Тутенштейн: Бессмертная мумия

Ночной город великой Америки. На часах без пяти час. Луна тусклой пленкой окутала спящие районы. Где-то слышится лай собак, гудки автомобилей, но в общей картине: дневная жизнь города почти прекратилась. Окна многоэтажных квартир давно избавились от лучей солнца, а насвистывающий ветер изредка задувал внутрь. В одном из таких окон все же горел свет. Лучи отражались в стекле, отбрасывая на окно профильную тень. Подросток сидел, а точнее сидела за рабочим столом. Клео Картер. Именно она сегодня не спала. Девушка исследовала интернет-энциклопедию. Нет, она не просто перебирала подряд статьи, попадающиеся под руку. Текущей темой, как было написано в её ежедневнике, оказалась мифология древней Греции. Каждую строку информации, любительница истории, пришептывала и записывала в тетрадке. Религия и традиции, архитектура и культурные ценности — все аспекты древней цивилизации были расписаны там. Ночь продолжалась. Кропотливая работа и получение знаний не прекращались ни на секунду. Девушка трудолюбиво штурмовала сеть, не отвлекаясь ни на замечание матери, ни на наставление Луксора, который в данный момент крепко спал и наслаждался теплыми снами. Ничего не могло отвлечь её… кроме незваных гостей. Похрустывание веток за окном, а затем стук по стеклу. Несколько стуков, которые предвещали пришествие самого великого из великих. Сколько недель, а может и месяцев она не слышала это, сколько не чувствовала отвратный запах гнили и лицо назойливого мальчика и сколько еще не видела бы его. Но судьба распорядилась иначе: даже в этот, наполненный магической тягой к знаниям, вечер, почему-то разбавился прибытием особого гостя. Именно сегодня и именно сейчас. Клео резким вдохом набрала воздуха, и затем медленно выдохнула, не позволяя эмоциям сбить её с главных мыслей. Стуки продолжались. Движением руки, она отворила дверцу окна, и оттуда вывалилась мумия. Тутенштейн пластом упал на кровать девушки, что-то сердито бурча под нос. Создавшийся шум мгновенно вернул Клео в реальность. В реальность, где на её чистую кровать упала груда костей. — Тутен, уже почти три часа ночи! — в полуголос «кричала» она, поднимающемуся фараону. Он резво вскочил на ноги, услышав её неприветливое настроение. — День или ночь, какая разница Клео? К тому же ты и сама знаешь, что фараону дозволено… — хотел он продолжить о величии своего статуса, как неожиданно остановился. Его сбила мысль: «а почему она не спит?», затем он продолжил: «Дозволено всё что он пожелает. Да. И ночью я просыпаюсь, если у меня будет предчувствие, знаешь, чего-то нехорошего». На этой ноте фараон начал оглядываться, делая вид, что где-то может скрываться опасность. Но к его сожалению, девушка давно знала подобные уловки, и нарочно перебила его: «Хватит Тут. Здесь никого нет, кроме меня и Луксора». — Ладно-ладно, видимо не сегодня. Но опасность точно есть, я чувствую. А вот почему ты не спишь Клео? — обвинительно спросил он, прищурив левый глаз. Тутанхамон и без расспросов знал, что Клео не спит из-за своих школьных забот, но любопытство все, же брало вверх. — Работа Тутенштейн. Знаю, тебе не знакомо это слово, но я сейчас работаю над школьным проектом — на выдохе отрезала она, стараясь спокойно реагировать на обвинение со стороны мальчика. Она при первом его виде заметила смуту на лице мумии. И пусть сейчас не самое подходящее время для общения с десятилетним фараоном, но куда деваться. Картер аккуратно закрыла окно, чтобы прикрыть сквозняк, и затем села за свой рабочий стол. Благо найденная информация все еще бликала на экране монитора и никуда не потерялась. — Культура и религия Древней Греции, вот чем я сейчас занята — внесла она ясность, показывая на мониторе картинки с изображениями