Слёзы сияющего мрака

Десятилетняя девочка по имени Альма сидела на тёплом подоконнике, и с лёгкой улыбкой на губах раскачивала ногами. Её бурые косы с золотистым отливом покачивались то взад, то вперёд, а чёлка так и норовила залесть на глаза. Сквозь лёгкую синеву стекла, она смотрела на голубое небо, которое постепенно начинало становится лиловым. Приближался вечер, и весенний ветерок, который приятно обдувал лицо Альмы, пригнал крупные, пушистые облака. Деревья, стоявшие на улице, лениво качали ветками и ярко-зелёными листьями, в такт порывам ветра. Альма зажмурилась от удовольствия, и глубоко вдохнула воздух, в котором витал аромат весенних цветов и пряников, которые пекла её мама. — Альма! — о, вот и она. Девочка моментально соскочила с подоконника, и помчалась на кухню, откуда услышала зов матери. Вбежав в помещение, доверху наполенное запахом пряностей и свежим воздухом, девочка, одёрнув юбку, лучезарно улыбнулась. Женщина с медовым оттенком кожи, мягкими чертами лица, каштановыми кудрями, белозубой улыбкой и вздёрнутым носом— Агата, её мама, как раз снимала алый фартук, запчканный муко́й. На столешнице виднелся поднос, на котором слаженными рядами лежали пряники в форме маленьких человечков, и разноцветной глазурью на них были выведены заковыристые узоры, а вверх поднимался горячий пар. — С пылу, с жару! — подмигнула Агата в ответ на восторженный взгляд дочери, и, взяв с подноса крайнего человечка, целиком отправила его в рот, аппетитно захрустев. — Мам, подавишься же! — засмеялась Альма, и тоже взяла пряник. — Так вкусно пахнут! — Я старалась. — улыбнулась Агата, вытирая руки белым тканым полотенцем. — Хочешь, научу тебя готовить такие же? Увидев, как дочь в неверии выпучила и без того большие глаза, Агата не выдержала, и рассмеялась. — Мам, ты серьёзно? — с поддельным негодованием, вскрикнула Альма. — Я же тебя уже несколько раз просила научить меня!.. И только сейчас вспомнила?! — Ха-ха, ну прости меня. — примирительно проговорила Агата, и весело сощурила зелёные глаза, которые были донельзя похожи на малахит, или же листву весенних деревьев; Альма до сих пор не определилась, на что больше. — Ну, ничего. — надулась девочка, впрочем, всё ещё продолжая разглядывать ароматную выпечку. — Только в следующий раз меня зови, ладно? Я буду помогать тебе. Женщина облизнула пересохшие губы, и подмигнула дочери. — Обязательно. — клятвенно заверила та, поправляя складки на своём узорчатом платье. — А теперь, не могла бы ты позвать бабушку? Время ужина. Альма взглянула на часы — и правда, было уже пятнадцать минут шестого. Она быстро потопала на второй этаж по деревянной лестнице. Узоры на обоях вновь начали мелькать перед её глазами, словно спираль. Альма чуть было не пробежала дверь, ведущую в комнату к её бабушке. — Бабуль! — крикнула она, и костяшками постучала по дверце. — Ужин готов! Сегодня пряники, твои любимые! Девочка услышала тихий вздох, доносящийся из закрытого помещения, но уже через пару секунд, дверь открылась, и в проёме возникла фигура Жозефины — в своём халате, расшитом замысловатыми рисунками и изящными узорами, она казалось мудрой императрицей из персидских сказок. Аккуратно заплетёные в пучок седые волосы и острые скулы только усиливали впечатления. Не смотря на свой внешний вид, Жозефина была доброй и весёлой женщиной. Возможно, если отношения Альмы и Агаты напоминали отношения двух сестёр, а не матери и дочери, то расположение между Жозефиной и Альмой как раз таки и являлись сроднями материнской и дочерней любви. — Уже чувствую запах. — втянув острым носом воздух, мечтательно произнесла она, и тепло улыбнулась внучке. — А где же Эктор? Он ещё не