Письма (к) матери

Хаджиме устало прикрыл глаза: кажется, его зрение упало до минус 10 сразу, иначе почему цифры в таблице так откровенно плывут? А, впрочем, неважно… Он закрыл ноутбук и стал собираться домой. Сегодня в его планах было посетить «семейную обитель» — Коко поморщился, так как повод для этого был самый безрадостный. Умер Сергей — отчим, и сейчас решались вопросы наследства. Его мать Сабрина — роскошная бизнес-вумен — настойчиво приглашала его в течение всей недели, и вот сегодня Хаджиме решился туда доехать. Особое участие в жизни семьи он давно не принимал, общался с отчимом и матерью исключительно по работе. Единственное, за что Коко было стыдно, так это за то, что он забыл, когда последний раз разговаривал со сводной сестрой. Регина была старше его на 3 года и выше почти на полголовы, мечтала стать моделью и до смерти отца вела беспечную жизнь. Она всегда казалась Хаджиме младше своих лет, много смеялась и напоминала Коко мотылька. Когда Коко, не знал, как поднять упадническое настроение, всегда звонил ей. Он редко упоминал о ней в диалогах даже с близкими — Инупи и тот не сразу познакомился с Региной. По-прежнему при воспоминании о Сейшю сердце Коко начинало стучать быстрее. «Успокойся», — процедил он про себя. — «Сейчас точно не до этого». — Я приехал! — громко крикнул Коко. Сабрина и Регина сидели за столом — обе облаченные в черное. Сергея подорвали в России. Видимо, хабаровские группировки давно выслеживали бизнесмена. Но Сабрина не стала выяснять подробности, куда больше ее волновали финансы погибшего супруга и возникшие с его смертью проблемы в бизнесе. «В этой жизни может измениться все, что угодно, кроме цинизма Сабрины», — подумал Коко, как всегда неприятно удивленный хладнокровием матери. Мать начала разговор. — Мы встречались с нотариусом. Без тебя, потому что ты официально не был усыновлен, — тут же ответила она, поймав вопросительный взгляд сына. — Деньги достаются мне. Сергей успел перевести на меня счета; дом, машины, наличка и прочие мелочи — тоже принадлежат мне. «Ничего себе, мелочи», — хорошо знающий цену деньгам Коко поднял брови и повернул голову в сторону Регины. В отличии от накрашенной и холеной даже сейчас Сабрины Регина, казалось, вообще забыла про уход за собой. Ее опухшее лицо казалось каким-то призрачным и серым, а худенькие плечи содрогались — он понимал, что сестра пытается сдержать слезы. — К сожалению, Регине не досталось ничего. Ну конечно. Хоть сейчас было и не время для такого, Коко оскалился — его мать ненавидела Регину еще с первого появления девочки в семье, но Сергей был основным источником денег и сразу дал понять, что обижать дочь не даст. Сразу понятно, что после его смерти Сабрина привлекла все свои связи, и в завещании потерялись заветные буковки, из которых состоит имя сводной сестры. Хаджиме сам хорошо лавировал в таких историях, поэтому быстро сообразил, каким образом его мать лишила денег девушку, которую бы Сергей явно не оставил без средств. Но Сабрина не обратила внимание на мысли, столь явно отразившиеся на лице Коко, и продолжила: — В связи с этим не вижу смысла в дальнейшем обеспечении Регины, а также ее проживании в этом доме. Конечно же, прямо сейчас тебя на улицу никто не выставит, но настоятельно рекомендую подыскать себе жилье и работу, — эти слова относились уже непосредственно к девушке. Даже привыкший к бандитской жестокости Коко поморщился. Мама… У него у самого назвать Сабрину мамой язык не поворачивался. Акулой бизнеса — да. «Крутится среди говна, а врагов себе так и не нажила», — подумал Коко. Сабрина и с Сергеем познакомилась на каких-то мутных предпринимательских сходках. Он был богат и приятен внешне и она, как неглупая и красивая женщина, быстро нашла подход к русскому бизнесмену, привыкшему, что от него все ждут только денег. Нет, Сабрина была хитрее — у нее самой был неплохо налаженный рыбный бизнес, который, разве что, нуждался в небольших инвестициях. Так они с Сергеем создали международный рыбный холдинг. Сергей параллельно часто