Письма (к) матери

      Когда Ран был маленький, он не знал, что такое эндзё-косай. Мама просто куда-то уходила — очень нарядная — и приходила поздно или вообще под утро. И после этого у них с Риндо всегда было много подарков. Мальчишки не знали, что такое бедность: в классе у них у одних из первых появился компьютер, модная спортивная форма для занятий по футболу и современные телефоны. И Ран уже с детства был немного заносчивым и ко всему относился с легкой ленцой — ему казалось, что его внимания не стоит ничего, ни плохие оценки, ни дурная слава задиры. Риндо — немного другой, и первое время честно старался хорошо учиться, чтобы выгодно отличаться от старшего брата. А потом благополучно угомонился: учителя почему-то всегда с опаской относились к Хайтани. Это злило ребенка, который и так каждый день находил в тени старшего брата. С одной стороны его никогда не ущемлял ни один педагог, с другой — он чувствовал, что за этим кроется что-то большее, чем он сейчас может понять. **** — Опять? — Цубаме всплеснула руками, увидев изрядно поколоченных сыновей.        Ран бросил хмурый взгляд исподлобья на мать, но тут же постарался вернуть себе привычный расслабленный вид. — Да в этот раз не сильно. Да, Риндо? — небрежно бросил он. Риндо покосился на брата: в этот раз им действительно почти не досталось, но Цубаме любая царапина на сыновьях казалась настоящей трагедией. Кажется, их мама с ними действительно намучилась. — Да. Ребят побили сильнее, Какучё, например… — начал младший Хайтани, но она решительно взмахнула рукой. — Мне совершенно неинтересно, что там у Какучё, и я даже знать не желаю, кто это такой.        «Я устала», — били маленькие молоточки у женщины в голове. — Кажется, родить вас рано было ошибкой… мне стоило повзрослеть самой, потому что сейчас я никак… Не знаю, как все это решить.       Ран сел на невесть откуда взявшийся стул в прихожей и вытянул ноги. Мама родила их и правда рано: когда ей было 16 на свет появился он, а в 18 она стала обладательницей ещё одного шумного младенца. Но сколько он себя помнил, она ни разу не упрекнула их ни в чем. Да и сейчас парень понимал, что ее претензия обусловлена обидой на себя: Цубаме казалось, что братья не слушаются ее из-за потерянной близости. «А ведь я сейчас старше, чем была она, когда родила меня», — с усмешкой подумал Ран.       Риндо тоже молчал, молчала и мама. Нелепая сцена в коридоре затянулась, и кто-то должен был ее прекратить. Цубаме, как старшая, шумно выдохнула и взяла на себя ответственность за нарушение тишины: — Ещё одной вашей колонии я точно не переживу. Ран… — она повернулась к старшему и взгляд ее потеплел. Несмотря на то, что обычно больше любят и балуют младших детей, Ран для неё был особенным. В 16 лет она осталась наедине с ребёнком и воспринимала его как нечто среднее между любимой игрушкой и живым человеком. Ей хотелось его постоянно обнимать, целовать и баюкать, а когда сынишка играл не по правилам и противно орал, легкомысленная Цубаме тут же вызывала няню и бежала заниматься более интересными делами.        Мужчина, от которого она родила в дальнейшем и второго сына, был очень богатым и взрослым: владелец своей компании, довольно широко известной в Японии, ни в чем себе не отказывал. Не смог Он и устоять перед симпатичной вертихвосткой-официанткой: Цубаме обаяла мужчину с первой же встречи, и Он предложил ей периодические встречи. Цубаме не была глупышкой — девчонка живо смекнула, что урвала неплохой куш и на полную раскручивала влюблённого мужчину. Ее не смущали ранние интимные отношения, напротив — себе она казалась удивительно продуманной: получила такого мужчину, а вместе с Ним и походы в лучшие рестораны, поездки в другие страны, дорогую одежду и косметику. Ее родители только диву давались большим чаевым дочери, а когда поняли, в чем дело, было поздно. Цубаме забеременела.       