вернулся? Альма отрицательно помотала головой. — Нет, папа говорил, что задержиться сегодня. — проинформировала она. — Сказал, чтобы мы поужинали без него. — Такое чувство, будто он любит свою работу больше, чем семью. — проворчала женщина, впрочем, беззлобно. — А и ладно, значит, нам больше достанется. Добродушно подмигнув Альме, Жозефина направилась в кухню. Та — за ней. Спустя несколько минут, все троя уже сидели за обеденным столом, улыбаясь, и попивая из расписных чашек горячий и ароматный чай. — Бабушка, — вдруг подала голос Альма, проглотив большой кусок пряника, — можешь, пожалуйста, рассказать о людях Элегидо?.. Как девочка и ожидала, её мать и бабушка с ухмылками переглянулись. — Дочь, бабушка, наверное, уже раз пять про них нам рассказывала, и это только за месяц. — произнесла Агата, из-подлобья глянув на дочку, которая уже беспокойно елозила на одном месте, не в силах усидеть. — Ты, мне кажется, уже эту историю наизусть выучила. — Конечно, выучила. — поддакнула Жозефина, щедро хлебнув крепкого чая из своей чашки. — Я ведь ей уже два года рассказываю, и каждый месяц по два раза. Про пять, ты, Агата, слегка преувеличила. Увидив, какой взгляд сделалася у матери, Альма пристыженно ойкнула. — Два года?!.. — с поддельным ужасом, ахнула Агата. — Нет, ну вы посмотрите на неё! Альма, зачем ты мучаешь свою бабушку? Было видно, что ей трудно удержаться от смеха, но она продолжала разыгрывать свой маленький спектакль. — Я не мучаю!.. — возразила Альма, с откровенным негодованием смотря на смеющихся женщин. — Я…я просто… — Ладно, ладно… — вытерев платочком выступившие слезинки из-за смеха, проговорила Жозефина. — Память освежать полезно, тут не спорю. С этими словами, женщина отложила чашку, и, таинственно сложив пальцы домиком, глянула через них на мгновенно притихших дочь и внучку. Альма вдруг показалось, что вместе с этим жестом небо словно бы стало чуть темнее, все птицы мгновенно смолкли, и даже ветер перестал дуть. — Ну же!.. — пробормотала девочка в нависшей и таинственной тишине, чуть ли не дрожа от предвкушения и восторга. Легенда о людях Элегидо была её самой любимой, не смотря на простоту. — Итак, — мистическим голосом начала Жозефина свой рассказ, больше всего сейчас напоминая девочку-подростка, которой очень нравится рассказывать разные загадочные истории. Возможно, в душе она была именно такой — этого Альме никак нельзя было узнать. — Однажды, несколько столетий назад, в одном из городов Севера поселилось одно загадочное племя, разодетое в длинные, переливающиеся плащи. Никто не знал, откуда они, кого из себя представляют. Некоторые из людей говорили, будто они прибыли из дальних стран Востока. Другие же возражали, говоря, что народ этот — и вовсе не человеческий люд. И как знать! И в этом, казалось, была доля правды, ведь каждый раз, когда смельчаки приближались к домам таинственных гостей, желая выведать что-либо об их образе жизни, то возвращались оттуда с посеревшими от ужаса лицами, и, чаще всего, онемея…ну, либо же и вовсе не возвращались. Жители того города были не нашутку встревожены и испуганы; никто не решался даже близко подойти к таинственному и наводящему ужас поселению. И всё же, сыскался один храбрец, который решился направится туда в одиночку, и позже, он сумел вернуться. Рассудок он не утерял, и успел рассказать с перекошенным от ужаса лицом, что смог увидеть. — «Это не люди вовсе!.. — севшим голосом вещал он внимающей толпе, которая его окружила. — Я видел, как…как они пляшут возле синего костра, и поют…» — «Что, что поют?!..» — спрашивали у него в ответ. — «Это…это не наш язык. — говорил тот человек, начав задыхаться от подступающего