Страх хорош для того, чтобы начать желать двинуться вперед.
Михаэль Лайтман
Под ногами хрустел наст, а в воздухе чувствовалось скорое приближение зимы. Еще каких-то несколько дней — и наступит декабрь. Все улицы заполонят мечущиеся в поисках рождественских подарков люди, сметающие все, что, по их мнению, выглядит хоть сколько-нибудь празднично, витрины магазинов будут ломиться от того ширпотреба, что не продали в течение года, весь город утонет в разноцветной мишуре, ярких сверкающих огнях и красных колпаках. Но пока еще можно пройтись, не боясь наткнуться на подвыпившего зазевавшегося прохожего в красном тулупе и розовощеким лицом, частично скрытым неприятного вида искусственной белой бородой. Северус не любил Рождество. Он вообще не любил какую-либо суету, шум и всеобщую суматоху, которые создавали праздно шатающиеся разряженные волшебники и магглы, ожидающие чудес в пору, когда воздух будто искрит волшебством. Когда-то в далеком детстве он, так же как все, ждал чуда, загадывал желания и надеялся, что хоть одно из них сбудется. Но с тех пор утекло много воды, и в сказки Северус давно не верил. Поттера, получившего его записку, предсказуемо накрыла паника. Несмотря на все его заверения о прощении прошлых прегрешений, все-таки безоговорочного доверия между ними по-прежнему не наблюдалось. Хотя он очень старался. Но все старания пошли прахом, стоило увидеть слово «эксперимент», нацарапанное на куске пергамента убористым почерком. И уже на следующий день серебристый олень возник из ниоткуда в лаборатории, распугав лаборантов, и голосом все того же Поттера велел как можно скорее явиться в Аврорат для выяснения личных вопросов. Тон был таким, что вряд ли кому-то пришло в голову ослушаться. Северуса вновь накрыла ярость от наглости мальчишки, возомнившего себя неизвестно кем. Окажись он сам в эту минуту рядом, вместо пресловутого оленя, немедленно получил бы в лоб каким-нибудь не самым приятным заклинанием — для симметрии. Но Поттер разумно предпочел отсидеться среди людей, а патронусы, как известно, передают лишь небольшие послания. Тумаки приходится раздавать лично. Северус, как и полагается человеку со статусом отъявленного мерзавца, хоть и награжденного за героизм орденом, выждал два дня и, отправив ответное послание совиной почтой, сейчас держал путь в Министерство в надежде, что большинство служащих уже разошлись и его не ожидает давка в Атриуме у каминов. В Министерство он собирался попасть из Дырявого котла. Поэтому сейчас, одевшись в лучших традициях хогвартского профессора, спешно шуршал необъятной мантией в сторону старого паба, предвкушая очередную стычку с героем. Дойдя до большого книжного магазина, на дверях которого уже висела табличка с надписью «Закрыто», Северус остановился и огляделся. Прохожих в этой части улицы не было, и он достал палочку и набросил дезиллюминационные чары. Ему не хотелось нос к носу столкнуться с кем-то из старых знакомых, равно как и с хозяином паба Томом. Все его прошлые случайные встречи, которых невозможно было избежать ни при посещении больницы святого Мунго, ни в те редкие визиты в министерский Отдел патентов, отзывались лишь неприязнью с мутным осадком горечи. Видеть, как разношерстная публика мнется, не зная, куда деть руки, и старательно отводит взгляд, в котором плещутся самые разные эмоции — от презрения и злобы до неловкого восхищения, — Северуса совсем не забавляло. Он был бы премного благодарен, если бы волшебники, заметив его издали, делали вид, что не узнали. Но об этом он не смел даже мечтать. Поднявшись по ступенькам к дверям паба, Северус тут же отскочил в сторону, пропуская довольно подвыпившего посетителя. Мысленно поблагодарив его, он успел юркнуть в закрывающуюся дверь. В полутемном зале Дырявого котла, как обычно, примостившись за небольшими круглыми столиками или у барной стойки, расположились совершенно разные и, судя по настороженным взглядам, не совсем законопослушные маги. Том, поглядывая на них не менее настороженно, натирал бокалы. Северус на несколько мгновений задержался у двери, оценивая обстановку, и, увидев, что проход к камину открыт, проследовал туда. По пути он достал палочку и направил ее в сторону одного из столиков, за которым двое пожилых волшебников о чем-то горячо спорили, периодически переходя на громкую и вполне себе маггловскую брань. Бутылка с остатками огневиски на глазах у изумленных товарищей взмыла в воздух и со всего размаху приземлилась обратно на столешницу, да так, что стол под нею задрожал, бокалы подпрыгнули, а их содержимое расплескалось вокруг. — Ты что, идиот? — спросил один волшебник другого, возмущенно вскакивая и пытаясь стряхнуть попавший на мантию огневиски. — Тебе кажется, что это смешно? — Да я и палочку не вытаскивал, — обиженно отозвался второй, пытаясь отжать мокрый рукав. Все внимание присутствующих обратилось к двум незадачливым гулякам. Кто-то из дальнего угла выкрикнул, что это все происки последователей Того-Кого-Нельзя-Называть. Услышав эту нелепицу, Северус скривился и покачал головой. Но несколько других подхватили идею и наперебой стали рассказывать, что своими глазами видели тень за окном до того, как начались странности. Том вышел из-за барной стойки и направился к ним, громко спрашивая: — Какие-то проблемы? По-моему, вам уже пора. Я больше не собираюсь иметь дел с вашими женами. Хватило прошлого раза. Он принялся выпроваживать сопротивляющихся, как выяснилось, завсегдатаев паба. Двое более молодых магов бросились ему помогать. Остальные же с любопытством смотрели, иногда громко вставляя комментарии. Воспользовавшись всеобщей суматохой, Северус набрал горсть летучего пороха и, шагнув в камин, исчез в всполохах зеленого пламени, даже не озаботившись тем, чтобы обновить дезиллюминационные чары.***
