_____
В баню они пошли ближе к девяти вечера. Властный сумрак захватил остатки света, превращая и так темную деревню в абсолютную тьму. Тишину разбавлял только треск сверчков и шорох полевок. И, вероятно, кого-то поинтереснее. Старая, как и любая постройка изба стояла прямо в лесу, а из дымохода валил черный дым, путаясь в деревьях. Парни нагло влетели в натопленный предбанник, не жалея старой скрипучей двери, первыми, и поступили совершенно по свински, оставив девчонок ждать на улице. — Девчат, ну вы там два часа прокопаетесь. А нам потом ночью идти. Мы сейчас по-быстренькому, а потом уже вы своими делами там займётесь, — оперируя железобетонными аргументами, Саша прошмыгнул мимо возмущенных девушек, закидывая полотенце на шею. Вероника хотела уже что-то возразить, но дверь захлопнулась прямо перед ее носом. — Если они хоть на минуту задержатся, я эту баню к херам спалю, — она раздраженно прошипела им вслед проклятия, развернулась на пятках и ушла обратно к дому. Маша, как истинная терпила их коллектива, только примирительно пожала плечами и последовала за хмурой подругой. Вероника, пыхтя как паровоз, на полном ходу кубарем ввалилась в сени, где наткнулась на Кольцова. Тот лишь улыбнулся и вопросительно потряс зажигалкой. Оставив Машу отсиживаться в тёплой избе и болтать за очередной кружкой чая с бабой Нюрой, Вероника отправилась кормить комаров на пару с Максом, прихватив пачку сигарет из сумки. Сидя на лавочке у крыльца, они молчаливо раскуривали по одной, не зная, как начать диалог. Девушка не особо хотела разводить полемику и уж точно считаться с чужим мнением, ведь ее характер оказался крайне говеным для таких вот социальных моментов. Тем не менее, тишина не была неуютной, но после напряженного дня в неизвестной и пугающей обстановке хотелось банально что-то или кого-то мощно обосрать. А так как другой кандидатуры на роль несчастного слушателя кроме Макса никого не нашлось, девушка не спешила выливать ушат дерьма, под названием «ее скромное мнение по поводу всей ситуации и этого гадюшника в целом». Макс выкинул бычок, сверил время на часах, поднялся, зачем-то взял небольшой рюкзак и вышел за калитку. — Ты куда намылился в такую темень? — Вероника недоуменно провожала его взглядом. — Да прошманаюсь куда-нибудь к леску. У меня, вон, фотик есть, может, какую живность встречу, — потряс фотоаппаратом Макс, обернувшись через плечо. — Погодь, я с тобой, — подрываясь с лавки, крикнула девушка. Догнав Макса, она вместе с ним побрела к опушке тёмного леса. Альтернатива идти в дом к занудливой бабке и такой же, как сейчас говорят зумеры, «теплой» Маше особо не прельщала. А вот план переться в ебеня с мутным мужиком был надежным, как швейцарские часы. Всяко лучше, чем хлебать чай на табуретке под душный бубнеж в стиле «раньше было лучше». И так малое количество света от построек, едва-едва освещающее путь, пропало вовсе. Пришлось оторвать от сердца полудохлый разбитый ксяоми и подсвечивать ухабистую тропинку фонариком. Но через минут десять чудо китайской инженерии окончательно село, и Вероника начала немного волноваться. Они успели отойти не очень далеко, но домов уже видно не было, и всё это время слышимые позади шаги Макса внезапно оборвались. Замерев на месте, Вероника осознала, что рядом с ней уже какое-то время никто не идет. — Макс? — девушка обернулась — Ты где? Ответа не последовало. Только хлопанье крыльев спуганной с ветки птицы. Застыв в гнетущей тишине, Вероника стала прислушиваться к каждому шороху. Но лес, словно издеваясь над ней, молчал. Затем где-то справа послышался хруст ветки. — Макс, нихуя не смешно, выходи! — девушка обернулась на звук и прищурилась, пытаясь что-то разглядеть в темноте, но тонкая луна не могла пробиться блеклым лучом сквозь густые кроны деревьев. А потом хрустнуло ещё раз. И ещё. Бабушка в детстве говорила: «Коли одну мёртвую муху увидишь — то случайность, коли две — совпадение. А коли три — беги». Сердце пропустило удар, а по телу прошелся стремительный импульс, приводя все нутро в беспокойное состояние. Рациональное мышление тут же отступило на второй план, сменяясь неразумным порывом спастись от хуй пойми чего. Опасности как таковой не было, но организм был уверен, что нужно сьебывать, и кто Вероника такая, чтоб забить болт на интуицию? Ведомая животным страхом, она сорвалась с места и понеслась сломя голову в неизвестном для неё направлении. Сухие ветки ломались, а более гибкие били по телу и лицу, словно плетью, колючие кусты разрывали ноги в кровь, но она даже не замечала. Адреналин застилал разум, заставлял пульс стучать набатом, обострившееся чувства бешено сигналили о том, что за ней кто-то гонится, но за каким-то чертом обернувшись посмотреть, она споткнулась о корягу и с криком упала в глубокий овраг. Больно ударившись головой о камень, Вероника на секунду потеряла зрение, но успела заметить нависший над ней силуэт. Что-то блеснуло в темноте, и девушка вновь закричала, срывая голос._____
Поймав истинный речардж и воссоединясь с природой, Титов безуспешно пытался разложить себя на атомы, дабы слиться с водой и больше никогда не принимать твердую оболочку. К сожалению, тело было все еще материальным, а желание парня исчезнуть — неизменным. Спасали только девушки, любезно вытягивающие всю боль из тела и души. От их незатейливых врачеваний над искалеченным Титовым, вода вокруг становилась темной, смывая всю грязь с хозяина. Постепенно засыпая, Денис старался не прислушиваться к человеческому щебету, но неожиданно к пацанскому улюлюканью, уже порядком осточертевшему, примешался посторонний звук. Он назойливой мухой раздражал чувствительные перепонки, беспокоя нервного парня. Чье-то сердцебиение было настолько громким, что казалось, было его собственным. Но сердце Титова билось едва заметно, а это скакало как бешеное, перегоняя кровь по венам, как сумасшедший пастух. Затем, резко выбиваясь из волн приглушенных звуков, последовал треск сухих палок и загнанное хриплое дыхание. Кто-то очень быстро бежал, порядком устав и совершенно не разбирая направления. Жертва загоняла себя все дальше и дальше в лес, натужно хрипя от поверхностного дыхания. После в воздухе повис сладкий запах чужого страха и первой крови. Прорезавшиеся клыки ранили десны, а когти чесались вспороть живую плоть. Все внутри него неистово кричало. Догони. Убей. Растерзай. Тело окаменело, глаза подернулись красной пеленой, а с губ сорвался гортанный нечеловеческий рык. Инстинкт убийцы чувствовал добычу, загнанную в угол, и трактовал тут же подорватся за ней, а дремавшая магия горячем углем рассыпалась внутри. Он с трудом подавил рвущуюся наружу силу и эйфорию чужой охоты, обламывая успевшие вылезти наполовину ветвистые рога. Испуганные мавки отплыли от Дениса, поникнув головами и боясь пошевелиться. — Х…хозяин? М-мы сделали что-то не так? — Нет. Нет, все хорошо. Продолжайте, — как можно спокойнее ответил Титов. Девушки робко вернулись к своему занятию, успокаивая разбушевавшегося хозяина. Холодными поцелуями они дарили чувство защищенности и нежности, позволяя забыться на недолгий миг. Он ушел с головой под воду, совершенно забив на дыхание. Титов решил не вслушиваться в отголоски чьей-то гибели и абстрагировался от происходящего в вязкой озерной жиже, чувствуя, как она затекает через нос в горло, заполняя легкие. Он прекрасно знал, как трещат кости, рвутся жилы и плоть, как текут кровь и слезы, и честно, ему не особо доставляло удовольствие слышать это со стороны. Его черед еще не пришел, пускай нечисть властвует без его ведома._____