страха. — Я ничего не понял, н-но…я знаю, что они пели ужасные вещи. А п-после.» — «Что после?!..» — толпа, казалось, превратилась в один беснующийся организм, желавший выпытать всю информацию до последней капли. — А п-после…я увидел, ч-что…вокруг куча чёрных теней, и все они, помилуйте, пляшут в такт с ними! Пляшут, и, будто бы, что-то поют… Поют, словно одно слово… — «Что поют?! Какое слово?! Говори же, несчастный, не томи!..» — «Это слово… Г-господь Милосердный, о боже…это с-слово…» На несколько секунд вокруг воцарилось выжидающее молчание, в котором остро ощущались ужас и нездоровое возбуждение. — «Элегидо.» — прошептал тот человек, и тут же упал замертво прямо в сугроб белого снега. Жозефина выждала маленькую паузу, и, удостоверившись, что её не станут перебивать, продолжила: — С тех самых пор, люди не на шутку ужаснулись рассказом умершего, и начали составлять план. Они думали, что если толпой накинуться на поселение с криками и факелами, то те сдадуться, и сбегут. Ох, как же они ошибались… В назначенный срок, все люди города собрались в одном месте, вновь обсудили весь план, и гигантской толпой направились в сторону, где жил таинственный народ. У каждого человека в руках было по большому факелу, и всё это сборище казалось со стороны гигантским пламенем, вырывающимся из пасти огнедышашего дракона. Альма не выдержала, и захлопала в ладоши. Приближался её самый любимый момент, при котором сердце колотилось, как барабан, а ладони предательски потели. Жозефина заметила это, и с едва уловимой хитрецой, переглянулась с Агатой, а затем глянула на Альму. — Хочешь продолжить? — улыбнулась бабушка, и Альма радостно расширила глаза. — Да! А можно?!.. — Конечно. Давай, ты ведь эту историю знаешь наизусть. Девочка глубоко вздохнула, не веря своему счастью, и продолжила бабушкино повествование: — Как только толпа подобралась как можно ближе к месту жительства народа, — с упоением проговорила она, — то сразу же увидели, что все небо начинает полыхать гигантским, неоновым сиянием. И нет, это была не aurora borealis, как сначала подумали люди. Это было что-то другое, совершенное и великолепное до невозможности — некоторые из присутствующих даже лишились зрения от такой будоражущей разум красоты, и начали в панике кричать, выронив факелы. Подолы меховых одежд сразу же загорелись. Началась паника. А на горизонте, тем временем, начали вырастать исполинские тени, которые, казалось, закрывали всё небо и звёзды своей чернотой. Люди кричали от боли и ужаса, и те, до кого огонь ещё не успел добраться, завопили, указывая пальцами наверх: «СМОТРИТЕ, СМОТРИТЕ ЖЕ!..» Прямо над сгорающей заживо толпой возникли летающие силуэты, одетые в меховые плащи, переливающиеся ярким сиянием. Все они построились в одну фигуру — треугольник. Все тут же поняли, что это и есть то самое племя, и попытались убежать — но снег под их ногами мигом превратился в хрустальный лёд. Тем временем, летающие фигуры заговорили хором…или же это был лишь один из них? Он прозвучал словно гром, и всё небо засверкало с новой силой, переливаясь самими разнообразными красками, и осветив парящих в воздухе особ. «Смертные. Мы обращаемся к вам первый и последний раз, поэтому, слушайте внимательно, ибо больше вам не суждено будет услышать наш глас. Запоминайте же — весь ваш мир есть цикл, и, когда мы находимся здесь, то невольно становимся одной его частью. Знайте же — Мы приходим раз в несколько десятков лет, чтобы пустить в этот мир силу других вселенных, и забрать то, что нам подобает. Вы не вправе нам мешать, но если и делаете это, то караетесь с такой же силою и мговенностью, подобном сигналу. Но Мы не об этом хотим вам