Актер

      Ёнджун бросил свою сумку рядом с Бомгю, вздохнул и посмотрел на своего друга, который только что оторвался от своей книги. Он сидел на земле, прислонившись к стене их обычного места встречи в школе. Опять никого не было, вероятно, из-за резкого похолодания в воскресенье.       — Как дела? — Бомгю смотрел, как Ёнджун сел на холодный пол рядом с ним. — Нормально добрался домой в субботу?       — Наверное. Не могу вспомнить. — Ёнджун осторожно огляделся, пытаясь заметить кого-нибудь, кто захочет присоединиться к ним, пропуская занятия, что могло бы прервать их разговор и помешать Ёнджуну… ну, открыться.       Он вернулся домой примерно в четыре часа вчера, после того, как снова заснул в доме Тэхёна и мистер Кан предложил ему остаться на обед. Миссис Кан тоже пришла домой, явно не ожидая обнаружить бойфренда своего сына в их доме в то, что должно было быть мирным воскресеньем, но она просто смирилась с этим, вскоре исчезнув в своей спальне, чтобы, вероятно, вздремнуть.       Они с Тэхёном больше не поднимали тему поцелуя. Они не обнимались, даже не держались за руки или что-то в этом роде, вероятно, потому, что Тэхён не хотел снова создавать неловкость. Только это закончилось ощущением странности и отдаленности, потому что для них было просто естественно быть рядом друг с другом. И когда Ёнджун ушёл, к счастью, крепко обнявшись на прощание, он почувствовал тяжесть. И влюблённость.       Он знал, что не может держать это в себе. Что это сломает его полностью, если он не расскажет об этом. И действительно был только один человек, с которым он мог поговорить. Бомгю. Но как, чёрт возьми, он должен был вообще начать? Он точно знал, что его ждёт: «Я же говорил тебе, что это произойдёт» и «Видишь, я оказался прав». Но, несмотря на поддразнивания и выговоры, Ёнджун также прекрасно осознавал, что Бомгю позаботится о нём и сделает абсолютно всё, чтобы он чувствовал себя лучше. Теперь, как начать этот разговор?       — Что было после того, как я ушёл?       — Честно… — вздохнул Бомгю. — Намного спокойнее. Не то чтобы ты меня раздражал, но, честно говоря, я никогда не видел тебя таким бухим. Субин тоже был пьян, но я даже не мог угнаться за тобой, клянусь богом. То, что ты ушёл, и знание того, что ты в надёжных руках, было… некоторым облегчением.       — Как дела у Субина?       — Как обычно. После твоего ухода больше не пил. Он начал трезветь более или менее быстро. — Теперь Бомгю закрыл книгу и опустил её, уставившись в землю. Выражение его лица было почти бесстрастным, но его уши начали слегка краснеть. Ёнджун не был уверен, было ли это из-за холодного воздуха или, может быть… чего-то ещё?       — Ёнджун… Было бы это странно, если бы я сказал тебе, что Субин и я… — фыркнул Бомгю, почесывая затылок. Глаза Ёнджуна расширились. Что, блять, он пропустил той ночью после ухода? — Ну… как бы это сказать, я думаю, мы стали немного ближе.       — Погоди. — На секунду Ёнджун действительно забыл, почему он вообще хотел поговорить с Бомгю. Что? Ближе? О боже, неужели у этих двоих действительно развивались здоровые и устойчивые романтические чувства друг к другу, пока Ёнджун тут страдал? — Ты имеешь в виду, что вы двое типа… встречаетесь?       — Нет! О Боже, нет… Не так, не так быстро, но мы как бы, э… поговорили? Да, мы… поговорили, кажется. И пришли к тому, что, возможно, были чувства, которые мы до сих пор не осознавали. Мы договорились остаться друзьями и просто посмотреть, куда нас приведет будущее. — Бомгю, казалось, пытался это скрыть, но всё пошло не так, как планировалось, и поэтому он не смог удержаться от яркой улыбки.       — Чёрт возьми. Это круто. Я имею в виду, я немного волнуюсь за тебя. Как это вообще могло случиться?       — Думаю, мы смелее, когда пьяны. Он сказал то, что было у него на уме. И, видимо, в тот момент он думал обо мне. — Бомгю, казалось, смутился, и ещё больше опустил голову, чтобы скрыть растущую улыбку.       — Боже мой, это так слащаво, умоляю!       — Прости, позволь мне тоже иметь личную жизнь! — Бомгю хихикнул и, наконец, снова поднял голову. — Ощущение какое-то странное, типа… Ты вдруг осознаешь свои чувства, и буквально через секунду тебя будто ударяют молотком и ты вдруг замечаешь, что у тебя были эти чувства всё это время, но просто… Ты просто не понимал их раньше, и теперь это имеет смысл, я думаю. Это так сложно объяснить?       — Нет, я тебя понимаю, — хмыкнул Ёнджун. — Это и ко мне относится.       — К тебе… что? — Теперь Бомгю нахмурил брови, изучая Ёнджуна. — Ты имеешь в виду… — Ёнджун только вздохнул, заставил себя хихикнуть, затем кивнул.       — Думаю, до меня тоже дошли. Чувства.       — Ты… Подожди, мы говорим о Тэхёне? Тебе нравится Тэхён?       — Больше чем нравится. — Ёнджун тяжело вздохнул, откинув голову назад, глядя в небо сквозь окружающие их ветви деревьев и кусты. — Я идиот, потому что не понял этого раньше. Я влюбился, я никогда не восхищался и не хотел так кого-то.       — Джун… — Бомгю обнял его и вздохнул. — Я знаю, что прозвучу грубо, но… именно этого я и опасался. Я же говорил тебе, что это дерьмо добром не кончится.       — Именно. И ты был прав, но теперь уже слишком поздно, мы расстаемся через неделю и…       — И тебе придётся признаться, прежде чем расстаться. Тебе будет очень хреново, если ты просто допустишь этот разрыв. Перестань притворяться и скажи ему.       — Если я это сделаю, я испорчу все наши отношения.       — Как будто ваши отношения уже не испорчены, Джун.       — Но, по крайней мере, я могу остаться с ним друзьями после нашего разрыва?       — Эй, вы могли бы просто… не расставаться? И вместо этого встречаться по-настоящему?       — Смотри, ты сейчас предполагаешь… — проворчал Ёнджун, натягивая рукава на руки, которые постепенно становились холоднее, — …что у него тоже есть чувства ко мне. И я знаю, что это не так. Может показаться, что это так, но… Он слишком увлекается всей этой актерской игрой. Он и глазом не моргнёт, когда напоминает о расставании. Даже вчера, он был так расстроен после того, как поцеловал меня…       — Подожди-ка, блять. Он поцеловал тебя? Ты такой тупой? Типа, твой мозг вообще работает? Он поцеловал тебя, и ты думаешь, что он не чувствует то же самое? Ёнджун, ты чёртов идиот, и мне реально физически больно.       — Гю, ты не понимаешь. Я знаю, это звучит так, будто я ему правда нравлюсь, но что-то в нём было не так после поцелуя. Он извинился и почти смутился? Как будто он сделал это просто, чтобы попробовать или что-то в этом роде, а потом пришел к выводу, что это было неправильно. И он продолжает вспоминать о разрыве, как будто это совсем не ранит его, как будто он был готов просто покончить с этим. Этот поцелуй действительно вселил в меня надежду на секунду, но… Его реакция была странной.       — Ты должен сказать ему, несмотря ни на что. Иначе тебе будет больно.       — Мне всё равно будет больно, — вздохнул Ёнджун, закрыв глаза, которые теперь кажутся тяжелее. — Кажется, уже.       — Джун… — Бомгю притянул его ближе, мягко похлопав по плечу. — Я хотел бы помочь тебе, но я могу только посоветовать тебе признаться, пока не стало слишком поздно. Если ты расскажешь ему, всё ещё может быть шанс, что ты ему понравишься. И даже если нет, у тебя всё равно будет тяжело на душе. Я буду здесь ради тебя, хорошо? И… — он замялся. — Я думаю, что пришло время сказать Субину.       — Подожди, нет, я не могу этого сделать. — Ёнджун отстранился от прикосновения Бомгю, чтобы посмотреть на него. — Я не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы сказать ему.       — Однако ты должен сделать это сейчас. Потому что это уже не просто забавная маленькая притворная игра, всё становится серьёзнее. Речь идет о реальных чувствах, которые могут быть задеты, и он имеет право знать.       — А если он разозлится…       — О! — Бомгю фыркнул и покачал головой. — Субин имеет полное право злиться, Джун. Но чем позже ты ему скажешь, тем будет хуже. Он должен знать, что происходит. А если он разозлится, так тому и быть. В конце концов, не сказать ему об этом — довольно большое дело. Он обещал прийти через несколько минут, так что это твой шанс. Я могу оставить вас двоих наедине, если хочешь. — Ёнджун скрестил руки на груди, в нём закрадывалась тревога. Потом медленно кивнул.       — Думаю, тогда мне придется сказать ему… — Ёнджун попытался улыбнуться, чтобы скрыть страх, который он чувствовал прямо сейчас. Бомгю только кивнул, а затем медленно встал.       — Он сказал мне, что будет здесь минут через пять. Я скоро вернусь, но я дам тебе немного времени. Только не забывай про 10-летнюю дружбу и не порти её, ладно? — Бомгю более или менее осторожно взъерошил волосы Ёнджуна и ушёл.       Чёрт, Бомгю. Он реально просто так ушёл, оставив Ёнджуна наедине со своими страхами и неуверенностью. Ёнджун вздохнул, пытаясь понять, как вообще начать этот разговор. Как он вообще должен был это сказать? Как он мог объяснить всё это, чтобы Субин не разозлился на него?       Ну, Субин никогда не злился на него. Вообще никогда. Они даже ни разу не поспорили за те 10 лет, что знают друг друга сейчас, а если и ссорились, то только из-за самых мелких и глупейших вещей. Они всегда заканчивали тем, что смеялись над этим всего через несколько минут. Может быть, они могли бы сделать то же самое сейчас? Теперь, когда Ёнджун подумал об этом… наверное, нет. Он снова застонал, играя с рукавами своей куртки, нервно ожидая, когда Субин наконец присоединится к нему.       Прошло несколько мучительно долгих минут, когда он услышал глубокий и нежный голос своего лучшего друга, зовущий его по имени.       — Джун? Какого хрена ты один? Разве Гю…       — Именно! — Ёнджун наконец встал после того, как отсидел себе задницу. — Вообще-то Гю скоро будет здесь, но я, ммм… я хотел поговорить? — Теперь глаза Субина расширились.       — Ой? П-подожди, ты ведь знаешь обо мне и Бомгю, верно? Что мы…       — Что у вас незаметно появились чувства? Ага. Он сказал мне.       — Хорошо… — Субин улыбнулся, показывая свои глубокие красивые ямочки. — Я попросил Бомгю рассказать тебе, потому что не знаю, как правильно это сформулировать… Не знал, сказал ли он тебе уже. Так что ты хотел? — Он прислонился к стене рядом с Ёнджуном, уронив сумку.       — Это, эм… — Ёнджун глубоко вздохнул. — Это связано со мной и Тэхёном.       — О… — Улыбка Субина тут же сменилась обеспокоенным хмурым взглядом. — Пожалуйста, не говори мне, что вы расстались…       — Нет! Нет. Нет… пока нет.       — Ты… собираешься или…       — На самом деле мы так и задумывали. — Когда Ёнджун только растерянно посмотрел, он вздохнул. — Это трудно объяснить. Но, пожалуйста, выслушай меня, ладно? — Субин медленно кивнул, и Ёнджун глубоко вздохнул. Это будет… долгая и странная история… — Тэхён и я, мы… планируем расстаться к концу этой недели. Но дело в том, что мы планировали это с самого начала. С самого первого дня мы планировали расстаться через месяц.       — Что? Какого хуя…       — У нас с Тэхёном ненастоящие отношения. — Вот. Он сказал это. Худшая часть была позади. Или нет? — Мы… мы подделали это. Типа всё это, по крайней мере, так было вначале, сейчас все по-другому, но я пытаюсь сказать… Мы не настоящие бойфренды. Мы устроили эту игру за последние три недели.       — Ты его не любишь? — Голос Субина звучал неприятно монотонно.       — Ну… Сначала нет, но… У меня появились к нему чувства, я больше не могу их отрицать. А теперь Бомгю сказал, что я должен тебе сказать…       — Бомгю знал?       — Ага. Он узнал, так что я сказал ему на прошлой неделе или около того, но…       — Так ты соврал мне? — Субин больше даже не смотрел на Ёнджуна, выражение его лица было холодным, как лёд. Он не привык к тому, что Субин выглядит так. Черты его лица всегда выглядели мягкими, счастливыми, а теперь…       — Я не… не врал.       — Нет? Но ты делал вид, что встречался, ты говорил нам… говорил мне, что любишь его с самого начала, говорил мне, что влюбился с первого взгляда, и всё это было неправдой. Разве это не делает тебя лжецом, Ёнджун? — Ёнджун не ответил, немного ошеломлённый. Он был прав, но… — И из того, что я только что узнал, ты не собирался мне говорить тоже. Ты сделал это только потому, что попал в неприятную ситуацию, и Бомгю сказал тебе рассказать мне. Иначе ты бы не стал этого делать, верно?       — Я… наверное. Да.       — Хорошо. Я понимаю. — Теперь Субин просто молчал какое-то время. Затем он тихо выдохнул, всё ещё ни разу не взглянув на Ёнджуна. — Теперь продолжай. Почему ты имитировал отношения? И что мешало тебе сказать мне?       — Это было по глупым причинам. Когда я расстался с Хёнджи, я думаю, мое глупое хрупкое эго было задето. Я хотел доказать ей, что могу двигаться дальше. Я хотел поддержать свой имидж, я не хотел терять статус и… — вздохнул Ёнджун. — Никто не должен был знать. Если бы люди узнали, я был бы клоуном до конца своей жизни. Я не мог рисковать, рассказывая кому-либо. — Еще несколько секунд Субин ничего не говорил. Он даже не пошевелился, но затем нахмурил брови.       — Думаешь, я бы кому-нибудь рассказал? Ты мне не доверял?       — Субин… Нет, я тебе доверяю, ты мой лучший друг.       — Но что-то помешало тебе сказать мне, несмотря на это.       — Да, потому что… Ты так поддерживал меня, и ты был так рад, и…       — Но я был рад из-за лжи, из-за чего-то, что даже не было настоящим! Я был рад тому, что ты снова счастлив и влюблён.       Самое страшное в Субине сейчас было отсутствие гнева в его голосе. Он звучал почти совершенно спокойно, но в его словах было так много силы.       — И я не хотел лишать тебя этой радости, Бин. Разве ты не был бы разочарован, если бы я рассказал?       — Ёнджун, ты не понимаешь. Конечно, мне было бы грустно, что ты на самом деле не нашёл нового партнера, но проблема не в том, что ты притворялся и просто врал, что у тебя есть отношения, а в том, что ты не удосужился сказать мне об этом. Мы никогда не лгали друг другу, почему сейчас? Я бы поддержал твой план, ты знаешь это. У тебя была возможность рассказать мне и Бомгю с самого начала, когда мы начали расспрашивать тебя об отношениях. Мы были одни, ты мог бы просто сказать это тогда, не рискуя, чтобы кто-то нас подслушал.       Что-то в Субине делало его таким пугающим, может быть, его почти бесстрастный тон, может быть, его глаза, которые теперь казались потемневшими, глядя прямо перед собой в землю. И всё же он выглядел… почти грустным.       — Тогда я не хотел тебя обидеть.       — Но ты обидел.       — Ты злишься на меня?       Субин фыркнул на этот вопрос, отворачиваясь.       — Я думал, ты всегда будешь мне всё рассказывать. Я разочарован. Мне больно. Блять, конечно, я злюсь! — Это больно. Голос Субина постепенно терял свою мягкость. — Ты решил так долго врать мне о чём-то столь важном, и теперь, когда ты облажался, ты, наконец, говоришь мне об этом. Но ты даже не решился рассказать мне сам, ты делаешь это только потому, что Бомгю сказал тебе.       — Я не хотел причинить тебе боль, — повторил Ёнджун, даже не зная, что ещё ответить. Он облажался. Снова. Пиздец, может ли быть еще хуже? Неужели сейчас всё пошло насмарку?       — Как ты мог подумать, что если ты вообще ничего мне не скажешь, это не ранит меня? Такое ощущение, что ты мне больше не доверяешь! Я… — И теперь Субин наконец посмотрел на Ёнджуна, он посмотрел ему прямо в глаза. Дерьмо. Что-то было в глазах Субина, что-то в них искрилось, блестело. Боль. Боль и гнев. Субин никогда не злился на Ёнджуна за те 10 лет, что они были друзьями. Но теперь он в ярости. — Я чувствую, что ты бросил меня одного. Мне кажется, что я не… не важен?..       — Эй, не говори так, я люблю тебя…       — Если бы ты любил меня, ты бы не врал всё это время.       — Но я правда не врал, я просто…       — Не врал? Тогда что для тебя «ложь»? Разве хранить такой секрет, притворяясь и рассказывая мне так много неправды, не значит «ложь»?       — Это… это была игра, это была постанова, как пьеса или драма… — Ёнджун не знал, почему он чувствовал потребность защищаться, когда Субин имел полное право злиться, но он должен был оправдать своё поведение хоть как-то.       — Ты не можешь говорить это всерьёз. Ёнджун, есть ёбаная разница между тем, когда ты ведешь себя так, как будто у тебя отношения, но даёшь мне знать, что они ненастоящие, и тем, что ты ничего мне не рассказываешь. Я не иду смотреть диснеевский фильм, думая, что это документалка о поющих животных, я знаю, что то, что я собираюсь посмотреть, ненастоящее, что это история, которая выдумана.       — Субин…       — Нет, нет, я не… Просто оставь меня в покое ненадолго. Я не хочу с тобой разговаривать.       — Субин, подожди! — Ёнджун попытался дотянуться до руки своего друга, когда тот собирался уйти, но заколебался, не будучи уверенным, что это не разозлит его ещё больше. — Я просто… я думал, что поступил правильно, я не хотел причинять тебе боль, но…        — Но ты сделал мне больно! Просто оставь меня в покое. — Голос Субина дрожал. Он торопливо подобрал свою сумку, ни разу не взглянув на Ёнджуна, и вместо этого просто ушёл, оставив Ёнджуна на холоде, неподвижного и виноватого. Он почувствовал, как горит его сердце, вся его грудь, а затем оно распространилось по его плечам и шее, заставляя их чувствовать себя одеревеневшими, неспособными двигаться. И, наконец, его глаза. Они начали гореть, наблюдая, как Субин уходит большими шагами.       Ёнджун закрыл глаза рукой и снова прислонился к стене, выдыхая. Лицо его было холодным, почти замороженным, а тело было горячим, обжигающим, в сердце бушевал огонь. Это был не гнев. Это был не огонь, который хотел уничтожить других, а скорее пламя, планирующее превратить Ёнджуна в пепел. Это были вина и страх, а сейчас ещё и одиночество. Если бы только Бомгю был здесь. Или Тэхён. Или даже просто кто-то вроде Мина.       Почему Субин должен был покинуть его сейчас, именно сейчас из всех дней, когда всё уже начало разваливаться? Почему он не мог просто остаться и не злиться, а вместо этого утешить его и…       Нет. Он ведь это заслужил, верно? Гнев Субина был оправдан. Ёнджун был лжецом. У него было так много шансов просто сказать ему, но он не удосужился сделать это, потому что думал, что это не имеет большого значения, и теперь…       Ёнджун медленно сполз по стене и сел на холодный грязный пол, подтянув ноги ближе к телу. Он только что испортил 10-летнюю дружбу. Испортил свою связь с одним из своих самых любимых людей, с кем-то, за кого он, вероятно, умер бы, просто потому, что он думал, что рассказывать ему о чём-то важном нет необходимости. Он судорожно вздохнул, ожидая, что кто-нибудь подойдёт и присоединится к нему, сидя на полу снаружи на холоде. Кто угодно, действительно кто угодно.       И это заняло несколько минут. Но тут он услышал шаги, кто-то приближался. Он молился, чтобы это был кто-то, с кем он был хотя бы немного близок.       — Джун… — Слава богу, это был знакомый голос. — Я только что встретил Субина на обратном пути, что… — Бомгю заколебался, когда Ёнджун не посмотрел на него снизу вверх, а вместо этого снова спрятал глаза. — Он разозлился, да?       — Может быть, ты побудешь с ним сейчас… — Ёнджун не хотел, чтобы Бомгю снова уходил, но еще меньше он хотел, чтобы Субин был сейчас один. — Так, по крайней мере, ваши отношения не испортятся.       — Ёнджун, что за хуйня…? — Бомгю сел рядом со своим другом и начал нежно похлопывать его по спине. — Ты не испортил ваши отношения, чувак.       — О? Последние три недели я только и делал, что лгал ему, а теперь только ранил его. Он даже не хочет больше со мной разговаривать, Гю. Я облажался!       — Эй… Ты слишком драматизируешь, ты большой ребенок… — вздохнул Бомгю. Затем он обнял Ёнджуна за плечи, притягивая к себе. — Да, он в ярости. Понятно почему. Но это не значит, что он будет причинять тебе боль всегда. Чёрт возьми, это было бы незаконно, он не может просто так тебя бросить. Наверное, ему нужен перерыв. Дай ему время, хорошо? Дай ему неделю или две, чтобы действительно подумать об этом. Если он к тому времени не захочет с тобой разговаривать, я заставлю его, хорошо?       Ёнджун не ответил. Вместо этого он просто склонил голову на плечо Бомгю, позволив своему лучшему другу крепко обнять себя.       — Джун, это был единственный раз, когда вы поссорились. Субин слишком любит тебя, чтобы просто никогда больше с тобой не разговаривать. Ты же знаешь, какой он всепрощающий. Я до сих пор не понимаю, как он мирится с моей чушью, и эй, посмотри на нас, мы как-то заметно-незаметно втрескались друг в друга. Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Ты большой идиот, и ты попал в несколько странных ситуаций, и тебе, вероятно, нужна вся помощь и эмоциональная поддержка, которую ты можешь получить. Но я буду рядом с тобой сейчас. И Бин тоже будет рядом с тобой, если ты дашь ему немного времени.       — Честно, я просто боюсь. Я хочу, чтобы всё закончилось. Я хочу, чтобы Субин не злился, и я хочу, чтобы Тэхён… — вздохнул Ёнджун, почти застонав. — Я хочу счастливого конца, Гю. Больше никакой боли и страданий, только чёртов счастливый конец.       — У тебя будет счастливый конец, Ёнджун.       — Но ты не можешь этого обещать.       — Не могу. Но я могу надеяться с тобой. И я могу быть с тобой, пока всё не закончится.       Сейчас Ёнджун правда хотел увидеть только Тэхёна. Он просто хотел быть рядом с ним. Тэхён пообещал ему дождаться его сегодня после школы, и Ёнджун был очень рад. Да, между ними было странное, просто немного неловкое напряжение, но Тэхён, тем не менее, успокаивал Ёнджуна. А это как раз то, что ему сейчас было нужно после того, как он провел день просто… чувствуя себя виноватым. Накручивая себя. Беспокоясь. И очень хочется, чтобы всё закончилось. Вот если бы Тэхён мог дать ему немного энергии…       Если бы только Тэхён мог его успокоить. Подержать его за руку или обнять, или просто улыбнуться ему, этого будет достаточно, чтобы забыть обо всех этих негативных эмоциях и страхе, может быть, всего на секунду. Бомгю, вероятно, был прав, Ёнджун слишком остро отреагировал, но ему всё равно было больно, он боялся, что Субин затаит обиду, что он потеряет его и одновременно потеряет Тэхёна.       Ёнджун прошел через школу с ледяным выражением лица. Быть одному, почти мчаться по уже довольно загруженным коридорам, и все эти люди, отчаянно пытающиеся уйти с его пути, почти съёживаясь, когда он проходил мимо них… Это дало Ёнджуну чувство, о котором он почти забыл в последние недели. Это давало ему ощущение силы. Это напомнило ему о его статусе, о его представлении о том, как некоторые люди, по-видимому, называли его «Королём Демонов» в школе.       Ёнджуна совершенно перестали заботить взгляды, которые он получал после недели или около того, проведённой с Тэхёном. Забавно, как он устроил все эти отношения только для того, чтобы сохранить этот пресловутый образ, и всё же через некоторое время он полностью забыл об этом, вместо этого начав сосредотачиваться на Тэхёне. С Хёнджи такого никогда не было. Может быть, потому что их отношения просто служили символом их власти, они были ходячим рекламным щитом, на который люди могли смотреть и бояться. Тот факт, что ему действительно нравилось время, проведенное с Тэхёном, только доказывал ему, что на этот раз он был влюблён. Он больше заботился о Тэхёне, чем о своем имидже и о себе в целом.       Они договорились встретиться снаружи, поэтому, когда Ёнджун вышел из школы через главный вход, он сразу же попытался найти Тэхёна в толпе уходящих учеников, но его нигде не было видно. Ёнджун вздохнул. Где он мог ждать? Может быть, подальше от входа, чуть дальше по улице. Ёнджун засунул руки в карманы и зашагал по большому двору, пытаясь выследить своего парня.       Когда Ёнджун заметил его, его сердце упало. Тэхён был не один. Перед ним стоял высокий парень, слишком близко, по мнению Ёнджуна, скрестив руки на груди, но, казалось, спокойно разговаривая с Тэхёном.       Что-то щёлкнуло в его мозгу, и в памяти всплыло единственное воспоминание о прошлых выходных. Воспоминание о том, как он подошёл к Тэхёну, который разговаривал с тем же парнем на вечеринке. Шаги Ёнджуна ускорились, и его глаза потемнели.       — Какого хуя тебе надо, Хёнсок? Почему ты разговариваешь с моим парнем?