Порядком уставшие, разморенные и пьяные от паленой водки пацаны вывалились из бани. Саша тёр многострадальную красную шею махровым полотенцем, а Гавриил мечтал поскорее лечь спать. Дурная голова, выхлеставшая бутылку в одного, сейчас предательски кружилась и болела, а ватное тело не слушалось, плохо координируя конечности между собой, от чего их хозяин с завидным успехом пытался не споткнуться на ровном месте. Они не рассчитывали так долго просидеть в тепле, но опознав в пустых склянках на старом серванте горючую жидкость, резко ввели поправки в свои планы, изменив их вектор в сторону спонтанной попойки. Теперь стоило бы извиниться перед заждавшимися их девочками, но зайдя в избу, они обнаружили только Машу. Она разглядывала с бабой Нюрой старый альбом под тусклой советской лампой, о чем-то болтала и посмеивалась, не обращая внимания на вошедших. — А где Вероника? — взволнованно спросил Саша, собрав остатки приличия и разумности. — С Максом пошла курить, — не отвлекаясь от фотографий, пробормотала девушка. Парни переглянулись. Затем посмотрели на настенные часы и прикинули сколько они отсутствовали. Получалось, что курить Вероника пошла либо минуту назад, что не представлялось возможном, иначе они бы ее встретили, либо с самого начала, как парни залезли в баню. За такое количество времени при должной сноровке можно было выкурить весь запас их сигарет. Или потрахаться. Второй вариант Саше нравился гораздо меньше, и к его же разочарованию был гораздо реальнее первого. Противный червяк узлом свернулся в груди, выедая органы. Пьяная голова тут же опустела, освобождая место для самокопания и ревности, и толкала на необдуманные поступки. — Нас часа полтора не было, а они все курят, — противно прошипел парень, сам отплевываясь от количества яда, который успел скопить под языком. — А вы бы еще дольше плескались. Сашу от этого замечания переебало до дрожи. Ревность завозилась сильнее, толкалась в теле, как юродивый ребенок нежеланной беременности. Он и так не питал радости от Кольцова, в первый же день убедившись в его кобельной натуре, а узнав, что его девушка где-то шляется с ним полтора часа — вовсе вскипел праведной ненавистью. Успокаивало только то, что Вероника точно никогда бы ему не изменила в силу своих жизненных установок, а если что — смогла бы дать отпор. Когда Саша зашел в выделенную им комнату, все безрадостные мысли и предположения тут же исчезли, а червячок растворился в желудочном соке, корчась в предсмертных конвульсиях: Максим преспокойно отсыпался на полу. Ветер из открытого окна колыхал его растрепанные кудри, опавшие на лоб. Саша чисто из вредности растормошил его, присев на корточки, и пока сонный Кольцов боролся с дезориентацией от резкого пробуждения, спросил: — Веронику не видел? Тот проморгался и, недовольно щурясь, наконец сфокусировался на его лице. — Не… Сначала покурить позвала, а потом в лес намылилась прогуляться. Хотела в одиночестве побыть или что-то вроде того, — Макс зевнул. — Не волнуйся, Ромео, далеко не уйдет, — пробасил он и завалился на бок, снова засыпая. Получив хоть какой-то ответ, Саша немного успокоился, отстал от Макса, но все же схватил телефон и набрал номер девушки. Только после резкого обрыва звонка парень вспомнил, что в деревне связи нет, и, понадеявшись на благоразумие своей половинки, ушел готовиться ко сну. Маша и Гавриил пришли позже, гася ночник и бесшумно ложась по своим местам. Через несколько минут все спали зубами к стенке, едва дыша и периодически подергиваясь. Саша, в силу своей упертости, пытался оставаться в сознании и дождаться прихода Вероники, но разум проиграл в схватке с телом и отключился, забыв предупредить хозяина. Последнее, что он слышал, — это тихий скрип открывающейся входной двери._____
