Проснуться — это узнать, кто ты на самом деле.
Evanescence — Exodus
Ночи сделались однозначно спокойнее, длиннее и наконец стали приносить желаемый отдых от дневной суеты. Вестей от Гарри не было, и Северус расценил это по-своему: вместо того, чтобы объяснять цель своего эксперимента целителям госпиталя, можно пойти по пути наименьшего сопротивления и опробовать зелье тайно. К тому же у него имелись кое-какие идеи насчет возможных кандидатов. Рассказывать обо всем министру Северус считал откровенной глупостью. Ведь в случае неудачи он, скорее всего, явится по его душу и лично передаст в руки авроров для препровождения в Азкабан. Мальчишка, конечно, преувеличил — вряд ли его коснется та же участь. Но Северус был настолько уверен в безупречности зелья, что почти не брал в расчет подобный исход. Как и прежде, его никак не оставляла мысль о странной связи, возникшей между ним и Гермионой, и теории о том, как ее разорвать. Он строил множество предположений, что будет, если сделать это не получится: будут ли они с ней видеться во сне после ее пробуждения, и что случится с ним самим, если девчонка так навсегда и останется в мире грез или — что еще хуже — умрет, ведь как именно действует проклятие, он из разрозненных обрывков информации так и не понял до конца. Это и работа в лаборатории — все, о чем позволял себе думать Северус в последнее время. Чувствуя скорую развязку, он испытывал одновременно и трепет от предвкушения, и необъяснимый страх. Он абсолютно не знал, как вести себя с Грейнджер наяву и подспудно желал, чтобы ни о чем из случившегося во сне она не вспомнила. А уж свои воспоминания он заблокирует, как делал это раньше в течение многих лет. И спустя время она перестанет его волновать. Когда он удостоверится, что зелье действительно работает, то сам вольет его спящей Грейнджер в рот и проследит, чтобы ни капли драгоценного лекарства, полученного хоть и случайно, но с большим трудом, не было потрачено зря. А потом, убедившись, что с ней все в порядке, оставит ее в окружении близких и целителей Мунго и уйдет. Таков был его план. И претворить его в жизнь он хотел как можно скорее. Вечером, закончив все рабочие дела и проводив Вивиан домой, он, сославшись на запланированный визит в Мунго по поводу крупной поставки обезболивающего зелья и почти не соврав, отправился в госпиталь. Целый день в голову лезли тревожные мысли, природу которых он до конца не понимал и списывал на то, что от всей этой истории постепенно начинает сходить с ума. Именно этим он и объяснил самому себе внезапную спешку, обусловленную лишь желанием поскорее покончить со всем этим. Перед самым уходом из лаборатории он отправил Гарри сову с запиской, в которой недвусмысленно дал понять, что ждать более не намерен. И сейчас в красках мог представить, как Избранный с присущей ему несдержанностью, совсем не соответствующей его статусу, да и, что греха таить, возрасту, мечется по Аврорату в поисках того, кто подменит его на дежурстве, если оно, конечно, у него сегодня. А если нет, значит, он обязательно дождется его у здания старого универмага и наверняка попытается помешать. Увидев, что у заброшенной постройки, которую магглы старались обходить стороной, никого нет, Северус прикинул в уме, сколько у него осталось времени до того, как появится Поттер, и вошел внутрь, предварительно скрывшись под дезиллюминационными чарами, как делал много раз до этого. Как и раньше, в госпитале в это время уже почти не было посетителей, и без особых препятствий он направился прямиком к целителю Янусу Тики. Янус обнаружился в уже знакомом кабинете. Нахмурившись, он сосредоточенно записывал что-то в пухлый блокнот. Услышав шелест открывающейся двери, он, не глядя в сторону вошедшего, проговорил: — Эйприл, меня завтра не будет, но я оставлю… — подняв голову от записей и увидев Северуса, он осекся и продолжил уже громче, приветливо улыбнувшись: — Добрый вечер, мистер Снейп. — Добрый вечер, — Северус кивнул. Янус удивленно смотрел на него несколько мгновений. Судя по выражению его лица, он не сильно был рад встрече, хоть и не пытался открыто этого показывать, все еще улыбаясь. Наконец он вздохнул и прочистил горло. — Что привело вас ко мне в такое время? — спросил Янус и внезапно нахмурился. Взгляд сделался несколько обеспокоенным. — Неужели это как-то связано с попыткой проникнуть в сознание мисс Грейнджер? — он подошел ближе, и на кончике его палочки вспыхнул тонкий огонек Люмоса. — Какой-то отсроченный побочный эффект? — он поводил палочкой перед глазами Снейпа, как совсем недавно делал Поттер, намекая на то, что Снейп свихнулся. Северус зажмурился и заслонил ладонью глаза от света. — Нет, я здесь не за этим, — раздраженно проговорил он, пытаясь абстрагироваться от пляшущих перед глазами звездочек. Огонек тут же потух. Теперь Янус смотрел на него с нескрываемым любопытством. — А зачем же? — Я бы хотел справиться о здоровье мистера Моррисона. Янус вздохнул. — Бедняга Скотт… — пробормотал он. — Видимых изменений пока нет. Иногда мне кажется, что мы достигли определенного прогресса. Он начинает понимать, что ему говорят, и даже выполнять кое-какие простейшие действия. Но потом проходит время, и мы будто делаем огромный шаг назад. Все становится по-прежнему. Я подозреваю, что какой-то ментальный блок не дает ему вновь стать самим собой. Что-то вроде барьера, который он никак не может преодолеть. — Вы не пытались узнать, что это за барьер? — Северус прошел к столу и уселся в кресло для посетителей, сделав приглашающий жест. Дождавшись, когда Янус займет свое место напротив, он продолжил: — Возможно, с помощью… — он не договорил. — Нет-нет, это исключено, — Янус замахал руками. — Мы не можем пойти на такой риск. Северус неприятно ухмыльнулся. — Другое дело мисс Грейнджер, правда? — Что вы этим хотите сказать? — Лишь то, что сказал, — он развел руками. Выводить из себя Януса он не собирался, им сегодня многое предстояло обсудить. — А с чего вдруг вы так печетесь о здоровье моего сотрудника? Вам что-то известно? — Нет. Но, вероятно, что-то известно ему о проклятии, поразившем мисс Грейнджер. И если бы мы знали, что именно, то шансы вернуть обоих выросли бы в разы. — Нет, — Янус покачал головой. — Я запрещаю вам или кому бы то ни было вламываться в и без того поврежденное сознание Скотта. Но если у вас есть какие-то другие мысли, то охотно выслушаю. Северус кивнул. Другого он и не ожидал. Оды о благородстве и самопожертвовании хороши лишь тогда, когда касаются людей, до которых и дела нет. Не то чтобы он испытывал неприязнь к целителю Тики. Наоборот, Северус считал его очень здравомыслящим и всегда готовым к новаторству в своей практике. Но на этот раз Янус, очевидно, не хотел брать ответственность больше той, которую уже принял на свои плечи, за жизнь не просто пациента, но коллеги, товарища, с которым проработал бок о бок не один десяток лет. — Я не настаиваю, — Северус примирительно поднял руки. На некоторое время воцарилось молчание, во время которого Северус обдумывал, как ему приступить к следующему насущному вопросу и с чего стоит начать. — Но это, я думаю, не единственная вещь, о которой вы хотели поговорить, мистер Снейп, — Янус улыбнулся, внимательно глядя на собеседника. Северус сделал глубокий вдох. — Да, есть еще пара моментов, которые я хотел бы с вами обсудить, — начал он. — Много лет назад мальчишки в Хогвартсе