Это не было планом удержать мужчину, несмотря на расчетливость, девушка искренне восторгалась своим выбором и совершенно не строила на Него дальнейшие планы. Ей казалось, что и Его, и ее совместная влюблённость пройдёт, а сейчас они оба просто хорошо проводят время. Он не был женат, и не планировал связывать жизнь ни с Цубаме, ни с кем-то другим, поэтому Его устраивали такие «платные встречи». На этом они и сошлись ветреная и весёлая школьница, «когяру», и нежелающий ответственности владелец огромного бизнеса.        Злополучный тест на беременность Цубаме швырнула в помойку сразу же после результата. Никаких восторгов, она, разумеется, в 15 лет не испытывала, но и идти на прерывание беременности было страшно. Пуганная страшными сказками о возможном бесплодии после аборта девушка, взвесив все «за» и «против» в школьном туалете, решила, что родит. «А если Он не захочет знать меня и ребёнка, то ничего. У меня родители есть, выкрутимся как-то. Ребёнок — не такая уж и обуза», — взбодрив себя, Цубаме увильнула с уроков и побежала звонить из автомата возлюбленному.  — И что я должен сказать? — Он тарабанил по столу пальцами. — Ты ведь уже приняла решение, и за мной нет никакого последнего слова, — хмыкнул он. — Будешь рожать — я тебе помогу. Но жениться не стану.        Цубаме кивнула, несколько удивленная таким ответом. Она-то уж думала, что её сразу же отправят на улицу с такой новостью, а тут. Нет, такой Его ответ её полностью устроил.        А вот разговор с родителями у Цубаме был сложнее: в ярости почему-то больше была мама, чем папа, который со слоновьим спокойствием отнёсся к решению дочери. Рико кричала, бросала посуду, ругала дочь, а потом просто села на кухне и заплакала. Цубаме осталась стоять. — Мам… Мы без денег не останемся. Он мне их даст, вы только воспитать помогите. А ещё я работать пойду, не официанткой. Рожу и пойду, вот увидишь, не буду зависеть только от Него и вас.       Рико подняла заплаканное лицо на дочь. — Цубаме, ребёнок не игрушка. Я понимаю, что у тебя нет переживаний по финансам, но помимо денег есть куча других забот. Мы с отцом тебе, конечно же, поможем, но ты должна понимать и всю ответственность сама. И уметь нести ее. На том и решили: рожать Цубаме будет, финансово ей помогут, но заниматься воспитанием будет сама.       …А когда она была на 8 месяце, родителей не стало. Страшная авария — но они хотя бы не мучились.  После этого Цубаме, которой исполнилось 16, казалось, навсегда утратила свою легкость.        После похорон Он пришёл к ней в квартиру и сказал всего одну фразу: «Собирайся». Мужчина купил Цубаме роскошную квартиру в Роппонги, поближе к своему бизнес-центру. Он испытывал к девушке смешанную гамму чувств: с одной стороны, говорить о любви к ней — откровенно соврать, но с другой — Он восхищался её простым характером и мужеством. «Она решила родить ребёнка от мужчины, который на ней никогда не женится, настояла на своём родителям, нашла какую-то третью подработку, чтобы зависеть не только от меня и все это в 15… Определенно, она меня удивляет». Тут ему впервые стало совестно за совращение совсем ещё юной девушки, он почувствовал себя преступником. Но острое чувство вины только подточило чувства к Цубаме, и он стал баловать ее еще более роскошными подарками, накупил все самое дорогое будущему ребёнку и окружил лучшими врачами.        Цубаме была благодарна, после смерти родителей ей не хватало заботы и неоткуда было черпать ресурсы для радости. А ещё она ощутила внутреннее сближение с сыном — то, что это мальчик, девушка почувствовала сразу, а когда убедилась — заверещала от восторга. «Его точно зовут Ран! Я это знаю».       