руинных зданий и памятников Греции. Голову и разум фараона поразило удивление. Так сильно, что он, изображая негодование, громко произнес: «Греция?! Да нет ничего важнее, чем сия культура и традиции Древнего Египта!». От такого шума проснулся пушистый поклонник владыки нижнего и верхнего мира. Луксор приоткрыл глаза, на секунду, а затем снова закрыл. Умный кот решил не ввязываться в баталию, и вообще не подавать признаков жизни. Ему не хотелось менять уютную кушетку и тихий сон на ночные речи Тутенштейна. Поэтому он лишь краем уха подслушивал разговор своих друзей с надеждой, что дело не дойдет до драки. Клео резко прикрыла рот мумии свой рукой, с говорящим «Тсс…». — Тише. Хочешь, чтобы моя мама проснулась? — стараясь успокоить своего друга, сказала она, убирая ладонь. Со стороны соседних комнат, к счастью, никаких звуков не последовало. Дом по прежнему находился в состоянии полной тишины. Фараон строго нахмурил брови и скрестил руки на груди. Для него действительно стало ударом заявление девушки о выборе проекта. Проекта о древнем мире. Но не о Древнем Египте. В голове пронеслось: «Чем эта Греция стала лучше Египта?». — Ничем не лучше. — снова отрезала Клео, словно дословно прочитала мысли обеспокоенного Тута. Она уже приготовилась к очередной волне недовольства со стороны мумифицированного друга, как неожиданно ей пришла в голову интересная мысль. — Но знаешь что, Тутенштейн, история древней Греции очень похожа на Египетскую. Например: древние греки чтили традиции предков так же величественно, как и у тебя на родине. — контратаковала девушка словесной лестью маленького фараона. Такая тактика ведения диалога всегда помогала ей, особенно с ним. Пылкий настрой моментально улетучился, и хмурое лицо Тутанхамона, преобразилось видимой улыбкой. Ведь он настоящий фараон, настоящий патриот и любимец забытого временем, Египта. И похвала традиций его родины, становилось комплементом для него самого. Но гордость никуда не исчезла. — Ну. Конечно. И не удивительно. Я помню, когда к нам приходили гонцы с греческой империи. — спокойно отозвался фараон. Сейчас Тутенштейн вспомнил не только момент из своей смертной жизни, фараон отчетливо помнил гонцов, которые приходили во дворец к его отцу. Хорошо запомнил их странную одежду, снабженную «кучей» веревок в самых разных местах, и частично вспомнил лица. Самое важное, что он тогда для себя подчеркнул — то, что они очень отличаются от египтян. Для Клео продуктивная ночь в любом случае уже закончилась, и, исходя из появления в гостях шумного друга, она решила поделиться с ним изученной информацией. Речь шла о Древней Греции. Картер в течении шести часов бродила по страницам энциклопедии за сегодня. Изучая мир древней Греции, она сразу же подметила отличие истории колыбели цивилизаций от пустынного Египта. Однако самой для неё интересной темой стали традиции и мифология. Девушка махом пробежалась глазами по своим записям. Клео наполнилась желанием рассказать Тутенштейну о самых, по её мнению, интересных и удивительных традициях Греции. Обозначить исторические даты и осведомить его событиями других эпох. Закончив с «повторением», она легко вздохнула, давая себе знак готовности к рассказу. — И так. Древняя Греция. — встав со стула начала она, огласив главную тему. — Что мы знаем о ней сегодня? То, что некогда великая империя превратилась в незаметную страну западного мира? Или то, что великие Афины теперь даже не упоминаются в учебниках истории? Забытая временем столица мировых начинаний превратилась в туристический пляж для созерцания потребительского общества… — начиная с корней, Клео Картер буквально старалась импровизировано рассказать о текущей теме. Она не упускала ни одного виточка исторических