прокляли сокурсника, — он развел руками, — шутки ради. Мальчик уснул, и в течение достаточно долгого времени целители не могли его разбудить ни зельями, ни заклинаниями. Северус внимательно следил за выражением лица Януса, которое по-прежнему источало любопытство, только теперь к нему примешивалась толика непонимания. — Спустя некоторое время он все же очнулся. Очевидно, проклятие накладывалось неумело. Янус поднял вверх указательный палец и сорвался с места, будто что-то вспомнил. Он подошел к большому шкафу, откуда однажды доставал книгу с информацией о чужих сновидениях. Но сейчас его не интересовали книги. Он открыл одну из створок со стопками пергаментов и журналов и принялся что-то искать, ныряя в самую глубину за более старыми записями. Наконец выудив огромный тяжелый журнал, куда записывались краткие сведения обо всех пациентах, пострадавших от темных проклятий и поступивших в госпиталь за определенный период, и водрузив свою ношу на стол, он раскрыл ее, взметнув клубы пыли, и, не удержавшись, громко чихнул. — Извините, — глухо пробормотал Янус, уткнувшись носом в невесть откуда взявшийся носовой платок. Утерев глаза от слез, он принялся листать тонкие желтые страницы — до того старые, что казалось, еще немного, и они рассыпятся в труху. Северус закатил глаза: очевидно, работников Мунго мало заботила сохранность историй болезни и всей прочей документации. — Вот, нашел! — воскликнул Янус спустя несколько долгих минут, в течение которых Северус подспудно ждал вторжения пресловутого серебристого оленя и гневной тирады от Поттера. — Это случилось в 1888 году. Мальчика звали Джим Дилан. Он ткнул пальцем в почти выцветшие чернила. Опасаясь лишний раз притрагиваться к разваливающемуся журналу, Северус низко склонился над столом. Прочитав всю имеющуюся информацию, которая полностью совпадала с тем, что говорили портреты в Хогвартсе, он смахнул с рукава пыль и откинулся на спинку кресла. — Я тогда еще не работал в госпитале, — продолжил Янус несколько извиняющимся тоном. — Поэтому не могу дать вам каких-то подробностей. Но много лет назад поговаривали, что мальчик очнулся самостоятельно. К тому же дело быстро замяли. Ходили слухи, что там был замешан один из сыновей тогдашнего директора Хогвартса, Финеаса Блэка. Однако никаких доказательств его причастности не нашли и все списали на детскую шалость. Северус кивнул. Он и сам не думал, что у одиннадцатилетнего гаденыша хватило бы ума наложить такое проклятие, пусть и коряво, даже если он принадлежал древнейшему роду Блэк, откуда вышел не один темный волшебник. — По имеющемуся описанию, — он кивнул на журнал, — это проклятие ничего вам не напоминает? Янус на минуту задумался, а потом на его лице отразилось понимание, смешанное с недоверием. Взгляд при этом остался чрезвычайно внимательным. — Но этого не может быть, — пробормотал он и принялся нервно теребить страницы. — Почти все Блэки давным-давно мертвы. Не хотите же вы сказать, что… — …Что записи родовых проклятий могли выкрасть. Янус негромко рассмеялся. — Простите, — завидев недобрый взгляд Снейпа, он вновь сделался серьезным. — Родовые проклятия на то и родовые, что эффективно наложить их может лишь представитель рода. В противном случае мисс Грейнджер, если проводить аналогию с этим школьником, уже давно бы очнулась. Если только у вас нет веских доказательств подозревать кого-то конкретно. Но тогда вы явно обратились не по адресу. Вам лучше отправиться в Аврорат или даже к министру и рассказать о своих догадках. От упоминания обеих инстанций Северус скривился, а Янус тем временем продолжил: — Если вы окажетесь правы, то для того, чтобы снять проклятие, нам понадобится непосредственно тот, кто его наложил. По крайней мере для того, чтобы узнать контробряд. Позвольте спросить, откуда вы вообще узнали о нем? Северус забарабанил пальцами по подлокотникам. Раскрывать сразу все карты жутко не хотелось, но он чувствовал необходимость обсудить с кем-нибудь свои догадки. Северус пожал плечами. — В период, когда я занимал должность директора Хогвартса, — начал он издалека, — круг моего общения по понятным причинам значительно сузился, и большую часть времени приходилось коротать в компании портретов. А они, знаете ли, не отличаются умением держать язык за зубами. Северус не мог не заметить, как при упоминании о его директорстве губы Януса сжались в тонкую полоску. Очевидно, он, так же как и все, отлично помнил обстоятельства, при которых Снейп занял директорский кабинет. Но в силу ли воспитания, мягкого неконфликтного нрава или некоторой реальной признательности за его боевые заслуги, он никак не прокомментировал его слова. — От них-то я и узнал о проклятии Ловца снов, — продолжил Северус. — Тогда я не придал этому особого значения из-за известных обстоятельств. А вот не так давно вспомнил. — Ваша догадка не лишена здравого смысла, — поспешил успокоить его Янус. — Но необходимо выяснить все наверняка. И это влечет за собой определенные проблемы, потому что от единственного свидетеля, Джинни Поттер, мы получили не так уж много информации. А вновь использовать легилименцию я вам не позволю. Мне вполне достаточно пострадавших в отделении, и я не хочу, чтобы к ним присоединился еще кто-то, — под конец тирады его голос становился все строже, что некстати напомнило Снейпу мадам Помфри, когда кто-то пренебрегал ее предписаниями или попросту покидал больничное крыло, едва оказывался в состоянии ходить. — Разумеется, — согласился он. — К тому же, исходя из прошлого опыта, смотреть там особо нечего. Янус кивнул. — В любом случае мне нужно это все обдумать. Возможно, получится узнать что-то и без вторжения в и так изувеченный разум. Северус не ответил, задумавшись о чем-то своем. Янус с треском захлопнул журнал, отчего в воздух вновь поднялась туча пыли, но на этот раз ему удалось сдержаться и не чихнуть. Он поднялся и прошел к шкафу, намекая тем самым, что беседа окончена, но Северус уходить не спешил. Убрав журнал куда-то вглубь, Янус быстро закрыл створку, будто опасался, что кипы бумаг и папок вывалятся, не сделай он это вовремя. — У вас ко мне все? — нетерпеливо поглядывая на часы, спросил Янус. Явный намек на то, что Северус засиделся, остался незамеченным. У него был еще один вопрос, который он хотел прояснить сейчас. Хотя бы попытаться узнать что-то новое, взгляд со стороны, возможно, Янус поделится каким-нибудь похожим случаем из целительской практики. По крайней мере, Северус на это надеялся. Он прочистил горло и проговорил: — Что вы можете сказать о ментальной связи? В глазах Януса вновь блеснул огонек любопытства. Он приблизился к столу. — Какого рода связь вы имеете ввиду? — Двое людей встречаются во сне на протяжении довольно длительного времени. В глазах Януса отразилось понимание, и он медленно кивнул. — Это то, о чем вы спрашивали в прошлый раз? — Не совсем. Это больше похоже на что-то реальное, осязаемое, как жизнь во сне. — И как часто это повторяется? Северус пожал плечами. — Каждую ночь. — То есть каждую ночь вы видите во сне… — Янус замолчал, ожидая ответа. Северус не собирался вываливать всю подноготную на кого бы то ни было, но целитель, видимо, решил по-своему, и отпираться было бессмысленно. — …Вижу во сне мисс Грейнджер, — нехотя закончил он. — И это началось после того, как я побывал в ее сознании. — Значит, все может быть не так безнадежно, — заговорил