Как и предполагалось, атриум Министерства почти опустел. Лишь самые трудолюбивые служащие, сбившись в небольшие группки, тихо переговаривались между собой, наверняка делясь последними сплетнями. Стоило Северусу выйти из камина, как они на миг притихли, но увидев, что он прошел мимо, даже не взглянув в их сторону, вернулись к обсуждению. В Аврорате было так тихо, что создавалась иллюзия, будто отдел пуст, но Северус знал, что это не так. Возможно, разошлись лишь мелкие клерки да стажеры, что работали с утра. Но остальные авроры должны быть еще на местах, в ожидании ночного патруля. Гарри Поттер обнаружился в одном из кабинетов, дверь которого была предусмотрительно открыта настежь. В ворохе исписанных бумаг, потрепанных перьев, полупустых чернильниц и грязных пластиковых стаканчиков с засохшими остатками кофе он пытался найти недостающие части отчета, которые — был уверен — должны быть где-то здесь. Но в таком бардаке его шансы найти что-либо стремительно снижались. Северус, ступая по обыкновению тихо, перешагнул порог и, привалившись плечом к дверному косяку, стал следить за его нервными порывистыми движениями. Сложив руки на груди, он задумался, действительно ли Поттер потерял какую-то важную бумагу или же он так нервничает перед встречей. Когда созерцание мельтешащего мальчишки ему наскучило, он прикрыл дверь и так же тихо двинулся к столу. Гарри же совсем ничего вокруг не замечал, продолжая поиски, до тех пор, пока мерцающий желтый свет, что исходил от свечей в медных подсвечниках, развешанных вдоль стен, не загородила высокая темная фигура. Гарри резко поднял голову и тут же наткнулся на колючий внимательный взгляд черных глаз, что в Хогвартсе пугал до чертиков всех первокурсников. Теперь он не казался настолько устрашающим, но тем не менее становилось не по себе от ощущения, что он смотрит в самую душу. Гарри невольно подался назад и поправил очки. — Добрый вечер, мистер Снейп, — проговорил он и попытался взглядом отыскать среди пустых пластиковых стаканов хоть один с кофе, пусть и остывшим. — Конец года, я так понимаю, — протянул Северус, многозначительно оглядывая бумажные залежи на столе. Гарри невесело усмехнулся и потер щетинистый подбородок. — Да. Вот почему я не люблю декабрь, — он откашлялся, почувствовав, как в горле вдруг пересохло. — Не хотите ли кофе? Я принесу, — он подорвался было с места, но бледная ладонь, стиснувшая плечо, остановила маневр, и Гарри плюхнулся в кресло. — Мне показалось, или вы пытаетесь оттянуть время? — нахмурившись, спросил Снейп. — Вовсе нет. Это… обычная вежливость, — наконец Гарри удалось взять себя в руки, получилось даже вполне искренне улыбнуться. — Тогда приступим к делу. Вы уже говорили с Янусом Тики? Гарри сглотнул, чувствуя, как от одной только мысли об этом деле начинает закипать. — Вы хоть понимаете, что я могу загреметь в Азкабан? А моим соседом будете вы. — И почему же вы так в этом уверены? — спросил Снейп таким тоном, будто и впрямь совершенно не понимал его смятения. Гарри опустил голову и под столом несколько раз сжал пальцы в кулак. — Потому что ни одна больница, будь то маггловская или волшебная, не позволит, чтобы в ее стенах проводились опыты на живых пациентах, — он поднял голову и твердо посмотрел в глаза Снейпа. Но это, казалось, не произвело на него никакого впечатления. — А что если этот, как вы выразились, опыт, — он сделал шаг назад, — способен вернуть вашу подругу из мира грез? Гарри на миг опешил. Такого он точно не ожидал, особенно в свете того, что когда они обсуждали проклятие, поразившее Гермиону, ни о каком зелье речи не было. Некоторое время он молчал, собираясь с мыслями, а когда наконец заговорил, его голос звучал уже менее твердо. — Вы не упоминали зелье. Все, что вы рассказывали мне, касалось исключительно какого-то древнего обряда, родового проклятия, которое необходимо снять. Не для этого ли мы перерыли кипы макулатуры в архиве и влезли в особняк Лестрейнджей? Северус кивнул. — Да, все верно. — Тогда с чего мне вам верить? — Может, с того, что это правда? — Северус пожал плечами. Гарри нервно снял очки и провел по лицу ладонью. Из-за вечных недомолвок и тайн он теперь и сам не знал, что из того, о чем рассказывал Снейп, ложь, а чему можно верить безоговорочно. — Сначала вы окутываете себя ореолом таинственности и по крохам выдаете информацию, а теперь заявляет, что у вас вдруг появилось какое-то экспериментальной зелье, способное… — он вскочил. — Черт, вы можете рассказать все как есть, а не играть в Дамблдора? От упоминания великого светлого волшебника Северус скривился. Меньше всего ему хотелось походить на Дамблдора. — Уймитесь, Поттер. Ваши эмоции ничем не помогут, а в худшем случае однажды сыграют с вами злую шутку. Но Гарри будто не