***
Около десяти утра один за другим приехали несколько курьеров с одеждой и остальными заказами, после чего Разумовский не вылезал из спальни несколько часов, закопавшись в шкаф — все никак не мог найти свой галстук-бабочку и запонки. Строгого дресс-кода на мероприятии не было, так что можно было себе позволить некоторые вольности во внешнем виде. Марго оккупировала ванную с самого утра, наводя марафет. Весь день она была в каком-то особом предвкушении, но поняла это только когда вечером начала рисовать стрелки. Руки чуть потряхивало, такого не было уже несколько месяцев. Последний раз в финальный день приёмной комиссии подписывала заявление о согласии на зачисление. Сегодня вечером был её первый серьёзный выход в свет вместе с братом, не хотелось его подвести, так что, переждав немного, пока пройдёт волнение, она вернулась к макияжу. Спустя ещё добрый час сборов, девушка наконец-то предстала перед зеркалом в полном образе, пытаясь понять, всё ли хорошо с нарядом. Лёгкое шёлковое платье до середины икры, длинный рукав, широкий бант на шее. Мягкий голубой оттенок, так хорошо подчеркивающий её глаза. Платиновые волосы собраны в аккуратный низкий хвост, подвязанный бантом в тон платью на затылке. Она отвлеклась от зеркала, пытаясь уместить телефон, миниатюрную расческу, консилер и влажные салфетки в небольшой клатч, явно не рассчитанный на такой объём содержимого. Пришлось постараться, но миссия была выполнена успешно. Удобно закрутив цепочку на руке, Марго встала посреди комнаты, задумавшись, ничего ли не забыла, но вздрогнула от голоса Волкова. — Не волнуйся, сингатьле*, ты выглядишь просто прекрасно, — он стоял в дверном проёме с пиджаком в руках, зачарованно глядя на девушку. Чёрные туфли блестели чистотой, брюки и глухая водолазка идеально сидели на мужчине, чёлка аккуратно зачёсана чуть влево, в руке он крутил телефон, дожидаясь Разумовских. На груди поверх водолазки висел крупный кулон с головой волка на широкой серебряной цепочке. Даже на каблуках она была ниже, и ей пришлось чуть приподнять голову, чтобы встретиться взглядами. За плечом мужчины замаячил Сережа, на ходу поправляя рукава белой рубашки, выглядывающей из-под пиджака, и запонки. Он рукой еще раз прочесал отросшую шевелюру, что Марго не так давно аккуратно уложила и чуть сбрызнула лаком. — Ма шери, ты затмишь всех, — брат открыто улыбнулся ей, понимая, что она все же волнуется. Мужчины замерли, рассматривая Марго. В этот момент их мысли были необычайно схожи. Перед ними стояла не маленькая девочка, которой они будто еще вчера вытирали слёзы и заливали перекисью разбитые коленки, а взрослая девушка. Красивая и элегантная. Марго засмущалась от такого пристального внимания и, подхватив мужчин под руки, потянула их к выходу. Ангелочек, сошедший с небес. Волкова вдруг накрыло поэтическое настроение, хотя раньше он такого за собой не замечал. Длинный рукав платья скрывал следы чужих рук, от которых остались едва видные пятнышки на хрупком теле, но мужчина будто видел их даже через ткань. Он был уверен, что если бы она попросила, то Гречкин не обошёлся бы профилактическим разговором, а лежал бы в травматологии с тяжкими телесными, возможно, под аппаратом ИВЛ. Его хотелось избить только за то, что он смотрел в её сторону, коснулся единственный раз и ранил, нарушил её покой. В душе тогда заклокотало что-то тёмное, собственническое. А сейчас Олег все смотрел на Марго, не отрывая глаз.***
Волков вышел из машины первым, попрощавшись с Алексеем Дмитриевичем на несколько часов и открыв дверь сначала Серёже, а потом Марго. Её маленькая ладошка неожиданно гармонично легла в его широкую, выступившую в качестве опоры, и Олег одобрительно улыбнулся, мягко, как умел только он. Все трое остановились, осматривая роскошную усадьбу, где проходил аукцион. Аккуратное светлое двухэтажное здание с ажурными балюстрадами на широком балконе, фасад был выгодно подчёркнут вечерней подсветкой. Массивные резные двери распахнуты, внутрь уже тянулись мужские фигуры в классических костюмах и женщины, яркими всполохами красок выделяющиеся на их темном фоне. Усадьбу окружали аккуратные стройные ряды живой изгороди, прямо под окнами расположились ветвистые кусты сирени, что зацветет оттенками сиреневого и лилового в мае. Разумовский