Ятрочир

На следующий день ничего не изменилось. Температура росла, но её можно было сбить обыкновенной таблеткой (слава богу). Главная проблема — затащить девочку в больницу, потому что оставить больного ребёнка одного — не вариант. Тем более Алёну, которая абсолютно безответствена к своему здоровью. "Не хочу", "Не буду", "Отойди", "Не трогай". — Всё сказала? Отлично, поехали. — говорила Татьяна, которая с самого утра слушает капризы ребёнка. — Нееет, я не поеду никуда!!! — Кис, мы опаздываем, прекращай. — Не мы, а ты! Вот и едь, я дома останусь. — Тише-тише. Ты чего? Я ничего делать не буду. — А вчера сделала. — Это было вчера, а сегодня не буду, если температура хорошая будет. Поехали? — А если плохая? — Ты ведь сама всё понимаешь. А сейчас ты предлагаешь, чтобы я тебя одну оставила с температурой? — Да! — Нет, дорогая, нет. Собирайся. — Ммм. — капризничала девочка. — Ничего не хочу слышать. — уже строгим тоном сказала женщина. — Лаааааадно. Телефон верни. — В машине отдам, собирайся. Наконец-то они сидели в машине. — Телефон. — напоминает девочка. — Да, держи, зависимая ты моя. Алёна молча взяла телефон и начала в нём залипать. Через 10 минут они приехали. В полной тишине они дошли до кабинета. — Кисуль, температура. — сказала Татьяна, протягивая девочке ртутный градусник. — Ну я себя нормально чувствую. Женщина дотронулась до лба девочки. — Ага, а вот твой лобик говорит о другом, меряй. Девочка нехотя послушалась. — Умница. — улыбнулась Татьяна и потрепала девчушку по волосам. 10 минут прошли незаметно. Женщина вернулась в лаборантскую за термометром. — Давай посмотрим, что у нас там. Девочка вытащила градусник, но не отдала его Татьяне, а сама посмотрела результат. — 36.8, всё хорошо. — соврала девочка. — Да ты что? Дай посмотреть. — наигранно сказала Татьяна, сразу поняв, что девочка врёт. — Кис, дай посмотреть. Девочка осторожно отдала градусник. Все равно врач узнает правду. — 38.5, вот это уже больше похоже на правду. Ну и зачем надо было врать? — Боялась последствий. — Ну, зайчик, ты же знаешь, я тебя закалывать специально не собираюсь. Температурка, конечно, не хорошая, но попробуем таблеточкой сбить. — Я думала, что выше. — Головка болит? — Нет. — сколько же лжи в одном слове. Татьяна со строгостью на неё посмотрела. Девочке стало страшно. Заметив это, Татьяна изменилась в лице и снова стала добрее ангела. — Всё хорошо, малыш. Просто скажи честно. Болит? — спросила Татьяна, а потом прикоснулась губами ко лбу девочки. Алёна молчала. Вот-вот и она заплачет. Почему? Она решила, что её заколят в этой лаборантской к чертям. — Да... — наконец осмелилась девочка. — Хорошо, я поняла. Ничего делать не буду, не волнуйся. — совершенно спокойно сказала женщина и удалилась из лаборантской за жаропонижающей таблеткой. Вскоре она вернулась и дала девочке таблетку. Девочка послушно выпила её. — Ты злишься? — спросила девочка достаточно грустным тоном. Татьяна поняла, что, скорее всего, испугала девочку своей "строгостью". А соврала она по причине лечения. Чувствовала она себя плохо, точной температуры она не знала, но знала, каким образом высокую температуру сбивают — не самым приятным образом. — Нет, солнышко, я не злюсь. Но давай ты будешь говорить мне правду, пожалуйста. Это важно. — женщина села рядом и обняла девочку. — Не обещаю. — Почему же? — Потому что ты вампир. Женщина посмеялась. — Вампир? — переспросила Татьяна. — Вампир. — подтвердила девочка. — Ну, или ёжик. Постоянно с этими страшными иголками. — Чудо моё. — женщина поцеловала ребёнка. — Ты ведь знаешь, что ёжики распускают иголки только в случае опасности. В твоём случае, в опасности твоего здоровья. — Я понимаю. Но такой я тебя очень боюсь. — Да, я чувствую, как твоё сердечко бьётся. Я пойду работать, а ты попробуй поспать. И поменьше сиди в телефоне, ладно? — Ладно, только не забирай. Рабочий день проходил как обычно. Пока вместо очередного пациента не пришла коллега Татьяны. — Тань, твоя? — говорит коллега, протягивая бумажку с результатами анализов. Женщина берёт бумаги в руку и видит имя "Алёна" и 2009 год рождения, сразу понимает, что это определённо её. — Моя. — Слушай, я сама лично проверяла, что у неё с гемоглобином? — И не говори, Наташ, это мы ещё 10 дней витамины для поднятия кололи. — Мы? У кого-то появился любимчик из пациентов?) — Да-да. И она мой ребёнок, кстати, ей 13. — С каких пор у нас детей принимают? — Наташ, ты не понимаешь? Я её сама сюда затащила и взяла кровь на развёрнутый анализ. — А, ну тогда понятно всё. У вас ангина. Ты в курсе? — Ангина... Да, я догадывалась... Ты же ЛОР, не