Моя любовь - месть, не знающая покоя

      Дождь ритмично стучал в закрытое окно и эту успокаивающую мелодию изредка перебивали раскаты грома. В комнате было темно, свечи стояли давно потушенными. Приятно пахло вином и едой, которые никакой иной пользы гостям комнаты принести не могли.       Луи сильнее натянул на себя мягкое одеяло и положил голову на плечо Лестату. Эта доверчивость смягчала светловолосого вампира, и он зарылся носом в волосы любовника. Луи напоминал ему чистый цветок, который он безжалостно срывал раз за разом и бросал на пыльный асфальт. Но этот цветок пробивал камни, пускал корни и снова цвел. Лестат приобнял юношу и утянул его на себя. Луи нагло устроился между ног друга и прижался щекой к его груди.       Эта близость для них не была чем-то необычным или запретным, они и так знали каждую клеточку друг друга после первого укуса. Гладкая кожа так и манила, а шелк волос поражал своей мягкостью, глаза сверкали в темноте как драгоценные камни и угрожающе сверкали клыки.       — И все же мне интересно... — тихо произнес Луи.       — Что именно? — спросил Лестат, перебирая пальцами темные волосы друга.       — Какие они... Другие вампиры? — Луи даже затаил дыхание, боясь возможной слишком резкой реакции создателя.       — Они... — произнес Лестат на удивление спокойно, продолжая играть пальцами с волосами друга. — Они не то, чтобы очень приятные личности.       — Да и ты временами не то, чтобы приятный, — с улыбкой съязвил Луи, и Лестат, зарычав, резко перевернулся, подминая друга под себя.       Темные волосы юноши волнами рассыпались по подушке, а наигранная беспомощность отпрыска лишь сильнее завела Лестата. Луи игриво отталкивал партнера и улыбался, явно стараясь подразнить его. Но с Лестатом всегда плохи были шутки. Вампир обнажил клыки и впился в шею Луи, от чего юноша отчаянно вскрикнул и попытался оттолкнуть создателя. Внезапная боль сковала тело, и креол с силой сжал плечо любовника, словно прося его остановиться. Но чем глубже впивались клыки, тем меньше сопротивлялся Луи. Вскоре он сам обхватил Лестата за шею, сильнее притягивая к себе, и сходя с ума от кровавого демонического поцелуя. Боль сменилась ощущением дикого возбуждения, пальцы судорожно хватали светлые пряди волос, а ногами Луи обхватил тело создателя.       Решив, что этого достаточно, Лестат отстранился от отпрыска и отдышался. Мускулы на руках Луи зачаровывали, стройные сильные ноги возбуждали и так и манили погладить их, а пресс на животике покрылся кровавым потом. Юноша приоткрыл глаза и взгляд его был затуманен как при лихорадке.       — Так я неприятен, мой друг? — Лестат облизнул окровавленные губы, пока Луи пытался унять дрожь в теле.       — Не оставляй меня так... — у юноши сильнее проступил кровавый пот, а тело сотрясалось.       — Это еще не все, — улыбнулся Лестат и, прокусив еще не до конца зажившее запястье, поднял его над лицом друга, позволяя каплям крови окропить лицо.       Луи застонал, жадно слизывая горячую кровь. Все клеточки внутри его тела горели от вкуса крови вампира, и юноша выгибался под своим создателем, прося еще больше волшебного эликсира, который возносил его на вершину экстаза. Лестат и сам знал, какие чудеса способна творить кровь более сильного вампира, поэтому охотно делился с любовником своей.       Луи закрыл глаза и откинул голову, застонав громче, и образы накрыли его. Прекрасный юноша, появляющийся перед ним среди темноты ночи и фантазиями о смерти. Его голубые глаза сияют, а волосы отливают золотом. И первый поцелуй, касание губами шеи и боль от жестокого укуса. Жизнь, покидающая тело до последней капли крови, и снова этот юноша дарующий ему вечную жизнь. Огонь и боль от смерти и возрождения... И первая охота. Гнев, страх, разочарование, обида. Эмоциональные вспышки Лестата, их ссоры, конфликты, драки. Минутная нежность, страх остаться одному. Поцелуи и снова обиды, оскорбления, драки. Смех Лестата, его колкие замечания, оскорбительные слова, боль.       Обида захлестнула Луи, и он в беспамятстве стал вырываться из хватки Лестата, но вампир с силой удерживал его на кровати, прижимая весом своего тела. Юноша выгибался и выкрикивал что-то, но, когда воспоминания и образы сменялись на хорошие, он снова притягивал Лестата к себе, чтобы целовать и пить его кровь.       