ездил в Россию, у него были компании и там. Более мелкие, но приносящие доход — точки на рынке и полноценная сеть магазинов. Сабрина, словно тигр, выслеживающий добычу, аккуратно давала советы по бизнесу. Восхищенный ее умом и дальновидностью, Сергей окончательно обосновался в Токио и сделал ей предложение, но с условием — у него есть дочь, которая будет жить с ними, потому что после смерти матер он остался единственным опекуном. Так Коко приобрел сестру, а Сабрина — врага всей жизни. За что мать так ненавидела девчонку, Коко не знал, но пока был жив Сергей она сохраняла хорошую мину при плохой игре. Сергей баловал дочь: Регина тратила деньги отца направо и налево, но при этом умудрялась оставаться чуткой и удивительно доброй. Именно к ней Коко пришел после битвы с Поднебесьем. Именно ей принадлежала хаотичная идея подкараулить Сейшю на улице, чтобы поблагодарить. Именно она принимала его любые чувства такими, какие они есть. Регина была хорошей. Но Сабрина не переваривала ее: по ее мнению, «великовозрастная кобыла» (и это самое мягкое, как она называла падчерицу в диалогах с Коко) должна была работать и давно съехать от них. В чем-то мать определенно права, инфантильная Регина была не приспособлена к жизни. Но сам Сергей поощрял такую жизнь дочери и всегда шутил, что его денег хватит хоть на 20 поколений таких Регин. Коко в жизнь матери и отчима не лез, уважал их за профессионализм и полностью абстрагировался от семейства. И только этот неприятный повод снова привел его в этот дом. *** Сабрина снова закурила, а Хаджиме вылез из своих мыслей. Он быстро уловил суть происходящего — мать выгоняет сестру. И оставляет полностью без финансов. Он хотел было открыть рот, чтобы высказать свою позицию, но Сабрина поймала его взгляд и сказала: — Хаджиме, пойдем поговорим. Кажется, Регине надо побыть наедине с собой. На веранде Сабрина поставила ему жесткий ультиматум. — Если ты сейчас будешь помогать Регине деньгами, я перестану поставлять тебе и твоей банде контакты потенциальных клиентов. Подумай о реакции Майки. «Вот дерьмо» — мать, как всегда, удивляла проницательностью. Действительно, финансовая часть «Свастонов Канто» держалась на заказах высоких шишек, а поставляла их именно Сабрина. Кому-то нужна была «крыша», кому-то — коллекторы, кому-то подрядчики на более грязные дела, и Коко, найдя золотую жилу, имел постоянный доход в миллионы йен. Если сейчас мать лишит его клиентов, а также даст негативные рекомендации — все полетит коту под хвост. И Майки обязательно сорвется. Сабрина ухмыльнулась. Она была хорошим психологом, и хорошо знала сына. Что может быть проще, чем сыграть на его травматичной боязни остаться без денег? Теперь она вытурит противную девчонку и останется единственной хозяйкой всего рыбного королевства. *** К сыну Сабрина относилась прохладно. Его отец быстро удрал от беременной женщины, оставив их на пороге нищенства. С тех пор идеей фикс Сабрины стали деньги. А еще Хаджиме был противным ребенком — постоянно кричал, и девушка не высыпалась. Она работала круглыми сутками, а приходя домой слушала вопли Коко… В какой-то момент она хотела утопить ребенка, но быстро взяла себя в руки. Нет, не от любви к нему — куда больше пугало наказание за преступление. И Сабрина воспитывала несносного мальчишку и работала. Она думала, что это послеродовая депрессия, которая обязательно кончится, но нет. Хаджиме по-прежнему не вызывал у нее глубоких материнских чувств, хотя Сабрина признавала, что сын вырос вполне адекватным и спокойным. Привыкшая мыслить аналитически она отмечала, что Коко был очень на нее похож — предприимчивый и умный. Сам Хаджиме быстро понял, что ждать какой-то эмпатии и любви от Сабрины не нужно и крутился сам. Так, он хорошо учился, следил за собой, легко находил общий язык со сверстниками. А после появления в его жизни Акане и Сейшю мир и вовсе заиграл яркими красками. Звонкий смех Акане разносился по всей улице, когда она соглашалась гулять с мальчишками. Коко не чувствовал разницы в возрасте и искренне