Роды были лёгкими, Ран — не капризным младенцем, его меланхоличный характер даже немного пугал девушку в начале. К Цубаме вернулось хорошее настроение, ведь ее мальчишка был настолько хорошеньким, что даже Он с удовольствием возился с сыном, когда приходил. Когда Рану исполнился год, Он пригласил девушку поговорить.       — Цубаме, как и обещал, я готов обеспечивать тебя и Рана. И, пока вы в этом нуждаетесь, буду покрывать деньгами все нужды. Я уже оставил на твоём счету неплохую сумму, которую буду пополнять каждый месяц. Но я не хочу, чтобы он меня знал.       — Это как? — не поняла Цубаме. Она взрослела и начинала желать всей этой семейности, о которой кричали со всех телевизионных реклам и сериалов.       — Как только Ран начнёт взрослеть и уже понимать что-то, я больше не буду с ним видеться. Я не хочу быть папой выходного дня, не хочу быть папой в принципе. И семьи я тоже не хочу. Ты отличная девчонка, но я…       — Да ладно! — перебила его девушка. — Я и не требую с тебя ничего. Поможешь деньгами — хорошо. А ещё лучше помоги мне поступить в университет.       Он внимательно следил за Цубаме. Она говорила свободно, словно они обсуждали покупку магнитофона, а не будущее.        — С университетом, конечно же, помогу. А ты обещай мне, что воспитаешь лучшего сына в мире.       Цубаме улыбнулась.       — Обещаю. ***       Но и это был не конец странных и сомнительных отношений: после этого разговора они встречались много раз, а потом она снова забеременела.       — Ну нет, — простонала Цубаме. — Я же только собиралась поступить в университет…        На этот раз мысль об аборте возникла моментально, она уже потянулась за телефоном, чтобы записаться в клинику, но тут ее за рукав потянул маленький Ран.       — Мама! — громко сказал малыш. Цубаме вздрогнула.        — Ох, Ран, прости. Я не в состоянии родить тебе сестричку или братика, и папа не обрадуется. Ты же учишься говорить, а я хочу выучиться на дизайнера. Я же всегда хорошо рисовала, представляешь, какую квартиру я потом нам придумаю, а?       Ран по-детски что-то промямлил. Цубаме взяла ребёнка на руки. У малыша были светлые длинные волосы, которые молодая мама заплетала ему в смешные косички. Делать сыну какую-то мальчишескую стрижку Цубаме категорически не хотела: она мнила себя художником с особым взглядом на мир. И в ее мире мужская красота заключалась в длинных волосах. В конце концов, захочет – подстрижет — так думала девушка. Ран вертелся и пытался говорить с матерью. Цубаме посмотрела в его глаза: они у Рана были хитрые, а улыбка добрая.       — Ну не знаю. Говоришь, надо родить? — задумчиво спросила она.       Ран вцепился маме в волосы и гукнул.        — Кажется, вечером снова будет сложный разговор. ***       В этот раз они поменялись ролями: Он даже обрадовался второму ребёнку, а Цубаме задумчиво ходила вперёд-назад по просторной гостиной и нашла уже сто тысяч «нет» новому ребёнку. Ран пыхтел над куклой кокэси, которую ему подарила какая-то из многочисленных подружек мамы.        — Родишь второго — увеличу жалование, — строгой шуткой сказал Он.       — Я одного не пойму, тебе-то это зачем? Мы с тобой даже не пара, детей ты видеть в дальнейшем не собираешься… рожать мне, а я за свой организм переживаю. Это ведь беременность почти подряд. Ран маленький, я хочу учиться… столько всего и не вовремя. Родителей нет, нанимать няню на каждый день — страшно… — Цубаме пугала идея завести второго ребёнка, не так она видела своё будущее. Ран — ее маленькое светловолосое солнышко, а кто будет второй? Цубаме почему-то чувствовала, что с рождением второго ребёнка будет что-то не то, изменится и она, и Ран, и Он.       — Да вынь ты это изо рта! — она опустилась на корточки и погладила сына по голове. — Ран, ты такой красивый. Ты даже представить себе не можешь, какая ты для меня радость, — заворковала она, на несколько минут забыв, что сейчас решает с Ним куда более важный вопрос, чем кукла во рту малыша.       — Цубаме, я настаивать не буду. Но за деньги не переживай. Все условия те же. Можешь считать меня странным или даже извращенцем, но я готов обеспечивать и тебя, и детей всю жизнь. Я хочу видеть тебя в достатке, и можешь считать это моим фетишем. Или компенсацией за то, что лишил тебя детства, — Он опустил глаза.       Цубаме вздохнула.        — С тебя ещё одна квартира в Роппонги для младшего, — предупредила она. ***        Идея назвать второго сына Риндо пришла, как только она посмотрела на него. Золотые кудряшки мальчика напомнили ей маленького Рана. Пусть у них обоих будут цветочные имена — так решила Цубаме. ***       Ран и Риндо Хайтани — местные задиры.       Цубаме терпеливо кивала, когда выслушивала эти обвинения от учительницы начальной школы. Юная мама по-прежнему была удивительно хороша собой, шлейф дорогих духов стоял на весь коридор, а машина, на которой она подъехала, собрала вокруг себя восторженных школьников.       Цубаме расстраивало одно: ее надежда Ран совершенно не хотел учиться, хотя при этом обладал прекрасными умственными способностями и мастерски играл в шахматы. Перекатываясь с плохой оценки на ещё более плохую, он тратил свободное время на драки и другие сомнительные развлечения. Риндо, чувствуя, что немножко отстаёт от брата в «соревнованиях» (как он сам для себя определил) по любви от матери, старался учиться лучше. Слухи о том, кто их отец потихоньку дошли до школы, и оценки мальчикам стали автоматически ставить хорошие. Это задевало Риндо, который, в таком случае, терял весь дух соперничества с братом. Тем не менее, между собой дети ладили: Ран возился с Риндо в отсутствие матери, а тот в благодарность выучил миллионы различных причёсок на его длинные волосы. Цубаме часто не было дома — то она разрабатывала дизайнерские проекты каким-то богачам с Роппонги, то оставалась с Ним. Кто такой Он, малыши Хайтани поняли рано: это дядя, который даёт им много подарков и денег. Он, правда, никогда не приходит, но маме иногда надо с Ним оставаться.       Ран, будучи старшим, разобрался в ситуации более детально и буквально проклял тот день, когда он все сообразил: мама — просто любовница богатого мужчины, и сама ничего из себя не представляет. Все ее клиенты — Его друзья, а так она ничего бы зарабатывала. А значит, у них не было бы той вольготной жизни, которой они сейчас живут. Ощутив невнятное чувство брезгливости по отношению к матери, Ран начал искать себе героев, и такими в его жизни стали преступники и гопники из местных банд, информацию о которых он успешно черпал из новостей и интернета. Риндо увлечения брата не одобрял, зато выпросил у Цубаме персональные тренировки по гимнастике: ему казалось, что если он станет великим спортсменом, то мама обратит на него внимания больше, чем на Рана.       — Ребёнок, — хмыкнул Ран, когда Риндо продемонстрировал ему колесо. — Кому вообще интересны все эти твои акробатические штуки? Ты же не собираешься в цирк.        Риндо дернул худеньким плечиком.       — А мама говорит, что у меня здорово получается.       — Мама много что говорит, — без всякого уважения заявил старший брат. — И вообще, быть спортсменом — скучно. А вот быть в какой-то банде — представляешь, что будет, если тебя будут все бояться?       — Так тебя лично никто не будет бояться, — буркнул Риндо: ему хотелось как-то зацепить брата, но Ран лишь улыбнулся уголками губ и потрепал младшенького по голове.       — А нам с тобой, может, и не нужна никакая банда будет. Ты же знаешь, что в школе мне нет равных. Но я думаю, что пора расширять территорию влияния. — Ран покрутил длинный локон на пальце. Несмотря на то, что он уже давно самостоятельно принимал решения по волосам, мамина идея с косичками ему нравилась. В зеркале он находил сам себя «хитрым чертенком», а фирменный ленивый взгляд и улыбку оттачивал чуть ли не на каждом встречном.       — Нам? Ну не знаю… — с сомнением протянул Риндо. — Нам на гимнастике рассказывают более интересные вещи, например, про то, как устроено тело человека, кости там, суставы всякие… Я как-то драться не хочу, мама расстроится.        — Риндо, мне уже 10 лет, а мне нет равных по дракам. Я могу завалить любого, понимаешь? И я не только про школу.        — Ты много говоришь и хвастаешься, лучше бы уроки поделал. Мама…       — Да забудь ты про маму, — раздраженно бросил Ран. — Где сейчас мама? Ей вообще ничего неинтересно, кроме ее дурацких макетов и Него. Мы ей не нужны.       Именно эту часть разговора услышала Цубаме и едва ли не выронила пакеты с продуктами. «Ран говорит, что они мне не нужны. Это говорит мой Ран…»       Она зашла в комнату к детям. Мальчики заметно напряглись, потому что не поняли, когда мать пришла и какую часть разговора застала. Но Цубаме счастливо улыбнулась и сказала:       — На этих выходных мы с вами поедем в водный парк Хаккейдзимы! Ран, надо купить тебе подходящую шапочку, чтобы влезли твои волосы. Ты ещё не надумал стричься?       — Нет, — капризно протянул Ран. Риндо недовольно покосился на брата, его бесила самоуверенность старшего.       — А мне нужны плавательные очки!        — И тебе купим, малыш, — ласково сказала Риндо Цубаме.       «Малыыыш» — возмущённо протянул про себя он. «К Рану она относится как ко взрослому. Может, потому что у него увлечения взрослые, а я показываю какие-то детские трюки? Может, нам и правда стать бандитами?» — простодушно рассуждал Риндо.       Эта идея захватывала и пугала. ***       Чем взрослее становились мальчики, тем больше Цубаме понимала — мать из неё — полный отстой. Дело было даже не в их оценках или поведении, она чувствовала, что мальчики куда-то от неё «уходят». Ран не вылезает из местных драк, Риндо бросил тренировки и бегает за братом. Любые попытки разговора пресекались старшим. Наконец, ей удалось разлучить братьев: Риндо принудительно-добровольно отправился с классом на какую-то экскурсию.       — Надо поговорить.        Ран повернулся к ней: мать зашла в комнату спонтанно и впервые не постучалась к нему.        — Давай поговорим, — вздохнул он. — Я знаю, чем ты занимаешься и для меня это проституция.       Цубаме оторопела. Рану было уже 13 лет, и этот долговязый подросток уже прекрасно знал цену своим словам.       — Ты могла бы выйти замуж, родить себе ещё ребёнка, а ты бегаешь в постель к мужику, которому от тебя ничего больше не надо. Тебе 29 лет, это никакая ещё не старость. Мне стыдно за тебя, и стыдно за то, что все об этом знают в Роппонги и шепчутся.       — Ты ничего не знаешь, Ран, — начала было девушка, но Ран перебил ее:       — Поблагодари, что Риндо ещё плохо соображает. А, впрочем, мне все равно, ты нас никак не касаешься. Я знаю, что деньги наши общие, и ты их себе не заберёшь. Но учти, если что, меня не остановит то, что ты наша мама.        Цубаме не могла найти слов. Она долго планировала этот диалог, а в итоге Ран все за всех решил. «Видимо, и тогда в животе Ран тоже все решил за меня», — невесело усмехнулась она про себя.  — Я тебя поняла, — только и сказала девушка. *** Цубаме не знала, что после этого разговора, на следующий же день, братья пойдут на жуткую стрелку. Она знала, что и Ран, и (к ее большому сожалению) Риндо питают слабость к дракам и общаются с каким-то местными забияками, но это все казалось ей подростковыми шалостями.       