сказать. Запомните, что наше появление не сулит вам ничего хорошего. Мы не можем это контролировать, но и не хотим причинять вам много вреда. Мы хотим, чтобы вы были готовы — некоторые из вас остануться живы, так передавайте же наши слова потомкам, будто легенду…» Казалось, Альма сейчас зажохнётся от накатившего на неё радостного волнения. Агата и Жозефина же, украдкой переглядываясь, слушали её с одинаковыми ухмылками на губах. — «…и поймите наконец, что мы — гораздо высшие существа, чем вы, смертные создания. Мы — Боги Богов, избранные из избранных, тёмнейшие из темнейших, светлейшие из светлейших. Мы созданы из согласий и противоречий, запомните это, и тогда, возможно, вы сможете как следует подготовиться к следующему нашему пришествию. Мы сказали мало, но смысла в наших словах содержиться более, чем множество, и мы надеемся, что до вас он дойдёт. Ступайте же, и запомните наши слова как сон, который стоит рассказывать и пересказывать. Да будет так, ведь судьба миров здешних всегда будет повиноваться только нашим словам. Словам Элегидо, величашим завоевателям вселенных, посланникам Иномирья!» Альма на секунду остановилась, чтобы перевести дух. В глазах её плясали огоньки, и отражались последние лучи солнца этого дня. — И после этого, те счастливчики, которых не коснулся огонь, разбежались по домам, обезумевшие от ужаса. — пропела Агата, сложив руки на груди. — И действительно, порешили меж собой, что это была иллюзия, нагнанная на всех за один раз. Но и запомнили они слова людей Элегидо, повиновались. Передовали из поколения в поколения, да и сейчас передают. Ну что, Альма, теперь ты довольна? Альма кивнула, не в силах вымолвить не слова. Она не могла сказать, почему история о посланниках Иномирья постоянно вызывала в ней столь будоражущие чувства. Из года в год в их узком семейном кругу вновь и вновь пересказывалась эта легенда, простая, но и одновременно сложная, короткая, но по смыслу своему, длинная, страшно интересная. И страшная, и интересная, ведь раньше бабушка упускала кое-какие подробности. Но Альма продолжала любить эту историю, будто члена собственной семьи. А через три года после её двадцатилетия, ей самой пришлось столкнуться с людьми Элегидо, а точнее — только с одним из них. Даже сейчас, спустя целых пятьдесят лет, она до сих пор помнит, что происходило в ту ночь. Помнит, как её сердце будто бы треснуло на куски, когда она увидела труп Педро. Даже все её три ребёнка заголосили, будто бы тоже осознавали потерю отца. Альму тогда окружили нападавшие. Кто-то пеший, кто-то — на лошадях. Они что-то торжественно кричали, но Альма не понимала, что именно — её уши будто бы заложило, а перед глазами всё предательски расплывалось из-за нахлынувших слёз. Но затем, произошло то, что не ожидала ни сама Мадригаль, ни опешившие захватчики. Небо вдруг озарилось ослепительным сиянием. Все вокрг начали задирать головы и ошеломлённо щуриться — и в то же мгновение, послышался удар грома, а затем — гигантской, зигзагообразной молнии, и попала она прямиком дерево, стоящее неподалёку. Оно сразу же загорелось, и повалилось в середину толпы, чудом не задев Альму. Та посмотрела ввысь, и от того, что она там увидела, её сердце, как ей тогда показалось, перестало стучать. Весь ночной небесный свод вмиг прочертили разноцветные узоры, похожие на хвосты драконов. Вопли людей отошли на второй план. Девушка не видела ничего, кроме ослепительной красоты, сотканной из фантастического сияния и неона. Ей казалось, что всё вокруг исчезло — и пылающий огнём город, из которого ей с Педро пришлось бежать, и даже весь мир. У неё в голове образовалось звенящая пустота. Надолго ли? Счёт времени для Альмы в тот момент был утерян. Возможно, прошло несколько секунд, возможно — несколько часов. Но когда она наконец очнулась, то обнаружила, что вокруг неё нет абсолютно никого...