подскажешь, что нам делать? — Ты её осматривала? — Ну конечно. — Опиши горло и лимфоузлы. — Ну, что говорить-то... Горло красное, миндалины отёкшие, лимфоузлы тоже не очень. — Ну, тут только 1 лекарство... — тянет интригу коллега. — И это?... — Амоксициллин. — короткая пауза, а потом добавляется. — В виде инъекций, внутримышечно. Лицо Татьяны стало напряжённым, она понимала, что антибиотик до безумия болючий. А ребёнок это не заценит... Потому что даже безболезненные инъекции проходили в слезах девочки. — Это очень болезненный препарат. — А она у тебя из пугливых, что ли? — Мягко говоря, да. — А, ну так у неё просто детская болезнь, ничего нового. — Нет, это не детская болезнь, это уже самая настоящая ятрофобия. — Всё настолько запущено? — Да, представляешь, даже сатурацию боится мерить. Инъекции мы с горем пополам кололи, с истериками и слезами. — Ну и где твоя бояка? Неужели оставила одну при ангине? — Она так и хотела. Но нет, она со мной, в лаборантской сидит. — Ой, прекрасно. Пойдём, посмотрю её, что ли. Чтобы уж точно убедиться. — Я, конечно, не против, а моя испугается, гарантирую. Ангина подтвердилась, может пытать-то её не будем? — Я врач, а не мучитель! Ладно твоя — она ребёнок, а ты что паникуешь? — Я не паникую, а она будет. — Послушай, это даже не инъекция. Прощупаю лимфоузлы и горло посмотрю, ничего более. — Хорошо, пойдём, — вздохнула Татьяна, и они зашли в лаборантскую. Девочка снова сидела в телефоне, но вид явно был усталым и нездоровым. — Малыш, опять ты в телефоне? Мне забрать? — Нееет. Мне просто скучно. Здравствуйте. — неуверенно сказала девочка, заметив Наталью. — Привет-привет! Ну, рассказывай, что случилось? — доброжелательно сказала Наташа. — Ничего. — Как ничего? Не болеешь, ничего не болит? — Нет! — слишком быстро ответила девочка. Татьяна подошла и нежно погладила девочку по плечу. — Не переживай, пожалуйста. Просто посмотрим тебя, ладно? — Ну нет! Ты сказала, что делать ничего не будешь. — Не буду. Просто тебя тётя Наташа посмотрит, — успокаивающим тоном сказала Татьяна. — Как? — Это не больно, милая. — сказала Наташа и уже начала тянуться к лимфоузлам. Девчуля отодвинулась подальше и не дала сделать даже этого. — В чём дело? — спросила Наташа и сурово посмотрела на девочку. — Не надо. — Как не надо? А как же мы будем тебя лечить? — Никак! — Солнышко, — Татьяна присела рядом с девочкой. — Просто горлышко посмотрим и лимфоузлы. Это ведь даже не чувствуется. — Не надо меня трогать! — Так, что за паника? Это минутное дело. И мы от тебя отстанем, хорошо? – предлагает ей Наташа. — Хорошо. — неуверенно согласилась девочка. Наташа кивнула головой и достала шпатель, и попросила девочку открыть рот. Девочка молчит и напряжённо смотрит на врача. — Смелее. Девочка сильно напряглась, испугалась, но просьбу выполнила. — Ага. Теперь не шевелись. — Наташа прикоснулась к шее, чтобы прощупать лимфоузлы. Алёна по привычке дёрнулась. — Что ж ты шуганая такая? Спокойно сиди. Вот и всё. — сказала Наташа, убирая руки. — Тань, на пару слов. Татьяна чмокнула девочку в макушку и вышла со своей коллегой за дверь. — Извини, я предупреждала. — Ой, да ничего, она ребёнок ещё. Я ругать тебя хотела: миндалины отёкшие, горло краснющее. Как ты вообще такое допустила? — Да я последнюю неделю так заработалась, почти не видела её. Тем более она сама у меня дома почти не бывает: дом, школа, вокал, тренировка. — В общем, я не ошиблась, ангина. Слушай, ты её бьёшь, что ли, она шуганая у тебя такая. — Да хватит из меня монстра делать! Никого я не бью. Просто врачей не любит. — А девчушка твоя очаровашка такая, я не могу. — Да... Красивая такая, — подтверждает Татьяна. — Только худенькая слишком. — Спортсменка... — уже вздыхает женщина. — Гимнастка? — Чирлидерша. — С помпонами, что ли, скачет? — Ой, я тебе видео потом покажу, я в шоке, что она вытворяет. — Хорошо, а на счёт лечения ещё. До 39°C давай обычное жаропонижающее, если выше — сама понимаешь, тройчатку колоть надо. И Пенициллин проколите. — Господи, дай мне терпения. — вслух говорит Татьяна. — Вообще советую в больницу ложиться. Давай я со своим договорюсь, сюда её положим, к нам, чтобы нервов и тебе, и ей меньше было. Как тебе идея? — предложила Наташа. Её муж работал заведующим отделением, и проблемы, чтобы устроить девочку именно в эту больницу, не возникнут. — Для неё больница будет как колония строгого режима, я серьёзно, ей будет очень страшно. Но раз уж необходимо, будем лечиться. Только, пожалуйста, попроси, чтобы именно я была лечащим врачом. — Да, конечно. Ладно, Тань, я пошла. — Пока, Наташ, спасибо за помощь.