галантно предложил руку, Марго вцепилась в неё неожиданно резко, но через пару минут расслабилась. Волков неотрывно следовал за ними, сливаясь с толпой и не отсвечивая, как и остальные телохранители важных персон, не зря же его официальная должностью во Vmeste — глава службы безопасности. Так что сегодня он совмещал роль гостя и сопровождения, хотя его ребята уже были внутри, через аккуратную гарнитуру докладывая, что все в порядке. Они прошли через небольшую анфиладу колонн и попали в уютный гардероб, где несколько девушек сновали туда-обратно от вешалок к гостям, стараясь как можно скорее встретить и принять у них верхнюю одежду. Пока Разумовские отправились дальше, Олег задержался, чтобы оставить их пальто, потом проследовав за остальными гостями в огромный бальный зал. Как только на них обратили внимание и Сережа поздоровался с несколькими мужчинами, обещая подойти чуть позже, Марго заметила, как он изменился. Теперь мужчина двигался спокойно и степенно, спина была идеально прямой, будто под свободной рубашкой скрывался затянутый корсет, взгляд уверенный, преисполненный собственного достоинства и чуть усмехающийся. Ни следа не осталось от домашнего старшего брата, её под руку вёл Разумовский Сергей Дмитриевич, акула петербургского бизнеса. Надо было соответствовать, так что она уверенно застучала каблуками, поспевая за Серёжей. По периметру комнаты стояли аккуратные столики с закусками, вышколенные официанты лавировали меж гостей с опасно большим количеством бокалов игристого на подносах. Свет буквально ослеплял, отражаясь от многочисленных зеркал, играя в хрустале многоуровневых люстр. Лепнина тянулась по потолку, а с колонн на Марго лукаво смотрели пухлощекие Херувимы. На бежевых стенах то тут, то там висели картины, зал был полон света, цвета и музыки. В глубине зала на небольшом возвышении играл оркестр, наполняя помещение особой атмосферой одухотворённости. Серёжа наклонился к сестре, отрывая её от созерцания окружающей их красоты. — Нам нужно поздороваться с несколькими важными людьми, а потом можем пройтись. Если хочешь, сделаем пару фото на память, — мужчина кивнул в сторону оборудованной фотозоны, куда вездесущие журналисты забирали гостей на очередное интервью. Марго кивнула, оглядываясь в поисках Олега. Тот обнаружился в нескольких метрах за ними, неотрывно сканируя пространство и людей вокруг, сливаясь с толпой. Серёжа остановил ближайшего официанта, зацепив с подноса бокал шампанского. Пускаться во все тяжкие он не собирался, тем более заставлять пить Марго, но этикет обязывал. Ему вдруг ужасно захотелось обычного лимонада, а не дорогущего игристого, что сейчас шипело пузырьками у него в бокале. Он удивился про себя, что Олег смог ему внушить неприязнь к алкоголю, но ничего не сказал. Надо в магазин потом заехать. — Мужчина в центре — Константин Эдуардович, организатор сего действа, ему можно искренне улыбнуться, — будто бы вскользь произнёс Разумовский перед тем, как подойти к группе людей, стоящих недалеко от оркестра и одарить их приветственной улыбкой. Как оказалось, главным сегодня был интересной наружности мужчина. Высокие скулы, темные глаза-омуты, иссиня чёрные волосы лежали в идеальном порядке. От него веяло силой и властностью, со стороны он выглядел хмурым и строгим, но стоило приветственной улыбке появиться на его лице, как вся серьёзность спала, уступив место сдержанной радости гостям. — Добрый вечер, Константин Эдуардович, София Натановна. Весьма благодарны за приглашение, — Разумовский, расточая искреннюю радость, поздоровался, крепко пожимая протянутые руки. — Добрый вечер. Сергей Дмитриевич, спасибо, что посетили наше скромное мероприятие, — ответила женщина рядом с распорядителем мероприятия. Марго честно пыталась найти в ней хоть один видимый изъян, но этого не получилось. Идеально уложенные волосы цвета воронова крыла, ни один волосок не выбивался из причёски. Высокое глухое горло тёмного платья полностью скрывало шею, акцентируя внимание на лице. Пухлые губы, на которых играла чуть заметная улыбка, кожа без единого недостатка, а глаза настолько большие, что казалось, будто в них можно утонуть. От неё веяло уверенностью и чистой природной грацией. Девушке стало немного не по себе, ее былая уверенность сразу куда-то