Светловолосый вампир жадно любовался экстазом и вспышками сопротивления друга. Как растрепались волосы, как подрагивали губы, как выгибалась грудь, напрягались мышцы на шее. Луи в очередной раз выгнулся и Лестат не стал больше сдерживать себя. Плавное проникновение и единение, сопровождающееся стонами и вскриками сменяющими друг друга, вкус крови на языке — все это было непередаваемым потоком ощущений. Лестат сам выгибался от такой близости, двигаясь плавно и ритмично, он запрокидывал голову назад, вскидывая пряди золотых волос. Страсть, боль и сопротивление, любовь и борьба объединяли любовников в эту дождливую ночь. Подушка полетела в сторону, перья разлетелись по комнате, простынь сбилась на бок, и раздался грохот от падения тяжелого предмета с покачивающейся тумбочки. Лестат поймал руку Луи и переплел их пальцы, когда стоны обоих максимально усилились и юноша неестественно выгнулся, произнося в экстазе имя любимого и заканчивая живительный танец. Лестат упал на друга, и прикрыл глаза стараясь отдышаться.       Дождь ритмично стучал в окно. Луи моргнул и потер рукой лоб. Перед глазами все плыло, голова немного болела. Тело еще трясло от недавнего удовольствия, и юноша провел дрожащими пальцами по волосам друга.       — Почему мне даже не стыдно? — тихо прошептал он.       — А должно быть? — лениво, даже сонно отозвался Лестат.       — Ну, с моральной точки зрения... — улыбнулся Луи.       — Морали людей? — Лестат приподнял голову и насмешливо посмотрел на друга. — У тебя душа, помыслы и даже тело уже не человеческие. Ты дышишь и чувствуешь иначе. И наша первая любовная близость произошла еще тогда, когда я забирал твою жизнь. Признай это, в тот момент мы познали друг друга полностью, благодаря смешению крови.       — Признаю... — кивнул креол и улыбнулся от прилива нежности. — Просто я немного удивлен.       — Да и глупо говорить о морали, когда мы ворвались ночью в грязный притон, устроили погром и твои стоны перебудили половину трактира! — наигранно язвительно выдал вампир.       Луи вспыхнул краской, а Лестат рассмеялся. Трудно было поверить в то, что в этом темноволосом юноше оставалось столько всего человеческого. Луи толкнул друга в плечо и отвернулся, стараясь скрыть румянец. Лестат, посмеиваясь, поглаживал грудку любовника, наслаждаясь моментом близости.       — Завтра мы опять будем ссориться из-за чего-нибудь, — произнес Луи с грустью в голосе.       — Наверное, — кивнул Лестат и поцеловал твердый сосок любовника. — Но в этом есть своя прелесть.       — Только больше не смей меня бить, — серьезно произнес Луи, даже не реагируя на ласку. — Я тебя не прощу.       Лестат улыбнулся задумчиво, но все же кивнул. Луи провел пальцами по его щеке и еще пару часов любовники провели вместе.       Ближе к рассвету Лестат поднялся с кровати и, не стесняясь своей наготы, прошелся по комнате, открыл вино, вылил его за окно и вилкой разворошил еду.       — Так-то лучше, — констатировал он.       — Думаешь, это необходимо? — Луи вальяжно лежал на кровати, любуясь любовником.       — Это всегда необходимо, Луи, — строго произнес Лестат.       — Хорошо, хорошо, — юноша улыбнулся. — Помни о чем я говорил...       — О чем? — вскинул брови Лестат. — О том, что я не имею права создавать новых вампиров?       — О том, что я тебя не уступлю, — серьезно заверил Луи.       — Завтра ты решишь на меня обидеться за что-нибудь, и сам будешь кричать об уходе!       — Не буду.       — Будешь.       — Не буду.       — О, удиви меня!       Лестат явно начал закипать. Луи, уловив это, встал и приблизился к любимому спутнику. Обняв его со спины и мягко поцеловав плечо, юноша прошептал:       — Я не хочу терять тебя. И мы должны прекратить мстить друг другу за обиды.       — А ты будешь хорошо себя вести? — в привычной манере наставника спросил Лестат.       — Буду, — улыбнулся Луи и весело добавил. — А ты?       — Луи!       Креол рассмеялся и зарылся пальцами в светлые волосы, пока Лестат причитал на тему того, что его как создателя не любят и не уважают. А Луи просто наслаждался их уединением и любовью, что случалось так редко. Гораздо чаще они ссорились, спорили и фыркали вслед друг другу. Молодость, страсть, горячие натуры — все это сталкивалось в вечном противостоянии двух самодостаточных мужчин. Но даже у таких как они, сильных и независимых, была взаимная привязанность и любовь.       Одевшись и приведя себя в порядок, пара выскользнула в окно, покидая комнату, скрывавшую их столь интимное свидание.       Малышка Клодия встретила их с завалом вопросом и даже с обидой за ночное отсутствие, но увидев, что «родители» помирились, девочка успокоилась. В то утро, Лестату показалось, что в ее взгляде было что-то не то... нечто новое, незнакомое. Девочка посмотрела на отца столь холодно и жестко, что у любого здравомыслящего человека волосы на голове бы встали дыбом. Но Лестата никогда нельзя было назвать здравомыслящим. Он решил, что ему, конечно же, показалось.