Cadmea Victoria

Ладан душил, не давая вдохнуть полной грудью. Свечи же словно прекращали светить вовсе, стоило ему зайти в заброшенный ветхий храм. Он вновь пришел за советом к той, что давно потеряла рассудок, свихнувшись в бесполезных воспеваниях несуществующего на этой земле Бога. Сколько бы лет не прошло, Соня каждый раз встречала его у алтаря, будто бы не сходя с места годами. — Здравствуй, Денис. — И тебе не хворать, — он задумчиво обвел взглядом застывшую фигуру девушки. — Уже в курсе? — Да. Что будешь делать? — голос был тихим, отстраненным, словно мыслями она существовала далеко за пределами этой реальности. — А это я как раз хотел бы спросить у тебя. — Спрашивай. Титов лениво взял свечку, задувая огонь и ставя обратно в кандило. А что он хотел узнать? Стоит ли ему и дальше бороться с самим собой, придушивая жажду крови и спасая заблудшие души, или отпустить себя, освободить внутренних демонов, убивая каждого ступившего на его территорию чужака? Сохранить остатки человечности в бесовском мире, или примкнуть к тьме, поселившейся в нем девять лет назад? Сколько он еще сможет бороться? Есть ли в этом хоть какой-то смысл? Взгляд зацепился за безжизненные глаза облезлой иконы. Встав рядом с молящейся, он в сотый раз рассматривал деревяшку с рисунком, поражаясь Сониному помешательству. Девушка в черных одеждах возвела очи к сводам, шепча очередную религиозную ересь. Замолчав, она стала смотреть туда же, куда и ее гость, складывая руки на груди. Денис беспардонно закурил прямо в помещении, пытаясь отвлечься от противного запаха, забивающего ноздри. Сырость и ладан, кажется, въелись в сами стены, покрытые плесенью и мхом. — Все, о чем ты думаешь, — и есть ответ на твой вопрос. В повисшей гробовой тишине ее полушепот неожиданно показался раскатом грома. — Какая ахуенно пространственная очевидность, — Титов дернул плечом, сбрасывая неуютное наваждение. — Ты пришел сюда не за ответом, а за подтверждением своих мыслей. Делай так, как считаешь нужным, и не сомневайся в пути, который ты избрал. Денис устало потер переносицу и вздохнул. — Да-да, понял, Сонь, только мне не лей в уши эту божественную поеботу, окей? Он протянул девушке последнюю сигарету. Соня закурила прямо от свечи, проигнорировав зажигалку, любезно протянутую собеседником. Сизый дым струйкой стекал по сухим губам, растворяясь под потолком. Вновь затянувшееся молчание нарушал только треск огня и шорох страниц почерневшего Евангелие. — Что будешь делать? Титов недовольно на нее покосился. — Ты повторяешься. Соня наконец взглянула прямо на него долгим, немигающим взглядом. — Хочу все-таки услышать от тебя ответ, за которым ты пришел. — Да что-что, — Денис выдохнул плотный клубящийся дым. — Вытаскивать этих идиотов, что ж еще. Как будто у меня есть выбор, — он раздраженно взмахнул рукой и затянулся уже до фильтра. — Вот и славно. Выбор есть всегда, Денис, всегда. — Только не у нас, Сонь. Мы лишились его уже очень давно, — возразил Титов, закидывая окурок обратно в пачку к остальным. — Лишение выбора — тоже выбор. У нас был выбор покинуть деревню, но мы остались, утратив человечность в угоду выживания. Это выбор. — Да нихуя. Это неизбежность. Тонкие пальцы Сони отняли коробок мальборо, закидывая и свой выкуренный бычок. Закрыв упаковку, она потрясла ее в руках, отдавая уже полную пачку новых сигарет. Титов кивнул и ушел, спускаясь в темные подвалы здания. Долго тянуть эту проблему он не намерен, но и выпроваживать незваных гостей сразу тоже не может. Сраные традиции предков о гостеприимстве не позволяли прогнать нуждающихся в приюте путников. Как бы смешно не звучало, даже у нечисти есть этикет. Выходя из ветхих развалин, Денис невольно сощурился: в глаза ему ударило яркое солнце, видимо решившее выжечь их нахуй. Редкое для этих мест явление — хорошая погода и безоблачное небо. Привыкшему к постоянному холоду и темноте, Титову стало неуютно, и поспешив скрыться за тенью леса, он побрел к деревне. Чуткий слух улавливал далекий шум машины, истошно рычащей своим явно неисправным двигателем, который нарушал привычную тишину. Отголосками долетали переругивания приезжих, будя всю нечисть в радиусе нескольких километров. Теперь каждая подзаборная тварь знает о нежданных гостях, чему Денис был крайне не рад. Последние дни июня шпарили как не в себя, и парню пришлось снять растянутый свитер, повязав его на бедра. От прохлады сырого храма не осталось и следа. Только тень густых деревьев помогала пережить знойный обед. Обходя овраги и гиблые места, Денис лениво плелся, пиная камни и ломая палки. В общем, создавал как можно больше шума, чтоб отпугнуть не бог весть какую лесную поеботу, решившую к нему сунуться. Настроение и так отвратное, а общение с дикими тварями его улучшению точно не поспособствует. Стоило бы зайти к Анне Петровне перед тем, как она встретит пришлых. Титов наверняка знал, как старая ведьма сейчас готовит уйму отваров, звеня банками и шебурша сухими вениками из трав, за которыми весной посылала его бегать по всему полю.