— Уснули? — шепотом спросил Дэн, скидывая мокрую шубу на печь. — Да, спят как дети. Ох и вымок же ты. Давай раздевайся, я тебе сухое принесу. Баба Нюра спешным шагом, обходя скрипучие половицы, засеменила в комнату за одеждой, пока Титов стягивал мокрые шмотки и кидал на пол. С него успела натечь небольшая лужа черной воды, но она тут же просочилась в щели пола по велению парня. Когда Денис переоделся, они сели за стол, на котором дожидался уже не чайник, а домашнее вино и два граненых стакана. Любимый стул приветливо заскрипел, шатаясь на кривых ножках, и Титов привычно откинулся назад, балансируя только на двух. Ноги покоились на краю стола, на что Анна Петровна недовольно косилась, но не спешила одергивать их на пол, позволяя дурачиться. Отпив терпкое пойло, Дэн поморщился и отломил краюху темного хлеба в закуску. — Вероника не вернется, — тихо шептал Титов между делом. — Да, в курсе. Кто ее? Ты? — Не, не я. Не знаю кто, но оно так испугало бедную, что ее страх разнесся на километры вокруг. — Пойдешь завтра с ними искать? — Оф корс. Только вот не знаю, что мы найдем. Неспокойно мне, баб Нюр. Хуйня какая-то происходит. Не как обычно, а как-то… по-другому. — Зазря ты нервничаешь, Дениска, чего мы тут не видали? Выпей и угомонись, — она подняла бутылку, поболтав по кругу, и долила до края. Красная жидкость отражалась в гранях и падала багряными лучиками на скатерть от стоящей рядом лампы. Посидев в молчании, они выпили первые стаканы, смакуя вкус настоявшейся крови и алкоголя. Он приятно жег горло и язык, постепенно туманя рассудок. Что-что, а в ритуальном вине Анна Петровна толк знала. — Баб Нюр. А бывают же еще хозяева? — нарушив молчание, спросил Денис. — Бывают. Но у них свои земли, на чужие никто не суется. — А что, если суется? — Да ну… Мы бы все за три версты уже учуяли. — Зетс нот зе поинт. Пока я в пруду барахтался и слышал, как девка драпает, я почувствовал, будто это я за ней гонюсь. Будто бы моя сила по венам того течет. Я так ярко почувствовал чужой азарт и жажду крови, что всех мавок распугал рогами. Баба Нюра задумалась, отпивая небольшой глоток. Она не любила травить старые шабашные байки, которые им выливали в уши по молодости, но прикинув все «за» и «против», всё-таки решила поделиться одним ведьминским сказанием. — Расскажу я тебе кое-что, Дениска… Древняя легенда есть одна, — она проверила, плотно ли заперта дверь к спящим, и взмахом очертив комнату, погрузила ее во мрак. Защитная завеса преломляла пространство, искажая свет от свечей и ламп, и не давала никому услышать и увидеть то, что творится в ее дымном куполе. — Давным-давно хозяев было много, — начала она, пригубив вина. — Каждая малая деревня имела своего. Они приносили людям защиту и плодородие, в замен на их веру. И люди, почитая бесов, жили в мире и согласии с иными силами. А иногда и вступали в браки. Вот и хозяева тоже на людях женились. Но не на простых. Раз в один век рождался человек с отголоском бесовской силы. Всю жизнь свою он видел иной мир и страшные кошмары, в которых венчается с рогатым демоном. Такие люди и предназначались хозяевам. Они долго готовились, принимая в себя силу и сливаясь с ней, а когда приходило время, влекомые, шли к своей судьбе. — То есть, — покрутив уже пустой стакан, обобщил все услышанное Денис, — у меня тоже такое может быть? Что рандомный человек вот так придет и скажет: «Здравствуй, срань господня, я — твоя судьба?» — Не абы какой, Дениска, а твой собственный. Ты с этим человеком вечность жить будешь в любви и понимании. В нем твоя сила жить будет. — Ну, пиздец. Мне такого счастья не надо. — Зря ты так, дурачок. Я в свое время все бы отдала, чтоб за хозяина замуж выйти. — Все еще не андерстенд. Это получается, что я почувствовал свою силу в другом человеке? — Видимо да. Все, что ты описал, — очень похоже. — Но в ком? Неужто из этих? Не дай бог, блять, я же не переживу… — Кто знает, Дениска, кто знает… Тебе остается только ждать. — обескуражила его женщина, отводя взгляд полный сомнений и предположений к гостевой двери. Убрав завесу, они продолжили пить вино в тишине, нарушаемой только глухим храпом за дверью._____
