Приключения Джона Кормака

      Это большое приключение началось вполне обыденно: на дворе было утро, да такое раннее, что солнце ещё не жгло, несмотря на пору года. В этом прибрежном городишке торжествовало лето, и знойная погода мучила жителей почти постоянно, даже бриз не спасал население, которое растягивало каждый момент отдыха в тени ближнего дерева или дома. Многие зеваки-смельчаки не боялись даже под таверной нежиться в спасительной прохладе, а ведь все происшествия именно здесь и случаются! Но этот день был поистине идеальным, в сравнении с предыдущими.       Белых пушинок на небе было достаточно много, и они собирались в один ватный клубок, часто закрывая светило и создавая приятную тень. Эту погоду ещё более скрашивал утренний туман, что мелкими капельками оседал на коже, и приятный ветерок, который пах йодом и водорослями. Людям нравилась эта погода, ведь можно было выйти перед хлопотами на прогулку и насладиться красотой сонной природы. Все были заняты своими обыденными делами: кто шёл по делам, кто смог выкроить выходной и выбраться на рынок, а кто просто бездельничал, хотя загорелым маленьким детишкам такую вольность простить можно было.       Рабочие в порту уже не обращали внимания на то, какие корабли заплывали в порт, а какие отплывали из него. Мужчины были так заняты выгрузкой товаров с одного судна, что воришки уже успели пособирать у капитанов новоприбывших кораблей «Налог» за место в порту. Конечно, бывалые в здешних местах мореплаватели лишь пугали пьянчужек взглядом, и тех и след простывал, будто их никогда и не было.       Ближе к восьми утра, когда лучики солнца начали пригревать, приветливо играя зайчиками на воде, в порт прибыл ничем непримечательный корабль. По правде говоря, мы немного скрашиваем ситуацию, ведь он был феноменальным на вид.       От корабля веяло запахом водорослей и осевшей на дубовой поверхности морской пены. Он обладал тремя мачтами, что возвышались гордо в небо и прятались за развивающимися ветром плотными парусами. Язык бы не повернулся назвать его пиратским, больно ухоженным он был. Капитан обновил паруса на ярко алые, что было не только дорого, но и дерзко. Плотная ткань сияла в лучах солнца, играя переливами благодаря ветру ярче велюра. Роскошь корабля заставляла взгляды устремляться на сияющую начищенную надпись «Морриган». Это было как вызов для других пиратов, и этот корабль мог быть идеальным трофеем для морских охотников.       Когда на месте подальше от других суден фрегат наконец причалил, с него сошли два человека, занятые беседой. Один из них был гораздо выше своего собеседника, хоть и выглядел он не моложе. Правда стоит заметить, что этот мужчина точно был бы выше любого другого. С виду, мореплаватель был под два метра ростом, но выглядел достаточно молодо. Сказать честно, бывалые моряки выглядят наоборот старше, а у этого обыденный немецкий типаж лица, и ведь так сходу больше тридцати семи и не дашь. Хотя бледно-белая кожа, даже болезненно выглядящая, говорила, что мужчина явно старше.       Шевелюра великана была не самая опрятная, но белобрысый оттенок скрашивал ситуацию. Но самое необычное — это его глаза, они были жёлтого и синего цветов, что делало внешность интересной и будто играющей в памяти. Одет мореплаватель был в тёмный камзол, жилетку горчично-жёлтого цвета и чёрные бриджи. Коль говорить без вранья, спутать с членом какой-то аристократии было очень даже легко! Благо, отличительный запах моря помогал не принимать его за члена высшего света.       Второй же мужчина был тоже высок, но, конечно, ниже «Аристократа». Может, сто восемьдесят сантиметров росту, иль немножко выше. Данный моряк будто полная противоположность первого, ведь от природы смуглый и темноволосый. Даже возраст разительно отличался: больше двадцати пяти мужчине и не дашь. Но схожесть была: глаза голубые, почти того же цвета, что и у великана — синие. Лицо было ближе к английскому типажу, несмотря на необычность его «Окраски». Одет он был схоже с товарищем: в чёрный камзол, коричневые бриджи, белый жилет и чёрные ботинки.       Можно сказать, что оба были чем-то отталкивающим и, если по бледнолицему ситуация понятна, то чем отталкивал второй — не ясно, но всё же доверия не вызывал точно.       Высокий мужчина явно чем-то обеспокоен, в то время как его спутник выражал полное спокойствие и даже некое веселье. — Сэр, у меня плохое предчувствие на счёт этой остановки, да и на счёт всего этого путешествие в Америку, — промолвил высокий человек, ступая с мостика, по которому шёл ранее, на вымощенную плиткой дорожку в город. — Да ладно тебе, Лем, что может пойти не так? Мы остановились всего лишь на час-два и то, чтобы пополнить запасы! Хорошенько отдохнуть и набрать недостающего экипажа. Отдохни как следует перед поездкой, — сказал брюнет, играясь с шиллингом в руках. Что-ж, энтузиазм так и кипел, не говоря о жестикуляции руками. — Хорошо, капитан, — ответил Лемюэль и направился по своим делам, покидая товарища. Видно, даже ему нужно отдыхать от этого капитана с шилом в одном месте. — Эй там, назовитесь, — к капитану подошёл начальник порта, который, видно, узрел паруса и решил не упустить этот грош. — Вы же знаете что плата за вход в порт стоит шиллинг? — Да, да, я всё знаю, — капитан протянул начальнику шиллинг. — Имя — Джон Кормак. — Добро пожаловать в Лондон, мистер Кормак. — Благодарствую, — промолвил Кормак и отправился по дорожке из плитки в сторону рынка, чтоб осесть в ближайшей таверне и отдохнуть сполна.       