***
***
Солнце не светило. Небо было тусклое, серо-красное. Длинношей плакал. Камни всё ещё оставались мокрыми от дождя и расшатанными после землетрясения. Он понял это, когда почувствовал, как из-под него выскользнули несколько камешков. Литтлфут вскрикнул, соскользнув с короткой скалы и с ворчанием приземлился на груду камней. —Хэй, — сказал грубый голос. Кареглазый ахнул и упал со скалы, которая, как он теперь понял, была динозавром. Всё ещё плача, Литтлфут отпрянул от злобно выглядящего булавохвоста. Динозавр представлял собой смесь зелëно-серого и коричневых цветов, тремя рядами шипов на спине, коричневой мордой, проницательными глазами и толстыми морщинистыми надбровными дугами. Он обнюхал испуганного длинношея, удирающего от него. —Что тут происходит?— спросил старик. Литтлфут только хныкнул в ответ. —В чём твоя проблема, ты не ранен, — сказал динозавр, когда Литтлфут начал громко плакать. Длинношей опустился на землю, всё ещё глядя на ворчливого динозавра. —Это несправедливо, — сказал Литтлфут со слезами на глазах. Он посмотрел вниз.— Она должна была знать лучше. Это был острозуб. Это всё её вина. Сварливый булавохвост навис над Литтлфутом и спросил: —Чья вина? —Мамина, — ответил кареглазый. Выражение лица сварливого травоядного мгновенно смягчилось. —О...— сказал он. Теперь старик слегка заботливо улыбнулся Литтлфуту и мягко, но всё ещё хрипло сказал: —Понятно, понятно. Литтлфут посмотрел вниз, из его глаз снова потекли слёзы. —Почему я так далеко от дома?— сказал длинношей, и его голос показывал, насколько сломлен дух этого маленького ребёнка. —О, это не твоя вина. Твоя мать не виновата, — сказал булавохвост Литтлфуту. Увидев, что маленький длинношей всё ещё плачет, он сказал: —Теперь ты обрати внимание на старого Рутера. Когда Литтлфут перестал всхлипывать и поднял на старого динозавра взгляд, тот мягко продолжил: —Никто не виноват. Великий круг жизни начался. Но, видишь ли, не все мы приходим к концу вместе. —Что я буду делать?— вновь опустив голову, спросил Литтлфут со слезами на глазах.— Я так скучаю по ней. —И ты всегда будешь по ней скучать.— Кареглазый поднял голову, когда Рутер заговорил.— Но она всегда будет с тобой. Пока ты помнишь то, чему она тебя научила. В каком-то смысле вы никогда не расстанетесь. Потому что вы по-прежнему являетесь частью друг друга. Литтлфут выслушал Рутера, снова посмотрел вниз и, захныкав, сказал: —У меня болит живот. —Ну, это тоже пройдëт со временем, малыш, только со временем, — ободряюще усмехнулся Рутер. С нежной улыбкой булавохвост повернулся и ушëл. Он свернул за угол вокруг каких-то скал и скрылся из виду... Литтлфут бесцельно бродил по пустыне. Пока он шëл, великий круг горел высоко в небе сквозь облака. Время от времени он останавливался, чтобы немного отдохнуть. Но поскольку длиннношею до сих пор морально нехорошо, ему не особо хотелось есть даже маленькие ягодки. Немного отдохнув, он снова отправился бродить по пустыне. Малыш шёл рядом со следами своей матери - земля вокруг была сухая и пустынная. Он не заметил упавшую к нему древесную звезду. Динозавр остановился, повернулся и увидел древовидную звезду. Лист приземлился в отпечаток ноги. Осторожно Литтлфут подкрался к нему. Он посмотрел на лист, вода в нëм собралась посередине, позволяя длинношею увидеть себя в ней. —Дорогой Литтлфут, — раздался голос его матери.— Ты помнишь дорогу в Великую Долину? Нерешительно кареглазый медленно покачал головой. Он был так поглощëн своим горем, что забыл дорогу. —Следуй за великим кругом, мимо огромной скалы, похожей на длинношея, и мимо горящих гор. Я буду в твоём сердце, Литтлфут, — сказала его мать, пока он продолжал смотреть на своё отражение.