Другой

Вчера все набили татуировки: Слава паука, Надя какие-то иероглифы, а Поз небольшую надпись на предплечье. Так как вечер был полностью в нашем распоряжении, мы прогулялись по лагерю, запоминая, что где находится. А потом просто сидели в спальне, разговаривая… Первую половину дня мы тренировались. Кто-то отрабатывал удары на груше, кто-то устраивал спаринги. Мы решили тренироваться вчетвером (я, Поз, Слава и Надя), меняясь друг с другом, так как у всех разные весовые категории, а должны уметь бороться с любым человеком. К нам присоединяются правдолюбы Паша и Ляся, и ещё один правдолюб — Тим. Паша, Ляся и Надя худые и чуть выше среднего роста, но даже у них есть мышцы и сила. Единственный плюс в борьбе с ними — я выше. Поз низкого роста и довольно крепкий. Тим выше Димы, с атлетичным телом. С ними бороться сложно, но можно. А вот Слава. Он такой же высокий, как я, но шире меня раза в два. Слава — ходящая груда мышц. Мне наверно никогда его не победить. *** После обеда начинаются настоящие спаринги. Волнение охватывает меня. — Поскольку вас нечётное количество, один из вас сегодня драться не будет, — говорит Граф, отходя от небольшой меловой доски в зале для тренировок. Он косится на меня. Рядом с моим именем — пусто. Узел в животе ослабевает. Отсрочка. Сегодня удача на моей стороне. Ну или Граф на моей стороне. — Ничего себе! — Надя пихает меня локтём, попадает в одну из ноющих мышц — этим утром ноющих мышц у меня больше, чем здоровых. Хотя теперь это перманентное моё состояние, — и я морщусь. — Извини, — продолжает она. — Но ты только посмотри! Меня поставили против Милы. — Против Милы? — я смотрю на доску, действительно их имена написаны напротив друг друга. Я смотрю в сторону Милы. Иронично то, что Мила совсем не мила. Роста они с Надей одинакого, только у неё широкие плечи, бронзовая кожа и нос картошкой. На фоне хрупкой Наденьки она выглядит зловеще. Хотя нет, Мила просто выглядит устрашающе. Мысленно сочувствую Наде. На арене уже сражаются Слава и Тим. Они успели сблизиться, и вот им придётся драться. Сначала они просто принимают защитную позу и топчутся по кругу. Слава выше Тима и вдвое шире. Эта схватка продлится недолго. Перевожу взгляд на группу в противоположной стороне зала. — Ты знакома с ними? — спрашиваю я Надю, они тоже эрудиты. — Эти трое друзья. Не самые приятные люди. Они жестокие. — Пётр, Мила и, кажется, Саня смотрят на нас, переговариваясь. На ринге Слава наносит Тиму удар в челюсть. Я морщусь. На другой стороне комнаты Скруджи улыбается Славе. Он пришёл понаблюдать. Тима ведёт в сторону, одну руку он прижимает к лицу, другой блокирует следующий удар. Судя по его гримасе, блокировать удар не менее болезненно, чем пропустить его. Слава нетороплив, зато силён. — По-моему, они догадались, что мы говорили о них, — замечаю я. — Ну и что? Изворотливый Тим зацепляет ногу Славы своей и дёргает, опрокидывая его на землю. Слава неуклюже поднимается. Двое приятелей несколько секунд стоят друг против друга, в их движениях появляется неуверенность. Противники поглядывают на Графа, как будто ждут, что он остановит схватку, но он стоит, скрестив руки на груди, и не реагирует. В нескольких футах от него Скруджи смотрит на часы. Еще через пару секунд топтания на месте лидер кричит: — Вы что, развлекаться сюда пришли? Вздремнуть никому не надо? Деритесь, чёрт побери! — Но… — Слава выпрямляется, опускает руки и спрашивает, — Нам начисляются очки или как? Когда закончится схватка? — Когда один из вас не сможет продолжать, — отвечает Скруджи. — По правилам Лихости, — добавляет наш инструктор, — один из вас также может сдаться. Скруджи смотрит на Графа, сощурившись. — По старым правилам, — уточняет он. — По новым правилам сдаваться нельзя. — Смелые признают чужую силу, — возражает Граф. — Смелые не сдаются. — Ну ну, тебе повезло, что ты мог сдаваться, — усмехается Граф. Граф и Скруджи ещё несколько секунд глядят друг