пытался завоевать симпатию девушки. Акане его любовь принимала, но, к большому огорчению Хаджиме, как раз-таки ставила между ними эти возрастные границы. Она была ласкова и дружелюбна, но одновременно снисходительна как старшая сестра. Сейшю же не только не понимал, что творится в душе его друга, но и вообще был убежден, что дружить и гулять с девчонками — глупо, потому что они ничего не понимают в играх. Коко приглашал Сейшю гулять, и каждый раз с досадой цокал, если приятель приходил один. Все изменилось в тот день. Что тогда ввело Хаджиме в заблуждение — светлые волосы? О своей ошибке Коко пожалел всего один раз — когда Акане умерла. Со злости он едва не крикнул в трубку Сейшю: «Почему не ты?!», но сумел взять себя в руки. Именно с этого и началась их история… *** Сабрина сына уважала — за стремление заработать, но помощи никакой не оказывала. Когда Коко, заливаясь слезами, пришел к матери за деньгами, она равнодушно покачала головой. — Нет. Коко ползал на коленях, целовал ей руки и ноги, но Сабрина была непреклонна. Когда страдания сына стали совсем невыносимыми, она буркнула: — Денег я точно не дам. Но если хочешь, дам твой контакт парочке знакомых бандитов. Им нужны подростки, которые готовы выполнять всякие дела. Сумеешь с ними договориться — я на процент претендовать не буду. Забирай эти деньги себе и делай с ними, что хочешь. Так Коко нашел своих первых клиентов. Сабрина задумчиво наблюдала за тем, как сын проворачивает самые сложные бандитские дела, и удивлялась его энергичности. Коко, казалось, не ел и не спал, целыми днями ходил на какие-то сходки и разговаривал по телефону. «А из него будет неплохой предприниматель», — покровительственно думала она. В то время ее бизнес только-только начал расцветать, и ей тоже нужны были деньги. Сабрина и сама невольно включилась в игру «спаси Акане»: наблюдала за деятельностью сына как за сериалом по телевизору. А потом Хаджиме пришел и рухнул прямо в коридоре. Он ничего не говорил, но Сабрина поняла, что он проиграл. Она смотрела на сына, но не могла подобрать слов: она до сих пор не понимала, что все так серьезно. Хаджиме сидел так очень долго, а потом собрал свои вещи из дома и ушел. Куда — Сабрина не поняла, но и останавливать сына не стала. Она привыкла к самостоятельности Коко. Она не то, чтобы ненавидела Хаджиме — она видела в нем партнера, а не сына. Наверное, если бы, когда он был маленький, все деньги уходили не на него, она нашла бы нужные слова. Наверное, если бы он не так громко плакал младенцем, она бы выдавила из себя каплю материнского сочувствия. Наверное, если бы Коко и сам как-то пытался заслужить ее любовь, она сейчас обняла бы его и успокоила. Но история не терпит сослагательного наклонения и тысяча «наверное» уже никогда не подтвердятся. Сам Хаджиме толком не понимал отношения матери. Он списывал ее хладнокровие на спокойствие, и вообще практически все время был занят своими делами. После смерти Акане он особенно сблизился с Инупи. В каждой редкой улыбке Сейшю он видел возлюбленную, а сэкономленные на горе деньги тратил на них двоих. Часть он отдал родителям Инуи на погашение кредита, часть оставил себе, опять-таки для их с Сейшю дел. В те дни Сабрина его не трогала: занималась своим бизнесом, а потом и вовсе сошлась с Сергеем. Хаджиме снова начал общаться с матерью только после ее свадьбы, и то только потому, что видел потенциально выгодное знакомство в муже Сабрины. Сергей ему понравился. Взрослый и стабильный, он хотел вести честный бизнес — но это было невозможно. Находчивый Коко тут же предложил ему свои услуги. В начале посмеявшись над пасынком, Сергей, после пары бандитских рейдов на его магазины, понял, что без хороших контактов с группировками Японии не выжить и начал сотрудничать с Коконоем. Сабрина только потирала руки: эта женщина во всем видела выгоду. Но окончательно Хаджиме покорила солнечная Регина. Он ласково называл ее «Риджи» и иногда заезжал к ней поболтать. В будущем она хотела уехать работать в Америку. Риджи целыми днями