— Пусть твоё сердце ведёт тебя. Литтлфут повернулся, чтобы посмотреть на яркий круг. Он оглянулся на древесную звезду и схватил её, потянув за собой, когда продолжил своё одинокое путешествие, теперь точно зная, куда надо идти. Не успев далеко уйти, кареглазый остановился. Он увидел тень своей матери на каменной стене. —Мама!— взволнованно закричал Литтлфут. Он подпрыгнул и захихикал. Он побежал к тени после того, как спрыгнул со скалы, на которой стоял. Он воскликнул, смеясь: —Мама, это ты! Тень шевельнулась, длинношей последовала за ней. —Подожди, мама! Подожди! Литтлфут поймал тень, она была его, но он пока этого не понял. Он посмотрел на тень и взволнованно лизнул камень, на который падала его тень, а его древовидная звезда упала на землю. Наконец он понял и грустно посмотрел на свою тень. "Я скучаю по тебе" - про себя сказал Литтлфут, посмотрев вниз.***
***
Помня наставления своей матери, Литтлфут следовал за великим кругом. Он шëл, казалось, целую вечность, так как его ноги вскоре онемели от такой долгой ходьбы. Вскоре он обнаружил, что идëт по краю оврага, который отделял его от бабушки и дедушки. Длинношей поднял голову и увидел вдалеке кого-то знакомого. —Сэра!— крикнул он, подбегая к трëхрогой. Сэра даже не взглянула на него, когда они встретились на краю гигантской трещины. —Сэра! Привет!— поздоровался Литтлфут. —Что ты хочешь?!— спросила Сэра своим знакомым вредным тоном. Литтлфут слегка отшатнулся, немного напуганный её враждебностью. —Э... ничего, — ответил длинношей, стараясь не рассердить зеленоглазую.— Куда ты идёшь? —Я собираюсь найти себе подобных. Они на другой стороне, — заявила Сэра, задрав нос. Трëхрогая, увидев место, куда можно было спуститься, направилась к нему. —Но я уже всё здесь осмотрел, — сказал Литтлфут.— Ты не сможешь забраться на другую сторону. —Может быть, ты не сможешь!— фыркнула Сэра, спрыгивая на тропинку, которую нашла. Это был небольшой выступ, который начинался ровно, но затем спускался в каньон. —Подожди! Я иду в Великую Долину. Мы могли бы...— Литтлфут улыбнулся, но его прервал крик Сэры, потерявшей равновесие, хотя ей удалось снова схватиться, —... помочь друг другу. Сэра фыркнула, подняв хвост. —Трëхрогие не нуждаются в помощи длинношеев, — заявила зеленоглазая. Она закончила тем, что пнула немного пыли в лицо Литтлфуту, но это заставило её потерять равновесие и скатиться вниз. Она закричала, скользя по дорожке, похожей на горку, но добралась до дна невредимой. —По крайней мере, мы будем не одни!— обратился кареглазый к Сэре. Трёхрогая поднялась на ноги и сердито посмотрела на Литтлфута. —Когда я найду свою семью, то буду не одна! Так что уходи!— закричала Сэра, чей голос эхом отдавался от стен пещеры. Снова подняв нос и зашагав во тьму расщелины, она напыщенно продолжила: —Трёхрогие могут быть очень опасны. Они разговаривают только с другими трёхрогими. И путешествуют только с другими трёхрогими! Кареглазый печально сидел там несколько минут. Ветер усиливался, раздувая пыль. Он медленно подошёл к своей древесной звезде и начал нести её, уходя от трещины. Снова один. Он направился в сторону заходящего великого круга.***