——

Время едва успело перевалить за полдень, как у обочины остановилась серебристая машина. Цвет издалека угадывался с трудом, учитывая приличный слой дорожной грязи. Из нее показался белокурый паренек и стал озираться по сторонам. — Ну что, ребят, — он громко хлопнул дверью, — вот мы и приехали. Его голос далеко разносился по плотной, почти ощутимой тишине деревни. Следом выходили остальные, и вскоре местных земель коснулось пять заблудших душ. Среди них было две девушки, одна из которых, светло-русая, нервно поежилась и обняла себя руками. — Саш ты уверен, что это то место? Выглядит зловеще… С ней было сложно не согласиться. Действительно, местность выглядела пугающе, им бы развернуться и уебывать отсюда, но об этом стоило подумать еще на первом повороте. Белокурый, как выяснилось, Саша, лишь отмахнулся. — Расслабься, Маш. Ебеня в России только так и выглядят. Они забрали свои рюкзаки из машины и направились вдоль полузаброшенной деревни в поисках признаков жизни. Девочки косо оглядывали ветхие заборы и заросшие дома, пока парни, судя по всему, пытались решить где им переночевать. Баба Нюра, наблюдая за пришлыми через окошко сеней, только устало причитала. Денис, успевший таки до их прихода, пил чай, примостившись рядом на подоконнике. — Вот молодежи неймется, сидели бы дома. Нет же, надо найти приключения на одно место. Тю… Что ж теперь с ними делать… Титов громко отхлебнул из чашки и как можно беспечнее взмахнул кистью. — Да ладно, баб Нюр, щас они попривыкнут, поймут, куда их нелегкая занесла, и смоются ас сун ас посибл. Авось кого хтонь за жопу погрызть успеет. — Не дай бог, Дениска, не дай бог. В дверь постучались, и Титов, допив, поблагодарил хозяйку, исчезая в соседней комнате. Анна Петровна окинула свои хоромы беглым взглядом и кивнув куда-то в сторону растворившегося в воздухе Дениса, пошла открывать. — Да бегу, бегу, — приговаривала она в ответ нервному перетаптыванию по скрипучим доскам крыльца и наконец приоткрыла дверь. В нее сразу же просунулась растрепанная белобрысая башка. — Здрасьте, уважаемая. А можно у вас тут перекантоваться на время? Приехали и как-то не подрассчитали с ночлегом. Хозяйка отошла вглубь дома, приглашая гостей. — Заходите, ребятки. Ох и занесло вас…. Пока дом наполнялся новыми обитателями, баба Нюра ушла к чайнику, не спуская глаз с каждого из пришедших. Кто-то разглядывал рамки и скудный интерьер, кто-то сразу упал на скрипучий стул или пыльный диван. Оживленные ребята разносили новые запахи на всю округу, волнуя чуткий нюх мелкой нечисти. Парни шумели, затапливая хозяйку вопросами, а девочки робко жались друг к дружке, стараясь занять как можно меньше пространства. Народ постепенно расползся по горнице, кидая вещи у стен. Расположившись, они рассказывали, как и зачем сюда попали, и обсуждали условия их первого договора. Решив вопрос с платой, все пятеро скинулись, отдавая деньги женщине, даже не подозревая, как сильно уменьшились их шансы выбраться отсюда. Ребята, перебивая друг друга, делились своим путешествием до гиблой деревеньки. Самый громкий и видимо болтливый из них, Саша, рассказал, как они повстречали Макса, присоединившегося к ним в этой поездке. Давно кочующая компания подобрала Кольцова автостопом, радушно принимая в свою странную семью. Сам Макс только кивал и немного дополнял рассказчика, усаживаясь на низкий диван. Анна Петровна любезно расставляла гостинцы и кружки, вполуха слушая чужую историю. Ребята, занятые оживлённым разговором, даже не замечали, как хозяйка косилась на темный угол. То и дело там сверкали отсветы чужих глаз, притаившихся в пелене морока. Пока все отвлеклись, Дэн, приоткрыв дверь дальней комнаты, медленно подходил ближе, шкерясь как мышь, и внимательно изучал чужаков, подмечая тех, кто сможет пережить первую ночь. Баба Нюра обеспокоенно следила и за пришлыми, и за Денисом. Будучи тенью, хозяин спокойно изучал чужих, их внешность и повадки. Кто-то ему сразу пришелся