улетучилась, но она держала лицо, внутренне восхищаясь братом, что вёл себя с такими людьми непринужденно, давая понять, что он им ровня без всяких сомнений. — Прошу любить и жаловать, моя сестра, Марго, — она кивком поздоровалась с присутствующими, ещё раз оглядывая всех собравшихся. — Где же вы прятали от нас такое сокровище? — вступил в разговор мужчина, стоящий рядом и чем-то напомнивший Марго Олега, возможно, военной выправкой, но внешностью он имел мало сходства с Волковым: полуседой, лет сорока, но видно, что за собой следивший. — Главная моя драгоценность, поэтому и прятал, — отшутился Разумовский, успокаивающе прикоснувшись к родной ладошке. Вокруг раздался нестройный смех, Марго потупилась от смущения. Дальнейший диалог прошёл мимо девушки, она лишь стояла и мило улыбалась, когда это было нужно, кивала, когда это было необходимо, совсем не вслушиваясь в разговор и давно потеряв его основную мысль. Светская беседа перетекла в неформальное обсуждение дел, куда она даже из праздного интереса и неуёмного любопытства не совалась, сколь бы ей не было интересно понять, чем же занимается брат. Через пару минут они отошли, присев на одну из ажурных банкеток, мягких и обитых алым бархатом, что стояли вдоль стен. — Всё хорошо? Ты побледнела, — на родном лице не осталось и намёка на улыбку, он встревоженно всматривался в сестру. Сам же волновался до ужаса, ни сколько за себя, он-то привык скрываться на таких мероприятиях за маской радушия, а вот ей с непривычки было хуже. — Да, просто немного волнуюсь. А можно просто воды, в горле пересохло, — Марго спокойно взглянула на него, давая понять, что всё хорошо, и украдкой поправила ему вылезшую на глаза чёлку. Волков уже был тут как тут, он принёс стакан прохладной воды и остался с Марго, пока Разумовский пошёл дальше обходить знакомых и отбывать повинность. В его случае репутация в таких кругах значила слишком много, так что если не поприветствует лично важных людей, то может в будущем лишиться интересного контракта или сделки, не дай бог, обидит этим кого-то. Серёжа, оправив идеально сидящий пиджак, растворился в толпе. Журналисты с интересом поглядывали на тонкую фигурку, прогуливающуюся по залу и рассматривающую полотна на стенах, но подходить к Марго не решались. Олег Волков следовал за ней неотступно. Каждый из журналистов знал, что если его подопечные не хотят фотографироваться или давать интервью, то ты либо просто не получаешь материал, либо теряешь драгоценную камеру. Третьего не дано. Он же, не скрываясь, наблюдал только за ней, любуясь, но его лицо оставалось таким же каменным и непроницаемым, лишь в глазах, где-то глубоко, плескалась теплота и мягкость. Сегодня можно было положиться на зама и команду, что следили за приглашенными, сосредоточив внимание лишь на Разумовских.***
— Алтан Одсэрович. Приятно видеть вас снова, ваша сестра тоже сегодня здесь? — началась нелюбимая Разумовским часть вечера, он, конечно, знал, что скорее всего здесь будет кто-то из Дагбаевых, но всё же надеялся встретиться с Юмжит ещё до казино. — Сергей Дмитриевич. К сожалению, нет. Неотложные дела, — парень безучастно осматривал зал. Он отбывал повинность, пытаясь вспомнить, что за экспонаты сегодня будут выставлять и есть ли там что-то достойное внимания. Но вообще, считал минуты до того, чтобы его отъезд считался не нарушением здешнего этикета, а просто ранним уходом. — Но скоро она почтит нас своим вниманием, не волнуйтесь. Серёжа заметил скуку и отчуждённость на лице собеседника. Хоть в чем-то они были похожи. Но Разумовский не обольщался, понимая, что скорее всего это единственное, что их в какой-то степени объединяет. — Так значит, не верите моим словам? — намекая на интервью, поинтересовался Серёжа, пытаясь высмотреть фигурку сестры. Пока безуспешно. — Вас это удивляет? Я не привык верить людям на слово, тем более, использующим такие громкие заявления. Буду рад, если вы сможете меня разубедить в этом… — Дагбаев улыбнулся, но взгляд остался холодным. Змеиная улыбка, сочащаяся ядом. Внутренне он жалел, что рядом нет Дракона, тот, несмотря на устрашающий вид и откровенно гопнический юмор, мог поддержать беседу, да хотя бы развлечь парой-тройкой слов. Но Вадим не любил светиться на крупных мероприятиях, предпочитая оставаться в тени