Поцелуй тьмы. Взгляд Дмитрия

      После первого дня полевых испытаний мы замедлили нападения на новичков, нападая только на одного студента в день. Этого было достаточно только для того, чтобы держать студентов на взводе, но заставляло их почти с тревогой оглядываться через плечо. Из трех дней я участвовал только в одной схватке позавчера.       До сих пор я был уверен в классе, который скоро выпустится отправится в мир. Не было никакой возможности быть полностью готовыми к тому, что требовала эта работа, но они справлялись так хорошо, как можно было ожидать. Как бы мы их ни тренировали, стать стражем на самом деле было испытанием огнем. Многие так и не пережили свою первую встречу со стригоями, а те, кто пережил, были навсегда изменены этим.       Роза была доказательством.       Я хотел посмотреть, как она оправится от всего этого. Возможно, я ошибался, полагая, что она снова готова. Возможно, я просто надеялся, что она достаточно оправилась и прошла через это. Теперь, после ошибки между ней и Стражем Альто, я больше не знал, что думать.       Я даже не видел ее сегодня. С моим увеличившимся графиком почти не оставалось времени, чтобы снова встретиться с ней, и я хотел дать ей немного пространства. Даже если у меня не было времени встретиться с ней, у меня было время проверить ее полевые отчеты. За последние несколько дней это стало для меня почти ежевечерней рутиной. Отработать долгую смену, отсидеться, проверить ее файл в базе данных, пойти домой, поспать, начать все сначала.       Чтение ее отчетов о проделанной работе за последние несколько дней не дало ничего, кроме ее ежедневных обязательных отчетов. Сегодняшняя была недоступна, так как они заполняли бумажные копии и сдавали их на следующее утро, но вчерашняя была загружена несколько часов назад. Оценка:       Никаких прямых инцидентов, о которых можно было бы сообщить. Стала свидетелем нападения «стригоев» на юго-восточном углу главного двора в 4:30 утра и перенаправила атаку на более безопасный маршрут без конфронтации. Использовала возможность совместной охраны с Эдисоном Кастилем с 8:00 вечера до 1:00 утра, а также с 5:00 утра до 8:30 утра, используя метод охраны ближнего и дальнего партнера.       Еще один день без возможности искупить свою вину. Если бы я вообще знал Роуз — и, несмотря на некоторые ошибки в последнее время, мне все еще хотелось верить, что я знал, — я знал, что Роуз будет особенно бдительна в отношении любых возможных атак. Она будет стремиться искупить свою вину, когда представится подходящая возможность. Вероятно, это будет занозой в ее заднице до тех пор, пока она не сможет доказать себе и всему миру, на что способна. Я знал, что это так, я никогда в этом не сомневался, как и большинство других стражей, которые вели записи.       Я перешел к заметкам стражей и прочитал некоторые из самых последних записей. «Новичок Хезевей хорошо осведомлена о своем окружении …» «…сохраняет профессиональный вид, охраняя и взаимодействуя со своим подопечным …» «…эффективно работает с другими стражами, чтобы лучше управлять временем и ресурсами …» «…демонстрирует отличную способность общаться со своим подопечным, чтобы идти на компромисс с удобством и безопасностью …» «Новичок Роуз Хезевей отдавала предпочтение выставлению напоказ своей подготовки, а не защите своих подопечных, оставляя их незащищенными и уязвимыми в ее попытке без необходимости вмешаться в продолжающуюся борьбу».       Что все это значит? Я проверил отметку времени и заметил, что она была добавлена в файл менее часа назад стражем Альто. «Когда Хезевей столкнулась с высокомерием, она оспорила мои инструкции и усомнилась в моей мотивации».       Я почувствовал, как у меня сжалась челюсть, злясь на то, что один мужчина, казалось, был на нее зол. Все остальные могли видеть ее талант, ее потенциал. Стэн Альто был единственным человеком, который отказывался признавать, насколько удивительной была Роуз. На самом деле, он, казалось, был полон решимости убедиться, что она никогда не сможет полностью раскрыть свой потенциал, потому что он постоянно тянул ее вниз.       Я не мог не вспомнить каждый раз, когда он провоцировал ее в классе, как он, казалось, специально придирался к ней. Сотни принижающих аргументов, казалось, значительно перевешивали единственный раз, когда я когда-либо видел, чтобы этот мужчина проявил к ней хоть каплю сострадания. С каждой секундой, когда я думал об этом, тем более злым я становился, пока не понял, что больше не могу смотреть на отчет.       Я вышел из компьютера, выключив его в процессе, прежде чем схватить свою куртку со спинки стула. Я слышал, как натягивалась кожа, когда я надевал ее, но не обращал на это внимания и вместо этого решил хлопнуть дверями, возвращаясь в свою квартиру. Мне нужно было остыть, и мне нужно было сделать это в одиночестве.       