Красная тинктура

      Как-то в традиции повелось в качестве комплимента сравнивать женщин с кораблями вроде каравелл или, на худой конец, чайными клиперами, но некоторые представительницы женского пола не выдерживают никакого сопоставления с парусниками: в них нет ни легкой грации, ни величия. У Дамиано точно не повернулся бы язык сказать, что Виктория де Анжелис похожа на какую-нибудь бригантину — если сравнивать эту особу с кораблем, то только с буксиром толкачом. Маленькая по сравнению с остальными, но при этом юркая и какая-то до неприличия настойчивая. А еще эта привычка: подбираться со спины и вместо приветствия со всей дури шлепать по заднице всех, с кем она мало-мальски в приятельских отношениях. Точно буксир толкач на паровой тяге. Дамиано схватился за пострадавшую и без участия подруги филейную часть и обиженно зыркнул на ее из-под отросшей челки. Но Виктория плевать хотела на его гневные взгляды.       — Привет, шлюшка… — прокричала она на весь коридор, чтобы быть уверенной, что каждый школьник ее услышал.       — И тебе не хворать, бандерша, — в той же нарочито-громкой манере ответил он ей, ища глазами Томаса. Если пришел буксир Виктория, то баржа Том где-то рядом. И да, Томас выплыл из-за угла в обнимку с учебником алгебры и потопал в их направлении, чтобы кивнуть вместо приветствия и привалиться боком к стене, будто ноги его совсем не умеют держать. Ну все, теперь точно предстоит суд инквизиции.       — Вчерашняя футболка, кофе-суп в стаканчике, синяки под глазами, но при этом моська кота, сожравшего столько сливок, сколько влезло…       Дамиано приподнял свой стакан, пока Виктория уже на нормальной громкости трещала у него под ухом — ну да, почти допитая двойная порция. Но не надо называть это супом! Итан растолкал его в половину шестого и даже завтраком накормил. К сожалению, спешно влитая в дополнение к яичнице чашка кофе с учетом того, что сна суммарно выдалось часа два, выветрилась еще на половине пути до школы, и пришлось купить еще, чтобы не вырубиться на первом же уроке.       — Ну же, с кем ты провёл эту ночь?       — Итан, — проще было выдать Виктории информацию, чем потом страдать от последствий ее не всегда верных догадок. Уже проходили.       — Ты трахался с Итаном?! — а вот и пароходный гудок. Даже уши заложило. В коридоре хоть и было еще не так много учеников, но все или почти все повернулись, а кто не повернулся — тоже навострил уши. И только Том сонно моргнул и снова провалился куда-то в гипнагогию.       — Угомонись ты, странный женщин! Это реальный мир, а не ватпадд с фанфиками по One Direction! — прошипел Дамиано.       — Ты трахался с Итаном? — осознав свою ошибку, уже гораздо тише и спокойней повторила свой вопрос Виктория.       Дамиано покачал головой. Казалось бы, за свою репутацию местного Казановы он мог бы не переживать ни на йоту, но у мерзавца на губах даже истина становится сплетней: зазеваешься, и потом пересчитывать болтунам рёбра для опровержения устанешь. То, что Дамиано Давид не гей, на счастье, могло подтвердить достаточное количество девушек — он залез под юбки половины школы и ещё парочке не знакомых друг с другом дам со стороны. Проблема была в том, что юбки, блин, не исключали штаны — спросите у покойного Боуи.       На секунду Дамиано представил, что было бы, если они были бы настоящей группой, с ротациями на радио и пищащими фанатками. Сколько времени уйдет прежде чем грязная новость, добытая из вот так подслушанного разговора, как вышедший из берегов Тибр, растечется по всем каналам масс медиа? По прикидкам — не больше недели: сначала жёлтая пресса, следом интернет, а потом уже и солидные журналы. Но они лишь школьники с двумя кривыми песнями его авторства слов на какофонию остальной тройки. Аве, Мария!       — Якопо притащил подружку, мне было сказано свалить. В итоге мы с Итаном до рассвета по Риму шатались.       — С Итаном… до рассвета. Ты уверен, что речь о нашем Итане, а не о какой-нибудь Этании? — продолжала допытываться Виктория, не обращая внимания на заигравшие у Дамиано на щеках желваки: почти не соврал, не стал приписывать себе того, что не было, и вот результат!       — Набери его. Набери и спроси. Я на историю.       Он нарочно толкнул Викторию плечом, проходя мимо. Не будет она звонить Итану. У них могли быть проблемы из-за эгоцентризма, могли быть проблемы с эмпатией, могли быть проблемы из-за ревности или проблемы из-за дурного чувства юмора, но проблем с доверием у них не было — их квартет состоял из щенков одного лунного помета, которые готовы за своих перегрызть другим глотки.       