кроме одного единственного человека. Как только Альма заметила его, то дыхание сразу перехватило. Этот человек был разодет в черный, как смоль, плащ, на котором плясали совершенно живые узоры, подозрительно сильно похожие на те, что она только что видела в небе. Или ей привиделось?... — Кто вы?... — её дрогнувший голос эхом прорезал воцарившуюсю тишину, и она инстинктивно прижала к себе троих детей. Рот девушки приоткрылся сам собой, как только она увидела, что этот человек не стоит на ногах, а в буквальном смысле парит в нескольких сантиметрах над землёй. — Альма Мадригаль. — тихо проговорил незнакомец, но его бархатный голос показался Альме громким, словно удары барабанов. — О...откуда вы?.... — Альма сделала шаг назад: её кожа слегка побледнела. — К-как вы... — Я думаю, мы в какой-то мере знакомы. Сказав эти слова, незнакомец изящным, практически девичьим жестом снял капюшон, который скрывал его лицо до этой поры. Увидев его, Альма непроизвольно ахнула, и могла бы, наверное, прикрыть рот обеими руками, если бы они не были заняты. Лицо человека не было бледным. Нет. Оно было белым — по-настоящему белым, без каких-либо намёков на румянец и тень. Вместо них, на его щеках были нарисованы странные знаки, похожие на солнце и луну, заключённые в узкий треугольник. А глаза...глаза его были чёрными. И радужка, и зрачок — оба смотрелись на белоснежном лице диким, невозможным контрастом. Незнакомец шагнул ещё ближе, спровоцировав тем самым дуновение ветра. — Альма Мадригаль. — повторил он, будто бы смакуя и пробуя на вкус имя девушки. — Я пришёл сюда, чтобы отдать тебе кое-что. Не дав ничего сказать ей, он сложил руки лодочкой — и через несколько секунд, Альма ахнула во второй раз, не веря своим глазам. В руках у человека постепенно начало скапливаться тёмное сияние, изредка перебиваемое маленькими, желтоватыми огоньками, похожими на светлячков. Оно начало собираться в целлиндрообразную фигуру; не смотря на донельзя ошарашенное состояние, Альма попыталась вглядеться. И, спустя несколько секунд, увидела, что в руках у незнакомца находится небывалой красоты свеча — даже на расстоянии чувствовался её чудесный запах, схожий с ароматом роз, маковых булочек, и весеннего ветра. Альма, разом забыв обо всём на свете, даже о собственных детях, в неверии уставилась на чудо, не в силах вымолвить ни слова. Загадочный чародей, между тем, уже подошёл к ней практически вплотную, и протянул великолепную свечу, на конце которой светился маленький огонёк. В ту же секунду, из-под земли послышался глухой рокот. А ещё через несколько секунд, и Альма, и даже, наверное, маленькие Пеппа, Джульета и Бруно с открытыми ртами и загоревшимися глазами наблюдали, как из-за горизонта с исполинским треском начинают вырастать гигантские, зелёные холмы, образуя замкнутый круг с большим диаметром. А затуманенном от нахлынувших событий разуме Альмы мелькнула мысль, что тут бы смог поместиться целый город. — Энканто. — услышала она вкрадчивый голос позади себя. — Ч-что..? — девушка была слишком ошеломлена, чтобы сказать что-то подлиннее. — Энканто. — повторил незнакомец, глянув своими бездонными чёрными глазами в блестящие от всё ещё невысохших слёз глаза Альмы. — Ты и твои дети будут жить в этом городе, и никто не будет вас тревожить. Ты ведь этого хотела, верно? Жить в спокойствии, в кругу семьи. В месте, где никто и никогда не сможет вас найти. Ты ведь этого хотела? Этот голос был похож одновременно на треск огня, а также на хрустальное журчание воды. Казалось, будто кроме него в мире всё исчезло. Испарилось, словно признавая то, что является лишним в этом мире. — Да. — собственный голос Альмы показался ей чужим. — Д-да, но...