по душе, например тот невозмутимый Гавриил, или Маша, тихая девушка, робко пьющая чай за столом. Саша же выбешивал с первой секунды, с его неугомонным шилом в жопе и слишком болтливым языком. Обычно неугодные Титову люди ни с того ни с сего начинали нервничать, подвергаясь злой силе хозяина. Вот и этот Сашенька быстро притих. Внутренне радуясь чужому неудобству, невидимый Денис облокотился на стену, ехидно следя за взволнованным парнем, который ну уж очень активно мотал своей башкой в попытке разглядеть все и сразу. Девчонки оказались крепкие, может быть даже выберутся, а вот пацаны какие-то тощие. Саша точно ничего тяжелее своего рюкзака никогда не поднимал. Постоянно поправлял выжженные белой краской волосы, чем бесил Дениса еще больше. А вот Гавриил был жилистым, но малого роста, с темными волосами, забранными в тугой хвостик. Крупнее всех из ребят была та косая сажень в углу дивана, кажется, поймавшая на себе изучающий взгляд. Кучерявый Макс внимательно слушал разговор, неотрывно наблюдая за темным силуэтом. В руках он держал кружку чая, не отпив из нее ни капли. Денис замер и весь как-то напрягся. Слишком спокойно и пристально этот человек смотрел в его сторону. Складывалось ощущение, будто он видел его насквозь, знал, куда он попал и совершенно не волновался, расслабленно слушая своих друзей. Это был взор хищника, подернутый не страхом, не мороком, а только пеленой холодного интереса к предстоящим событиям. Баба Нюра увидела, что один из гостей не пьет ее травы, и, проследив за взглядом Максима, невзначай встала, давая время быстро забежать Денису обратно, и закрыла дверь, приперев скамейкой. — Ну чего ты чай-то не пьешь, остынет же. — Баб Нюр, а у вас тут еще кто-то живет? — не подавая виду, спросил парень. — Да есть тут у меня сосед. Захаживает чай попить, да отдохнуть. Нас тут немного осталось, но народ какой то все же водится. А что? — Да нет. Ничего… — промычал Кольцов, переводя взгляд обратно на закрытую дверь, покачивая полную чашку. Как только дверь закрылась, Денис, постояв минуту, метнулся к задернутым шторам, открыл окно и спрыгнул с карниза, возвращая себе физическую форму. Приземлившись, он сразу же направился к Арине. Внутри металось какое-то беспокойство и, кажется, страх? Он испугался? Кого? Забытого чувства или пришлого человека? Пока он не готов признаться себе и дать ответы. Мало что могло испугать того, кто упивается чужим страхом и безысходностью, поэтому вслед липкому, как гнилая кровь чувству, пришла сухая злость. Обходя дом с левой стороны, Титов теребил зажигалку, опаляя пальцы слабым огнем, наблюдая, как они чернеют от копоти и пытался стянуть задравшийся свитер. Внезапно, у крыльца его окликнули. — Огоньку не найдется, мил человек? — Найдется, — стараясь не показывать, что его застали врасплох, Денис подошел к говорившему. Тот самый Максим, из-за которого Титову пришлось смыться, невозмутимо улыбался, зажав сигарету в губах, подходящему Дэну и поблагодарил, подкурив с рук. Титов оставил в покое одежду, направляя все внимание на мужчину, щелкнувшего сигаретной кнопкой. Что же в нем такого было, что от одного его взора в жилах застывала кровь? — Че в глуши нашей забыли, мил человек? — передразнил он, опираясь спиной рядом на поручень лестницы и тоже закуривая. Маским усмехнулся. — Да с хипарями увязался. На трассе подобрали, сказали, мол, в храм какой-то чудотворный едут, ну и я с ними. Денис скептично вздернул бровь. — Дома своего нет, что ли? — Мой дом там, где мне хорошо. Не найдясь с ответом, Дэн просто зажал между бледных губ фильтр, отворачиваясь. — Не похож ты, дядь, на того, кто в чудеса верит, — он перевел тему, изучая профиль собеседника. — А я и не верю. — Так зачем приехал? — Интересно мне, что тут у вас творится… — А что творится? — состроив невинную мину, спросил хозяин всего этого бесоебства. Ему вроде как должно быть стыдно, но к счастью, ему уже похуй. — Ну как же. Люди вон пачками пропадают. Местные