Дело было не только в Альто, хотя он, безусловно, был отличным катализатором моего плохого настроения. Это было все. Это был процесс над Дашковым. Это был Адриан. Было слишком много работы и слишком мало сна. Это была Роза. В основном это была Роза.       Я беспокоился о ней. Я знал, что она все еще переживает смерть Мейсона и все остальное, что произошло в Спокане. Я был разочарован ею. Я не мог понять, почему она не хотела со мной разговаривать. Черт возьми, она, очевидно, разговаривала с Адрианом! Я хотел помочь ей, но она отказалась впустить меня, решив вместо этого наброситься. Прежде всего, я скучал по ней. Я скучал по ее остроумию и смеху. Я скучал по ее улыбке и по тому, как она знала, как нажимать на мои кнопки всеми мыслимыми способами. Прошло всего три дня, но три дня все еще казались слишком долгими, чтобы не видеть ее. В последний раз, когда мы были слишком долго вдали друг от друга… ничем хорошим это не закончилось.       Я собирался расслабиться и успокоиться с помощью душа и хорошей книги, но у судьбы были на меня другие планы. Я поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, когда надо мной раздался звук шагов. Кто должен обогнуть перила, кроме нынешней цели моего раздражения? — В чем твоя проблема, Альто? — я касаюсь его плеча, когда он проходит мимо меня, беспричинно взбешенный тем, что он даже не взглянул на меня. — Прошу прощения? — он приподнял бровь, глядя на меня. Очевидно, мой тон его совсем не встревожил. — Почему ты так злишься на Роуз? Ты относишься к ней строже, чем к любому другому студенту здесь, и, похоже, у тебя есть на нее какая-то обида. Я просто не могу понять почему. — Я уверен, что не понимаю, что вы имеете в виду, — он повернулся, продолжая свой путь вниз по лестнице, и я последовал за ним. — Каждый спор в классе, слушание, все, вплоть до тех записей в ее досье сегодня. Что ты имеешь против Розы? — Я ничего не имею против мисс Хезевей, — его притворное отрицание не принесло ничего, кроме как подпитало мое разочарование. — Ты слишком сильно давишь на нее. Ты ставишь ее на более высокий уровень, чем кто-либо другой. — А ты недостаточно давишь на нее, — наконец он повернулся ко мне лицом, резко повернувшись, и его голос стал еще более резким. — Ты стал мягок с ней, и это закончится тем, что ее убьют. — Прошу прощения? — теперь я был тем, кого остановили на моем пути. — Сначала Альберта, теперь ты. Все любят Роуз, но этого будет недостаточно, чтобы сохранить ей жизнь за пределами кампуса. Она импульсивна, беспечна и имеет дурную привычку выпутываться из неприятностей в самый последний момент. Ей повезло, но удача покидает, Беликов, и когда это случается, люди умирают. — На что ты намекаешь? — Ты точно знаешь, к чему я клоню. Люди умирают, когда играют не по правилам. Кто-то уже сделал это.       Я шагнул к нему, вторгаясь в его личное пространство до такой степени, что смотрел на него свысока. Он перешел черту, и я не собирался сидеть сложа руки и позволять этим обвинениям звучать. — Роуз не виновата в смерти Мейсона, и ты это знаешь. — Да. Это так. Но она могла бы предотвратить это. Тот факт, что погиб только один ребенок, это чудо. В следующий раз ей может не так повезти. Она может быть той, кто умрет в следующий раз, — страж Альто отступил назад, взглянув вниз. К тому времени, когда он снова повернулся ко мне, выражение его лица смягчилось значительно. — Послушай, правда в том, что… Мне нравится Роуз. Она хороший человек, и у нее есть задатки отличного стража. Но пока она не научится хоть немного владеть собой, она будет обузой. Возможно, если бы ей было суждено стать обычным стражем, возможно, я мог бы не обращать на это внимания, но это не так. Она должна быть стражем Последней из рода Драгомир. Она не может просто быть хорошей, она должна быть великолепной. Она должна быть лучшей, и даже этого может быть недостаточно. — Это моя работа — убедиться, что она лучшая, а не твоя. Почему тебя это вообще волнует? — Потому что я в долгу перед своим братом, — он сделал паузу, потирая складку между глазами. — Мой старший брат провел свою жизнь, охраняя семью Драгомир. Он наблюдал, как растут эти дети, включая Роуз. Он был первым человеком, который когда-либо заметил или оценил талант Розы, и после того, как он погиб в той катастрофе, мне пришлось наблюдать, как Роза растрачивает свой дар. Мой брат был лучшим стражем, которого я знал, и этого все равно было недостаточно. Роза должна быть лучше, и если ты не собираешься позаботиться об этом, это сделаю я. Если у нее нет того, что нужно, тогда вы можете быть уверены, что я сделаю все необходимое, чтобы убедиться, что Василису защищает кто-то, кто является лучшим.       