Янус, делая какие-то пометки в блокноте. — Ведь сны — это тоже часть нашего сознания. Если мисс Грейнджер их видит, можно предположить, что способ вернуть ее существует. А если ваши догадки относительно проклятия верны, то остается только найти виновного или того, кто знает, как его снять. Возможно, вам стоит рассказать об этом аврорам, — закончил он и осторожно взглянул на Снейпа. Северус нахмурился. Он с трудом рассказал об этом целителю после мысленных споров с самим собой, взвешиваний всех «за» и «против» и засевшей в голове неуверенности, что поступает правильно. Посвящать кого-то еще он абсолютно не планировал. — Можно ли ее разорвать? — быстро задал он вопрос, который интересовал его больше всего. И теперь с замиранием сердца Северус ждал вердикта целителя. Ждал и боялся, сам не до конца понимая, чего именно: того, что связь разорвать нельзя, или же того, что, разорвав ее, он больше никогда не попадет в дом на опушке леса, где горит невозможно яркое пламя в камине и по-весеннему пахнет ландышами. — А об этом, думаю, вам лучше спросить саму мисс Грейнджер, когда вновь встретите ее во сне, — Янус оторвался от своих заметок и мимолетно улыбнулся. — Я так понимаю, что это связанно с ее способностью втягивать других в свои сны. Вероятно, во время легилименции она почувствовала ваше присутствие в своем сознании. Янус Тики не зря долгие годы оставался ведущим специалистом в области темных проклятий, ментальных травм и их последствий. Он смог сложить два и два и сделать соответствующие выводы. Ему даже не пришлось тратить время на долгие расспросы. — Вы хотите сказать, что никакой связи нет? — удивленно спросил Северус. — Мисс Грейнджер просто воспользовалась своим умением? Картинка в голове в сотый раз перемешалась и начала складываться во что-то совершенно другое, но тем не менее невообразимо правильное. Странно, что он сам до такого не догадался, списывая эти сны на влияние темной магии. — Да, именно это я и хочу сказать, — губы Януса снова тронула улыбка. — Как только она перестанет за вас цепляться, эти сны пройдут сами собой. Но… — улыбка сошла с лица, — не исключено, что вы единственный, кто может находиться рядом с ней. И на вашем месте я бы повременил с этим. Кстати, вы не пробовали принимать зелье сна без сновидений? Очень интересно, как оно будет действовать ввиду вашей проблемы. — Зелье действует так, как и должно, — довольно резко ответил Северус. — Я принимаю его уже некоторое время. Почему я должен повременить? — Как бы вам объяснить? — Янус принялся мерить шагами кабинет. — Думаю, мисс Грейнджер нужен якорь. Даже если проклятие будет снято, не факт, что она вернется. С большей долей вероятности она навсегда останется в Мунго, подобно Лонгботтомам. Ей нужен кто-то реальный, кто поможет ей выбраться, выплыть на поверхность из самых глубин сознания. Поэтому сейчас рубить с плеча нецелесообразно. Северус стиснул ладонь в кулак с такой силой, что ногти больно вонзились в кожу, оставляя полукруглые отметины. Какого хрена он опять ввязался в изначально провальную затею? Нужно было сразу отправить Поттера восвояси и заткнуть свое неуемное любопытство. — Если мисс Грейнджер выбрала вас, значит, она вам доверяет. И в данной ситуации вы единственный, кто в состоянии помочь, — закончил Янус, усевшись наконец в кресло. Северус кивнул. Ни одна из бушевавших внутри эмоций не дала о себе знать внешне, хотя больше всего на свете хотелось разнести здесь все в щепки. Янус вернулся к своему блокноту и принялся скрупулезно что-то записывать, что, должно быть, означало конец аудиенции. — Могу я ее увидеть? — тихо спросил Северус. Янус поднял взгляд и непонимающе моргнул, словно мыслями был уже далеко отсюда. — Кого? — недоуменно спросил он, но встретив недобрый прищур, поспешно добавил: — Да, разумеется. До вечернего обхода еще… — он бросил взгляд на часы, — около часа. Времени вам должно хватить. Северус поднялся и, не прощаясь, пошел к двери. — Я еще раз настоятельно вас прошу все как следует обдумать, — донеслось ему вслед, — прежде чем принимать какое-то решение. Ответом Янусу стал лишь тихий стук закрывшейся двери. Несколько мгновений Янус смотрел туда, где только что сидел Снейп, а потом, облегченно выдохнув, снова вернулся к записям, что просматривал до его прихода.***
Словно в каком-то бесконечно повторяющемся сне, Северус вновь проделал уже знакомый путь. Ноги будто по инерции сами собой принесли его к заветной двери. На какое-то время он замер, и лишь коснувшись шершавой деревянной поверхности кончиками пальцев, сумел сбросить оцепенение и смотреться. Тихий щелчок открывшегося замка стал единственным источником шума. Эта часть отделения оставалась по-прежнему тихой и безлюдной. Предчувствие чего-то плохого, бившееся в сознании в течение дня, усилилось. Наконец он глубоко вздохнул и толкнул дверь, клятвенно обещая самому себе, что это в последний раз. Пляшущий огонек единственной свечи тускло освещал пространство. В палате все оставалось на своих местах, кроме разве что нелепого и почти увядшего, несмотря на небрежно наложенные чары, букета роз. Его наконец убрали, и вместе него в вазе красовалось несколько белых пионов. «Слишком вычурно», — мелькнула мысль, которую тут же подхватила и погребла под собой океанская волна. Взгляд с деланым интересом заскользил по комнате, ни на чем подолгу не задерживаясь и словно нарочно избегая стоящей посередине кушетки, на которой по-прежнему спала Гермиона зачарованным беспробудным сном. Когда же Северус наконец отважился взглянуть на нее, то поразился тому, насколько изменился ее облик. И без того болезненная худоба, казалось, только усугубилась. Впалые щеки, бледная, почти прозрачная кожа, сквозь которую виднелись темно-синие вены, обвивающие тонкие запястья, спутанные тусклые волосы, скрывающие острые плечи, казались безжизненными. Северус с минуту потоптался у двери в нерешительности, но потом все же двинулся в сторону койки, не отрывая взгляда от Гермионы. Диссонанс между реальностью и сном сделался слишком ощутимым. Осторожно, будто боялся потревожить ее сон, он присел на самый край и впервые за все время коснулся ее руки, лежащей поверх одеяла. Холодная и сухая, она вряд ли могла принадлежать живому человеку, и все же Гермиона по каким-то неведомым ему причинам, несмотря на явно прогрессирующее проклятие, оставалась живой, в насмешку ли заклинателю, ее близким или благодаря внутреннему стальному стержню. А может, как раз в этом и заключался итог ритуала, в том, что проклятие высасывает из волшебника жизнь, оставляя лишь мизерный огонек, дающий ложные надежды, которые живы до тех пор, пока безжизненное тело способно делать поверхностные вдохи. Якорь. Мисс Грейнджер нужен якорь… Северус зажмурился и покачал головой, но недавний разговор то и дело всплывал в памяти обрывками фраз. Он крепче стиснул хрупкую ладонь обеими руками, ощущая пробирающий до костей холод, и поднес к лицу, пытаясь согреть своим дыханием. Но все тщетно, так же как пытаться растопить огромную ледяную глыбу, слегка подув на нее. Северус вздохнул. Несмотря на мощный окклюментный щит, где-то на краю сознания едва улавливался запах дикой вишни. Он зажмурился, пытаясь прогнать наваждение, но оно не желало никуда испаряться. Наоборот, казалось, только усилилось, будто разбирало по кирпичикам глухую стену, отделяющую настоящее от грез. Теперь к аромату вишни