На небольшом пустыре стояло три косые сосны, искореженные временем и злым ветром. До утренней зари оставалось всего ничего, и первые лучи тусклого солнца уже освещали жидкие верхушки деревьев. У их подножья, как у священного алтаря, собралась разномастная куча нечистых тварей, сбиваясь в беспокойную волну непроглядной тьмы. Они так близко терлись друг о друга, стараясь подойти как можно ближе к деревьям, что царапали себя острыми когтями и шипами, выкалывая глаза и раня бока, из которых сочилась черная гнильная плоть. Длинными языками впереди стоящие слизывали с серой земли натекшую свежую людскую кровь, не смея коснутся коры. Все волнительно ожидали хозяина, который непременно явится посмотреть на такой красивый жертвенник, воздвигнутый этой ночью кем-то неизвестным обитателям леса. Улюлюкая, рыча, чавкая, смеясь и толкаясь, бесы строили догадки, кто же такой смелый покусился напасть первым на пришлых, но стоило уловить тихий шелест молодой травы, как все резко замерли. Босые ступни невесомо шагали по мокрой от росы зелени, которая тут же увядала и возрастала вновь, стоило хозяину коснуться ее. Окутанный белым туманом, из которого виднелись только длинные оленьи рога, Денис шел к деревьям, пока хтонь, приклонив головы, раступалась и раскатывалась перед ним ковром. Мужчина, одетый в белую длинную сорочку без подвязки, остановился в пяти метрах, и, задрав тяжелую и неповоротливую от рогов голову, взглянул на кроны деревьев. — Как вам, владыка? Не правда ли прекрасный алтарь? — спросил один из четы леших, не страшась заговаривать с Титовым. Денис опустил на него надменный взгляд, полный отвращения к собеседнику. — Я спрашивал твое мнение? — переведя взгляд от вмиг притихшей сущности, он посмотрел на остальных и ледяным тоном громко приказал: — Скройтесь все, не смейте подходить к этому месту и других не пускайте. Прячьте, запутывайте, отводите, — что хотите делайте, но никто не должен это увидеть. Прочь. Ворох тут же разбежался, в страхе прячась по оврагам и болотам, оставив хозяина наедине. Денис еще немного постоял, вглядываясь в застывшее белое тело. За то время, пока он топтался на одном месте, успело вырасти несколько кустов красивых полевых цветов и небольшой шиповник. Своими колючими ветвями он оплетал и впивался в голые ноги, и чем больше крови натекало, тем сильнее и пышнее рос куст. Когда луч солнца пробился через тучу и упал рядом, ослепляя глаза, Денис слабо дыхнул на зацветший куст, и тот мигом завял, освобождая пленника._____
Полумертвое солнце лениво выплывало на горизонт, нехотя раскидывая блеклые лучики. Один из них откровенно херово пытался пробиться через белую кружевную занавеску и ударить кого-нибудь из спящих в лицо. Но вместо удара получилась какая-то вялая пощечина, и Максим, поморщившись, перевернулся на другой бок, накрылся с головой легкой простынкой и продолжил дальше дрыхнуть. Остальные приходили в себя постепенно, медленно осознавая, где они и что они. Маша ворочалась, комкая одеяло из-за застрявшей в пододеяльнике ноги. Гаврюша с похмелья просто хотел сдохнуть, не предпринимая никаких попыток даже пошевелиться. А Саша резко подорвался, выныривая из тяжелого зыбучего сна с адской головной болью. Компашка несчастных инвалидов, перешедших порог двадцатипятилетия, сейчас пыталась собрать себя по кусочкам после тяжелой ночевки в чужом месте. Шею ломило от мягких подушек, а тело затекло везде, где только можно. Как только бóльшая часть из них обрела способность мыслить, они обнаружили пропажу. По-армейски застеленная лежанка из советского краснополосого матраса, покрывала и подушки, поставленной треугольником, была совершенно не тронута. Саша уставился в белую простынь, гипнотизируя ее. К горлу подкатила тошнота, а холодные ладони неприятно вспотели. — А где Ника? — первой нарушила тишину Маша, вытаскивая наконец таки ногу из одеяла. — Вот и прогулялась, — хрипнул Макс, разодрав слипшиеся веки. Он решительно поднялся и