивает Дарья Сергеевна.       — У вас ребёнок упал! Почему вы не следите за ней? — с долей презрения интересуется женщина.       — Она падала и похлеще, всё хорошо. К тому же я отпустила её домой, — отвечает Дарья Сергеевна рассудительно. — Дочь, иди отдохни. — Она обняла девочку. (Дочкой тренер называет Алёну потому, что привязана к ней, как к родной.)       — Нет! Я хочу ещё. Тройной не получился — это же отработать надо! Два сольных, танцевальная, одиночные… Ну ма-а-ам! — просит Алёна.       — Я всё сказала. — Тренер твёрдо стоит на своём.       — Но…       — Нет.       — Но, мам…       — Нет!       — А если…       — Алёна!       — Я тебя не узнаю…       — Зато я тебя узнаю. Ты бледная, как смерть. Меня беспокоит твоё здоровье, представляешь? — строгим тоном произносит тренер, но затем смягчается: — Придёшь в форму и завтра всё отработаешь. И прекрати мне перечить. — Дарья Сергеевна переводит взгляд на врача и спрашивает: — Вы же её не обидите?       — Я деток не обижаю.       — Вот и славно.       — Ну, красотуля, пойдём, — ласковым тоном говорит врач и берёт девочку за руку.       — Не пойду! — протестует Алёна серьёзным тоном.       — Не надо бояться, — успокаивает врач.       Девочка пытается вырваться, но это бесполезно. Дойдя до кабинета, после долгих уговоров она все-таки заходит в комнату пыток.       — Садись на кушетку и успокойся. Всё будет хорошо. Я только посмотрю, — говорит врач умоляющим тоном, делая сильное ударение на «посмотрю».       Алёна садится на кушетку и сразу думает над планом побега, пока врач отходит надеть перчатки. В глаза девочке бросаются шприцы с большими иглами, какие-то инструменты, лекарства и ампулы. От этого паника только нарастает.              Наконец врач садится напротив.       — Рассказывай, что случилось. Как себя чувствуешь?       — Всё нормально. Можно я уйду? Пожалуйста…       — Нет, золотце. Пока я тебя не осмотрю, уйти нельзя.       — Я не хочу! — Девочка еле сдерживает слёзы.       — Всё будет хорошо, переживать не стоит, — мягко говорит врач, готовя инструменты. — Давай пальчик.       Женщина берёт пульсоксиметр, чтобы измерить сатурацию, и замечает, что взгляд девочки суетливо бегает по кабинету, все чаще останавливаясь на чемодане со шприцами. Затем Алёна смотрит на врача и… вскочив, бежит со всех ног к двери! Но врач оказывается шустрее: перекрывает ей дорогу и аккуратно возвращает на кушетку.       — Не сбежишь, солнце, даже не пытайся: кабинет на ключ закрыт. Я осмотрю тебя быстренько и отпущу. Дай пальчик, это не больно.       — Зачем? — Девочке очень страшно, но сбежать она больше не может.       — Нужно сатурацию померить. Ты ничего не почувствуешь, не бойся.       Конечно, Алёна очень боится, но понимает, что сопротивляться бесполезно. Врач взяла безымянный палец девочки и закрепила на нём пульсоксиметр.       — Низковата… Ты сама как себя чувствуешь?       — Нормально.       — Так, понятно. Сама ты мне ничего не скажешь… — Врач быстро раскусила, что Алёнино «нормально» — вовсе не то, что из себя представляет. — Сейчас будем давление мерить. Ручку немного зажмёт, — предупреждает женщина. Она решила сказать это сразу, чтобы девочка не напугалась в процессе. — Давай правую ручку… Ой! Моя хорошая, а что это у тебя за синячок?       — Я… Я не знаю, — неуверенно отвечает девочка.       Удивительно, но появился он от мамы. Мамы! Да, такие у них отношения… Отношения, в которых ударить ребёнка — совершенно нормальное явление.       — Давай кремом намажем, — предлогает врач и, не дожидаясь ответа, ищет тюбик с мазью.       — Не надо, он не болит.       — Ну ты чего? Я просто помажу. Ты даже не почувствуешь! Хорошо, милая? — уговаривает женщина заботливым и нежным голосом, пытаясь хоть немного расслабить девочку.       Алёна всем видом показывает, что даже близко не подпустит к себе терапевта, но та молча берёт руку девочки и наносит крем.       — Ч-ч-ш, дорогая! Ну зачем ты вырываешься? Хм… Ну ладно. Давай померим давление, и, если всё будет хорошо, я тебя отпущу.       Детские глазки смотрят напуганно. Нет, не на врача — на весь кабинет. И, конечно, на медицинский чемодан.       — Давай, зайка, это не больно. Глазоньки свои на меня подними. Вот так, молодец. Теперь ручку дай.       Измерение давления проходит без происшествий. Разве что девочка тряслась как осиновый лист.       — Господи, давление очень низкое! Головка не кружится? Только честно!       — Нет, всё нормально, — отвечает Алёна, снова солгав.       — Понятно. Сейчас поднимем немножко, и я тебя отпущу.       Алёна понимает, что осмотр ведёт к чему-то большему.