примешивался другой, более сладкий, свежий, которым пропитался весь дом на опушке леса. Запах, который источала веточка никогда не увядающего ландыша. В какой-то момент Северусу даже показалось, что он снова почувствовал прикосновение холодных пальцев к своему лицу и теплое дыхание у губ. Он сделал несколько глубоких вдохов, силясь восстановить трещавший по швам окклюментный щит, и открыл глаза. За дверью послышалась какая-то возня и тихое бормотание. Северус резко повернул голову в сторону источника шума, все еще сжимая холодную ладонь, а спустя мгновение в палату ввалился Рон Уизли и ошарашенно уставился на представшую картину. За его широкой спиной маячил Поттер, пытаясь разглядеть, что такого увидел его друг, раз встал как вкопанный. Северус выпустил из рук холодную ладонь и поднялся. Рон мгновенно оценил ситуацию, сделал какие-то свои выводы и ринулся вперед, сжав руки в кулаки. Палочка скользнула в ладонь Северуса отточенным движением, но подгоняемый яростью Рон, как ни странно, оказался проворнее. Он бросился на него, не дав сделать ни единого движения. — Что ты с ней сделал, ублюдок?! — прорычал он. Северус отпрянул было в сторону, но могучий кулак Рона оказался быстрее. Послышался противный хруст, а вслед за ним Северус почувствовал острую боль в переносице, доставшую, казалось, до самого затылка. В глазах резко потемнело, голова закружилась, а из носа хлынула кровь. Поттер бросился вперед, преграждая дорогу Рону, который, гневно сверкая глазами, собирался приступить ко второму раунду. — Рон, стой! Я все объясню. Рон медленно перевел озверевший взгляд на Гарри и зло усмехнулся. — Что ты мне объяснишь? Что ты снова взялся за старое? Северус наконец справился с головокружением и, подняв палочку, остановил кровотечение. Вправить нос самостоятельно он не рискнул — для этого как минимум нужно зеркало. — Рон, это все исключительно ради Гермионы, — Гарри взглянул на Снейпа и, без слов достав палочку, направил кончик ему в лицо. Вновь послышался хруст, а из ноздрей показались тонкие струйки крови. — Рон, мистер Снейп знает, как помочь Гермионе, — с нажимом продолжил Гарри, пятясь к Рону и при этом не спуская взгляда с Северуса, который тем временем достал из кармана белый платок и приложил к носу. Увидев, что нападать и брать реванш он не собирается, Гарри повернулся в Рону. — И как же мистер Снейп собирается ей помочь? — издевательски протянул Рон. — Ты вообще в курсе, как давно он сюда приходит? И зачем? — Наверняка это необходимо для лечения, — неуверенно проговорил Гарри, искоса бросив взгляд, в котором отчетливо читалось множество вопросов, в сторону Снейпа. — Сидеть рядом и держать ее за руку? — Мистер Уизли, — подал наконец голос Северус, — заткнитесь, пока не наговорили того, о чем можете пожалеть. — Знаешь, что я думаю? — не унимался Рон. — Я думаю, что он просто старый извращенец. Северус, справившись с кровотечением, отбросил платок в сторону, а в следующую секунду уже вжимал кончик палочки в горло Рона. Все произошло так быстро, что Гарри опомнился, лишь когда мимо него промелькнула тень. — Вы сможете ответить за свои грязные предположения? — процедил Северус. Голос его понизился до злобного шипения, а глаза опасно прищурились. Несмотря на разницу в росте и комплекции, выглядел Снейп очень внушительно, а глядя на выражение его лица, сомневаться в его намерениях не приходилось. Рон, красный как рак, сделал тщетную попытку вырваться и достать палочку, но вторая рука Снейпа крепко держала его за ворот мантии. — Отпусти, — прохрипел Рон, пытаясь высвободиться. — И это все, на что вы способны? — Северус гадко ухмыльнулся, сильнее вжимая палочку в его горло. Рон снова дернулся, чувствуя, как острый конец древка царапает кожу. — Отпусти, урод, — не сдавался он, пытаясь незаметно отыскать в складках мантии палочку. Но Снейп молниеносно сделал пасс, и конечности Рона оказались накрепко связаны невидимыми веревками. — Вы что-то сказали, мистер Уизли? — вкрадчиво спросил он. — Где же весь ваш запал? Кое-как устояв в вертикальном положении, поддерживаемый за мантию рукой Снейпа, которая сжимала ткань вокруг горла все сильнее, он пробормотал: — Если бы я дотянулся до палочки, неизвестно, кто бы победил в честном бою. — Вы ждете честного боя от Упивающегося смертью, мистер Уизли? — Северус усмехнулся. — Мистер Снейп, Рон! — Гарри, решив положить конец этой неуместной, да и, что греха таить, неравной дуэли, подскочил к ним и попытался разнять, но они его будто и не заметили. — Нам всем нужно успокоиться. Уверен, есть разумное объяснение вашему здесь присутствию. — Он многозначительное посмотрел на Снейпа, не прекращая попыток развести их по углам — не хватало еще устроить бойню прямо в палате Гермионы. — Вы оба ведете себя как дети! — воскликнул Гарри, начиная выходить из себя, но оппоненты никак не отреагировали: Снейп все сильнее вжимал палочку в горло противника, а Рон, осознав наконец, что силы неравны, замер и, насупившись, лишь пытался испепелить его взглядом. — Черт, да услышьте вы меня! Гарри в сердцах хлопнул каждого по плечу и отошел, нервно взъерошив пятерней волосы. — Сейчас не время для выяснения отношений! Если вы сейчас же не прекратите, я буду вынужден арестовать вас! Обоих! — выкрикнул он и выставил вперед палочку. Прекратив сверлить друг друга взглядами, они синхронно повернули головы в сторону Гарри. Но отпускать Рона, лицо которого из красного стало уже пунцовым, Северус, по-видимому, так и не собирался. — Сами напросились, — еле слышно пробормотал Гарри и направил палочку на Снейпа. — Экспеллиармус! Древко выпорхнуло из руки. Мгновение Снейп, ошарашенный такой небывалой дерзостью, следил за тем, как оно приземлилось в ладонь Поттера, а потом разжал пальцы, отпуская мантию Рона, и оттолкнул его в сторону. Не удержавшись, тот неуклюже плюхнулся на пол, издав при этом страшный грохот. — Вы слишком много себе позволяете, — зашипел Северус, вперив нечитаемый взгляд в наглеца. Гарри не ответил. Он снова взмахнул палочкой, освобождая Рона от пут. — Не больше, чем ты, старый извращенец, — Рон поднялся и, почувствовав незримую поддержку друга, снова воспрянул духом. Нервно поправив мантию, он обнаружил, что верхние пуговицы держатся на честном слове, и не стал даже пытаться ее застегнуть. Понимание, что Гарри принял его сторону, казалось, придало ему сил для дальнейшего выяснения отношений. — Рон, прекрати! — выпалил Гарри. — Я не шучу. Еще одно слово в таком духе, и я буду вынужден сопроводить вас обоих в Аврорат для выяснения обстоятельств. — По нему давно Азкабан плачет, — пробормотал Рон себе под нос, предусмотрительно увеличивая дистанцию между собой и Снейпом. — Так же как по вам соседняя палата, — не остался в долгу Северус. На какое-то время воцарилась тишина. Слышно было только нервное пыхтение Рона, одергивающего рукава мантии, да тихие шаги Гарри, который просто не мог стоять и ничего не делать. — Прошу вернуть мне мою палочку, мистер Поттер, — Северус протянул руку. Мгновение Гарри колебался, но все же вложил древко в раскрытую ладонь. — Что вы здесь делали? — спросил он, не выпуская древко из пальцев. — Вы же не… — Нет, Поттер. — На лице Гарри промелькнула облегчение. — Но ход ваших мыслей верный. Я здесь для того, чтобы опробовать зелье. И вы как нельзя кстати. Услышав это, Рон встрепенулся, и лицо его вновь исказила гневная гримаса. Он