рассказывала ему о веяниях моды и постоянно корректировала стиль. — Смотри! — сводная сестра ткнула пальцем в журнал. — Тебе пойдет! Коко посмотрел на картинку: необычная стрижка парня с частично выбритой второй половиной головы казалась ему несколько экстравагантной. — Да здорово же! — трещала Регина. — У меня есть знакомый стилист, который сделает это, Хаджиме. Ты только согласись, я тебя умоляю. И еще тебе безумно пойдут стрелки — давай попробуем, а? Переубедить в чем-то энергичную девушку было невозможно. — И Сейшю своего приводи. Я для него тоже кое-что придумала. Коко вздрогнул. «Сейшю…своего?» Регина проницательно смотрела на брата, а потом приглашающе хлопнула рукой по кровати. — Давай обсудим то, что тебя беспокоит. — Меня ничего не беспокоит, Риджи. Не придумывай ерунды. — Именно поэтому твоя реакция на имя Сейшю была такой? — задумчиво покрутила локон в руке девушка. — Ладно. Я его поцеловал, — на глаза у Коко навернулись слезы, и он отвернулся. — Вернее, он сидел… и был так похож на Акане, но он не она… целовать надо, кого любишь… — начал бессвязно бормотать парень. — Вау… ух ты. Ну… — Регина немного не такой откровенности ожидала от брата, но по его потерянному виду поняла, что он окончательно запутался. — Все правильно. Целовать надо, кого любишь. И если ты поцеловал Инупи, значит, ты его любишь. Как бы он не был похож на Акане, это Сейшю. И поцеловал ты Сейшю. — Да знаю я, знаю! — крикнул он, все еще не поворачиваясь к сестре. — Просто… я не уверен, что это любовь… ну, в том смысле, понимаешь? — Ну и что? — беспечно пожала плечами сестра. — Какие вообще могут быть смыслы у любви? Ты, Хаджиме, идеалист, и не любишь мыслить полумерами. Если любить — то до смерти, и если драться — то тоже до смерти. Но жизнь вообще-то не делится по таким четким границам. Я же тебя люблю, но тоже не в том смысле. А как он отнесся к твоему поцелую? — Не знаю. Никак. Он спал, — буркнул Коко. Регина звонко расхохоталась. — Так и чего ты трагедию развел? — Трагедия в том, что такой как Акане нет, и никогда не будет. — В жизни человека может быть не одна любовь, Хаджиме. Мне жаль, что так получилось с ней, но разве сейчас нет никого, рядом с кем ты улыбаешься? Ну, кроме меня? — она бросила в него подушку. Коко увернулся. — С тобой невозможно поговорить на серьезные темы, Риджи. Я… мне больно. — Я знаю, — вернув серьезное настроение, сказала сестра и обняла его. — Пожалуйста, обещай мне, что расскажешь Сейшю о поцелуе? Я думаю, он должен знать, что ты его любишь. — она протестующие подняла руки, когда увидела, что Коко хочет вклиниться в ее речь. — Неважно, в каком смысле. Любишь, и все тут. Когда ты ему об этом скажешь, все станет понятно. Хорошо? — Хорошо… *** Но Хаджиме ничего не сказал Инупи. Как-то не находил подходящего времени, а после своего ухода и драки с Поднебесьем он и вовсе разозлился — то ли на друга, то ли на себя за слабость. Нежный образ Акане растворялся с течением времени, но все-таки стоял между ними стеной. Заглянув во время драки в глаза Инупи, он увидел ее, но испытал только щемящую тоску, которая уже не имела ничего общего с любовью. С Региной они стали общаться меньше, но тот разговор вклинился ему в память: «Неважно в каком смысле. Любишь, и все тут». Страх признаться строился еще и на том, что более скупой на проявление эмоций Сейшю и сам не выдавал никакой привязанности к Хаджиме, и у того появилась неприятная навязчивая мысль, что все это время он следовал за человеком, который его использовал. И развеять сомнения мог только сам Инупи…ну, и Регина. Но смерть Сергея порушила планы на нормальный диалог с сестрой. Сабрина пускала дым ему в лицо. — Ну так что? Все еще хочешь помогать сестренке? — издевательски спросила мать. Коко не торопился с ответом. Перед решающей битвой, он тщательно продумал один план, связанный с Инупи, но в него вклинилась эта трагедия. Поругаться с матерью сейчас и выбрать Регину — отказаться от этого плана и лишиться финансовой подушки безопасности. Бросить сестру на произвол судьбы — почувствовать себя негодяем. Сабрина загнала сына в ловушку, но она и сама, пожалуй, даже не осознавала в какую. Хаджиме мучительно тянул с ответом, а потом выдавил: — Нет. Сабрина выкинула сигарету. — Ну и хорошо. Люблю тебя, Хаджиме, за умение принимать лучший из худших вариантов. Хаджиме устало поплелся за матерью. *** Ночевать он остался в доме: было почти два ночи, тащиться в город не хотелось. Однако парню не спалось, Коко решил добить себя окончательно и выпить кофе. Он спустился вниз и увидел на кухне включенный свет. Регина… — Папа умер месяц назад, а я не могу это принять, — тихо сказала она. — Мне кажется, что он бы никогда не оставил меня без денег. Хотя, может быть, я заслужила это? В конце концов, как можно было остаться в таком положении — я ведь давно не ребенок. Хаджиме сел напротив нее. — Хаджиме, я уеду в Россию. Я поговорила с сестрой мамы, она меня там ждет. Они готовы помочь мне первое время, да и там, по крайней мере, будет где жить. Коко оцепенел. Уедет… в Россию? — Ты уверена? Здесь у тебя есть друзья, неужели ты ни к кому не можешь обратиться? Регина усмехнулась. — Хаджиме, даже ты не можешь мне помочь. Или не хочешь. Если честно, сейчас мне все равно… Я слышала ваш разговор с Сабриной. — Я дам тебе деньги. Столько, сколько надо, — твердо сказал Хаджиме. — Только не уезжай… Я найду тебе жилье, а дальше разберемся и с работой. У меня много связей и… — И потом Сабрина обрубит все твои связи одним звонком, — перебила его сводная сестра. — Хаджиме, я очень ценю твое рвение помочь, но… Деньги я тоже не возьму. Я же знаю, каким… — тут с ее губ было готово сорваться слово «грязным», но она себя переборола, — сложным путем они тебе достаются. И потом я долго жила во Владивостоке, хорошо знаю этот город, да и тетя поможет сориентироваться. Моделью я, конечно, уже не стану, ну и что? Мне нужны деньги. Коко пересел поближе к сестре. На самом деле его душа сейчас разрывалась от боли: отъезд Регины означал потерю еще одного близкого человека. Каким бы длительным не был перерыв в их общении, он всегда знал и помнил, что Риджи у него есть. — Ну, ты чего? — девушка вяло улыбнулась. Хаджиме неожиданно дернул ее за прядь волосы. Волосы у Регины были светлые, а стрижка была такой же, как у Акане — разве что челки не было. — Эй, эй. Больно! — пискнула она. — Не похожа, — сделал вывод Хаджиме. — В смысле? — На… Акане. И на Сейшю не похожа. Но… я тебя все равно люблю. Неважно, в каком смысле. Но если ты сейчас уедешь, мне придется снова искать себе маяк, — задумчиво сказал он. — Ты так и не сказал Инупи ни о чем! — догадалась сестра. — Ну и дурак. — У нас скоро битва. — продолжил Хаджиме, игнорируя ремарку сестры. — Мне придется драться… — И ты должен ее избежать, Коко. Знаешь… ты еще можешь все исправить. В этой жизни нельзя изменить только смерть. А все остальное — можно. Время на твоей стороне. Пока что… Коко встал. — Боюсь, что нет, Риджи. На моей стороне сейчас только деньги. *** Хаджиме спал очень долго — где-то до часу. Разрывалась его голова, разрывался и противно трезвонящий рядом телефон. Это Санзу, напяливший на себя полномочия заместителя Майки, с упорством осла названивал советнику. Пояснив ему, что скоро будет, Коко начал собираться. В гостиной было тихо, Сабрина, очевидно, куда-то уехала по делам бизнеса. На журнальном столе он увидел конверт. Любопытство победило — в конверте лежал билет до Владивостока на имя Риджи в ночь следующего дня. Он покрутил его, подавив острое желание порвать. Сзади кто-то деликатно кашлянул. — Хаджиме, я улетаю. «Почему все всегда решается так быстро?» — тоскливо подумал он. — Вот как? Ну, хорошего полета… Сестра кивнула. Эхо тысячи несказанных слов снова повисло в воздухе. Когда-то он практически также стоял возле Инуи и говорил какие-то фразы, скрывая все глубокие смыслы. В голове у Хаджиме пронеслись все разговоры с Региной, прогулки, глупые шутки, переодевания. Даже те дурацкие туфли, которые она подарила Инупи, и те вальсировали в голове ярким образом. — Я тебя