во всех смыслах. Так для многих дел клана было даже лучше. Младший Дагбаев изнывал от скуки, так ещё и быстро сделать пару коротких затяжек не мог, электронка во внутреннем кармане пиджака будто жгла через ткань. — Очень надеюсь, что у меня получится… — Но очень в этом сомневаюсь, — будто и не слышал ответа, продолжил Алтан, проследивший за взглядом Серёжи. А вот и возможность развлечься. — Не представите сестре? — Вынужден вам отказать, — вот сука. Мужчина заметил чуть плотоядное настроение Дагбаева, и ему оно совсем не понравилось, Сергей внутренне закипал, но, к сожалению, никак это выразить не мог. Разумовский не сдержался, опрокидывая в себя почти полный бокал шампанского, отчего у Дагбаева в душе заплясал мелкий чертенок злорадства, радующийся тому, что смог вывести рыжего из себя. Открыто усмехаться он не стал, но желание курить будто бы притупилось. От громкой паузы в разговоре их спас Константин Эдуардович, вышедший в центр зала. — Еще раз добрый вечер, дамы и господа. Уже через час вы сможете ознакомиться с лотами сегодняшнего аукциона. Все собранные сегодня средства пойдут в благотворительный фонд нашего общего знакомого, Технова Валерия Александровича. К сожалению, сегодня его среди нас нет, важные дела не терпят отлагательств, но он просил передать безмерную благодарность за то, что мы помогаем подопечным его фонда, детям и взрослым, попавшим в трудную жизненную ситуацию. А пока, можете присоединиться к нам в этом прекрасном бальном зале. Мужчина кивнул оркестру и повернулся к жене в полупоклоне, приглашая на танец. Они закружились по паркету в легком вальсе, выписывая прекрасные в своей простоте фигуры. Несколько пар сразу последовали за ними, пока Марго и Олег тихо обсуждали очередной приглянувшийся ей пейзаж или до безумия понравившееся платье у одной из женщин. Девушка украдкой поглядывала на брата, что-то обсуждающего с Дагбаевым в другом конце зала. Через несколько минут, как черт из табакерки, рядом с ними появился Разумовский, Волков напрягся, вокруг рыжего только тучи с громом и молниями не летали. Тот остановился, медленно вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. — Ма шери, потанцуем? — обратился Серёжа к сестре, будто стирая с себя всю раздраженность и нервозность, что вернулись к нему во время разговора с Дагбаевым. Мужчина предложил ей руку, и Марго почувствовала, как мелко подрагивают его ладони, как его чуть не колотит после пары едких фраз от оппонента. Они вышли в центр паркета, встав в позицию. Дождавшись нужного такта, Серёжа уверенно сделал первый шаг, приблизившись к сестре. Полностью доверившись брату, Марго откинулась на его руку, через секунду выпрямившись. Шаг-поворот-шаг. Он выпустил её из объятий, чтобы тут же притянуть обратно. Она чувствовала абсолютную защищенность в Сережиных руках: родная ладонь с длинными пальцами лежала на спине, вторая мягко удерживала её руку, а в голове царила благоговейная пустота, нарушаемая лишь тактами музыки и шагами многочисленным пар. Отвлекшись от брата, девушка посмотрела по сторонам. Люди сливались в единую толпу, она успевала различать лишь чередование мужских и женских фигур, что наблюдали за танцующими. Не зря она несколько месяцев назад изматывала мужчин на верхнем этаже Серёжиной башни, заставляя раз за разом разучивать с ней вальс для выпускного. После месяца тренировок даже неуклюжий Разумовский мог похвастать четкими отточенными движениями и шагами, доведенными до автоматизма. После таких партнёров одноклассник показался абсолютно деревянным, так что на выпускном он оказался ведомым, и ему оставалось лишь следить за тем, чтобы не отдавить Марго ноги, с чем он, к величайшему сожалению девушки и её новых туфель, не справился. И всё же до конца насладиться танцем не получалось, из головы никак не выходил Дагбаев. Марго пыталась понять, может ли вообще хоть чем-то помочь брату в сложившейся ситуации, ведь ему постоянно приходится иметь дело с человеком, который ему крайне неприятен. Но ничего кроме как искренней поддержки она дать ему не могла. Хотя, возможно, её брату больше ничего и не нужно — достаточно просто верить в него, в его начинания и вовремя говорить, что он хороший, а все вокруг идиоты. Она задумалась, совсем углубившись в свои размышления, и сбилась с