откуда вы... — Знаю? — тон стал ещё более вкрадчивым, а иссиня-чёрный глаза сузились до размера узких щёлок. — Я много всего знаю, Альма. Мы много всего знаем. Ты ведь помнишь, что рассказывала тебе бабушка, да? На секунду девушке показалось, что она ослышалась. — Мы? — тихо переспросила она, чувствуя, как сердце пропускает несколько ударов. Это тот, о ком она думает? — Легенда о Посланниках Иномирья, Альма. Я уверен, ты помнишь её настолько хорошо, что прямо сейчас можешь рассказать о ней без запинки. Мадригаль показалось, что она разучилась дышать. — Элегидо... — пролепетала она вмиг севшим голосом, отказываясь верить в происходящее. — Господь милосердный, неужели... — Именно. — произнёс посланник, ухмыльнувший. — Меня зовут Вэйнамоинен Фиррад Эрно Элегидо. — У вас...три имени? — тихо выговорила Альма, всё ещё не сумев оправится от гигантского потрясения. — Они..странные. — Наш народ родом из Севера. — незамедлительно последовал ответ Вэйнамоинена. — Из Финлянлии, страны вечного снега и Авроры Бореалис. Альма кивнула. Её сердце начало колотиться, как сумасшедшее, постепенно наращивая темп. Элегидо. Это не люди. И перед ней сейчас не человек. — Но я должен тебе кое-что сказать. — голос Вэйна (полное имя его Альма не могла сразу выговорить даже в мыслях) выдернул её из размышлений. — Ты должна будешь отдать мне кое-что взамен за эту свечу. Альма напряглась. Обмен?.. Увидев, как взгляд Элегидо задержался на детях, которые уже успели уснуть, Альма почувствовала, как внутренности внутри неё похолодели. — Я...я не отдам вам... — последние слова застряли комом в её горле. — А я и не прошу. — прохладно заявил Вэйн, подойдя чуть ближе. — Я прошу другое. Я знаю, тебе будет трудно это понять, но ты уж попытайся. Так вышло, что у одной из твоих дочерей должен родиться ребёнок, наделённый даром. Альма непонимающе нахмурилась. — Даром этим будет являться Лицедейство. Он в любой момент сможет превращаться в абсолютно любого человека, стоит ему только подумать об этом. Не говори ничего, через много лет ты сама убедишься в моих словах. Альма решила не спорить. — Зачем вы это спрашиваете?... — её голос был слегка надломлен. Ей показалось, будто Вэйн издал смешок. — В день его шестнадцатилетия ты должна будешь отдать его нам. Альма почувствовала, как в голове нарастает гул. — Но он же.. — из последних сил попробовала возразить она. — Он же будет моим вну... Девушка почувствовала, как Элегидо положил руку ей на плечо. Тело будто бы окатили холодной водой. — Я знаю. Всё очень сложно для понимания, особенно — для понимания смертных. Но, послушай, так действительно нужно. Не смотря на просквозившее в словах лицемерие, Альма почувствовала странное, резко накатившее спокойствие. Все проблемы и горе от потери мужа будто бы отошли на второй план, уступив место Посланнику. — Ты получишь послание за три месяца до нужного момента. Альма едва кивнула, краем глаза видя, что вокруг них начинают появляться подозрительные тени. А может, ей это просто казалось. — До встречи, Альма Мадригаль. — бархатно проговорил Вэйн, и развернулся, сверкнув узорами на плаще. — Знаешь, Земля действительно круглая. Особенно, в вашем мире. Как же здесь всё циклично... То были его последние слова. Он исчез также, как и появился. Ну а Альма, в свою очередь, медленно присела на большой, круглый камень, и просидела так ещё некоторое время, абсолютно не шевелясь. Без сомнения, эту встречу она не забудет никогда. Даже при старческом маразме.