***
Маленький летун носился вокруг ягоды, жадно облизывая клюв. Он схватил ягоду и сорвал её с ветки, но она была такой тяжелой, что крошечный летун упал прямо на землю. Он поймал ягодку ртом, но тут подошёл другой такой же и взял её. Эти двое начали перетягивание каната - первый лётчик победил, но другой снова схватил ягоду. Произошло аналогичное перетягивание каната, но оба потеряли хватку за ягоду, которую другой из их вида вырвал из-под них. Он нырнул в дерево, на котором росла ягода, а за ним последовал ещё один такой же. Тому, у кого была ягода, удалось ухватиться за неё и увернуться от своего компаньона... пока этот компаньон не приблизился и не клюнул летуна с ягодой сзади. Тот отпустил еë и позволил новому вору забрать её. Началась настоящая ягодная война. Ни один из них не получил ягодку - это сделал проходящий мимо бронированный ящер. Он самодовольно жевал ягоду, проходя мимо. Маленькие летуны грустно смотрели. Потом появилась их мать с листовым подносом ягод для всех. Все маленькие летуны радостно зачирикали. Литтлфут сидел рядом, наблюдая за ними с подавленным выражением лица. Длинношей мог думать только о своей матери. Он почти не замечал своего голода, забыл о Великой Долине и о том, что каким-то образом он должен добраться до неё. Один из маленьких летунов увидел выражение лица Литтлфута, подошёл и с дружеским писком предложил ему свою ягоду. Литтлфут не отреагировал. Маленький летун пытался несколько раз, но длинношей не реагировал. Он просто опустил голову и закрыл глаза. Маленький летун же сочувствующе смотрел на него.***
***
Даки прыгнула в воду, клюя дно. Она плавала вокруг в поисках еды. Во время плавания она взглянула вверх и увидела фигуру, лежащую на берегу рядом с чистой водой. Заинтересовавшись, она поплыла к этой фигуре. Затем она увидела слёзы, капающие в воду. Она подплыла и выпрыгнула из воды, приземлившись перед длинношеем. Литтлфут мельком заметил маленького зелёного пловца. Даки с любопытством изучала его. —Привет, — поздоровалась голубоглазая. Но ответа она не получила. Даки попыталась ещё раз: —Я сказала, привет. Пловчиха увидела, как с лица Литтлфута покатилось ещё больше слёз. Она встала на задние лапки, её яркие и любопытные глаза смотрели на длинношея. —Как тебя зовут?— спросила Даки. Кареглазый открыл рот, но ничего не сказал. Даки ахнула. —Может быть, ты ещё не можешь говорить. А? А?— спросила голубоглазая, садясь обратно. Литтлфут посмотрел на неё сверху вниз, а она на него снизу вверх. —Ты что, ничего не знаешь?— спросил длинношей.— Длинношеи не разговаривают... с кем бы то ни было. Литтлфут встал, чтобы уйти, как его окликнула Даки. —Я, я тоже длинношей, видишь?— сказала Даки, подпрыгивая, чтобы догнать кареглазого, вытягивая шею.—У меня такой же длинный хвост, как у тебя. Пловчиха вытягивалась сильнее, при этом кряхтя. Она остановилась, сделав несколько глубоких вдохов. Литтлфут слегка улыбнулся и закатил глаза. Он одарил Даки взглядом, говорящим "Правда?". —Хорошо, я не длинношей, я большеротый. Но я совсем одна, — тяжело вздохнув, сказала голубоглазая. Она грустно хныкнула и со слезами на глазах объяснила: —Я потеряла свою семью во время сильного землетрясения. —Эм... ты хочешь пойти со мной?— спросил кареглазый, ухмыляясь. Даки тут же повеселела и подпрыгнула в воздухе. —Да!— Она остановилась, и улыбнувшись, хихикнула.— О да, да, да. Я хочу, хочу! Литтлфут немного рассмеялся. —Хорошо, давай, — сказал длинношей, уходя от пруда.— Но тебе придётся не отставать. —Я буду идти в ногу, я буду, — напевая, сказала Даки, следуя за кареглазым. Она спросила: —Куда мы идём? —В Великую Долину, — ответил Литтлфут.— Я не остановлюсь, пока не найду своих бабушку и дедушку. —Как ты думаешь, моя семья тоже отправилась в Великую Долину?