провожу. — Не надо, — резко сказала она и чуть мягче добавила, — Это будет слишком…больно. Наверное, у нас сложились лучшие братско-сестринские отношения, Хаджиме. Я о таком младшем брате только мечтала! Помнишь, как я отправила вас с Сейшю к Тадзаку? Он еще так по-дурацки выбрил ему голову! А еще помнишь, как я расхвалила тебя тому жуткому амбалу, и он меня чуть не пришиб? — Тайджу? Да! — на мгновенье и Коко захватили общие воспоминания. Они стояли и как дети повторяли «а помнишь», «помнишь»… Затем переместились на кухню и болтали до вечера: Хаджиме перестал следить за временем и наверняка опоздал на встречу с Майки. Но сегодня у него был повод. — Когда я с тобой, я всегда улыбаюсь, — сказала Риджи. — Как бы я хотела, чтобы все сложилось иначе… — она посмотрела на часы: нужно было ехать в аэропорт. — Провожать не надо, — снова пресекла его девушка. — Иначе буду плакать. Хаджиме… я не знаю, увидимся мы снова или нет. Я сейчас вообще ни в чем не уверена. Ты знаешь, я думала о том, что могла бы судиться с Сабриной, просить тебя о деньгах, пробовать выжить здесь… Но я предпочитаю легкий путь, и сбегаю. В неизвестность, но сбегаю. Правильно ли это? Кто знает… Точно не я. Мне кажется, ты тоже предпочел такой путь, правда? Я хочу сказать, что для тебя быть с Сейшю рядом слишком сложно и необъяснимо. Как ты думаешь, могли бы мы хоть что-то изменить, если бы путешествовали во времени? Коко с удивлением посмотрел на сестру. Она замахала руками: — Ладно, забудь! Я улетаю, а это значит, что Сабрина не сможет тебя прищучить деньгами. А еще это значит, что ты можешь помочь Инупи. Я знаю, что у тебя есть план, мой хитрый Коко. Так вот, будь другом — реализуй его… и не сбегай. Хаджиме обнял Риджи: — Я тебя люблю. *** Сабрина была довольна. Удивительно, но никаких махинаций с завещанием она не проводила: однажды Сергей разозлился на безалаберность дочери и в порыве ярости вычеркнул ее из завещания. Потом, правда, остыл и собирался его переписать, но не успел. Время не всегда на стороне людей. Она вытурила девчонку, но чувство удовлетворения смешалось с досадным чувством разочарования от такой легкой победы. Она думала, что встрянет Хаджиме — но сын легко отказался от идеи с помощью, а сама Регина улетела к родственникам на следующий же день. Какая может быть радость от победы, если побеждённый принял поражение с улыбкой? Сабрина пошла в спальню и открыла ящик в столе. Там было ее письмо — его она когда-то написала Хаджиме, испытав пятиминутное, но острое чувство вины. Хаджиме, я часто думала, что мы похожи: тебя и меня в этой жизни интересуют только деньги. Но все же ты оказался другим — способным на чувства. Я это вижу по твоему общению с этой девчонкой. Я знаю, что сейчас ты приезжаешь к нам только из-за нее. Слышу, как вы смеетесь, а потом ты снова покидаешь наш дом, кивнув мне на прощание. Честное слово, ты теряешь голову, когда в радиусе двух метров появляется кто-то светловолосый. Наше общение в духе «работодатель-исполнитель» совсем не похоже на диалог матери и сына. Да и сейчас я пишу тебе, скорее, даже не как к другу, а как к какому-то малознакомому приятелю. И все же ты мой сын. Что бы ни случилось, все мои деньги достанутся тебе. Поэтому найди себе, пожалуйста, другой смысл, потому что денег у тебя всегда будет достаточно, хотя ты об этом пока не знаешь.

Мама.

Женщина закурила и посмотрела в огромное зеркало. Столько лет она не замечала, что Коко стал ее копией — не только внешне, но и внутренне. «Я живу ради обогащения», — его ли это были слова или ее? Помочь не допустить смерть Акане — и кто знает, каким бы сейчас был Хаджиме? Почему-то только после отъезда Регины она об этом подумала: как будто поняла, что теперь ее сын больше точно не приедет в этот дом и весь их диалог будет ограничиваться пересылками сообщений. Она еще не знает о том, что Хаджиме скоро пойдет на самую серьезную битву в своей жизни, и, возможно, письмо читать будет некому. И тогда Сабрине придётся принять, как все-таки хороши слова, если они сказаны вовремя.