слышал его. Он обошел стол и принялся мерить шагами кабинет, время от времени качая головой и стискивая кулаки. Глядя на него, Северус испытал острое дежавю, словно вновь очутился в подземельях Хогвартса, где предстоит обучить совершенно не способного мальчишку окклюменции. — Уймитесь, — повторил он уже громче, — и выслушайте меня. Спокойно. Он достал палочку и направил ее на дверь. Ни к чему им свидетели. Гарри перестал вышагивать по комнате и уставился на него яростным взглядом. — Присядете? — спросил Северус, указав на его кресло, и сел напротив. Гарри промолчал, по-прежнему прожигая его взглядом, на что Северус лишь усмехнулся. — Вы знали о некой способности вашей подруги втягивать других в свои сны? — размеренно начал он, видя, как на лице Гарри отражается непонимание. — Разумеется, знали, — продолжил Северус, глядя на так и застывшего Поттера. — Только никогда не задумывались об этом. Вы и сами бывали в ее снах. Впервые это произошло после нападения на Хогвартс горного тролля. Гарри кивнул. — А ведь верно, — проговорил он и медленно двинулся в сторону рабочего стола. — Тогда нам с Роном приснился сон. Он тоже его видел и… Но мы ведь рассказывали об этом всему факультету. А Гермиона говорила, что это глупости и мы все придумали, чтобы привлечь внимание. Она ни разу не обмолвилась, что это был ее сон. — Чем на тот момент руководствовалась мисс Грейнджер, я не знаю, — Северус развел руками, — но факт остается фактом. — Подождите, а вы откуда об этом узнали? Вы тоже были там? — Гарри медленно опустился в кресло и оперся локтями на стол. — Нет уж, увольте. Мне вполне хватило тролля наяву, и пересекаться с ним во сне желания не возникало и по сей день. Я знаю об этом, потому что мисс Грейнджер сама мне рассказала. Наблюдать за тем, как на лице ничего не понимающего Поттера одна эмоция сменяется другой, было отдельным видом наслаждения. Наконец он, кажется, определился с тем, что испытывает по этому поводу, и разобрался с внутренними противоречиями. Подозрительно посмотрев на Снейпа, он проговорил: — Вы совсем умом тронулись? Это все последствия легилименции? — Гарри достал палочку. — Вас постигла та же участь, что и Скотта Моррисона. На конце палочки замерцал тусклый свет Люмоса, и он поводил ею перед лицом Снейпа, который на это и глазом не моргнул, лишь взгляд его потяжелел. Гарри кивнул и уверенно произнес: — Думаю, нужно позвать кого-то из целителей, если, конечно, вы не позволите мне самому проводить вас в Мунго. Северус вздохнул, почувствовав неимоверное раздражение. — Не порите ерунды, Поттер. Не хочу вас огорчать, но я не сумасшедший. — Тогда как вы объясните ваши слова? Вы узнали об этом во время легилименции? — Не совсем. — Но вы же сказали, что не видели ничего, кроме тумана и пустой комнаты? Вы солгали. — Да, Поттер, я вам солгал, но сейчас речь не об этом, — ядовито выплюнул Северус, прожигая Гарри взглядом, от которого в былые времена даже Пивз прекращал горланить противные песни. Северус ущипнул себя за переносицу, чувствуя, что головная боль вот-вот даст о себе знать. — Когда же наконец вы научитесь вычленять главное из той информации, что поглощаете ежедневно? — Так расскажите мне это «главное», — Гарри отложил палочку и приготовился слушать. — Все до элементарного просто, и в то же время логического объяснения этому я не нашел. Пока. У мисс Грейнджер есть способность втягивать других в свои сны, — повторил Северус. — Этой способностью обладают многие дети, но не у всех она сохраняется, когда они становятся взрослыми. Это скорее исключение. Я, помнится, уже говорил, что ее состояние напоминает глубокий затяжной сон. Однако проклятие, поразившее вашу подругу, внесло… — он замолчал, подбирая слова. — …свои коррективы в этот сон. — Какие? Опять загадки? — Некая сущность, поселившаяся в ее сознании, требует развлечений. И мисс Грейнджер, не в силах побороть свой страх — кстати, вполне реальный — дает ей эти развлечения посредством своего дара, который для нее теперь скорее проклятие, худшее, чем то, что ввергло ее в этот сон. — И что же это за сущность? — Вопрос неверный, мистер Поттер, — ядовито заметил Северус. — Правильнее было бы спросить, как она развлекается. — И как же? — ровный тон голоса Гарри явно говорил о том, что он не верит ни единому слову. — А вот тут самое интересное. Эта сущность убивает тех, кого зовет в свой сон ваша подруга. — И что с того? Я десятки раз умирал во сне с тех пор, как закончилась война. — Так и есть, если бы не одно «но». Мисс Грейнджер находится под действием проклятия. — Северус на какое-то время замолчал, а потом продолжил таким будничным тоном, словно интересовался погодой: — В начале года в газетах мелькали заметки о странных происшествиях. — Он достал из кармана мантии и положил перед Гарри листок, предусмотрительно вырванный из блокнота. — Все эти люди умерли в разное время при схожих обстоятельствах. Во сне. Гарри уставился на имена и фамилии, написанные на листке, и нахмурился. — Да, я помню. Мы даже подумали, что это происки сбежавших Упивающихся. Но никаких признаков, указывающих на это, не было. Никаких магических следов, зелий или обрядов. Авроры все проверили. — Не сомневаюсь, — скептически отозвался Северус. — И их не смутило, что все они были соседями? Кто-то