фактов, ни одной даты, и даже имена великих правителей были оглашены ею, во время пламенной речи. Затрагивая одну веху истории за другой, девушка не замечала, что её единственный слушатель погрузился в сладкий сон. Тутенштейн, несмотря на свои аристократические корни, очень не любил долгие рассказы в литературном стиле. Конечно, Клео, обладающая багажом знаний, вызывала у него уважение. Но в данный момент единственной, что у него появилось — это чувства сна. Фараон под голос подруги, незаметно уснул на теплом компьютерном кресле. Погружаясь в сон, он все тише и тише слышал голос Клео, до тех пор, пока не уснул, создавая лишь тихий сопот. Яркие краски заиграли в его глазах: «Давно-давно я был…», — пронеслось в сознании, когда он очутился в освещенном помещении. Теплые лучи солнца дарили тепло в этом месте. Теплом и добротой. Каменно-кирпичные вырезы на стенах говорили о неизвестной ему архитектуре. Вводили в заблуждение и проходящие мимо него, люди. Одетые в шитые костюмы, жители этого места точно не являлись его родственниками или знакомыми. Высокие каблуки их твердой обуви цоканьем звучали по помещению. Мальчик огляделся. Только сейчас он понял, что место в которое он попал — не что иное как Греческий дворец в котором начинается бал. Яркие тона и шелковые одеяния говорили об этом. Тутенштейн наблюдательно продолжал ходить по твердому полу, ощущая невероятную легкость в ногах. От своих шагов, он не услышал ни хруста, ни треска. Затем фараон увидел большой праздничный стол, окатанный бархатом и золотыми нитями: на нем роскошно стояли блюда на серебряной посуде. Лучи света отражались от хрустальных бокалов с редчайшими вкусами вина, и слепили глаза. Так сильно слепили, что мальчик по рефлексу потер их и… — Я живой — окропила его голове приятная мысль. Глядя на свои руки, он не мог поверить в происходящее. Вместо гнилых, окутанных в старые тряпки, костей — обычные человеческие руки. Мягкая кожа без единой ссадины и без острых усохших ногтей. Невероятно. Он глазел по сторонам, не имея даже малейшего шанса узнать где находился и что происходит. Люди ходили кто куда: одни собирались группами в самом неприметном месте зала, вторые весело плясали в самом центре, а третьи тихо сидели за столом и трапезничали. Одним словом «аристократия». Пусть не совсем в привычном виде, но Тутенштейн всё больше и больше привыкал к этому месту. Фараон продолжал бродить по названному дворцу. Он наслаждался своим смертным телом, наслаждался праздничной атмосферой, но главное — он наслаждался жизнью. Давно такого не было. Но его переметная беготня по залу прекратилось ровно в тот момент, когда музыкальная труппа не начала играть медленную и мягкую музыку. Начался бал. Дамы разных возрастов начали приглашать на танец юношей и мужчин. Все вели себя элегантно, по этикету. Тутенштейн уже забыл, как выглядит настоящий аристократизм. Неожиданно и ему предложили пройти к танцевальной площадке. — Не хочешь пройти со мной — мило улыбнулась ему девушка в красном традиционном платье, скрепленным хитой на правом плече, приветливо пригласила мальчика. Она выглядела… Тутенштейн не мог увидеть, как она выглядела. Совершенно расплывчатая картина. Он попытался сказать ей в ответ что-то но не смог. Что же такое случилось. — Тутен — сказала девушка, немного сжав руку фараона. — Да? — вопросительно ответил он. — Тутен! — громче раздалось в его голове. Последовало сильное помутнение. В глазах поплыла картинка. Все размылось. И он увидел лицо Клео. Она зло смотрела на него, держа за воротник. — Клео, ты что… — в полуголос произнес он, стараясь придти в себя. Все вокруг вернулось на круги своя: комната, Клео и Луксор, даже его старый облик в виде задряхлой мумии. К сожалению, его