вашу деревушку десятой дорогой объезжают, не дай боже на какую-то «хозяйскую землю» ступят. Еще и скот по весне с нихуя гибнет. — Интересно ты рассказываешь, мужик. Не боишься к пропавшим присоединиться? — А я уже пропал, — не задумываясь, выпалил Максим, доставая вторую. Докурив в тишине свою сигарету, Титов привычно спрятал бычок в пачку, собравшись уходить. — Ну, бывай тогда. Миссинг персон. Быстренько сбежав по деревянной лестнице, Дэн салютнул смолившему остатки своего фиолетового честерфилд Максу и быстрым шагом направился к Арине. Уж кто-кто, а верная подруга всегда помогала ему разобраться не только в себе, но и в творящемся вокруг беспросветном мраке, за который Денис теперь отвечает головой. Та как всегда возилась в огороде, что-то подрезала и прикапывала. Не обратив ровным счетом никакого внимания на нервного Титова, стоящего у забора за ее спиной, она подняла тазик с огурцами и зашагала к дому. — Ну и чего тебе? — закатив глаза, спросила девушка, уставшая от затянувшегося молчания. Она сняла колоши у входа и повернулась к хозяину, вскидывая брови вверх в ожидании ответа. — Аришкааа, да мужик какой-то мутный припиздил. — В плане? — Начал мне про всю вот эту хуйню затирать как обычно, да только смотрит странно. Арина скептично вздернула бровью. — И как же? — Ебануто. Меня каким-то раком в проеме увидел, пока я на приезжих пялил. Смотрит и не чешется, ни страха, ни удивления, ни морока ебучего во взгляде. Трезво так таращится, будто вчера из церкви вышел. — Может в детстве чего уже видел, вот и не поддается первостепенным чарам. Чай пил? — Неа. — Ко мне пускай идет, разберемся, что за гость к нам пожаловал. А ты, хозяин, не волнуйся, баб Нюра и не таких складывала. — Кабы он баб Нюру не сложил, — хмуро проворчал Денис. — Брось, куда ему, против ведьмы столетней. Парень присел за стол, на который девушка поставила закуски и отвар, и принялся в кружку смотреть. Две веточки всплыли, а третья потонула, зарываясь в заварку. Что это значит, он в душе не чаял, но предчувствие складывалось не особо хорошее. Арина, промыв огурцы, села рядом и поправила спутанные волосы, упавшие Денису на лицо. Теперь им осталось только ждать, кого выберут первым. —— Холодный вечерний туман поднимался с озера, окутывая дома своим покрывалом, скрывая тайны от любопытных глаз. Ночь опускалась куполом, давая волю своим обитателям, рыскающим в ее темных подолах. Денис накинул шубу, сидя на пирсе, и наблюдал, как волнуется вода, колеблемая далеко не ветром. Скинув потертые кроссовки, он опустился по пояс, ложась на воду спиной и отплывая от берега, ведомый чужими цепкими руками. Хтонь переругивалась между собой за право нести хозяина, царапая ему руки острыми когтями и тут же слизывая выступившую кровь. Раздраженный Титов хлопнул ладонью по зеркальной глади, усмиряя разыгравшихся мавок. Луна серпом озарила небо, вступая в свое право ходить по черному полю, собирая звезды до предрассветного часа, и пока Денис разглядывал ее стройный силуэт, со дна поднялась старшая ундина, преклонив перед ним голову. — Хозяин, большая честь видеть вас. Проигнорировав приветствие, Титов перешел сразу к делу. — Анюта, девушки твои совсем границы попутали. — Каюсь, распустила дур. Они как только свежую плоть почувствовали, так с цепей сорвались. — Затяни цепи потуже и не смей подпускать их к пришлым, пока они сами на середину озера не сунутся. — От чего так бережешь их, хозяин? Неужто сам себе забрать их хочешь? — Не для себя я с ними вожусь, а для общего спокойствия. Неладный один там, высокого остерегайтесь, и другим сообщите. Остальные на ваше усмотрение. — Ваше слово — закон, хозяин. — И закон нерушим. Анюта, отдав поклон, уплыла, оставив Титова в хороводе девичьих рук. Мавки, вынырнув, шептали песни, оглаживая лицо вмиг высохшими нежными ладонями, убаюкивая уставшего. Где-то вдали завыла собака и тут же умолкла, разрезав своим скорбным плачем округу. Баба Нюра начала топить баню.