Цирк уехал, а клоуны остались

      Слышала как-то раз одну песню, и там пелось, что умирать не страшно — страшно просто жить. Так вот, что я могу на это сказать. Тот человек, что придумал эту фразу, долбоклюй! Причем полной кондиции.       Умирать страшно. Ждать смерти страшно. Умирать, толком не пожив, ещё страшнее. И всё это основано на моем личном опыте.       Я не знала, кто мои родители, и все воспоминания моего детства связаны с такими же детьми в детском доме, как и я. Кто-то был хорошим, кто-то был дерьмовее дерьма, но в конечном итоге все мы выросли и разошлись в разные стороны.       Я поступила в колледж и отучилась на художника-иллюстратора: рисовать я всегда любила, особенно на стенах. Хе-хе! Даже нашла работу, и вроде жизнь налаживалась, как вдруг...       На очередном медицинском обследовании выяснилось, что я болею. Онкология — это не просто звучит как приговор: это и есть приговор. И расстрел рядом с ним — истоки гуманизма.       Так как своего угла у меня не было, родных тоже, после операций, где вырезали яичники и матку, химиотерапии, меня направили в хоспис — умирать.       Каждый новый приступ был более болезненным, чем предыдущий, и каждый раз я мечтала о смерти, хоть и боялась её точно так же. Даже мечтая о смерти, я очень хотела жить.       В палате я была не одна, была со мной соседка, которую родители сдали умирать только по одной причине: завоняла всю квартиру. Девочка хорохорилась, всегда была на позитиве, но обмануть себя не могла, как бы ни старалась.       В небольших перерывах между приступами мы общались, делились мечтами и надеждами: мы обе хотели жить.       Соседка моя оказалась заядлой анимешницей, и благодаря ей я узнала о куче мультиков, которые мне приходилось смотреть вместе с ней. Это убивало время и отвлекало от мрачных и гнетущих мыслей о смерти.       Она умерла первой, перед смертью поделившись своей мечтой о том, что она бы была счастлива прожить ещё одну жизнь в мире аниме, полном приключений.       Я не стала смеяться над её мечтой. Я и сама бы была бы рада прожить ещё одну жизнь, вот только такое может быть разве что в сказках, а в них я даже в детстве не верила.       Свою соседку я пережила всего на неделю. Тот приступ был последний. Я просто это знала, не знаю почему, но так и было. Потому что адская боль резко сменилась темнотой и беспамятством.       Я страшилась и ждала этого момента, и... Меня не стало.       К этому моменту я растеряла всю веру в чудеса, но, видимо, высшим силам было плевать, и они заставили меня вновь поверить в чудо.