вплоть до своей кончины, а кто-то давно перебрался в другое место. — В тот момент нас как-то мало заботило их прошлое место жительства, — раздраженно заметил Гарри. — Я все еще не понимаю, куда вы клоните. — Ну да, вас в принципе никогда не заботили факты. Только собственные ни на чем не основанные догадки и уверенность в своей правоте, — не остался в долгу Северус. — Всех этих людей связывала одна маленькая деталь. Они так или иначе были знакомы с мисс Грейнджер. — Он сделал паузу, не спуская с Гарри внимательного взгляда. — Так вот, когда сущность требовала новых жертв, мисс… — Нет! — Гарри вскочил с места. Взгляд его пылал гневом. — Не смейте так говорить про Гермиону! — он схватил палочку и направил на Снейпа. — Она не убийца! В голове некстати всплыл давний разговор с Кингсли. Он тоже делал подобные намеки, но они касались лишь двоих людей из проклятого списка, который, словно насмехаясь, по-прежнему лежал на столе. — …Мисс Грейнджер звала на помощь, — как ни в чем не бывало продолжил Северус. — Звала тех, чьи лица помнит до сих пор, отчасти благодаря феноменальной памяти. И они приходили. Чтобы умереть. — Замолчите! — выкрикнул Гарри и ткнул палочкой в грудь Снейпа. — Гермиона не убийца! Слышите?! Но Северус и не думал молчать. Мальчишка сам просил быть с ним откровенным, так пусть слушает. Его вины нет в том, что совсем не это он ожидал услышать. Северус лишь констатировал факты, безжалостно, хлестко, жестоко, и не собирался жалеть чьи-то чувства, пряча неприглядную истину за словами поддержки. — А я и не говорил, что мисс Грейнджер убийца, — спокойно продолжил он. — Как? Вы же только что… — Она лишь посредник. Невольный, но посредник. — Как вы обо всем этом узнали? Об этих людях? О ее снах? Северус нахмурился и отвел от себя кончик палочки. — Уберите это или я уйду и мы забудем обо всех наших договоренностях. Несколько мгновений Гарри сверлил гневным взглядом Снейпа. В кабинете было слышно только тиканье часов и его тяжелое прерывистое дыхание. Потом с явной неохотой опустил палочку, при этом не выпустив ее из рук, и снова сел в кресло. — Так-то лучше. Будь вы менее ленивым, давно научились бы держать под контролем все, что движет вами изнутри, минуя разум, и толкает на необдуманные поступки. — Мы говорили не обо мне, — отрезал Гарри. — Продолжайте. Как вам удалось связаться с Гермионой? Она и вас позвала в свой сон? — он зло усмехнулся. — А вот это как раз та часть рассказа, которой у меня нет объяснения. Пока нет, — поспешил добавить Северус, вновь увидев недоверчивое выражение лица Гарри. — Возможно, во время легилименции между нами образовалась некая связь, с помощью которой каждую ночь я оказываюсь в ее маленьком мире. — И почему вы до сих пор живы? — вопрос прозвучал довольно грубо, но Гарри было уже наплевать на рамки приличия и вежливость. Казалось, за этот вечер он исчерпал все свои ресурсы. Этот человек умел вывести на эмоции, играя на самом сокровенном. — Когда произошло последнее убийство? — в свою очередь спросил Северус. Гарри ткнул пальцем на одну из дат, написанных на листке напротив каждой жертвы. — И Гермиона все еще в коме. Так как вы можете утверждать… — Могу, потому что она сама мне об этом сказала, — Северус вздохнул. Пора было уже заканчивать и переходить к главному вопросу, из-за которого он, собственно, и пришел. — Поттер, вы меня вообще слушаете? Мисс Грейнджер научилась контролировать свой страх. Пока ей это удается, но проклятие прогрессирует. Он в любом случае вырвется на свободу и неизвестно, какие последствия это за собой повлечет. Вот почему мне нужно ваше содействие. Нужно как можно скорее привести ее в чувства. Время не играет нам на руку. И оно стремительно уходит. С каждым днем вашей подруге все тяжелее и тяжелее сдерживать сущность в самых глубинах своего сознания. И сейчас наша задача не допустить, чтобы она вырвалась наружу. — Черт, это невероятно, — Гарри запустил пятерню в и без того взъерошенные волосы и неверяще уставился перед собой. — Теперь, когда вы понимаете всю серьезность произошедшего с мисс Грейнджер, надеюсь, у вас больше нет вопросов, касаемо «опытов» над людьми? — ехидно спросил Северус, на что Гарри покачал головой, по-прежнему пребывая где-то в своих мыслях. — Но с чего вы взяли, что меня кто-то послушает? — отрешенно спросил он. — Хотя бы с того, что вы чертов герой, — вспылил Северус, которому уже порядком надоело на пальцах объяснять мальчишке простые истины. — Вы тоже, — парировал Гарри. — Из нас двоих только вы не носите знак мрака и не убивали великих светлых волшебников. — Думаю, нужно рассказать обо всем Кингсли, — после некоторых раздумий произнес наконец Гарри. — При его содействии добиться разрешения в Мунго будет проще. — Делайте что хотите, — устало отозвался Северус и сжал двумя пальцами переносицу. — Но я бы предпочел придерживаться нашего первоначального соглашения. Чем меньше людей будет знать об этом, тем меньше слухов дойдет до общественности. Гарри кивнул. — Понимаю. Но вряд ли я смогу чем-то помочь. Северус усмехнулся. — Я это предвидел, поэтому есть запасной план. Он менее легальный, но в случае успеха никто не вспомнит о том, каким путем он был достигнут. — Ну конечно, — пробормотал Гарри себе под нос. — Другого, Поттер, вы