— спросила пловчиха. —Хм, возможно, — немного подумав, ответил длинношей.— Моя мать сказала, что именно туда направлялись все стада. —О, я надеюсь, надеюсь, надеюсь. —Меня зовут Литтлфут, — сказал он. —Я - Даки, да, да, да!— взволнованно сказала голубоглазая. Здесь земля была потрескавшейся в нескольких местах, так что длинношей начал игриво прыгать между трещинами. Даки присоединилась к этой игре, при этом весело напевая. —Де, да, де, да, дуу, да, дуу~ — напевала она. Литтлфут рассмеялся, когда она прыгала по растрескавшейся земле, пробираясь между его ног. —Не наступи на трещину, а то упадёшь и сломаешь себе спину!— сказала пловчиха, обернувшись, чтобы посмотреть на Литтлфута. Она рассмеялась, когда длинношей снова начал прыгать между щелями. Они оба продолжали смеяться, пока звук не остановил их. —Ты это слышал?— спросила Даки.— Похоже, кто-то плачет. Литтлфут кивнул и сказал: —Пошли.***
***
Фиолетовый острозубик еле-еле плëлся по треснувшей земле - он был очень уставшим. В одной лапке он держал сухую веточку. Малыш плакал. Он устал не только от ходьбы, он устал от всего. Из глаз острозубика беспрерывно текли слëзы. Оглянувшись в том направлении, откуда пришёл, краснаглазый сел на пенëк и просто уставился в землю, продолжая плакать. Литтлфут и Даки высунули головы на небольшую полянку, и, увидев маленького острозуба, подкрались ближе. Красноглазый, не заметив двоих, продолжил удручëнно, даже слегка меланхолично смотреть в землю. —Что это такое?— шëпотом спросила пловчиха. Литтлфут собирался что-то сказать, когда фиолетовый вздохнул, слегка приоткрыв рот. Им достаточно было увидеть его зубы. Но прежде чем кто-то из них успел запаниковать, к их удивлëнию, острозубик подал голос. —Эх... как же мне всë это надоело...— вытерев слëзы, сказал красноглазый полушëпотом. Острозубик поднял сухую ветку ко рту и начал еë жевать с терпимым отвращением. Двое удивлëнно смотрели на него, не зная, как реагировать на подобное, ведь им никогда не доводилось видеть грустного или даже говорящего острозуба, да ещё и жующего ветки. Но вскоре красноглазый приостановился на какое-то мгновение, видимо о чëм-то задумавшись, и выплюнул непережëванное. —Ох, да кого я обманываю... зачем я вообще пытаюсь?!— гневно спросил самого себя фиолетовый. Он вскочил и со всей силой швырнул основание ветки на землю. На его глазах навернулись новые слëзы.— Ради чего я вообще стараюсь выжить?! У меня нет ни родителей, ни дома... у меня... у меня даже имени нет! Шмыгнув носом, острозубик снова сел на пенëк. —Ха-ха... я уже начинаю разговаривать с самим собой... похоже, я схожу с ума...— сказал фиолетовый грустным голосом. Даки с ужасом смотрела на него. Нет, она не была в ужасе от того, что он острозубый, она была в ужасе по другой причине. Она не могла поверить в то, что все эти слова говорил детëныш, скорее всего, примерно еë возраста. Если пловчиха и Литтлфут стараются выжить, чтобы найти своих родных, то этот малыш... по одному только взгляду на него было видно, что он готов сдаться и умереть либо от голода, либо от других хищников. Всë это разрывало и без того крошечное сердечко Даки на мелкие кусочки. Литтлфут тоже был обеспокоен состоянием молодого острозуба, хотя, в принципе, не должен был после всего случившегося с ним и его матерью. Он посмотрел на острозуба, не видя в его глазах ничего злого, как, например, в том хищнике несколько дней назад. Там была печаль, усталость, боль, отчаяние. Это даже не был взгляд ребëнка, это был взгляд замученного взрослого динозавра. У детей не должны быть такие глаза, особенно в таком возрасте. Никто из травоядных не решался подойти. Они не знали, как начать разговор с этим острозубым. Мысль о том, что им придëтся поговорить с таким замучëнным жизнью ребëнком, ещё и хищником плюс ко всему, что делало ситуацию ещё более неловкой. Но Литтлфут всë-таки решился сделать это первым. Он осторожно вышел из кустов и подошëл к красноглазому. —Привет, — тихо поздоровался длинношей, не ожидая ответа.