подошел к Гарри. — Так он собирается ставить какие-то эксперименты на Гермионе?! — злобно выкрикнул он, указывая рукой в сторону Снейпа. — Она не подопытный кролик. Я не позволю ему и близко к ней подойти, слышишь? Прежде чем Гарри успел что-либо ответить, Северус в два шага оказался рядом с Роном, грубо встряхнув, развернул его к себе и зашипел так тихо и вкрадчиво, что тому показалось, будто он вновь слышит голос Волдеморта во время Битвы за Хогвартс. — Мистер Уизли, — Северусу стоило огромных трудов сдержаться и не врезать дерзкому мальчишек в отместку, — никто не собирается ставить опыты на вашей дражайшей мисс Грейнджер. Еще одно слово в подобном духе, и вы займете соседнюю койку, и тогда уж точно никто и ничто не сможет вас разлучить. Есть множество вещей, которых вы, в силу многих обстоятельств и вашего банального и твердолобого нежелания учиться, не понимаете. И причина моего визита — одна из них. Если вы так дорожите жизнью вашей… — он немного поколебался, прежде чем продолжить: — невесты, то уйдите с дороги и не путайтесь под ногами. Я, конечно, наслышан о ваших подвигах во время обучения в Аврорате, но сейчас ситуация кардинально другая. Гарри вновь попытался вклиниться между ними, но Северус остановил его взмахом руки, не отводя немигающего взгляда от Рона. Наконец он развернулся и, чеканя каждый шаг, направился к двери. Рон убийственно посмотрел ему в спину, а Гарри, с минуту потоптавшись на месте, пошел следом. — Я останусь здесь, — проговорил Рон и совсем тихо добавил: — Мало ли, что еще задумал этот упырь. Гарри догнал Северуса уже в коридоре. — Мистер Снейп, что вы там устроили? — поинтересовался запыхавшийся Гарри, едва поспевая за не сбавившим быстрый шаг Снейпом. Тот даже не обернулся. Ответа не последовало. Дойдя до конца коридора, Северус резко остановился у крайней двери в палату и пробормотал: — Кажется, здесь. Гарри притормозил сбоку от него и перевел дух. — Мистер Снейп, что вам понадобилось в палате Гермионы? Это как-то связано с зелье, вашим изобретением? Северус вновь не ответил, сознательно игнорируя мальчишку, который мало того что не собирался помогать, так еще притащил сюда своего дружка, вопреки тому, о чем они договорились изначально. Он провел ладонью по чуть шероховатому дереву и достал палочку. Не обнаружив никаких чар, Северус хотел было войти в палату, но Гарри преградил ему путь. — Не игнорируйте меня, — отрывисто проговорил он, хватая Снейпа за рукав мантии и заглядывая в глаза. Северус выдержал его испытующий взгляд. — Скажите мне, мистер Поттер, — обманчиво тихо начал он, — как много ваши друзья знают о нашем соглашении? Гарри прищурился. — Никто ничего не знает, как вы и просили, — твердо ответил он. — Да? — Северус приподнял бровь в притворном удивлении. — Тогда как вы объясните появление мистера Уизли здесь именно в то же время, когда я назначил вам встречу? — Своеобразно назначили, — пробормотал Гарри себе под нос и, увидев, как на лице Снейпа напряглись желваки, поспешно добавил: — Вы не сказали ничего конкретного, — звучало будто оправдание, отчего он невероятно разозлился на самого себя, но поделать ничего не мог. — В записке было только то, что сегодня вы собираетесь действовать. Ни времени, ни места. Северус в раздражении закатил глаза. — Ах да, я и забыл, что всю информацию вам нужно подавать в максимально упрощенном виде. Гарри наконец обратил внимание на дверь, в которую собирался войти Снейп. — Что вам понадобилось в палате целителя Моррисона? — непонимающе спросил он. — Решил проведать беднягу, — ядовито проговорил Северус. — Это запрещено? Не дожидаясь ответа, он оттолкнул Гарри в сторону и открыл дверь. Гарри вытянул шею и заглянул внутрь. Изнутри палата была похожа на ту, где находилась Гермиона, разве что светлее из-за множества развешанных подсвечников, где теплились огарки свечей. На застеленной белыми простынями узкой больничной койке сидел, уставившись в одну точку, грузный темноволосый мужчина. Даже в этом положении выглядел он довольно внушительно. Лицо его было безмятежно расслабленным. Он никак не отреагировал на появление посетителей, продолжая смотреть куда-то в стену напротив. — Что мы делаем в палате мистера Моррисона? — шепотом повторил Гарри, словно боясь потревожить спящего больного, но тот и ухом не повел, как будто их здесь и не было. — Вы же не собираетесь опробовать зелье на нем. — А как вы думаете? — также шепотом отозвался Северус, подходя ближе. — Конечно, если у вас снова появились какие-то возражения, мы можем вернуться к вашей подруге и начать с нее. Лично для меня это было бы предпочтительнее. — Гарри не ответил, и после некоторой паузы Северус добавил: — К тому же что-то мне подсказывает, что этот человек может поделиться сведениями, которые прольют свет на недуг мисс Грейнджер. Гарри вновь промолчал, только покачал головой. Северус тихо хмыкнул и шагнул вперед. Лишь когда перед ним появилась фигура в черной мантии, Скотт Моррисон отвел наконец взгляд от заворожившей его точки на стене и обратил внимание на посетителя. В глазах на миг промелькнула настороженность, впрочем быстро сменившаяся любопытством, и он робко улыбнулся, как улыбаются незнакомцам дети, если не чувствуют от них угрозы. Однако, когда Моррисон понял, что улыбаться ему в ответ никто не собирается, а этот незнакомый хмурый тип вовсе не похож на приветливого доктора в желтой мантии, улыбка медленно сползла с его лица. — Добрый вечер, доктор Моррисон, — произнес Снейп, на что Гарри закатил глаза. — Не думаю, что он вас понимает. — Надеюсь, это поправимо, — пробормотал Северус. Он достал из кармана мантии флакон с зельем цвета аквамарина и склонился над Моррисоном, к которому вновь вернулась прежняя настороженность. Теперь он с опаской следил за руками незнакомца. Сверкнувший в пальцах предмет он сразу узнал. Точно такие же, заполненные какой-то неприятной, горькой жижей, приносили ему каждый день. Но если он выпивал все сам до последней капли, улыбчивый доктор угощал потом сладкими разноцветными леденцами. Леденцы Моррисон любил и только лишь ради этого терпеливо глотал любое пойло из его рук. Но сейчас в руках этого нового человека, которого он видел впервые, никаких леденцов Моррисон не наблюдал. И это настораживало больше всего. Однако явной опасности от человека в черных одеждах не исходило, хотя он очень хотел произвести именно такое впечатление. Моррисон не понимал, откуда у него это ощущение. Он вообще мало что понимал, но точно знал, когда человек заслуживает доверия, а когда — нет. И это инстинктивное чутье никогда его не подводило. А после визита одной странной особы, которая пыталась сначала влить в него насильно какую-то жидкость, а потом сделала очень больно, оно обострилось, и теперь Моррисон при виде новых людей полагался лишь на него. Он не знал точно, как давно здесь была эта женщина, все дни смешались и походили один на другой. Но в памяти она засела прочно. Как только она вошла, Моррисон сразу же почувствовал неладное, несмотря на ее приветливую улыбку и мантию лимонного цвета, к которым уже успел привыкнуть. Было что-то в ее глазах. Какая-то застарелая ненависть и злоба. Она держала в руках фиал, наполненный бесцветной жидкостью, которую он видел впервые. За то время, что находился здесь, Моррисон уже успел изучить по цветам все зелья, что ему приходилось пить. Кроме фиала в руках женщины была