Ложный бог

Пока Феликс проходил в дом, Александра суетилась в поисках ещё одного пледа. Забирась на старенькую табуретку, чтобы дотянуться до верхней полки, она неразборчиво ворчала что-то себе под нос. Так обычно делают мамы, когда не хотят ругаться на ребёнка, или люди нежелающие срывать свою злость на других. Обстановка была по истенне домашней, даже не аккуратный пучок на голове девушки не вызывал у Юсупова негодования. Запах недавно заваренного ромашкового чая и табака отражал характер хозяйки домика. Старый книжный шкаф, переполненный письменами, картина на которой изображён кроваво красный закат, накрывающий собою лес, и приглушённый свет от тёплых ламп, смахивающих на уличные фонари, всё это составляло Александру. Девушка наконец смогла достать злосчастный плед и отдать его ночному гостю. Затем она коснулась его щёки рукой и нежно проговорила: — Ты словно ледышка. Это конечно не самое приятное что можно услышать от возлюбленной, но забота и добрый упрёк в её голосе заставлял Юсупова таять. Переборов свою гордость, в очередной раз, он взял Александру за руку, надеясь, что и её сердце он растопит. Но не всем надеждам суждено оправдаться, брюнетка спешно убрала руку и продолжила заниматься домашними делами. — Ну вот зачем ты пришёл? Голос звучал до боли грустным и будто бы разочарованным, это отдавалось ранами на сердце и душе. Почему-то домашняя тёплая атмосфера стала обжигающе холодной и невыносимой. Они оба беззвучно кричали и молили друг друга о пощаде. Если бы можно было услышать их мысли, то это было бы похоже на крики мучеников в аду. «Прошу, хватит! Перестань! Мы это уже проходили. Я не хочу снова оказаться на самом дне, не надо! Мне будет ещё больнее если я опять доверюсь тебе. Скажи хоть что-то, не молчи! Ты ведь не просто так сюда пришёл и ты точно сделал это не ради меня! Юсупов, ты чёртов эгоист! Ты опять разобьёшь меня!» «Разве ты не видишь как мне больно?! Почему ты не замечаешь на что я иду ради тебя?! Ни один человек не заставлял меня так унижаться! Как ты не поймёшь моих чувств? Просто не будь так холодна! Я не прошу о многом, лишь не отвергай меня…» Эти потоки плачевных, тяжёлых, терзающих мыслей прервал голос Феликса, который не звучал в привычной ему манере, нет, это было даже немного пугающе серьёзно: — Я просто хотел наконец тебя увидеть. Увидеть тебя и знать, что у тебя всё в порядке. Хотя бы раз за долгое время заглянуть в твои глаза. Укутаться в твои пусть и старомодные, ужасные одеяла, которые всё равно греют душу. И как раньше послушать наверное самые глупые и бессмысленные речи, но которые для меня остаются лучшими. От этого рука Александры дрогнула и об пол со звоном разбилась хрустальная чашка. Но никого это сейчас не волновало. Отвернувшись от парня и давая волю чувствам девушка беззвучно заплакала. Как же она ненавидела плакать, для неё это был признак слабости и на злую иронию судьбы всегда причиной её слабости была её де главная любовь. Будто бы почувствовав её состояние, о ужас, Юсупову впервые за долгое время стало совестно. Он прекрасно понимал причину этих слёз и почему она так не хотела его видеть, да даже то почему Саша не хочет давать ему и шанса он понимал, но принимать отказывался. Такой вот устой был в его голове, что если ему что-то нужно то вопреки всему это будет у него. И не важно, что это: новый костюм, место в совете или же чьи-то чувства. Таким как Феликс не отказывают, им ничего не запрещено и никто не смеет быть для них указом, поэтому и совесть просыпается в них крайне редко. Но сейчас чувство стыда взяло верх над эгоцентричностью и съедало его изнутри. Оно твердило ему о том, насколько он отвратителен и ужасен, как подло он поступает и как он не может просто понять человека к которому он вроде как неравнодушен. «Монстр» — вот что ему твердило сознание в этот момент. Собравшись с силами и желая заглушить эти противные, назойливые голоса в голове, парень подошёл к брюнетке и аккуратно обнял её со спины. Абсолютно наплевавши на осколки прямо у ног и на плед уже так же спавший на холодный кафель. Значительная часть Александры и её разум говорили убрать руки мужчины и прогнать его, но в глубине души, та самая наивная девочка просила этого не делать, понять и простить, снова дать себе волю чувствам.