и не ожидали. Гарри на миг смутился и отвел взгляд, попытавшись оправдаться: — Я совсем не это имел в виду. — У вас на лбу написано, что вы имели в виду. С вами или без вас я опробую зелье, а когда станет ясно, что оно работает, дам его мисс Грейнджер. — Казалось, Снейп нисколько не сомневается в положительных результатах, чего нельзя было сказать о Поттере. — Хотя для экономии времени это можно сделать сразу, — закончил он. — Нет. Так нельзя, — горячо возразил Гарри. — Жизнь подруги стоит больше, чем жизнь любого другого волшебника? Вы всегда умели расставлять приоритеты. Значит, договорились, — подытожил Северус и поднялся. — Нет, подождите, — Гарри вскочил следом. — Расскажите мне, как она. — Кто? — Северус в притворном недоумении приподнял бровь. — Гермиона. Вы сказали, что видели ее. — Одинока, напугана и считает себя чудовищем, — со вздохом ответил Снейп. — А в остальном такая же любопытная, много читает и почти все время пишет портреты. — Гермиона? — Гарри спрятал мечтательную улыбку. — Никогда не слышал о ее способностях к рисованию. — Возможно, потому что сон — это часть ее подсознания. А в душе она всегда хотела быть портретисткой, — нетерпеливо проворчал Северус. — Откуда мне знать, как она овладела этим навыком? — Она что-нибудь говорит о нас? — Постоянно, мистер Поттер. Она вспоминает вас постоянно. Родителей, миссис Поттер, мистера Уизли и всех остальных членов вашей необъятной семьи. Гарри снова улыбнулся. — А можно… — он замялся, не уверенный, стоит ли продолжать, но, решившись, заговорил: — А можно мне ее увидеть? — Это исключено, — отрезал Северус, — все, кого звала мисс Грейнджер, так и не проснулись. Хотя… — он сделал многозначительную паузу. — …Если вы вздумали покончить с собой, не смею вам мешать. Гарри насупился. — Но тогда вы можете сказать ей, что… Мы ее любим и ждем. Северус кивнул, на этот раз не делая никаких саркастических замечаний. — На этом, полагаю, мы все решили, — он направился к двери, но мальчишка снова остановил его, едва он отменил чары и взялся за ручку. — Мистер Снейп, а что это за сущность? Вы видели ее? Северус остановился, что-то обдумывая, затем, повернув голову, заговорил так тихо, что Гарри пришлось чуть ли не грудью лечь на столешницу, чтобы расслышать хоть слово: — Самый большой страх мисс Грейнджер после войны — это Беллатриса Лестрейндж. Именно ее видели все те смертники, что побывали в кошмарах. А еще я думаю, что это не просто страх, это порождение родового проклятия Блэков. — Гарри лишь время от времени кивал, боясь вставить хоть слово и перебить. — Кстати, помнится, вы разрешили воспользоваться вашей библиотекой на Гриммо. Если ваше предложение все еще в силе… Гарри закивал еще энергичнее. — Да, конечно, все в силе. Пришлите сову заранее. — Отлично. Возможно, удастся найти что-нибудь о возникшей между нами связи, — пробормотал Северус и добавил еще тише: — и разорвать ее. С этими словами он вышел из кабинета, оставив Гарри в смятенных противоречивых чувствах.***
— Осталось добавить кору волшебной рябины, — проговорил Северус, ни на секунду не прекращая толочь в ступке сухую кору, которая давно превратилась в порошок. Гермиона кивнула. Она сегодня была необычайно молчаливой. Должно быть, так же как он, до сих пор испытывала некоторую неловкость после их прошлого разговора. Они не обсуждали произошедшее. Северус вообще старался не поднимать тем, которые хоть отдаленно могли коснуться умерших во сне магглов, Беллатрисы Лестрейндж или проклятого ловца снов. Однако не смог отказать себе в удовольствии рассказать, какие изменения претерпело зелье в процессе разработки, и о том, что, возможно, именно оно вытащит ее отсюда. Странно, но Гермиона, слушая его импровизированную лекцию, по-прежнему не проронила ни слова, будто собственная дальнейшая судьба нисколько ее не волновала, будто речь шла о какой-то другой волшебнице, фактической или гипотетической. Северус бы соврал, если бы принялся утверждать, что его совсем не задело такое равнодушие. Но зато теперь он прекрасно понимал, откуда взялось то молчаливое смирение, принятие своей участи как чего-то правильного. Она действительно полагала, что заслуживает того, что с ней происходит, заслуживает находиться здесь наедине с собой и своими страхами, заслуживает наблюдать за тем, как Белла расправляется с теми, кого она некогда знала. Он предполагал, что таким образом девчонка наказывала себя за то, что пыталась выжить и спасти жизнь своим друзьям, а о том, что эти перемещения тяготят его, Северуса, своей абсурдностью, неправильностью, казалось, не задумывалась. Возможно, это был ее собственный способ справиться с последствиями проклятия и не скатиться окончательно в пучину отчаяния. Но Северусу этот способ решительно не нравился, и он намеревался разорвать связь, возникшую между ними по каким-то неизвестным ему причинам. О том, почему вдруг стало так необходимо прекратить эти ночные путешествия, Северус старался не думать. Как и о том, почему все его попытки найти хоть какое-то разумное объяснение резкому увеличению количества часов сна в его ежедневном режиме до небывалых доселе величин сводились к надуманным предлогам и отговоркам. Даже оставаясь наедине с собой, он не мог признать, что не хотел оставлять ее одну. Он хотел