Урок, как и ожидалось, был обычной нудятиной… Кто вообще может получать удовольствие от этих Наполеоновских Войн?       — Сражение при Риволи началось в четыре утра четырнадцатого января тысяча семьсот девяносто седьмого года с атаки французов на часовню Сан-Марко… — как через вату доносилось бубнящим голосом учителя.       Дамиано перевернул тетрадь и принялся рисовать шахматную клетку. Отвлекаться, несомненно, было не лучшей идеей, но мысли под этот почти белый шум опять утекли к студии Итана и портрету женщины, что та хранила. В какие токсичные отношения умудрился их барабанщик быть втянутым в свои… пятнадцать? Выбрался ли он из них или еще плавает в этом киселе? На вид Марлене было лет двадцать, может, чуть больше или меньше. Но как давно было нарисовано полотно? Нарисовал его Итан сам или нет?       Это «не готов рассказать» буквально выедало Дамиано мозг. Может, Итану нужна помощь. Может, эта Марлена его изнасиловала, и поэтому он такой шуганный и замкнутый? Итан из тех людей, которые будут молчать до последнего, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства, а его родители могли запросто упустить проблему из вида в таком-то огромном семействе.       «Ладно, попробуем с простого…проверим всех друзей женского пола у Итана на Фейсбуке. Это не сталкерство — это забота!» — чувствуя себя по меньшей мере вором, Дамиано развернул снятую исподтишка фотографию картины. Фокус телефонного кадра немного уплыл, но в целом детали лица были видны, оставалось только сличать. Марлена не нашлась. Девушка или женщина даже отдаленно похожая на ту, что была изображена на картине, не оставила у Итана на странице никаких следов. Ни комментария, ни лайка, не было даже ни одной совместной фотографии. Дамиано, предположив, что та удалила все после их расставания, просто вбил в поисковик социальной сети имя, перебрав все написания, что приходили ему в голову. Ничего. Он угробил на это раскапывание тонну времени, но результат был нулевой. Вспомнив, что Марлена могло было быть образовано от соединения имен Мария и Магдалена он сунулся было проверять и этот вариант, но Мария — одно из самых распространённых имён в мире. Гиблое дело.       Быстрый поиск просто по интернету привел к мысли, что Итан вытащил имя не то из «Гадкого Я» — мелькал там такой персонаж Марлена Грю — матушка главного героя, не то из «Хи-Мен и властелины вселенной», но больше на правду походило, что источник — фронтовая песня. Дамиано нашел эту «Лили Марлен» и послушал. Вполне походило на то, что Итан держал в своих плейлистах.       — Марлена, Марлена, темный ангел, спустись ко мне на своих сломанных крыльях, — перечеркнуто.       — Спустись ко мне на крыльях сломанных своих, — строчки ниже залиты огромной лужей корректора, но если посмотреть на просвет, то все еще можно прочитать:       Приди сама — не нужно мне вестей иных.       Приди сквозь вьюгу, сквозь века.       Вернись домой, Марлена.       Я буду ждать тебя.       Вниз утекало еще не меньше десятка попыток подобрать рифму непонятно к чему. Страница от количества вылитой на нее непросохшей замазки даже была липкой. Дамиано безжалостно выдернул лист из тетради — благо та была на спирали — скомкал и прицельно швырнул в мусорное ведро прямо посреди урока геометрии.       — Не получается, я лучше начну с начала, — поспешил он оправдаться, хотя задача уже давно была решена, и он теперь, как и большинство присутствующих, дожидался пока пыхтящий от натуги и перепачкавшийся мелом аж до ушей одноклассник найдет площадь фигуры внутри призмы.       Но следующая страница снова началась с проклятого женского имени. Марлена засела в голове намертво.       По пути до студии, который он, ввиду того, что Томас и Виктория заканчивали на час раньше, преодолевал один, Дамиано завернул в антикварный магазин… проверить не старая ли репродукция стоит у Итана, и не вешает ли он лапшу на уши. Это ночью все казалось совершенно правдивым, а при свете дня критическое мышление проснулось и потребовало доказательств.       Дамиано бодро потянул дверь на себя, та ответила треньканьем колокольчика, и нырнул в темное посещение. Владелец лавки обнаружился почти сразу: выплыл из-за пыльной портьеры с дежурной улыбкой, которая стала ещё более дежурной, когда юный посетитель предстал перед его взором.       — Чем могу помочь?       — Тут такое дело. Пару дней назад мы с друзьями шатались по городу. И знаете, иногда, когда кто-то древний помирает, его родня сносит все вещи без разбора на помойку… — Дамиано прокрутил эту лживую историю в своей голове столько раз, что та уже стала походить на правду. Мужчина понимающе кивнул, побуждая его продолжать, — в общем, мы наткнулись на такую свалку. Мой друг, он вроде как художником хочет быть, выудил из этого барахла картину, и сказал, что та выглядит старой. Ну типо музейно-старой и, возможно, её можно продать…       Показать фото было делом трех тапов. На портрет Марлены продавец уставился сальным взглядом, но не тем сальным, которым провожают красивую девчонку в мини-юбке, а тем, в котором мелькают денежные единицы.       — Плохое фото, — посетовал он, пытаясь приблизить подпись в левом нижнем углу, — Если повезёт, то что-то из ранних работ кого-то из ранних импрессионистов. Но скорее всего портрет — чья-то относительно современная студенческая работа в попытках разобраться с особенностями стиля. Или…       Мужчина выудил из кармана лупу и принялся уже через нее разглядывать экран.       — Ну не может же, право слово, внезапно всплыть Ирвинг Мальдини. Это из разряда фантастики.       — Ирвинг Мальдини? Это кто?       — Его работы вроде Грааля импрессионизма, сохранилось лишь пара угольных набросков, остальное, за исключением одного портрета, который где-то в частных руках, утрачено. Но я склоняюсь к тому, что у вас, ребята, чья-то студенческая мазня человека, вдохновившегося «Спящей». Мазки нетвёрдые, краски смешанные, будто придушенные. Если хотите — могу дать контакты искусствоведа, он за умеренную плату посмотрит на подлинник и скажет точнее.       Продавец полез в свой телефон и показал картину. У «Спящей» не было лица — женщина лежала так, что помимо обнаженного тела была видна лишь ее шея с синяками от чужих ладоней. Руки же натурщицы, вскинутые вверх, позволили оставить ее личность тайной.       Из магазина Дамиано ушел с номером искусствоведа, звонить которому он не собирался. Не после того как поисковик любезно сообщил ему, что двадцатидвухлетний Ирвинг Мальдини умер в тысяча восемьсот пятьдесят девятом, оставив после себя лишь блеклый след в истории: не успел он толком что-то сделать, а что сделал — сгорело во время пожара в парижской студии, унесшего и его жизнь, и его жены. Жену звали Мария Хелена.       Все складывалось: это чувство юмора у Итана такое — наебывать всех и наблюдать как они страдают. Этот тихий тролль всю прошлую неделю ходил с «Похищением лебедя» в рюкзаке, а все тот же поисковик говорил, что Элизабет Костова написала роман о поехавшем головой художнике, который стал одержим женщиной из эпохи импрессионизма. Так и хотелось взять Итана за грудки и, хорошенько встряхнув, сказать ему, что играть надо тоньше или хотя бы выдерживать паузу.       Дамиано со злости пнул подвернувшийся ему камень с такой силой, что тот пролетел метров пять по асфальту. Он тут чуть с ума не сошел, уже начал думать, как упрашивать родителей позволить Итану пожить у них, чтобы тому не пришлось ехать в какой-нибудь кризисный центр, а тот… Осознание, что Итан, вообще-то, ничего не делал, окатило холодной волной, заставившей Дамиано встать посреди оживленной улицы. Это он сам вылил на спичку канистру бензина. Сам: достал, принес и плеснул.       В студию Дамиано опять пришел последним. Итан, сидевший с обнимку с очередным томом, не производил впечатление жертвы насилия. Он вообще сливался с тенью от двери.       — Итан, тебе покурить не надо? — Дамиано пристроил свои вещи на стол и обернулся через плечо, надеясь, что тот считает невысказанную просьбу переговорить без Виктории и Томаса, по очереди рубившихся во Fruit Ninja.       — Нет.       — А ты потом бегать и сбивать настрой не будешь?       — Нет.       — Точно?       — Да.       — Точно-точно?       — Дам, да отстань ты от него, — влезла в их препирательства Виктория, — кстати, с той недели обещали потепление… я предлагаю, раз мы вписались в конкурс, перенести хотя бы часть прогонов на улицу, авось отобьем деньги за аренду этой норы и наберем аудиторию. Кто за?       Томас лениво, будто потягивающийся кот, поднял свою лапу вверх. Итан оторвал указательный палец от корешка книги, силясь успеть дочитать главу до того, как придется пересаживаться за установку… Дамиано просто кивнул.       — Ну вот и славно… — Виктория хлопнула в ладоши, — вперед, к свершениям. Мы обязаны всех порвать.       В итоге порвать они смогли только себя… Том, пересмотрев накануне в избытке записи старых рокеров, решил выпендриться. Только вот он не учел, что их репетиционная база не сцена стадиона Уэмбли, и даже не сцена обычного клуба, и размеры комнаты не превышают собачью конуру. Гитара должна была описать круг вокруг него и вернуться в руки, что могло пойти не так? Круг-то на ремне инструмент совершил, но зацепил Дамиано, который судорожно вцепился в левый глаз и согнулся почти пополам.       — Твою ж мать, Раджи!       — О, боже… — Виктория подлетела пулей, а Томас так и остался стоять с видом рыбы, выброшенной на берег, — Дай глянуть. Жив?       — Вроде, — Дамиано осторожно оторвал окровавленную ладонь от лица — гриф оставил над бровью основательную ссадину. Вспомнил, называется, про Боуи — чуть не заделался его жалкой копией. Но почти потерянный глаз и перспектива всю оставшуюся жизнь рассекать со шрамом стоил зрелища, как выпутавшийся из капкана своих барабанов Итан снова потерял по дороге маску.       — Кыш! Оба кыш… Лучше перекись у меня из рюкзака достаньте, — у барабанщика даже сменился голос. Технически, тот не поменялся, и картавость внезапно не пропала, как иногда показывают в фильмах, но поменялась интонация. Это был сухой голос профессионала, — в мелком кармане, вместе с сигаретами.       У Итана, оказывается, полная боевая аптечка в этом рюкзаке, и Дамиано, в любой другой ситуации, когда не истекал бы кровью, устроил бы целое шоу из того, что вместе с перекисью, пластырями, бинтами и блистерами таблеток (обезболивающее, сорбент и что-то еще) Виктория выудила пачку презервативов. Вскрытую! Хотя после сигарет можно было ожидать и такого.       Руки у Итана оказались на удивление тёплыми и какими-то парадоксальными: мягкими и крепкими одновременно. Дамиано почти растекся лужей по стулу пока ему спешно промывали рану и заклеивали ту двойным слоем пластыря.       — Дамиано, посмотри, пожалуйста, на меня. Голова не кружится? Не тошнит?       Итан присел на корточки и зачем-то постучал пальцем по кончику своего носа.       О, эти вопросы Дамиано знает. Задавали, когда ему в голову прилетело баскетбольным мечом, он тогда не удержался на ногах и приложился виском о скамейку. И голову ему так же придерживали, проверяя глаза.       — Смотри на Томаса. Хорошо. В другую сторону.       По внутренней стороне бедра проехались чужие ногти — как током шарахнуло. Дамиано закашлялся.       — Может, не будешь меня так активно лапать?       — Пациент будет жить, возможно, даже не мучаться. Шутит, заторможенности нет, нистагма нет, рефлексы вроде на месте и симметричны, так что едва ли у него сотрясение, — со смешком, но при этом ни капли не смутившись, вынес вердикт заигравшийся в доктора Итан, — продолжим или отвести тебя домой?       Дамиано открыл рот, подвигал челюстью — вроде не тянуло.       — Продолжим. Только, Том, кушу, если еще раз устроишь эти петли. Выпендриваться будешь на улице. В десяти метрах от меня!       — А ты под поезд не прыгай!       — Да какой ты нафиг поезд, так дрыщ-дрезина!       Назревавший конфликт, казалось, был исчерпан, ситуация — забыта и все бы ничего, если бы попросивший уйти пораньше Итан, собираясь, не наклонился бы к Дамиано и, прячась под шатром своих волос, не спросил бы у него едва слышно: «А, значит, неактивно лапать можно?»       — Что?       — Я сказал, что как только Агата дочитает, я принесу тебе «Песнь Ахилла», — уже в полный голос выкрутился Итан.       — Можно еще «Лебедя» попросить? Я нашел начало в интернете — выглядит интересно, — Дамиано искренне надеялся, что обманщик хотя бы самую малость дрогнет, когда выяснится, что его поймали с поличным, но тот даже бровью не повел.       — Посмотрим, как ты будешь себя вести.       Где-то на арьерсцене Виктория всячески пыталась показать Дамиано, что тот чем-то заразился от Итана половым путем. Томас возмущенно пыхтел на такое поведение секунды три, а потом просто схватил ту поперек туловища и принялся безбожно щекотать. Пока Дамиано пытался придумать предлог для того чтобы поговорить с Итаном наедине — тот закинул свой рюкзак на плечо и, хлопнув железной дверью в конце коридора, скрылся в сумерках.