Битва Роппонги за пепел.       Они пришли все в крови, жутко улыбаясь. Но куда больше напугало Цубаме то, что кровь была не только мальчиков. Чужая. Этот ужасающий факт выяснился на допросе. Омерзительная драка, которую ее сыновья устроили вместе с бандитами Роппонги, кончилась трагедией — умер заместитель главы группировки района.       Но ее дети не раскаивались: даже Риндо, который так отчаянно когда-то пытался стать лучшим для матери. Именно он так садистки сворачивал суставы несчастному погибшему. Даже Ран, который сидит, развалившись на стуле, и ни о чем не сожалеет. Именно он отлупил противников так, что их лица стали похожи на кровавое месиво.       «Они преступники», — одна мысль стучала в голове Цубаме.       — Госпожа Хайтани, — к ней обратился следователь. — Могу ли я вас пригласить поговорить наедине?       Цубаме не могла отвести оцепеневшего взгляда от сыновей, но выдавила хриплое «Да».  — Госпожа Хайтани, мы знаем, кто ваш… муж, — деликатно начал полицейский, — И готовы пойти на уступки к вашим детям. Они несовершеннолетние плюс ваши связи… За определенную плату мы выкрутим историю, что братья Хайтани чуть ли не герои: избавили район от опаснейшей криминальной группировки. Они дети, но смогли…        — Не продолжайте, — невежливо перебила его Цубаме.        — Что? — следователь был ошарашен.       — Я говорю — не продолжайте. Я не буду платить. За свои действия они оба должны отсидеть. Можете им так и передать.        — Вы не пойдёте даже поговорить с ними?       — Ни в коем случае. До свидания.       Цубаме развернулась на каблуках и пошла прочь. Прочь от этих ужасных взглядов убийц… ***       Он молчал.       — «Воспитай мне лучшего сына», помнишь? Цубаме, что произошло?       Цубаме отвернулась. Она не могла не поставить Его в известность.       — Я помогать не буду. Слишком большой урон для репутации. Дам денег на это, придумаешь, как вызволить обоих сама.       — Не надо, — тихо проговорила она. — За убийство они должны отсидеть.          — Цубаме! Мы говорим о Ране и Риндо, а ты «должны отсидеть»?! Это наши дети, как бы то ни было. Ты их так воспитала!       — Очень хорошо, а где был ты? Мне было 16 лет, когда я осталась одна с ребёнком на руках! Я даже куклы в детстве не держала, а тут живой человек! Какое воспитание, кто должен был его дать? Девчонка-подросток? Няня на час? Отсутствующий папа? А, может быть, деньги? Ты двинут на своей карьере, деньгах, репутации. А я барахталась и тоже думала, что деньгами любая любовь компенсируется, и что если я буду дарить дорогие подарки им, то они даже не спросят про папу. Я дура, но и ты дурак. — на одном дыхании выпалила Цубаме, ее красивые голубые глаза полыхали гневом.        Он ничего не ответил. Цубаме обошла кресло, на котором Он сидел, чтобы продолжить тираду, но внезапно поняла, что Он даже не шевелится.       Все произошло слишком быстро: инсульт.       А она в своих порывах ничего не заметила. Как не заметила когда-то, что что-то не так с Раном и Риндо.       Цубаме снова осталась одна. ***       Братья Хайтани — лидеры в Роппонги.       То, что мама оставила их в колонии, даже не попытавшись вытащить, имело неожиданный эффект: Ран ее зауважал, следом сдался Риндо, когда-то науськанный братом. После страшной битвы Трёх Небожителей они пришли именно к ней. Ран взял руки матери и поднёс к губам: «прости». Риндо обнял ее со спины.        — Мы понимаем, что делаем все не так… но по-другому уже не будет, мам, — тихо произнёс Риндо.       Цубаме прикрыла глаза: да, кажется, плохой идеей было рожать так рано, но по-другому уже точно никогда не будет. Теперь ей остается только молиться каждый раз, когда она видит спины сыновей — кто знает, в какой раз они уйдут навсегда?