— Ты в порядке? Фиолетовый, не поднимая взгляда, слегка сухо спросил: —А тебе-то какое дело? —Я... я видел, что ты плачешь. Ты в порядке?— с искренним обеспокойством спросил Литтлфут. Острозубик всë-таки поднял голову и посмотрел на Литтлфута своими красными глазами, полными слёз - такими же красными глазами, что и у острозуба несколько дней назад. Но под этими глазами виднелись мешки от недосыпания, что придавали динозавру ещё более удручающий вид. Теперь Литтлфут задался вопросом, почему никто не сжалился над этим ребëнком и не взял его с собой? Ну и что, что он острозубый, вы только посмотрите на него! Он такой одинокий, несчастный... он даже готов умереть на месте! Даки уже вышла из-за укрытия и стала потихоньку подходить к мальчикам. —У тебя есть имя?— спросил Литтлфут. Он знал, что у острозубика нет имени из услышанного ранее, но решил сделать вид, что ничего не знает, так как тому будет, как он думал, не удобно. —У меня... у меня нет имени...— хныкнул красноглазый, стыдливо отвернув голову. —Понятно...— сказал длинношей, которому тоже стало неловко. Он решил пока сменить тему, спросив следующее: —Послушай... мы с другом отправляемся в Великую Долину... не хочешь пойти с нами? —Почему ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой? Ты листоед, а я острозубый, — спросил сбитый с толку фиолетовый. —Из-за того, что ты один, без семьи... я тоже потерял свою. Моей мамы больше нет, а своего отца я даже не знаю, — ответил Литтлфут. Острозубик несколько секунд смотрел на Литтлфута, а потом медленно улыбнулся. —Меня зовут Литтлфут, — представился кареглазый. —А я Даки, это так, это так, — наконец подала голос Даки. Когда красноглазый обратил на неë внимание, она приветливо улыбнулась и сказала: —Ты кажешься очень милым, правда, правда. Фиолетовый впал в шок. Он удивлëнно смотрел ей прямо в глаза. Острозубик не мог поверить в услышанное, его назвали... милым. В его животе появилось какое-то странное, но приятное и тëплое чувство, а когда он смотрел пловчихе прямо в еë невинные голубые глаза, полные детской радостью и беззаботностью, это чувство вдвойне усилилось. Щëки красноглазого порозовели. —П-приятно п-познакомиться с вами обоими... с-спасибо, — застенчиво сказал острозубик, неловко отведя взгляд в сторону. Литтлфут посмотрел на двоих и спросил: —Ну что, мы готовы идти? —Я готова, да, да, да!— радостно ответила Даки. Красноглазый положительно кивнул в ответ, вскочив с пня. —Отлично, тогда... Длинношея прервал громкий урчащий звук, раздавшийся совсем рядом. —Ой, простите, — неловко хихикнув, извинилась голубоглазая. —Ничего страшного, я тоже хочу есть, — сказал Литтлфут. Острозубик посмотрел на двух листоедов и сказал: —Не волнуйтесь, я в порядке. Литтлфут и Даки захихикали. Длинношей посмотрел на коричневый папоротник, висящий на его высоте. Он схватил папоротник ртом, дëргая его. —А-а-а-а!— раздался крик откуда-то сверху. —Ах! Дерево говорит!