знать, что за время его бодрствования с ней ничего не случилось. — Это последний этап? — спросила наконец Гермиона, глядя, как лазурно-голубого цвета зелье мерно булькает в котле, выпуская струйку пара, пахнущую травами и чем-то железистым. — Да. Если все сделано верно, то через некоторое время зелье поменяет цвет, — ответил Северус и протянул ей ступку. Мгновение Гермиона смотрела на нее, будто не решаясь взять. А когда наконец протянула ладонь, пальцы ее едва заметно дрожали. Северус сделал шаг назад. Так же нерешительно Гермиона встала на его место перед котлом и осторожно высыпала порошок в зелье. — Теперь нужно помешать три раза против часовой стрелки, — послышался голос Снейпа, наблюдавшего за происходящим из-за ее спины. Гермиона поспешно выполнила указание, не вставляя ставших уже привычными комментариев, не задавая вопросов, не цитируя строки из книг, заученные наизусть. — Удивительно, как кусочек сна смог привести зелье к идеалу, — тихо проговорила она, задумчиво вглядываясь в котел в ожидании, когда изменится лазурно-голубой цвет. Северуса, все так же стоявшего за ее спиной, вдруг пронзило стойкое ощущение, что он и сам думал о чем-то подобном, но в совершенно другом ключе, и все это время никак не мог поймать ускользавшую от него мысль. И вот сейчас он наконец увидел ее так ясно, совершенно безумную, нелогичную и полностью противоречащую всему, что ему удалось узнать о снах. И тем не менее он не мог пренебречь ею, как и любой другой возможностью разорвать этот порочный круг и прекратить ночные путешествия. Однажды ведь у него получилось взять с собой сувенир из мира грез. Нужно только схватить покрепче и не отпускать, пока не проснешься. Сейчас ситуация разительно отличалась. Да и объект, который он намеревался протащить в реальность, был несоразмерно больше. Но попробовать ведь можно. Он сглотнул и огляделся по сторонам в поисках хоть какого-то намека на то, что время его пребывания здесь подошло к концу. Но в подвал, где находилась лаборатория, не проникал ни один солнечный луч, по которому можно было бы ориентироваться. Отсюда не было слышно далекого грохота, который бы оповестил, что солнце почти закатилось за горизонт. Быстро прикинув в уме, доверяя внутренним ощущениям, он понял, что закат наступит совсем скоро. — Невероятно, — тихий голос привлек его внимание, — просто невероятно. Оно и правда поменяло цвет. У нас получилось. Северус бросил взгляд на котел только лишь для того, чтобы убедиться, что зелье стало таким, как надо, и, наклонившись ближе к ее плечу, произнес: — Теперь потушите огонь, — Гермиона едва ощутимо вздрогнула, что, впрочем, не укрылось от Северуса, но он счел нужным сделать вид, что не заметил ее реакции, и придвинулся ближе. — Нужно дождаться полного остывания, прежде чем разлить его по фиалам. Гермиона кивнула, но гасить пламя не спешила, словно находилась в каком-то оцепенении. Северус же не думал отодвигаться, однако промедление грозило пустить насмарку месяцы работы, пусть даже во сне, где все и останется. — Мисс Грейнджер, погасите огонь, — снова проговорил он и осторожно, чтобы не спугнуть, сделал еще полшага ближе, опасаясь, что в самый последний момент она распознает его маневр и примется отбиваться. Несмотря на то, что магией он воспользоваться не мог, бой все равно вряд ли был бы равным. А удерживать ее силой до того, как придется покинуть этот крохотный, сотканный из воспоминаний мирок, не было никакого желания, как и объяснять на пальцах, что именно он собирался делать. Гермиона взмахом руки погасила огонь и вновь замерла, по-прежнему не глядя на него. — Теперь мне нужно его выпить, чтобы узнать, подействует ли оно? — тихо спросила она наконец. — Не сейчас, — так же тихо ответил Северус и подошел к ней почти вплотную, опершись ладонями о стол по обе стороны от нее и тем самым преграждая все пути к отступлению. Но тут случилось сразу несколько вещей, которых он не мог предвидеть, заставивших забыть и о зелье, и о своем намерении проделать тот же фокус, что однажды ему удался с ромашкой, и обо всем на свете. Гермиона провела холодными пальцами по его ладони и откинула голову ему на плечо так просто и привычно, словно делала это раньше много раз. Так, словно они были парой молодоженов и вместе готовили завтрак на уютной, залитой утренним солнцем кухне. В нос ударил запах дикой вишни и другой — сладковатый и свежий, едва пробивающийся. Зажмурившись, он на миг задержал дыхание и тяжело сглотнул. Сердце пропустило удар, а потом пустилось галопом. Еще какое-то время Гермиона почти невесомо касалась тыльной стороны его ладони, очерчивая контуры костяшек холодными пальцами. Незамысловатые в своей простоте, осторожные поглаживания ввергали его в ступор, погружали в водоворот противоречивых чувств и желаний. Она повернула голову в сторону, и Северус почувствовал на своей шее ее теплое дыхание, которое так контрастировало с холодом пальцев. — Мисс Грейнджер, — в горле внезапно пересохло, а голос охрип, — что вы делаете? Но, судя по всему, Гермиона поняла его действия по-своему. Она развернулась в кольце его рук, очертив пальцами пылающие скулы, и прижалась губами к подбородку, оставив легкий поцелуй, такой же холодный, как и ее руки. — Это же сон, — проговорила она как-то