судорожно одернул задравшийся темно-зеленый джемпер. — Ну не могла же она так далеко уйти? — удивился Гавриил, у которого в голове не укладывалось, как можно умотать так далеко от дома в незнакомой тебе местности. Будучи рассудительным и здравым человеком, парень никогда не подвергал себя неоправданному риску. — Искать-то теперь где ее? Тут кругом лес, — горько скривился Саша. Он терпеть не мог решать проблемы, предпочитая скидывать их на других. А эту проблему ему придется решать чуть ли не самостоятельно, потому что это его девушка пропала хуй пойми где. Это он тут должен больше всех волноваться и истерить. Но все, что он чувствовал — это тупое раздражение. В глубине души Саша даже на четверть не был таким солнечным, добродушным и радостным пиздаболом, каким показывал себя окружающим. За беленьким налетом дружелюбия скрывался трус, эгоист, нарцисс и эгоцентрик, использующий людей для достижения своих целей. Их отношения с Вероникой — это просто вынужденная попытка сбежать от одиночества. Они ничего не чувствовали друг к другу, но продолжали трахаться и играть в счастливую парочку. Все, что волновало парня — это чужое мнение и свой статус в обществе, а девушка хотела нормальной жизни, связавшись с гнилым, но по-своему хорошим человеком. Саша ей ничего не должен, и никакого желания искать ее у него абсолютно не было. Он более чем уверен, что Вероника поступила бы так же. Ребята неуклюже поднимались и начинали одеваться. Все это время, пока они бездумно натягивали на себя одежду, они молчали, боясь нарушить гнетущую нервную тишину. Жидкое солнце окончательно заполнило комнату, прогоняя утренний сумрак в углы под деревянные плинтусы, окрашенные явно не одним слоем краски. За дверью послышались шаги, и через мгновение в комнату зашла баба Нюра, вытирая мозолистые руки об полотенце с цветочками. — Вижу, вы уже встали. А где подружка ваша? — она и так знала, кого не будет хватать, но все равно покрутила головой, обнаруживая нетронутое спальное место. — Кажется, не вернулась наша подружка, — хрипло пробормотал Гавриил. Его голос после сна падал на пару тонов ниже, превращая его в хриплого старца, вкупе с его нелюдимостью и постоянной угрюмостью. Привстав с койки, он крепко вцепился в стену, ожидая когда потемневшее зрение вернется в норму. — Как же ж так? — прикрыв рот в наигранном сочувствии, удивилась женщина, — ну ничего, ничего, найдется, поди в лесу заблудилась, эт у нас тут раз плюнуть. Земля тут кривая, вот и потеряться не сложно. Пойдемте позавтракаем, а потом уж на поиски выдвинитесь. — Она развернулась и удалилась в зал. Может быть за все время, что она жила в Топях, она и привыкла к тому, как приезжие люди погибают и теряют близких, но крупица человечности не позволяла ей подолгу врать и давать людям заведомо умершую надежду. — И часто у вас тут теряются? — спросил Саша, натягивая футболку. — Часто. У нас местные иногда плутают, а о приезжих — что говорить. Но вы не волнуйтесь, ко мне сосед сейчас зайдет, а он лес хорошо знает, вам поможет, — женщина отдернула штору и посмотрела в окно. — О! А вот и он как раз. Из-за опушки вышел Денис, спотыкаясь о буйрак, и побрел по заросшей ниве, разделяющей узкой полоской деревню от леса. Пока он ловил выпавший из уха наушник, ребята столпились у окна, глазея на него, как на восьмое чудо света. Еще бы: приезжая в глушь, не ожидаешь увидеть кого-то вроде хипстера в приличных шмотках, а не в костюме огородника, а-ля «суровые девяностые». Ден обогнул дом и зашел без стука, стягивая потертые кеды, наступив на пятки. Ребята сонной массой выплыли в коридор знакомиться и, натянув свою самую безобидную улыбку, Титов радушно со всеми поздоровался. — Велком ту Топи, молодежь, — он вальяжно раскинулся на диване, — ну что, как подругу-то потеряли? — Ага, привед медвед, — хмыкнул Кольцов и ушел к бадье умываться. — А откуда ты узнал? — настороженно