— ахнула удивлëнная Даки. Красноглазый поначалу расстерялся, но найдя кричащему дереву логическое объяснение, собирался сказать им о том, что они кого-то потревожили, но его опередил Литтлфут. —Нет, это не так, — сказал кареглазый сквозь стиснутые челюсти, всё ещё дергая папоротник. На его лице появилось решительное выражение, и он потянул сильнее. —Ты не должен есть говорящие деревья, нет, нет, нет, — сказала Даки, качая головой. —Мне кажется, что мы просто потревожили кого-то на дереве, — сказал острозубик, положив маленькую лапку на плечо голубоглазой и легонько похлопав по нему, тем самым успокаивая еë. В этот же самый момент какое-то маленькое существо приземлилось на голову Литтлфуту и нервно хихикнуло. Он закричал, запрокинув голову и отпустив папоротник, отчего существо отправилось в полëт. Даки и острозубик нырнули за ним, когда существо с криком улетело прочь. Существо приземлилось на одну из трещин и вонзилось в землю. Даки ахнула и подбежала, красноглазый тоже. Острозубик добрался туда первым и посмотрел, как эта штука вылезла из дыры. Это был летун. —Острозубый!— закричал испуганный летун, падая обратно в дыру. Фиолетовый посмотрел на остальных, извиняюще усмехнулся и попятился, когда Даки подошла и заглянула в дыру. —Кто ты?— спросила голубоглазая испуганного летуна.— А? —М-м... меня зовут Петри, — замялся лëтчик, высунувшись из дыры. —Петри, а?— спросила голубоглазая между хихиканьем, когда Петри нерешительно выскочил из норы.— Забавное имя. Петри оглядел новые лица. Он казался тихим и нервным. Однако, когда он перевёл взгляд на острозубика, его глаза тут же расширились от страха. Он издал визг, напугав остальных. —ОСТРОЗУБЫЙ!— взвизгнул Петри, бросившись к другому папоротнику так быстро, как только мог. —Подожди! Всё в порядке! Он дружелюбный зубастый!— быстро сказал Литтлфут, пытаясь успокоить маленького летуна. Однако Петри, казалось, не слышал его, когда начал лихорадочно карабкаться по ветке папоротника. Но он был в такой панике, что не мог как следует схватиться и поэтому продолжал скользить и падать. Красноглазый давно привык к такой реакции листоедов и обычно даже не пытался убедить их в своëм дружелюбии, потому что никто не собирался его выслушивать, но... те двое сами подошли к нему. "Может быть... мне удастся подружиться и с ним?"- призадумался фиолетовый. Красноглазый осторожно подошёл к Петри, медленно приближаясь к нему, слегка подняв руки. В тот момент, когда Петри увидел, что маленький острозуб приближается к нему, он тут же отпрянул от папоротника, расправив перед собой крылья. —Пожалуйста, не ешьте Петри!— умолял летун, дрожа всем телом. —Всё в порядке, — замедлив шаг, сказал красноглазый, стараясь, чтобы его голос звучал, как можно более успокаивающе и обнадëживающе, — я не собираюсь тебя есть. Всё ещё дрожа, Петри приоткрыл глаз и слегка опустил крылья. —Н-не с-собираешься? Молодой острозуб покачал головой и медленно подошёл немного ближе, вытянув руки перед собой, чтобы показать маленькому летуну, что он не причинит вреда. Затем он наклонился и осторожно подхватил Петри своими крошечными ручками. Петри сильно сжался, когда красноглазый подхватил его. Маленький острозуб медленно поднял Петри, стараясь быть настолько нежным, насколько это было возможно. Собрав всю свою храбрость, маленький летун наконец посмотрел фиолетовому прямо в глаза. Выражение лица острозубика было мягким и тёплым, почти нежным, но уставшим. Глядя на него сейчас, Петри стал бояться красноглазого чуть меньше, чем когда впервые взглянул на него. Взгляд его кроваво-красных глаз добрый и... какой-то слишком взрослый для ребëнка? Затем маленький острозуб подарил Петри добрую, приветливую улыбку. На что летун нерешительно улыбнулся в ответ. Красноглазый осторожно положил Петри на землю, прежде чем сделать несколько шагов назад. —Я летал?