Случайный наблюдатель может увидеть не только молодого Кормака, белокурого Лема и не только красоту деревянных домов, но и мимолётные моменты, которые не выждешь и не заметишь специально, будто это искорка, которая исчезнет, только упав с сигары. Эта искра вспыхнула на крыше двухэтажного детского приюта для сироток.       Воспитательницы в хлопотах не обращают внимания на события дальше носа, хотя их нельзя осуждать за это. Этой искоркой оказался человек, что уселся на парапет и свесил ноги вниз. Мальчишка был смуглокожий с темными волосами, собранными в хвост. Многого с такого расстояния и не увидишь, но можно спорить на золото, что он низкий как дитё.       Парнишка стянул с себя сапог и вытряс из него монетки в ладонью, оставляя обувку рядом с собой. Шатен накрыл ладонь второй, закрывая щели и потряс звонкое золотишко в руках, слушая лязг, словно симфонию, он пересчитал денежки и спрятал их в кармашек на груди.       Одет был мелкий в серую рубашку с натянутой поверх неё белой жилеткой, что уже пожелтела от старости. Хотя вполне свободные штаны, которые служили кому-то раньше бриджами и кожаные сапоги выглядели на удивление новыми. Вид был даже забавный: всё было слегка велико, а ремень держал на талии сложенные в множество складочек в районе пояса штаны.       Это Ульман, мелкий воришка, при каждой голосистой стычке вопящий, что он наёмник и убивает людей как жуков. Правда все и так знают, что он не способнее обычного прыткого воришки, хотя для вора ему не хватает красноречия, но какие-то шиллинги утягивает.       Коль говорить о характере дитятки, то он скорее гнусный, чем приятный. Ульман едкий на язык, а часто ещё и не вовремя умолкающий, но, как говорят, быстро бегающий наказания не получит.       Низкорослый натянул сапог на ногу, обмотанную бинтом и по внешней лестнице соседнего дома слез вниз, собираясь спустить всю свою наживу на пиршества в хмельном местечке «Пьяный шмель». Конечно, мальчонка не откажется от парочки сплетен и новостей, а от возможности своровать пару монеток у пьяниц и подавно! Он из тех, кто будет воровать всё до крошечки, даже тарелки и заколки.       Нув накинул плащ, что был до этого привязан к ремню, на свои плечи, завязывая ленточки на шее и накидывая капюшон. Вскоре воришка с оборванным подолом плаща вышел из закоулка и скользнул в обитель развлечений вместе с другими гостями, усаживаясь за свой излюбленный столик у двери.       Этим временем аристократ прошёл по дорожке к центральной площади, которая в простонародье называлась «Рыночной». Очевидно, что здесь расположился огромный рынок из мелких прилавков, собранных из столов или досок и ящиков. Изначально торговля была стихийной и мелкой, но вскоре на улице стало появляться всё больше торговцев, поэтому управление городка объявило его официальным местом купле-продажи. Жители даже озадачились и теперь площадь выглядит действительно обустроено: меж домами натянута ткань, чтоб создавать тень над прилавками, во многих местах есть вывески-карты, на которых можно найти прилавок с нужным товаром, даже сами столы заменяют на ларьки по возможности, поэтому рынок действительно ухоженный.       Лемюэль же отправился к почтовому отделению, проходя под навесом и обходя «Пеших торговцев» с мелкими «Нужностями» вроде ножиков или компасов. Мужчина сориентировался, до этого найдя нужный ларёк на вывеске, дабы точно не потеряться. Он хотел написать знакомому письмо и вытянуть на встречу при следующей остановке Морригана. Белокурый точно знал, что эта остановка состоится, ведь он сам и составлял маршрут путешествия. Кому напишет немец, к сожалению, знает только он сам, и этот секрет он тщательно скрывает. Как бы сказала воспитательница здешнего приюта: «Тьфу, одни показушничества павлиньи!»       Если бы Кормак не знал своего квартирмейстера, то мог бы самым нелепым образом заподозрить Лемюэля в предательстве. Возможно, капитан бы обвинил его в сдаче тайных планов и месторасположения корабля, ведь врагов у капитана, к удивлению, хватает. Но таких глупостей Джон не сделает, ведь время уже доказало, что их отношения — это нечто большее, чем дружба. Меж ними царит полное доверие и, несмотря на их разницу в возрасте, им есть, о чем размышлять вместе.       Как же зародились эти отношения, которые спустя всего пять лет стали настоящей идиллией, спросите вы? Всё просто: голубоглазый однажды спас Лемюэля от казни и это связало их на некоторое время долгом, хотя сейчас они вместе по своей воле.       Великан, конечно, скрывает от товарища своего получателя, хотя причины, да и цели, неизвестны. Но ведь у всех есть право на секреты, не так ли? После того, как письмо было принято полненьким мужчиной за прилавком, блондин вернулся на корабль через рынок, осматривая товары, до этого спрятав деньги в мешочек и во внутренний карман бридж. Конечно, таких кармашков никто не делал, но Лэм умел улучшать одежду на свой скромный вкус. В конечном счёте, дела мореплавателя закончились, и в его голове всплыла мысль, вызванная словами друга об отдыхе. Что-ж, теперь в таверне собралась вся троица…