спросил Саша. Не нравился ему этот… этот кто? — и звать то тебя как? — Дениска я, что-то наподобие местного лесничего. А про пропажу узнал ток что по вашим хмурым ебалам. Вас пятеро припиздило, а из комнаты только четверо… трое с половиной выползло, — он окинул сочувствующим взглядом привалившегося к стенке Гавриила. — Резонно — отозвался Максим, вытерев мокрое от умывания лицо. Он упал рядом с Титовым, откинув голову на грядушку. С кудрей капало, а по шее текла вода и убегала под ворот джемпера. Дэн скосил глаза на него и продолжил. — Кипиш только не поднимайте. Сядете, позавтракаете, а потом пойдете со мной, по лесу прогуляемся. От меня ни на шаг не отходить, не хватало еще одного искать. И кто последний с ней виделся? — Макс выходил вчера с ней покурить, — отозвалась Маша, жующая сушку. — Да, мы по две посмолили, а потом она умындила, — подтвердил ее слова Кольцов. — Я думал она так, по опушке и обратно. Кто ж знал, что девочка ебанутая и в дебри попрется. — А с ней пойти не судьба было? — едко вставил Саша. — Чтоб ты мне потом мозг промыл, что я с твоей бабой хуй пойми куда пошел? Не-е, увольте, — он криво усмехнулся и покачал головой, — Сашенька, ты меня прости конечно, но я ей в няньки не нанимался. — Брейк мужики, брейк. Позже даму поделите, — Титов встал и подошел к печке забрать шубу. Мех свалялся, и он встряхнул ее пару раз, а затем накинул себе на плечи. Народ занял свои места у стола и принялся есть. Молчание разбавлял только будничный треп Дениски с бабой Нюрой. Когда все дожевали бутерброды и второй раз прослушали Денисов инструктаж по поводу выживания в дикой природе, они грустной волнительной кучкой высыпались из дома и неуверенно зашагали к лесу. Слабый ветер игрался с листьями, разнося шелест по округе. Как только они переступили порог, входя во владения нечисти, солнце померкло, а звуки утихли. Денис надеялся никого не встретить, и уверенно шел впереди, отводя путников в другую сторону от злосчастного пустыря. Маша постоянно выкрикивала имя Вероники, надеясь, что это хоть как-то поможет. — Да не кричи, бестолку, ты ее так только запутаешь. — Это еще почему? — возмущенная девушка посмотрела на жующего тростинку проводника. — Звук отражается от крон и разносится неравномерной волной по всей округе. Даже если она услышит твои вопли и будет кричать в ответ, то скорее всего мы ее не услышим, а она может уйти вообще в хуй пойми какую сторону. — И как ее тогда искать? — С божьей помощью, — проворчал Ден себе под нос и, сверившись с курсом их прогулки, повернул к небольшому оврагу. В итоге они убили три часа на бесполезные блуждания по чаще. Макс от нечего делать фоткал округу, пацаны пинали хуи, идя за несчастной пародией Лизы Алерт, как бычки на привязи, а Маша больше всех егозила и нервничала. — Так, поисковый отряд, привал! — скомандовал Титов, упав на высокую траву. — Мы так ноги все в мясо сотрем, а толку никакого. Народ рассредоточился по небольшой поляне и занялся своими делами. Все это больше походило на типичную прогулку за грибами с родителями, а не попытку найти потерянного члена группы. И пока солнце припекало разморенных людей, повалившихся от усталости на землю, недалеко раздался испуганный вопль. Все вскочили как ошпаренные и помчались за умындившей Машей, которая очень быстро нашлась на том пустыре. Девушка неподвижно стояла, смотря на подвешенный труп подруги. Из голубых глаз непрерывно текли слезы, застилая обзор, но она, как вкопанная, только крупно тряслась на одном месте, переживая сильнейший в ее жизни испуг. Ее подруга висела распятой на кривой сосне, вместо ее головы красовалась отрубленная собачья башка, а в плечах виднелись амбарные гвозди, приколоченные к дереву. — Твою мать, — тихо прошипел хозяин, смотря на ахеревших ребят. Он завел их в гиблое место, из которого досужая Маша набрела на сокрытый пустырь. Лес сыграл с ними злую шутку.