***
Тонкие и красивые черты лица юного демона Лестата были неестественно искривлены гневом и яростью, зрачок угрожающе сузился, а радужки потеряли свой цвет. Вампир стремительно мчался по ночным улицам Нового Орлеана, пока не достиг своего дома, который делил со своими созданиями — молодым Луи и очаровательным ребенком Клодией. Взлетев по лестнице, Лестат ворвался в комнату и яростно уставился на своего отпрыска Луи. Юноша же невозмутимо обернулся к создателю, тряхнув копной темных волос, и гордо вскинул голову, искривляя красивый рот в ехидной усмешке. В груди Лестата от такой нескрываемой наглости все сжалось, и предательство стало еще более болезненным. Гнев невозможно было скрыть или унять, ярость просто наполняла комнату, и Клодия испуганно вжалась в кресло. Светловолосый вампир угрожающе зарычал и стремительно бросился на Луи, выталкивая его в соседнюю комнату, чтобы скрыть предстоящую сцену от маленькой Клодии. Девочка встревожено вскрикнула и кинулась вслед за старшими вампирами, маленькие кулачки забарабанили в закрывшуюся перед ее носиком дверь, а воздействие Лестата моментально вернуло защелку на место и девочка оказалась бессильной, чтобы вмешаться. Луи вцепился в держащую его руку Лестата, а тот с силой отвесил юноше звонкую пощечину от которой у него закружилась голова, а губа кровоточила. Юноша ошарашено глянул на создателя, не понимая, как тот вообще посмел поднять на него руку. — Зачем ты сделал это?! — кричал Лестат продолжая наносить мощные пощечины отпрыску. — Как ты посмел?! Как ты посмел! Луи все же выкрутился из стальной хватки и с силой и остервенением отпихнул от себя создателя, но Лестат с ловкостью кота расцарапал когтями идеальное лицо юноши. В эти минуты он ненавидел эти зеленые глаза, эти скулы и впалые щеки, Лестат мечтал уничтожить и разорвать всю эту красоту. Луи зашипел и выпустил клыки, давая понять, что не позволит так обращаться с собой, обида и боль захлестнули его, заставляя свирепеть и злиться не меньше создателя. Лестат снова проворно кинулся на юношу, грубо хватая его за темные волосы и дергая, выкрутил руку, резко укладывая и вжимая Луи грудью в стол. — Отвечай мне! — кричал Лестат, пока его спутник оказался беспомощным. — Отвечай, как ты посмел забрать его?! Изо всех сил стараясь не показывать, что ему больно и обидно до паники, Луи нагло рассмеялся и сплюнул кровью в сторону. — О, какие грубые жесты! — процедил сквозь зубы Лестат. — Отвечай, пока я не сжег тебя на солнце! Я сделаю это! Сделаю! Угрозы сыпались одна за одной, и вампир сильнее выкрутил руку отпрыска желая заставить того страдать не меньше, чем он сам. — Он... я хотел его, и я взял... Не ты ли этому меня учил? — с ехидной улыбкой ответил Луи и постарался вырваться из болезненной хватки. А Лестат снова вспомнил то, что увидел, когда пришел навестить своего смертного юного друга Каина, столь похожего на его дорого Никки. Его собеседник и поклонник, восхищающийся накануне пением вампира, лежал в своей постели мертвый, в глазах его застыл ужас, а на шее его красовались небрежные раны от острых клыков. Грудь и шея были расцарапаны, и положение тела свидетельствовало о долгой неравной борьбе, словно напавший хищник нарочно мучил жертву. У Лестата не было сомнений, что это была не Клодия, чужих вампиров в Новом Орлеане тоже не было. А значит, это мог быть лишь Луи. Луи, все притворявшийся сострадательным мучеником, а теперь плюнувший создателю в лицо своим наглым убийством столь дорогого Лестату существа. — Ты знал, что я выбрал его! Знал, я уверен! — кричал Лестат. — Ты думаешь, я прощу тебя за то, что разрушил мои планы?! Крики и грубость Лестата давили на Луи все сильнее, лицо болело и саднило от ран, а силы были явно не равны. Но слишком далеко зашел вампир, чтобы сейчас сдаваться. — А что ты сделаешь? Обдашь меня очередными пощечинами или своим ехидством? — процедил сквозь зубы Луи. Лестат вспыхнул от гнева