палочка, наподобие той, что он видел у целителя с добрыми глазами. А после прихода этой злой женщины осталась лишь головная боль, мучившая его несколько дней, стоило лишь попытаться сесть. Вот только рассказать о том, что с ним случилось, Моррисон не мог. Как и понять, чего хотела от него женщина, выдававшая себя за целительницу. Он ведь так и не научился понимать обращенную к нему речь, несмотря на зелья, что принимал по нескольку раз в день. Моррисон ориентировался на интонации говоривших с ним людей, и по ее интонации он понял, что она была очень зла. Сейчас же речь стоявшего напротив человека не выражала абсолютно никаких эмоций, что казалось очень странным, словно кирпичная стена, которую он до этого гипнотизировал взглядом, вдруг заговорила. Второй посетитель однако же выглядел очень взволнованным, хотя Моррисон отметил грусть во взгляде, обращенном к нему, и теплоту. К тому же в руках у них не было палочек, что немного успокаивало. — Мистер Моррисон, вы должны выпить это, — проговорил Северус, откупорив флакон с зельем, на что Моррисон вновь несмело улыбнулся. — Вы уверены, что оно не навредит? — обеспокоено спросил Гарри, улыбнувшись ему в ответ. — Нет, — Северус присел на край койки и позвал снова: — Мистер Моррисон, вы меня слышите? Он поднял фиал с зельем перед его лицом, и Моррисон, удивленно моргнув, принялся с любопытством разглядывать жидкую субстанцию. Такую он определенно раньше не видел. Он снова попытался прислушаться к инстинктам, но они, как ни странно, по-прежнему молчали. Однако умудренный кое-каким опытом, он не спешил доверять совершенно незнакомым людям, один из которых выглядел крайне неприветливо. Моррисон стал потихоньку отползать к стене, но Северус схватил его за руку и притянул обратно. — Мистер Поттер, мне потребуется помощь, если вы хотите, чтобы все прошло безболезненно. — Так нельзя! — Гарри выглядел крайне взволнованно. — Это ведь живой человек. А вдруг… — он запнулся на полуслове, не решившись высказать самое страшное предположение. Северус повернул голову и окинул его усталым взглядом. — Поттер, если бы здесь был яд, то первым, в чью глотку я его влил, оказался бы ваш друг. А следующим… — Знаю, можете не продолжать, — перебил Гарри. — Вы хоть проверяли его на лабораторных крысах или кого там у вас принято использовать в качестве подопытных? — Проверял. Как видите, я остался жив. Гарри с недоверием уставился на Снейпа, пытаясь найти признаки неудачной шутки, но тот был серьезен как никогда. — Черт, вы точно чокнутый ученый, — он запустил пятерню в волосы и после некоторых раздумий спросил: — Что я должен делать? — Держите его, чтоб не дергался. — Почему бы нам просто не обездвижить его? Северус шумно выдохнул и недовольно процедил: — Потому что применение чар в этом случае может исказить эффект практически любого зелья. В воздухе повисло невысказанное «идиот». Моррисон, все это время наблюдавший за перепалкой двух незнакомцев, видимо, почувствовал неладное и попытался вырваться, но Северус только крепче стиснул его предплечье. От любопытства в глазах Моррисона не осталось и следа. Он лихорадочно озирался вокруг, готовый сорваться с места, подобно дикому зверю, загнанному в угол. Но предпринять ничего не успел, потому что Гарри быстро обошел койку и обхватил его одной рукой поперек грудной клетки, а другой — захватил локти и свел их вместе за спиной. Моррисон почувствовал, какой оборот принимает дело, и яростно замолотил ногами по матрацу и замычал. — Мистер Моррисон, — вновь обратился к нему Северус самым доброжелательным тоном, на какой только был способен, — мы не хотим вам навредить. Он склонился к его лицу и сжал пальцами шею, пытаясь удержать голову в одном положении. Но Моррисон завертелся и пуще прежнего принялся мычать что-то нечленораздельное. Несмотря на отсутствие разума, физическая сила определенно оставалась при нем. — Я долго не смогу его держать, — рыкнул Гарри, почувствовав, что Моррисон вот-вот вырвется из захвата, и крепче прижал его к груди. Северус переместил руку и сдавил нижнюю челюсть с двух сторон. Но Моррисон продолжал мычать и крутить головой. Тогда он зажал ему нос. Когда в легких стал заканчиваться воздух, глаза Моррисона наполнились неподдельным ужасом, какой бывает лишь у тех, кто сталкивается лицом к лицу со смертью. Северус не раз видел такое еще во время первой войны, когда хотел доказать, что тоже чего-то стоит, и вступил в ряды Упивающихся смертью. Тогда он активно участвовал в рейдах, пытаясь выслужиться перед Темным Лордом, и у тех, в чьих домах ему приходилось бывать, был такой же затравленный, полный животного страха и безысходности взгляд. Наконец Моррисон открыл рот и сделал шумный вдох. Северус воспользовался моментом и влил зелье в ему глотку, тут же с силой сжав челюсть, чтобы тот не вздумал выплюнуть зелье, на которое ушло много месяцев кропотливой работы. Спрятав фиал в карман мантии, он принялся массировать Моррисону горло до тех пор, пока не почувствовал, что он проглотил все до последней капли. Тогда Северус отпустил его и отошел от койки. Гарри последовал его примеру. Они внимательно следили за реакцией Моррисона, который замолчал, стоило зелью спуститься в желудок, перестал дергаться, извиваться, и теперь сидел сгорбившись и опустив голову. Казалось, он находился в каком-то трансе. Северус пощелкал пальцами перед его лицом, но реакции не последовало. Тогда он достал палочку. — Мистер Моррисон, вы меня слышите? — на конце древка загорелся маленький огонек, и он поднес его к глазам Моррисона, вглядываясь в них. Зрачок мгновенно сузился, но он по-прежнему сидел, уставившись в одну точку, даже не моргая. — У вас есть какой-нибудь антидот? — встревоженно спросил Гарри. — Он не потребуется, — ледяным тоном отозвался Снейп, не отводя внимательного взгляда от лица Моррисона. Гарри нервным движением поправил очки и взъерошил волосы. — И что теперь? — Подождем, пока зелье подействует, — невозмутимо отозвался Снейп и убрал палочку. Гарри в очередной раз поразился, как этот человек может оставаться таким спокойным в крайне опасных ситуациях, но при этом моментально закипает от пустяков вроде застигшего врасплох Патронуса. Но казалось, его спокойствие каким-то волшебным образом понемногу передавалось и самому Гарри. Он присел на соседнюю койку и, опершись локтями на колени, уставился в пустоту.***