на друга. Передо мной словно два типа лихачей: великодушный и безжалостный. Но даже я знаю, что в этой комнате властью обладает Скруджи, самый молодой лидер Лихости. Капли пота проступают на лбу Славы; он вытирает их тыльной стороной ладони. — Это попросту нелепо. — Слава качает головой. — Какой смысл избивать его? Мы в одной фракции! — Неужели ты думаешь, это так просто? — усмехается Тим, — Давай, вперёд. Попробуй меня ударить, копуша. Тим снова поднимает руки. В его глазах появляется решимость. Он правда верит, что может победить? Один хороший удар в голову, и Слава его вырубит. Если, конечно, сможет дотянуться. Слава пытается нанести удар, и Тим пригибается. Его шея блестит от пота. Он уклоняется от очередного удара, ловко обходит светловолосого и со всей силы бьёт в спину. Слава кренится вперёд и поворачивается. Он бросается на Тима, хватает его за плечо, чтобы не дать ускользнуть, и сильно бьёт в челюсть. Я вижу, как свет гаснет в глазах Тима. Его глаза закатываются, тело обмякает. Он выскальзывает из хватки Славы и мёртвым грузом оседает на пол. Холодок бежит у меня по спине и распирает грудь. Глаза эрудита широко распахиваются, и он приседает рядом с Тимом, похлопывая его по щеке. В комнате воцаряется тишина, все ждут, очнётся ли Тим. Несколько секунд он не подаёт признаков жизни, а только лежит на согнутой руке. Затем моргает, явно оглушённый. — Подними его, — приказывает Скруджи. Он жадно смотрит на распростёртое тело Тима, как голодный — на сытный обед. Его губы кривятся в жестокой ухмылке. Граф подходит к доске, обводит имя Славы. — Следующие Надя и Мила. — кричит Скруджи, явно представляя себе захватывающее зрелище. Слава утаскивает Тима с арены, которого перехватывает Граф. Они выходят из зала. Слава ещё мгновение смотрит им вслед, очевидно, ощущая вину. Надя хрустит костяшками, собирает свои блондинистые волосы в хвост, направляется к рингу. Я бы пожелал ей удачи, но в чём смысл? Она не слабая, но Мила сильнее. Мысленно желаю, чтоб их бой продлился недолго, чтобы было меньше увечий. Я вытираю потные ладони о брюки. Я возвращаюсь к реальности, когда Надя бьёт Милу в бок. Она ахает и скрипит зубами, как будто готовится зарычать. Слава подходит ко мне и встаёт рядом. Должен ли я поздравить его с победой? Думаю, он этого не хочет. Мы молча наблюдаем за девушками. Мила ухмыляется. Она с размаху ударяет Надю в живот, сбивая с ног, и прижимает к земле. Надя извивается, но её соперница тяжелая, её не сдвинуть. Мила бьёт, и Надя уклоняется от удара, но она бьёт снова и снова, пока кулак не попадает Наде по челюсти, носу, губам. Я машинально хватаю Славу за руку и сжимаю что есть сил. Мне просто нужно за что-то держаться. Кровь течёт по щеке Нади и брызгает на землю. Я впервые в жизни молюсь, чтобы кто-то потерял сознание. Но она не теряет сознание. Надя кричит и высвобождает одну руку, бьёт Милу в ухо, заставляя её потерять равновесие, и выворачивается. Встаёт на колени, держась рукой за лицо. Из её носа течет тёмная тягучая кровь и заливает пальцы. По её вздрагивающим плечам ясно, что она рыдает, но я с трудом что-то слышу сквозь пульсацию крови в ушах. «Пожалуйста, потеряй сознание». Мила пинает Надю в бок, отчего та растягивается на спине. От вида Нади, обхватившей руками грудь, мне хочется броситься между ними. — Хватит! — воет Надя, когда Мила заносит ногу, чтобы ударить ещё раз. Она протягивает руку. — Хватит! Я… — Она кашляет. — Я сдаюсь. Мила улыбается, и я вздыхаю от облегчения. Слава тоже вздыхает. Скруджи идёт на середину арены, нарочито медленно, и встаёт над Надей, сложив руки на груди. — Прошу прощения, что ты сказала? — тихо спрашивает он. — Ты сдаёшься? Надя с трудом поднимается на колени. Когда она отрывает руку от земли, на полу остаётся красный отпечаток. Она морщит нос, чтобы остановить кровотечение, и кивает. — Вставай, — произносит он. Во мне сразу всё похолодело. От этого типа можно ожидать