прекрасная жизнь закончилась. Это был сон. — Ты что уснул?! — угрожающе спросила она, видя сонное лицо ободрившегося мальчика. Всё время, что она рассказывала ему о древнем мире, Клео и не замечала, что фараон погрузился в сладкий сон. Тутенштейн невинно моргнул. На его лице появилась неловкая улыбка. Воспоминания о сне быстро ушли, но вот мысль о том, что он задремал во время рассказа подруги, явилась яснее ясного. Фараон прекрасно знал вспыльчивость афроамериканки, и попасть под горячую руку не хотел. Вместо нового конфликта, Тутенштейн решил использовать свою детскую черту — элементарное ребячество. — Да ладно тебе Клео, я не сплю уже три дня. Да три дня, представляешь? — пытаясь сгладить обстановку говорил он, надеясь на помилование. — А твой рассказ меня впечатлил. Греция, ну древняя. Она очень красивая, и балы и праздники, все отлично. — дополнял он слова, крапинками воспоминаний сна. Негативный и гневный настрой девушки резко сменился на прежний — спокойны и уравновешенный. Клео снова принялась говорить о выученной теме, сразу же позабыв о проступке своего друга. Она напомнила ему про бал словами: «Бал обычно сталкивал дам и мужчин, которые возможно потом обручались. Вообще-то церемонии венчания у древних Греков еще испокон веков сопровождались жертвоприношениями в подарок богам. Но главным символом ценности семьи и любви в традиции Греции служили знаки выражения. Так, например знак выражения особого места в сердце близкого человека, сопровождался прикосновением руки, сжатой в фалангах пальцев, к месту в области сердца. — выделяя последнее предложение, Клео на практике демонстрировала данный жест, который являлся одним из главных знаков привязанности. Она воодушевленно объясняла фараону своеобразную традицию древних Греков. Тутенштейн еле сдерживался. Нет, сейчас он не хотел спать. Его прорывало изнутри чувство смеха. Вырывающееся наружу, он не смог держать заметную улыбку долго и с поступившем задором сказал: «Ничего глупее не видел. Традиция? Знак?». Девушка закатила глаза. — Что с тебя взять. Ничего ты не понимаешь в ценности традиции — подколола она друга, наблюдая за его реакцией довольной улыбкой. — Это я то?! — переклинило бедного фараона, на полуслове. Смех быстро ушел. Клео попала в цель, напоминая мальчику о его собственных недостатках. И один из них — совершенный эгоизм. Не то что бы Тутенштейн не любил семью и не соблюдал традиции. Что касалось престола трона и обязанностей великого правителя Египта, он знал и свято соблюдал их. Однако остальные тонкости семейных ценностей, для него оказались скучными. А меж тем аспекты правления фараона тоже их касались. И в большей степени касались этикета и волевых решений, которые принимали поколения египетских царей, даже в самые тяжелые времена. Войны и голод не стали исключением, и одной из главных ценностей для царствования фараона являлась пища. Её даже внесли в культуру, обогатив богами плодородия и урожая. Или другой пример семейной традиции древних египтян — обязательное ношение головного убора в случае смерти одного из членов семьи. И остальные традиции, которых достаточно много, оставались в тени для нашего героя. Фараон нахмурился подобно тому, когда его обокрал скипетром злой Сет. Его рука машинально потянулась к вещам на компьютерном столе. Так он обычно сохранял спокойствие, перебирая в руках предметы и выравнивая дыхание. «На сегодня достаточно терпких эмоций», — скомандовал ему затуманенный разум. Лицо еще сильней «окислилось» — Хватит бросать мои вещи, ведешь себя как капризный ребенок Тут. — с отчаянным вдохом произнесла девушка видя надутое лицо мумии. Тутенштейн продолжал перебирать вещи и бросать их на кровать. Одной из таких вещей стал лежащий рядом — портмоне. Портмоне оказался открыт. — Осторожно Тутен — насторожила фараона девушка. Она заметила, как из её бумажника вылетели два белых билета. По неудачному случаю сквозняк со стороны окна буквально распахнул его, и билеты устремились наружу. — Ой… — очнулся мальчик, глядя на улетевшие бумажки. Он резко соскочил со стула и побежал в сторону распахнутого окна. Его глаза наблюдали уносящиеся вдаль билеты, который разлетелись по воздушным потокам города. Глаза мумии зависли на этой позиции из-за страха поймать взгляд рассерженной подруги. И бояться есть чего. Клеопатра сжала руку в кулак, а глаза сузились, вместе с физиономией лица. Даже скулы выступали так, словно в девушке разбудили спящего быка. Она нанесла удар по костяному плечу мальчика так сильно, что у того послушался хруст. Конечно боли он почти не чувствовал, но её гнев ощущал непременно. — Ай-яй Клео, за что бить-то? Ну улетели бумажки и улетели. Ничего страшного не произошло. — отступая назад, Тутенштейн надеялся успокоить разгневанную подругу. Её тень готически падала на него, а глаза слепила лампа, отчего мальчик выглядел маленьким котенком, загнанным в угол освирепевшей собакой. — Да ты! Да я тебя! — сквозь зубы выдыхала девушка. Она остановилась в шагу от напуганного фараона, злобно пронизывая того взглядом. — Ты хоть понимаешь что это за билеты? Знаешь сколько часов мы с Наташей простояли в очереди, чтобы купить их… — постепенно снизив темп, девушка отвернулась в сторону. Тутанхамон смирно стоял, не сходя с места. Ему казалось девушка прекратила злиться, и сделал неуверенный шаг в сторону окна. Ветер продолжал задувать внутрь комнаты, отчего на теле девушки пробежала мелкая дрожь. Гнев ушел на ноту ниже, но вместо напряжения Клео почувствовала головную боль и сонливость. — Клео… — протянул в создавшейся тишине Тутанхамон, закрывая окно и не давая холодному воздуху полностью окутать собой комнату. Ему все еще было стыдно за свой поступок, который привел к потере важных вещей, и даже гордость вместе с величием отошло на второй план. Фараон не мог понять очевидное — Клео переутомилась. Весь прошедший день и даже ночь девушка без устали трудилась над изучением материалов. У неё едва хватало времени на приемы пищи, и в последние дни Клео успевала делать лишь скорые перекусы. Школьные домашние задания в сочетании с работой в музее и уборкой дома порабощали каждый будний день, а дополнительные занятия по Египтологии отнимали и некоторые выходные. Однако даже, несмотря на расписанный снизу доверху, график, трудолюбивая девушка все равно не забывала посещать в свободную минутку своего мумифицированного друга. И сегодня силы закончились. Выходки мальчика вынудили её прислушаться к внутреннему голосу, который тихо шептал заветное слово «отдых». — Ладно, проехали Тутенштейн, ты тот кто ты есть, и наверное я сама виновата что положила свои вещи в открытом доступе к твоим любопытным ручонкам. — промолвила афроамериканка, награждая мумию ленивой улыбкой. Потянув руки вверх, девушка устало зевнула. Эмоциональных встрясок на сегодня было достаточно, чтобы она свалилась с ног и уснула. Но сначала Клео решила проводить друга. К счастью ей не пришлось настаивать. — Хорошо, что ты на меня не сердишься Клео. Ведь сердится на фараона очень дурной знак. Богиня Исида благословит тебя. — промолвил он, осторожно приоткрыв окно и выбираясь на улицу. Ситуации, когда нужно уходить, он распознавал лучше любого смертного, и сейчас Тутенштейн поспешил покинуть уютные хоромы подруги. Он схватился рукой за прислоняющуюся к подоконнику — ветку и осторожно слезал с дерева. На прощание в полузакрытом окне осталось лишь: «Спокойной ночи», после которого дверца захлопнулась, и тихий мир снова воцарился в комнате.