Воспылай

      Темно. Зрачки расширяются, это ощущается физически, и все же они не осмеливаются взглянуть друг другу в глаза. Боятся увидеть всепоглощающую пустоту, отражение реальности, себя — до невозможности искаженное — или же ничего. Но страхи так и остаются щемящим в груди чувством, невысказанные слова — грузом на плечах, несовершенные поступки — мыслями в голове.       Девушку встряхивает; она плотнее кутается в чужую джинсовку, насквозь пропахшую парнем напротив.       Чифую внимательно вглядывается в полуразмытый силуэт напротив; Баджи отводит взгляд в сторону, на давно потухший костер. Мацуно перенаправляет глаза следом. Кажется, минут тридцать назад догорали последние угольки, и было светло. Затем костер потух.       Чифую поднимает вздернутый нос к небу, щурится, силясь разглядеть самые дальние — смутные, размытые и едва различимые сквозь дымку туч — звезды. Задумывается.       Странно осознавать, что ночь, кромешная тьма и абсолютное небытие являются естественным состоянием вселенной. Их жизнь — вспышка молнии на свинцового цвета небе, проблеск фар на ночном шоссе, — кратковременное явление, ни на что в своей сути не влияющее, но все же так много значащее для них самих! Вдалеке слышится раскат грома. Скоро гроза.       — Пора ехать, — констатирует факт Баджи, вставая с теплой земли и тут же отряхиваясь, поглядывая на припаркованный неподалеку мотоцикл. Кидает вопросительный взгляд на спутницу, которая, впрочем, не совершала каких-либо активных действий.       — Давай еще чуть-чуть посидим, — шепотом просит Мацуно, поджимая ноги к себе. Кейске молчит. Садится рядом, притягивает младшую к себе за плечи. Та, не сопротивляясь, проходится холодным кончиком носа по напряженной шее и шумно втягивает запах одеколона. Парень кладет ладонь на острые девичьи коленки, поглаживает выступающие чашечки, двигается поближе.       Чифую вдруг шарит по карманам штанов, выуживая оттуда практически нетронутый коробок спичек, от которого исходит слабый запах серы и свежей древесины. Баджи непонимающе смотрит на спутницу, чиркающую спичкой по боковой грани коробка. Секунда, другая — показывается сначала несмелая искорка, вспыхнувшая на кончике спички, затем разрастается язычок пламени, медленно поглощающий соломку.       — Зачем ты это делаешь? — недоумевает Кейске, с опаской поглядывая на юркий огонек.       — Хочу кое-что сделать, — бубнит под нос Чифую, совсем не замечая, как пламя обжигает ее пальцы. Хочу согреть тебя. Хочу зажечь в тебе искры. В твоих глазах. В твоем сердце.       Гром нарастал.