слишком обреченно, пробираясь ладошками под волосы, обхватывая шею и склоняя его голову ниже. — Я почти уверена, что все это так и останется сном. Окончание фразы она прошептала прямо у его губ, внезапно оказавшись слишком близко. Северус мгновение вглядывался в ее лицо, хотел обнаружить признаки того, что девчонка вконец сошла с ума, если именно на это и было нацеленно проклятие. Но прямой искренний взгляд говорил об обратном. Теплота, с которой она смотрела в ответ, затягивала, обволакивала, обещала тот покой, к которому он так стремился. Северус покачал головой. Нет, такого поворота он точно не ожидал. Нужно попытаться оттянуть время и вразумить упрямую девицу, верящую, что обречена на вечное одиночество в глубинах своего сознания. Нужно сказать ей, что совсем не этого он хотел. Нужно оттолкнуть, высмеять, чтобы у нее больше никогда не возникало мыслей перевернуть в нем все с ног на голову одним лишь взглядом. Нужно остановить ее от необдуманных поступков, о которых она потом обязательно пожалеет. Нужно… — Мисс Грейнджер, — быстро заговорил Северус, — это всего лишь эксперимент. Но… — на секунду он прервался, когда вновь ощутил теплое дыхание у своего лица. -…Однажды у меня получилось… Однако Гермиона, казалось, не слушала. Она легко коснулась пальцем его губ, прерывая на полуслове, и, сделав дрожащий вдох, прошептала: — А раз это сон, значит, здесь возможно все. — Грейнджер, так нельзя, — выйдя из оцепенения, он предпринял еще одну попытку. — Это неправильно. — Здесь нет никаких правил. Разве вы этого еще не поняли? — она улыбнулась, но улыбка тут же померкла, вновь возвращая лицу ту серьезную обреченность, которой не должно быть у молодых женщин ее возраста. — Здесь можно быть кем угодно. И отсюда нет выхода. Она первая потянулась к его губам, ставя в этом невыносимо странном разговоре точку. Точку невозврата. Для них обоих. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что это всего лишь сон, но они оба знали, что все изменилось, и с этого момента как прежде уже не будет. Северус четко осознавал, что перед ним женщина, у которой вполне ясные намерения, полностью совпадающие с его собственными, скрытыми под толщей воды, желаниями, волшебным образом вырвавшимися на свободу. Противиться им не было никакой возможности — в виду того, что это был сон или же по каким-то другим причинам, — он не стал анализировать. Руки сомкнулись на тонкой талии, притягивая ближе. Холод ее тела пробирался сквозь одежду, и Северус на миг представил, что он вновь оказался в подземельях Хогвартса промозглой зимней ночью, однако жар поцелуя не дал полностью погрузиться в воспоминание, напоминая, где он находится и с кем. Запретное влечение, которое он гнал от себя вот уже на протяжении многих дней, взяло верх, и он ответил на поцелуй, вложив в него все нерастраченное, что оставалось под толщей океана окклюменции. Лишь мельком в голове пронеслась мысль, что теперь, когда придет время, девчонка не вздумает вырваться и бежать прочь. Но та искренняя, трепетная нежность, с которой Гермиона всецело отдавалась моменту, прикрыв глаза, заставила отступить все мысли на второй план. От осознания неправильности, невозможности происходящего закружилась голова, а внутренняя тьма, которая была с ним, наверное, с самой юности и с которой, как ему казалось, он покончил, поднималась изнутри неутоленным желанием, бездумной страстью, с которой он углублял поцелуй, сминая холодные податливые губы. На этот раз внутренний голос предпочел отмолчаться. А может, за пульсацией крови в ушах его не было слышно. Все вокруг, подобно этому голосу, словно перестало существовать. Словно и не было ни леса, где творилось нечто странное, ни Беллатрикс с Поттером, которым все еще, спустя столько времени, было что-то от него нужно, ни проклятия, от которого, казалось, не было лекарства. Только он и она. Северус чувствовал, как она оттягивала его волосы на затылке, как участилось ее дыхание, а в груди бешено колотилось сердце, в такт его собственному. Оторвавшись наконец от ее губ, он рвано выдохнул, прислонившись лбом к ее лбу. — Гермиона, я не… — он предпринял неловкую попытку оправдаться, объяснить, что вовсе не собирался пользоваться беспомощностью и уязвимостью ее положения, но Гермионе вновь удалось его несказанно удивить. — Я знаю, Северус, знаю, — ее губы тронула мимолетная грустная улыбка, которая тут же исчезла. — Но вытащить меня отсюда так же, как цветок, не получится. А если зелье действительно сработает, то нет гарантий, что я вспомню обо всем, что происходило здесь, — отстранившись, она медленно обвела жестом пространство вокруг и, прикрывая глаза, снова коснулась его губ своими. Возможно, она права. Возможно, она действительно ничего этого не вспомнит. Но Северус точно никогда не забудет холод губ, сладость поцелуя, хрупкость прижимающегося к нему женского тела, ее искренность, с которой она отдавалась моменту. Если только не наложить на самого себя Обливиэйт, но на этот шаг он точно не решится никогда. Первый порыв, скорее вызванный напряжением, которое ощущалось в воздухе почти физически, и обоюдным одиночеством, от которого Гермиона страдала во сне, а Северус — наяву, уступил место чувственности. Теперь все их движения стали плавными, ласкающими, ищущими. На этот раз каждый стремился больше отдать, нежели взять. В какой-то момент он почувствовал ее учащенное дыхание прямо у своего уха и услышал тихий шепот: — До встречи, Северус. В следующую секунду ладонь стиснула скомканную простыню, а в глаза резко ударил дневной свет из незашторенного окна. Тяжело дыша, Северус сел в кровати и, отбросив простыню, с силой приложил кулаком о ночной столик. Кисть мгновенно отозвалась ощутимой болью. В дверях показалась Вивиан, которую он заметил лишь после того, как она обеспокоенно спросила: — Все хорошо? Приложив немалые усилия, чтобы голос звучал по обыкновению ровно, он ответил: — Снова мучают кошмары, — и пожал плечами, стараясь ничем не выдать своего смятения. — Ничего нового.***