чего угодно. Он хватает девушку за локоть и тащит на выход, приказывая нам идти за ним. Далее всё похоже на какой-то кошмарный сон. Мои внутренности успели скрутиться от ужаса за подругу. Скруджи ведёт нас к той самой площадке, под которой пропасть и ревёт река. Он толкает Надю к перилам. — Перелезай, — приказывает лидер. — Что? — она произносит это так, как будто ожидает, что он уступит. Но в то же время, понимает, Скруджи не отступит. — Перелезай через перила, — повторяет он, — Даю пять минут. Если продержишься это время над пропастью, так и быть, прощу твою трусость. Не справишься — не пройдёшь инициацию. Перила — это тонкие металлические прутья, холодные и мокрые, от водяных брызг. Скользкие. Надя может осмелиться и повисеть над пропастью, но сможет ли удержаться? Что лучше, стать бесфракционником или рискнуть собственной жизнью? Воображение разыгрывается не на шутку, подкидывая картину, как девушка соскальзывает и падает на острые камни. Хочется отговорить девушку, но она должна решать сама. Мы сами вольны выбирать. Надя дрожит, когда всё-таки перекидывает ногу через ограждение. Вытирает ладони о брюки и крепко хватается за прутья, затем убирает ноги с уступа. Она полна решимости. Поз, который оказывается рядом со мной, засекает время вместе с лидером. Сначала всё хорошо, и кажется, она справится. Но, когда половина отведённого времени проходит, поток реки разбивается о стену, и брызги воды окатывают девушку. Теперь её руки мокрые и начинают скользить. Она снова начинает дрожать. Бесит то, что я не могу ей помочь. Возможно, это первый раз, когда я действительно хочу помочь человеку, но не могу. Скруджи не позволит. Ещё через время второй столп брызг окатывает Надю. Теперь она держится только кончиками пальцев. — Давай, Надя! — кричит Поз. — Надя, держись, ты сможешь! — продолжает Слава. — Осталась минута. Ещё немного. — говорю я, когда вижу время на часах Поза. Руки Нади хватаются крепче, она берёт откуда-то силы. — Время вышло, можешь подниматься. — говорит Скруджи, и у меня отлегает от сердца. Мы с Позом рвёмся к Наде, чтобы помочь подняться. Хватаем её за руки и тянем. Девушка дрожит, по щекам текут слёзы, под носом уже подсохла кровь. Но сквозь слёзы она едва улыбается. Она молодец. Она справилась. *** Следующий бой у Поза с Саней, подручным Петра. Но смотреть я его не буду, чему я втайне рад — потрясений для меня достаточно. Так как спаринга у меня сегодня нет, я пошёл с Надей, поддерживая её. Она отказалась идти в медпункт, поэтому мы направились в спальню, а затем она пошла в душ, приводить себя в порядок. Пока решил тоже переодеться. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил у вышедшей из душа Нади. Выглядит она так себе, если честно. От кулаков Милы уже проступил синяк на скуле, нос вроде в порядке, но наверняка болит. — Конечно, бывало и лучше. — отвечает она, — Но я в порядке. — Я рад. — говорю я. Мной овладевает острое желание обнять девушку. Скорее всего даже не для того, чтобы успокоить и поддержать её. А успокоиться самому. Хлопаю по своей кровати, предлагая сесть. Надеюсь, она поймёт без слов. Сейчас говорить нет никакого желания. Благодарно улыбаюсь ей, когда она садится и обнимает меня. Через некоторое время мы ложимся, сидя обниматься не удобно. А я чувствую себя по-странному комфортно, чтобы самому это прерывать. Думаю о том, что эти правила очень жестоки даже для Бесстрашия. Такое чувство, что это это не инициация, а игра на выживание. Выживу ли здесь я? Вопрос на который у меня нет ответа, но я буду стараться изо всех сил. Пока я ветал в своих мыслях, Надя уснула в моих руках. Рассматривая спокойное лицо девушки, вспоминаю сестру. Как она там? Не подвергается ли унижениям из-за того, что она из вражеской для эрудитов фракции? Я и сам начал засыпать, но услышав шаги, тут же напрягся. Вдруг Скруджи ищет нас? Поворачиваю голову ко входу. Это Граф. Он проходится взглядом по нам и уходит.