и отпустил отпрыска. Луи оттолкнулся от стола и отряхнул свою жилетку с абсолютно невозмутимым видом. — Ты хочешь знать, что такое моя месть? О, ты узнаешь это... — прошипел Лестат и зрачки его пугающе сузились, а лицо вновь искривил гнев. — Ты узнаешь! И будешь ползать в моих ногах, умоляя меня прекратить! Я заставлю тебя целовать мои руки и ты наконец- то начнешь меня уважать! Лестат с невероятной силой и скоростью отвесил Луи очередную пощечину, от которой юноша упал на пол. Светловолосый демон разбежался и выпрыгнул прямо в окно, оставляя отпрыска одного обдумывать прозвучавшие угрозы. Луи приподнялся и приложил ладонь к пылающей щеке. Во рту появился привкус крови, а голова болела и кружилась от недавних мощных ударов. Лестат отомстит. И Луи боялся, что тот придумает месть более чем изощренную. Юноша прикрыл глаза и по щеке скатилась кровавая слеза. Плакать кровью, после того как убил ни в чем не повинного юнца лишь по одной своей прихоти? Глупо, как минимум глупо. Луи выдохнул, вытер кровь и поднялся на ноги. Когда они успели разгромить комнату? Клодия... Клодия плачет за дверью! Надо успокоить ее. А Лестат... А Лестат никогда не поймет мотива его поступка. Уже через несколько дней Луи вспоминал эти свои мысли со смехом и болью.Глава 1. Ненавидеть до Боли
9 сентября 2013 г. в 15:41
Влажный климат Нового Орлеана способствовал тому, что и эта осень выдалась теплой, хотя и не лишенной прохладных ноябрьских дождей. Но местные жители, привычные к подобной погоде, не могли оставаться дома в эту волшебную ночь праздника и веселья, когда музыканты играли свои лучшие произведения прямо на улицах, а танцоры и танцовщицы отплясывали вокруг них не боясь промочить ноги в тонких чешках.
Фонари с раскрашенными стеклами освещали улицы разными цветами, а бумажные гирлянды, украшающие жилые районы, придавали городу какой-то особый уют. Дети играли и бегали по ночным улицам, не боясь ничего в эту ночь, а их родители неспешно прогуливались, если являлись леди и джентльменами, а более бедные слои населения, не стесняясь, пили в придорожных барах. Но и тех и других объединяло хорошее настроение и смех дружных компаний.
Лишь одинокая фигура, закутанная в темный плащ, выделялась из толпы. Молодой грациозный юноша неспешно прогуливался по бульвару и явно не разделял всеобщей радости. Все его манеры, походка и внешний вид выражали некоторую меланхолию, неуместную этой веселой ночью. При этом юноша романтично улыбался, хотя его зеленые глаза отстраненно были устремлены куда-то вдаль.
Прохожие, невольно всматривающиеся в его лицо, зачарованно останавливались, провожая таинственного юношу взглядом, но он не обращал на них никакого внимания. А они старались убедить себя, что им просто показалось. Ведь ни у кого не могло быть столь белой кожи и столь ярких ослепительных глаз.
Внезапно юношу привлекла красивая музыка, и его глаза моментально сменили цвет до бледно зеленого, почти белого, а черный зрачок чуть сузился. Но молодой человек быстро взял себя в руки и сосредоточился, возвращая глазам привычный цвет. Запах людей туманил разум, а тепло их тел, то и дело задевающих его в толпе, доводило до исступления. Мучимый одновременно и чувством дикой вины, и жадным голодом, юноша как мазохист продолжал идти вперед.
Он был вампиром. Не тем уродливым карликом из сказок или манипулятором и ханжой, нет. Он был настоящим вампиром, живущим в ночи и питающимся кровью. Его густые темные волосы ласково трепал осенний ветер, придавая образу некую небрежность, которая не вязалась с образом холодного аристократичного вампира. Но это был именно он. Уже более двадцати лет. И звали его Луи де Пон дю Лак. Молодой креол, бывший плантатор и аристократ. Убийца, мучимый вечным чувством вины за свои грехи и преступления.
И в эту ночь, как и во все другие, он был охотником. Радость и веселье не увлекали его, Луи знал лишь голод. Но все же его привлекла музыка.