Декабрь гордо вступил в свои права, ознаменовав свой приход выпавшим снегом. Близилось Рождество — время чудес и подарков, шумных семейных сборищ и веселых посиделок с друзьями и коллегами. Но для Северуса, помимо того, что количество заказов, в том числе и на косметические уходовые зелья, неимоверно выросло, это было просто окончанием еще одного года. Разве что всеобщая суета вызывала головную боль. В последние недели он загрузил себя работой, насколько это было возможно. Каждый котел, будь то частные заказы или снабжение аптек, он проверял лично, как и документацию поставок ингредиентов и отгрузок готовых зелий, стараясь быть везде и сразу. Лаборантам, подмастерьям и другим работникам при этом доставалось не меньше обычного. Северус раздражался по каждому поводу и как никогда напоминал злобного и требовательного декана Слизерина, только что баллы не снимал. И если бы не щедрое жалованье мистера Малфоя, вряд ли кто-то из них доработал бы до праздника. Но иногда, делая в журналах пометки, Северус замирал и подолгу сидел, задумчиво уставившись в одну точку. В такие моменты в лаборатории становилось необычайно тихо, и никто не хотел прерывать его раздумья, опасаясь навлечь на себя праведный гнев шефа — работать сверхурочно в качестве отработки не хотелось. Временами он засиживался допоздна, пока охранник не заглядывал к нему, узнать, почему из-под двери пробивается тусклый свет. Но чаще уходил домой вовремя, вместе с Вивиан, встретившись в вестибюле. После их последнего разговора и тотальной проверки всей документации, которую он учинил, она стала бесконечно внимательной и мягкой, тактичной и участливой, словно чувствовала, когда он настроен на долгие задушевные беседы, а когда нет, когда стоит поговорить о работе, а когда — помолчать, сидя в гостиной у камина. И, что самое важное, сцен она больше не устраивала. Прекратились и ее внезапные срочные командировки по делам компании. Казалось, все стало как раньше, как было до очередного появления Поттера в его жизни. Проверка в лаборатории ожидаемо не дала никаких результатов. Под настойчивые оправдания все той же Вивиан, Северус списал все на ошибки в отчетах, хотя внутренний голос нашептывал, что над ними основательно поработали, прежде чем дать ему ознакомиться. Антуан в срочном порядке заболел, хотя Северус был уверен, что тот просто предпочел отсидеться в Эдинбурге и переждать, пока уляжется буря. Как бы то ни было, теперь он, как и обещал, занимался всем этим лично, что чертовски хорошо помогало отвлечься от терзающих мыслей. Окклюментный щит больше не покидал его сознания ни на миг. Страх остаться один на один со всем, что тревожило его, был сродни сумасшествию. Вот и сейчас, наглухо запечатав сознание от самого себя, он вел Вивиан под руку к дому, радуясь, что на их улице еще не так много рождественской мишуры, от которой рябит в глазах, и поддерживал ничего не значащую беседу колкими, но совсем не злобными комментариями, от которых она посмеивалась низким грудным, но таким чужим и далеким смехом. Негласное перемирие тем не менее не принесло желаемой легкости и покоя. Однако хоть он и видел ее старания сделать его жизнь лучше и внутренне поблагодарил за эти попытки, оба понимали, что былого и полного взаимного принятия уже нет. И сколько еще они будут обманываться, до того как случится очередной взрыв, который поставит окончательную точку в их отношениях, — лишь вопрос времени. В госпитале святого Мунго он больше не появлялся, не доставал из тайника зелье, дождавшись, когда все уйдут, чтобы, вдоволь насмотревшись, спрятать его вновь. Лишь одна мысль, которой он иногда позволял взмыть на поверхность сознания из глубин собственного океана, не давала ему покоя: связь, по какой-то причине возникшую между ним и Гермионой, нужно разорвать, и как можно скорее. Поднявшись наверх в кромешной тьме, Северус услышал шум воды за дверью ванной. Вздохнув с некоторым облегчением, он подошел к прикроватной тумбе и достал из ящика фиал с зельем фиолетового цвета. Зелье сна без сновидений было его спасением на протяжении многих лет. Со временем он модифицировал состав, подобрал ингредиенты именно в той комбинации, чтобы они не вызывали зависимость. Но запатентовать свое достижение удалось лишь сравнительно недавно. Зато неплохие дивиденды с тех пор пополняли счет в Гринготтсе, что, конечно, не могло не радовать. Откупорив фиал, Северус залпом выпил содержимое и лег в постель. К тому времени, как Вивиан закончила принимать душ, он уже спал мертвецким сном. Без сновидений.