Янус Тики закончил перебирать бумаги и приступил к обходу. Ему осталось две палаты, которые он всегда посещал последними, поэтому сейчас, насвистывая какой-то незатейливый мотив, бодрой походкой направлялся к палате Гермионы. Завидев издали нужную дверь, он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился и нахмурился. Ему не хотелось вновь столкнуться с Северусом Снейпом теперь уже в палате. На сегодня доверительных бесед с этим человеком было для него вполне достаточно. Нет, он не относился к нему предвзято и не винил во всех грехах, подобно многим другим. Он признавал все его заслуги в период войны и его недюжинные умения и способности, особенно в области ментальной магии. Но категорически не хотел, чтобы несведущий во всех тонкостях целительства дилетант лез в его сферу деятельности, где он, Янус, как рыба в воде, и особенно — давал ему советы или пытался чему-то учить. С самого начала он был против затеи вламываться в сознание мисс Грейнджер, хоть и высказал предположение, что это может помочь если не пробудить ее, то хотя бы побольше узнать о проклятии. Но Гарри и его друзей так захватила эта идея, что они всерьез решили попробовать. И теперь благодаря их импульсивной настойчивости один из самых выдающихся в этой области волшебников мертв, а второго постигла куда более страшная участь. Янус понимал, что ни Гарри, ни Гермиона, ни тем более он сам не виноваты в этом, но никак не мог избавиться от гнетущего чувства и в глубине души не раз клял себя за неосторожно высказанное предположение, которое ребята приняли за панацею. А еще он страшно злился на Скотта за его неуемное любопытство. Он как мог отговаривал его от затеи с легилименцией, приводил различные доводы, но упрямец недаром был гриффиндорцем. Если уж ему что-то втемяшилось в голову, то никакие уговоры тут не помогут. Янус тяжело вздохнул. Он безмерно скучал по своему упертому и своенравному коллеге, с которым за годы работы бок о бок у них сложились вполне товарищеские отношения. Скучал по их вечным горячим спорам, вечерним посиделкам после особенно тяжелых дежурств, грубоватым шуткам, к которым уже успел привыкнуть, громогласному басу, вещавшему свою точку зрения по поводу лечения того или иного пациента в таком заразительном запале и так громко, что сохранить в отделении привычную тишину помогали лишь наложенные на кабинет чары. А его широкой приветливой улыбке невозможно было не улыбнуться в ответ. Еще раз глубоко вздохнув, Янус пошел дальше, искренне надеясь, что уже не застанет Снейпа в палате. Но вместо него в палате Янус увидел взъерошенного и потрепанного Рона Уизли. И тот явно был чем-то напуган и зол. Стоило открыть дверь, как Рон вздрогнул и выставил вперед палочку. Но увидев, что это целитель, сразу же убрал древко и попытался непринужденно улыбнуться, что, впрочем, вышло из рук вон плохо. Однако взгляд его остался настороженным. — Добрый вечер, мистер Уизли, — поприветствовал Янус и улыбнулся. — С вами все в порядке? — В полном, мистер Тики, — отозвался Рон и отошел от койки, освобождая ему пространство. Янус мог бы предположить, что беспокойство Рона связано с состоянием мисс Грейнджер, которое постепенно ухудшалось, несмотря на поддерживающие зелья, вливаемые в нее вместо еды и питья. Но сообразил, что, возможно, Рон появился здесь до того, как Снейп успел уйти. Зная не понаслышке крутой нрав гриффиндорцев и не менее огненный темперамент Северуса, без стычки здесь явно не обошлось. Он бегло оглядел Рона на предмет каких-либо повреждений, но, ничего не обнаружив, удовлетворенно кивнул и приступил к дежурному осмотру пациентки. После уже знакомого Рону взмаха палочкой над Гермионой появилась диагностическая схема. Рон не особо понимал, что означают все эти фигуры и знаки, однако то, что свечение от нее стало куда более тусклым, не заметить не мог. Если верхняя часть схемы оставалась практически неизменной, то книзу она становилась почти черной. О том, что именно там изображено, можно было догадываться лишь по темным очертаниям знаков. Янус нахмурился, внимательно вглядываясь в схему. — Что это значит? — голос Рона стал хриплым от поднимавшегося изнутри страха. Вместо ответа последовал новый взмах палочки. Схема несколько изменилась, и нижняя ее часть слабо замерцала. Янус достал из кармана уменьшенный пергамент и самопишущее перо, которые тут же увеличились до нормальных размеров и зависли в воздухе рядом. Послышался скрежет острия пера по жесткой бумаге. — Мистер Тики, — снова позвал Рон, но Янус поднял вверх указательный палец, не оглянувшись, и взмахнул палочкой в третий раз. Свечение пропало со всей схемы, и она почернела. Рон почувствовал, как вспотели ладони, и вытер их о мантию. Страх за жизнь Гермионы уже вовсю сжимал липкими пальцами горло, отчего каждый вдох давался с неимоверным трудом. Молчание целителя только усугубляло ситуацию и провоцировало кровь закипать в бессильной ярости. Янус наконец отменил заклинание. Схема исчезла, а перо и пергамент вновь оказались в кармане мантии. — Что все это значит? — повторил Рон. — Почему она больше не светится? Янус подошел к нему ближе, все еще храня молчание. Лицо его выглядело крайне задумчивым. Снейп был прав: времени у мисс Грейнджер действительно не так много. Осталось самое сложное: сообщить об этом ее жениху и остальным близким, которые, он был уверен, придут еще не раз, требуя объяснений. Даже после стольких лет работы целителем Янус до сих пор робел сообщать родным неутешительные прогнозы. — Мистер Уизли, — начал он, — мисс Грейнджер жива, как вы сами можете видеть. Но она слабеет. Ее магический потенциал, благодаря которому она номинально все еще здесь, истощается гораздо быстрее, чем предполагалось. Если контрзаклятие или хотя бы какая-то информация о том, чем именно ее прокляли, не найдется в самое ближайшее время, то, боюсь, я уже ничего не смогу сделать. Рон стиснул кулаки в бессильной злобе. Он злился на Гермиону за ее неуемное любопытство, на Джинни, что была с ней в момент катастрофы и не остановила от необдуманных действий, на самого себя за то, что в очередной раз предпочел матч по квиддичу, вместо того чтобы провести время вдвоем. Злился и на Гарри, потому что чувствовал, что друг что-то не договаривает. Но больше всего — на Снейпа, который мало того, что посмел сделать предположение, что Гермионе вряд ли что-то поможет, так еще неизвестно зачем пришел именно тогда, когда целитель вынес свой горький вердикт. Интересно, как давно он повадился ходить сюда и почему чары беспрепятственно его пропустили? — Мистер Тики, неужели ничего нельзя сделать? Янус пожал плечами. — Вы можете поискать информацию, — повторил он сказанное ранее. — Если знать, что это за проклятие, то бороться с ним будет гораздо легче, — он какое-то время помолчал, слушая нервное сопение Рона, а потом, будто вспомнил важную деталь, добавил: — У мистера Снейпа есть предположение… — Не хочу ничего слышать про Снейпа и его предположения. Все они сводятся лишь к одному: Гермиона больше никогда не будет с нами, — процедил Рон. — И вообще, этот старый извращенец больше ни на шаг не приблизится к ней, даже если мне придется здесь жить. Янус миролюбиво улыбнулся. — Не знаю, что между вами произошло. Однако я бы на вашем месте не делал столь поспешных выводов. К тому же у него есть теория относительно этого проклятия. Я, разумеется, постараюсь найти как можно больше информации. Но… — он замолчал, так и не договорив. Янус вдруг подумал, что эту самую информацию стоило бы поискать в доме Блэков, где, как он знал, теперь живет Гарри. Но об этом он поговорит непосредственно с ним. Рон будто и вовсе не заметил этой заминки, погрузившись в свои мысли и не спуская взволнованного взгляда с Гермионы — Если у вас больше нет вопросов, то я пойду, — нарушил наконец молчание Янус, увидев, что Рон вернулся к Гермионе и больше не обращает на него внимания. — Мне нужно закончить обход. Рон только молча кивнул, и Янус покинул палату Гермионы. Напоследок он оставил самого сложного пациента. И сложность заключалась не столько в самом недуге, сколько в том, что этим пациентом был его давний коллега и приятель Скотт Моррисон. Эти визиты всегда давались тяжелее всего. Видеть, как человек, с которым еще недавно обсуждал интересный случай за чашкой утреннего кофе, теперь совершенно никого не узнавал и практически ничем не отличался от животного, оказалось тяжелым испытанием