Ночной охотник неспешно приблизился к веселящейся на площади толпе. Музыканты, восседавшие в центре на небрежно сколоченных скамьях, играли красивую мелодию. Луи плавно скользил между людьми, с легким, почти незаметным интересом всматриваясь в музыкантов и танцующую перед ними девушку в костюме цыганки. Волнистые темные пышные волосы пружинили в такт ее движениям, а чувственная грудь красиво приподнималась, дразня из-под откровенного выреза. Округлые бедра не сильно скрывала длинная юбка, скорее наоборот подчеркивала всю красоту тела молоденькой красавицы. Но больше всего Луи привлекла ее тонкая белая шейка. Пульсирующая вена так и манила, и голод сильнее скрутил голодного хищника.
Но ее уже избрал другой охотник. Сквозь толпу к музыкантам вышел молодой и красивый светловолосый юноша в дорогом ярком наряде. Он задорно улыбнулся, ловко поймал шлейф девы и притянул ее к себе. Луи понял, что опоздал. Ведь молодой блондин был не кем иным как его создателем и, так сказать, компаньоном вот уже более двадцати лет. Второй вампир, второй, но только более жестокий и расчетливый хищник, опередил отпрыска и Луи отступил в тень, чтобы скрыть свое присутствие. Но Лестат, а именно так звали светловолосого демона, явно был намерен поиграть.
Юноша сел на скамью рядом с музыкантами и что-то им сказал. Те кивнули и заиграли незнакомую Луи мелодию. Девушка с темными волосами села рядом с Лестатом внимательно, всматриваясь в красивого юношу.
К удивлению Луи, которое молодой вампир выказал лишь изящным наклоном головы, Лестат запел.
Голос Лестата был спокойным, звонким и красивым, а каждое слово юноша произносил так, словно рассказывает старую сказку. Пел он на французском, родном языке Луи, и зеленоглазый вампир понимал каждое слово, зачарованно вслушиваясь в пение.
Голос Лестата был теперь чувственным и эмоциональным. Луи замер, вслушиваясь в звонкие ноты и наслаждаясь происходящим, не понимая, как он мог не знать, что его спутник так поет.
А песня подошла к припеву, и Лестат вложил в исполнение больше силы и эмоций, так что у Луи по коже пробежал холодок. Светловолосый вампир пел так, словно делал это не в первый раз и сам являлся профессиональным актером, в чем Луи сомневался. Хотя, толком он ничего не знал о своем создателе. Ни в минуты мира, ни в минуты ссор Лестат не раскрывал своей личности и своего прошлого.
Лестат высоко поднимал голову и пел куда-то ввысь, словно находясь на подмостках высокой сцены.
Второй куплет Лестат начал более театрально и драматично с приятной улыбкой на устах. Сердце Луи чуть сжалось и затрепетало. Он никогда не мог бы предположить, что его порой грубый и жестокий спутник может проявлять такую чувственность. Теперь припев стал звучать еще громче и мощнее. Толпа замерла, утопая в красивых и правильных нотах, а Луи не мог оторвать взгляда от чуть вскинутых бровей Лестата и его иронической улыбки.
Повторение припева было еще более эмоционально сильным и Лестат чуть повернул голову. Луи вспыхнул от волнения, что тот заметит его в толпе. А тогда скандала просто не миновать, ведь больше всего Лестат терпеть не мог, когда его партнер видит его таким — открытым и чувственным. А после такого выступления Луи меньше всего хотел слышать шум и крики.
Тут Лестат поднялся и медленно произнес первые три слова куплета, после чего запел еще громче и эмоциональнее. Люди охнули, и Луи отметил, что вампир действует на людей гипнотически. Хотя сам Лестат похоже забыл, что находится на улице среди людей, он отыгрывал свою роль, как профессиональный актер, заканчивая песню красиво и мощно.
Юноша закончил, и толпа взорвалась аплодисментами. Луи чуть улыбнулся, желая приблизиться к Лестату. Ведь он может хотя бы попытаться сказать, что ему понравилось? Желание раскрыться и смирить возможный гнев вечного спутника наполнили Луи решимостью, но от неожиданности вампир замер на месте. Потому что Лестат направился навстречу вышедшему к нему юноше. Молодой темноволосый мальчик кинулся к Лестату и принялся обнимать его и осыпать комплиментами.
Луи гордо вскинул голову, с холодным презрением смотря на такое пошлое поведение двух аристократов, и развернулся, уходя прочь. Намерения Лестата были ясны ему более чем ясно. Тот жаждал создать нового вампира.