Эхо его обещания отразилось от металла и цемента на лестничной клетке, не оставив после себя ничего, кроме тишины. Из его страстной речи было очевидно, что его брат много для него значил, и даже сейчас я видел, как сожаление и печаль прорываются сквозь его маску. — Я сожалею о вашей потере. — Спасибо, — прошептал он, сухо рассмеявшись. — Хочешь верь, хочешь нет, но ты первый человек, который когда-либо говорил мне это. Все были так сосредоточены на смерти семьи Драгомир и дочери, которая чудом выжила, что, похоже, все забыли, что в той катастрофе также погибли два хороших стража. Не то чтобы я мог утверждать, что я намного лучше. Как я ни стараюсь, я не могу вспомнить имя партнера моего брата, — я не знал, что еще сказать на это, поэтому тишина стала неловкой. — Как я уже сказал, Дмитрий, мне нравится Роза. Именно потому, что она мне нравится, я так сильно давлю на нее. Я ожидаю от нее самого лучшего и не принимаю ничего меньшего. Тебе могут не нравиться мои методы, но даже ты можешь видеть, что она обычно реагирует, когда я бросаю ей вызов.       Как бы мне ни было неприятно это признавать, он был прав. Я довольно часто использовал подобную тактику, хотя и по-другому. Роза всегда оправдывала или превосходила ожидания, которые я возлагал на нее, но в последнее время — особенно после Спокана — я был к ней снисходителен. — Самая большая слабость Розы — это не ее способности закалывать…это ее гордость. Ей с детства говорили, что она особенная. У нее была обеспеченная работа с тех пор, как ей исполнилось восемь лет. По большей части, она этого заслуживает. Она действительно талантлива и является идеальным стражем для принцессы Драгомир. Однако гордыня едва ли не опаснее любого другого несовершенства. Ты видел, как многие из этих дерзких выпускников сражаются со своими первыми стригоями и умирают из-за гордости. Еще хуже те, кто не может справиться с последствиями и решает, что смерть от собственной руки лучше, чем рисковать своей жизнью изо дня в день. Я не планирую допустить, чтобы с Розой случилось что-то из этого. Если это означает, что я должен быть плохим парнем, то так тому и быть. Я готов пойти на эту жертву.       Прежде чем я успел что-то сказать в ответ, Страж Альто протиснулся мимо меня и спустился по лестнице, исчезнув из моего поля зрения и оставив меня в одиночестве. Я постоял там в оцепенении еще пару мгновений, прежде чем продолжить путь в свою комнату с меньшим гневом и большим смирением. Когда я закрыл за собой дверь, мой мозг наконец смог переварить путаницу последних десяти минут.       Несмотря на внешнюю видимость, оказалось, что мы со стражем Альто были удивительно похожи во многих аспектах. От нашей истории потерь до того, как мы оба заботились о Розе. Чем больше я думал об этом, тем очевиднее это становилось, и я не был совсем уверен, что мне понравилось то, что я увидел. Он также был таким же сдержанным, как и я, и общался со своими коллегами-учителями и стражами только тогда, когда это требовалось. По большей части он держался особняком.       Честно говоря, мне было не очень трудно однажды представить себя на его месте. Я был на правильном пути, когда поступил в Академию после смерти Ивана. Еще пара лет и еще несколько пропущенных поворотов, и я был бы следующим человеком, подчеркивающим преимущества метода охраны Карнеги.       Наблюдал за комнатой смутно скучающих подростков в надежде, что в их головах застрянет хоть какая-то информация. Единственное, что изменило мою судьбу, это встреча с Розой. Она была катализатором, который изменил для меня все, и я снова не мог не задаться вопросом, как Альберта заметила эти возможные перемены.       Как бы сильно я ни был не согласен с тем, как Стэн мотивировал Роуз, он был прав. Я был слишком снисходителен к ней. Я прощал ей поздние утра, оправдывал ее вспыльчивость оправданиями беспокойных ночей и в целом позволял ей просто скользить мимо, когда ей хотелось выложиться менее чем на 100%.       Хотя я был бы более чем счастлив дать ей передышку в сложившихся обстоятельствах, мы жили не в том мире, где я мог бы это сделать. Мы были стражами. От нас требовали отдать все.       Но это не означало, что мы тоже должны были жертвовать абсолютно всем. По крайней мере, не прямо сейчас. Это не обязательно должно было быть все или ничего. Мне не нужно было быть властным инструктором, чтобы не прослыть слабаком. Возможно, мне придется больше подталкивать Роуз на тренировках, но я также мог бы стоять рядом с ней и поддерживать ее вне спортзала. Я был так сосредоточен на том, чтобы избегать ее вне нашего графика тренировок, чтобы мы не разжигали огонь слухов или чего-то еще, но я был ее наставник…и было бы естественно, если бы меня иногда видели с ней, верно? И я точно знал, с чего начать.