даже для такого весьма искушенного в подобного рода болезнях целителя, как он. У дверей Скотта он остановился и тяжело вздохнул. Даже по прошествии стольких месяцев Янус отчаянно лелеял в душе надежду, что если удастся вытащить мисс Грейнджер из зачарованного сна, то с ее помощью или тем же методом он сможет вернуть разум и Скотту. Но эта надежда таяла день ото дня, а сегодня, после разговора со Снейпом и едва мерцающей диагностической схемы Гермионы, он почти похоронил ее. Еще раз тяжело вздохнув и наплевав на скачущие мысли, упорно не желающие собираться в стройные последовательные ряды, он толкнул дверь и вошел в палату. К своему вящему удивлению, внутри он увидел посетителей, которые едва ли были желанными. — Что вы здесь делаете? — строго спросил он. — Время посещений давно прошло, поэтому прошу вас покинуть здание госпиталя. Ни Северус, ни Гарри не успели ничего ответить, потому что Моррисон вдруг встрепенулся и повернул голову в сторону вошедшего. Янус замер, так и оставшись стоять на пороге, а Скотт широко улыбнулся и громогласно пробасил: — Дружище, как я рад тебя видеть. А что здесь, собственно, происходит, и почему я выгляжу, как пациент нашего отделения?***
Северус не появился ни неделю назад, ни через два дня, ни вчера, и, судя по всему, не собирался появляться и сегодня. Все дни слились в один большой поток, состоящий из ожидания, надежды и страха. Камин почти прогорел, но Гермиона не спешила снова разжигать огонь. Гостиная погрузилась в сумерки, а за окном вновь послышались раскаты грома, пока еще совсем далекие, но неумолимо приближающиеся с каждой минутой. Все сложнее и сложнее становилось поддерживать этот островок безопасности в относительном покое. Гермиона чувствовала, что еще немного и от него не останется и следа. Но рядом с Северусом это чувство притуплялось, и казалось, что ей под силу сдерживать обезумевшую ведьму в стенах глухого леса подобно тому, как она сдерживала страх в глубинах своего сознания, лишь иногда позволяя ему вырваться на свободу. Теперь, оставшись совсем одна, она осознавала неравенство сил, истощение собственных внутренних ресурсов, отчетливее чувствовала тьму и холод, подступающие со всех сторон. Хоть сюда ее главный страх, ее личное проклятие добраться не могло, однако теперь она могла слышать хрипловатый голос. Наверняка он раздавался только в ее голове, но иногда она даже вступала с ним в диалог, когда совсем не удавалось его заглушить. Северус был прав: это лишь вопрос времени, когда миссис Лестрейндж — реальная или порожденная ее подсознанием — сумеет преодолеть все выставленные барьеры и окажется здесь. Скорее всего именно в этот момент все и закончится. Гермиона одновременно и желала этого какой-то частью своего измученного разума, и страшилась, потому что не понаслышке знала, на что способна разгневанная Беллатриса, которую лишили любимой игрушки. В том, что все убитые во сне люди были для нее лишь игрушками, сомневаться не приходилось. — Грустишь, милая? — голос раздался как всегда неожиданно, вместе с очередным раскатом грома прямо над кромкой леса и вспышкой молнии, осветившей погрузившуюся во мрак гостиную. — Мужчины так непостоянны, — с притворной грустью продолжила Беллатриса. Гермиона настороженно заозиралась, но в комнате кроме нее больше никого не было. — Оставьте меня в покое, — тихо проговорила она, прикрывая глаза. — И лишиться последнего развлечения? Ну уж нет, — послышалось мерзкое хихиканье. Гермиона зажмурилась и замотала головой. — Что вам от меня нужно? — пробормотала она, едва шевеля губами. На миг воцарилась тишина, но Гермиона сомневалась, что призрак ее мучительницы просто взял и испарился. Наконец снова послышался смех, который резко прервался, сменившись хриплым шепотом. — Приведи мне еще. — Нет. — У тебя не хватит сил противостоять мне. Ты же это понимаешь? — Нет-нет-нет, — повторяла Гермиона, закрыв уши ладонями, хоть и понимала, что невозможно заглушить голос, существующий лишь в ее в голове. Сейчас она как никогда напоминала умалишенную. — Нет-нет. — Да-да-да, — нараспев проворковала Беллатриса. — Приведи еще. Я еще не видела твоих маленьких друзей. Уверена, у нас получится незабываемая встреча. — Никогда. Раскатистый смех пустил волну мурашек по озябшим рукам, и Гермиона поежилась. — Что ж, я подожду. У меня в запасе целая вечность, — отозвалась она, переставая смеяться, и сокрушенно добавила: — Жаль, что твое время уходит. — Оставьте меня, — тихо повторила Гермиона, и сквозь зажмуренные веки по щеке скатилась слеза. — Тогда отправь Снейпа снова в лес, — не обращая внимания на ее лепет, продолжила Беллатриса. — Только не вздумай ему помогать, как в прошлый раз. — Что? — Думала, я не узнаю? — она вновь рассмеялась. — Мы же с тобой давно стали одним целым. Я даже знаю, о чем ты сейчас думаешь. — Оставьте меня в покое, — едва не истерично повторила Гермиона, но все было напрасно. Голос, приводивший ее в ужас, замолкать не желал. — А ты никак скучаешь, — задумчиво протянула Беллатриса. — Интересно. Так ты поэтому помешала мне развлечься? — Замолчите. — Думаешь, ты ему нужна? — новая волна смеха всколыхнула в груди все, казалось, так надежно упрятанные чувства. — Он слинял отсюда при первой же возможности и оставил тебя наедине со мной. Он же трус. Всегда им был. А знаешь, что я подумала? Давай отомстим ему. — Вы больше никого не убьете, — неожиданно твердо произнесла Гермиона. — И кто же мне помешает? — Беллатриса явно получала огромное удовольствие от этого диалога. — Неужто ты? Гермиона вытерла слезы и расправила плечи. — Даже если это будет стоить мне жизни. — Никогда не понимала гриффиндорцев, — заметила Беллатриса. — В чем прелесть такой жертвенности? Гермиона вновь замотала головой. — Вас нет, — прошептала она. — Вы давно мертвы. Это просто сон. Мой сон. И вас здесь нет. — Но я здесь, в твоей голове, — новый взрыв смеха на миг прервал поток изречений. — Боюсь, что избавиться от меня не так-то просто. Однако я могу оставить тебя на время. Ты знаешь правила игры. — Нет, больше никаких жертв, — Гермиона делала все возможное, чтобы ни одно знакомое лицо не всплыло в памяти. — Нужно подумать о чем-нибудь приятном, — еле слышно проговорила она и снова прикрыла глаза. — О чем-нибудь приятном… В голове возникла картинка: роща, сплошь усыпанная ромашками, виднеющимися из высокой травы, где-то совсем рядом журчит ручей, а яркое солнце стоит высоко-высоко на синем небосклоне. Прямо на траве расстелен клетчатый плед, на котором стоит большая корзина, с какими принято ходить на пикник. — Совсем скоро это перестанет работать, — голос Беллатрисы, пропитанный бессильной злобой, стал звучать отдаленно, его заглушало пение птиц в ветвях деревьев. — И тогда тебе негде будет прятаться, мерзкая грязнокровка. Но Гермиона больше не отвечала. Она мысленно добавляла все новые и новые детали к стоящему перед глазами пейзажу, мазок за мазком, как заправский художник. Вскоре голос затих совсем, и она почувствовала, как что-то мягкое и теплое ткнулось в ладонь. Крукс взобрался на колени хозяйке и снова боднул ее, выпрашивая ласку. Только тогда Гермиона с опаской открыла глаза, но кроме громкого кошачьего урчания да завывания ветра на улице никаких звуков слышно не было. — Спасибо, мама, — дрожащим голосом тихо проговорила она, зарываясь пальцами в рыжую густую шерсть Крукса, зажмурившегося от удовольствия.