— спросил Петри почти нетерпеливым тоном, почти сразу же сменив тему. —Нет, — покачала головой Даки.— Ты упал. —Я упал?!— маленький летун взвыл и плюхнулся на каменистую землю, почти жалобно скуля. —Ты не умеешь летать?— в замешательстве спросил фиолетовый, прежде чем взглянуть на папоротник.— Но как ты туда попал? —Я заполз туда!!— ответил Петри, вскакивая на ноги и хлопая крыльями, демонстрируя своего рода технику лазания. —Но... ты лётчик, а не ползун, — заметил Литтлфут, чувствуя себя немного сбитым с толку довольно странной неспособностью Петри к полётам. Насколько этот день может стать страннее? Сначала грустный острозубый без имени, что умеет говорить на языке травоядных, а теперь ползающий летун, не умеющий летать от слова совсем. Кстати об имени; длинношей подумывал о том, чтобы дать красноглазому острозубику имя - правда, никакие идеи к нему пока не приходили. —Трудно летать, — мрачно сказал Петри, прежде чем его лицо внезапно наполнилось решимостью. Затем, словно в доказательство своей точки зрения, маленький летун внезапно подпрыгнул в воздух, быстро замахав крыльями, пытаясь взлететь. Однако Литтлфут, Даки и острозубик быстро заметили его панику, когда он медленно плюхнулся обратно на землю. —Я предполагаю, что это так, — ответил кареглазый со смешком в голосе, а остальные просто уставились на него.— У нас не получится. —Да, точно ничего не получится, — хихикнув, сказала пловчиха, наблюдая за неудачными попытками Петри взлететь. Затем фиолетовый улыбнулся и наклонившись к Петри, спросил его: —Эй, мы отправляемся в Великую Долину, чтобы найти наши семьи, вернее, они хотят найти свои семьи, я же просто хочу жить в спокойном месте и не подвергаться нападениям хотя бы во время сна. Хочешь пойти с нами? Петри посмотрел на него снизу вверх, явно удивлëнный его внезапным предложением. Летун бы никогда в жизни не согласился на такое предложение от острозуба и, не важно, говорит он или нет. Но после того, как молодой острозуб его успокоил, он начал видеть, что фиолетик не похож на других острозубых. Он не был каким-то безмозглым монстром из маминых рассказов, который думает только о том, чтобы поесть в следующий раз, и не остановится ни перед чем, чтобы убить всех на своём пути, нет. Этот острозубик... был почти таким же, как любой другой листоед. Он говорил, как они, вёл себя, как они, и, даже казалось, будто он и не хищник вовсе. Так, может быть, ему можно доверять? Маленький летун помолчал, прежде чем слабо кивнуть, чего другим и требовалось. —Меня зовут Литтлфут, а это Даки, — представился длинношей, также указав на голубоглазую. Когда Петри перевëл взгляд с двух травоядных на острозубика, тот неловко улыбнулся и стыдливо сказал: —Эхех, прости... у меня нет имени... я рос без родителей, так что... —М-м-м-да... надо что-то с этим делать, — задумчиво сказал Литтлфут. —О, о! Я придумаю имя! Давайте я! Я, я, я!— Энергично запрыгала Даки. —Хорошо, я доверю это тебе, — мягко улыбнувшись голубоглазой, сказал фиолетовый. —О-ох-х-х, как много вариантов!— призадумавшись, сказала Даки, шагая взад-вперëд.— Хм-м-м... как насчëт... Фиолетик? —М... нет, — немного подумав, ответил красноглазый. Когда дети вновь тронулись в путь, теперь вчетвером, Даки на ходу быстро придумывала и предлагала другие имена, которые были также быстро отвергнуты острозубиком.