шага, из-за чего Серёжа неудачно оступился, не прервав движения и лишь скривившись от боли, прострелившей лодыжку. Он переглянулся с Олегом, что неотрывно следил за кружащейся парой. Мужчина не мог отвести взгляда, жадно впитывая каждое её движение, наслаждался тем, что его близким сейчас спокойно и радостно, но заметив, что Разумовские идут к нему, Волков подобрался, с глаз будто спала пелена. — Эх, так хорошо танцевали, — Марго чуть раскраснелась от быстрых движений, в глазах был веселый блеск, она повернулась к брату, извинившись за свою неуклюжесть, но он лишь махнул на это рукой. Самое главное, он смог успокоить разбушевавшиеся нервы и порадовать сестру. — Если хочешь, продолжим, — Волков встал от неё по правую руку, лукаво улыбнувшись. — Хочу. Олег мимолетным движением заправил платиновую выбившуюся прядку за ухо и будто ни в чем не бывало вернул Марго на паркет. Все движения были теми же. Шаг-поворот-шаг. Но с ним танец чувствовался другим, будто более порывистым. Они отдалились друг от друга на вытянутую руку, приблизились на непозволительно малое расстояние. Мужчину окутало её цветочными духами, он ловил каждую секунду, упиваясь ими. Привычное ему суровое выражение лица сменилось лёгкой счастливой улыбкой, что играла на губах, мозолистые руки трепетно сжимали девичью ладошку. Марго доверчиво смотрела на него, не обращая внимания на окружающих, полностью доверившись ему, рассматривала мягкие лучики первых морщинок в уголках глаз, еле заметную посеребренную ранней сединой прядку на чёлке, совсем незаметную, но родную. Вся она сейчас в его руках была, как ручеёк: звонкая и гибкая. Каждый день вместе, но только сейчас пришло осознание, что рядом с ней будто дышалось легче. Живительной влагой она вымывала жёлтую пыль чужой пустыни из лёгких, смывала засохшую кровь своих и чужих с его рук. Она отступила на шаг, а Олег любовался ею, тем, как робко она улыбается, глядя из-под ресниц и будто спрашивая разрешения на следующем кругу оказаться чуть ближе, сократить до минимума расстояние, разделявшее их. Как разгорается в ней радостный блеск, как сбивается дыхание, как заполошно стучит пульс. Девушка подняла на него взгляд, всматриваясь в морщинку, на миг залёгшую меж темных бровей, и для Волкова всё пропало в синеве её глаз. Сильные руки опустились на тонкую талию, легко оторвав девушку от земли. Подол платья взметнулся, скрывая их окружающих, дыхание перехватило. Внутри Марго будто взорвалось что-то доселе скрытое, она улыбнулась ему, пытаясь выразить всё, что чувствует: безграничную привязанность и нежность, льющуюся через край. Сейчас бы просто прижаться к нему, всегда тёплому и заботливому, будто бы идеальному. Они танцевали бы так весь вечер, не отрываясь друг от друга, но всё меньше пар оставалось на паркете, а аукцион приближался с каждой минутой. Разумовский, как и Волков несколькими минутами ранее, всматривался в каждое движение кружащейся пары и снимал видео на память. Он бы себе не простил, если бы не запечатлел такое. Возможно Олег — единственный человек, которому бы он доверил свою сестру. Было, конечно, еще несколько претендентов на сердце Марго, но стандарты у той были очень высоки. Хотя какими они должны быть, когда рядом старший брат, который пытается строить из себя «злого полицейского», но всё же потакает её прихотям, и его лучший друг, сдувающий пылинки? На завершающих аккордах Волков дернул её руку чуть сильнее нужного, так, что девушка все-таки оказалась в крепких объятиях, надеясь, что стыдливым румянцем начали гореть только щеки и это можно будет списать на активные движения. Она даже охнуть не успела, но Серёжа заметил, как Марго посмотрела на Олега, и пообещал себе, что через пару дней устроит ему допрос с пристрастием. Хотя с его-то умением понимать людей, ему могло все это и показаться, но Разумовский прекрасно помнил, как однажды наткнулся на дневник сестры. Обычно же девочки подсознательно ищут парня, похожего на отца или, в их случае, на старшего брата. Но тут ситуация была другой — на розовом листике дневника двенадцатилетней Марго ещё детским почерком было выведено: «Олег Волков» и нарисован маленький карикатурный волк в сердечке. В дальнем конце зала распахнулись тяжелые двери, открывая вид на сцену и ровные ряды стульев. В зале, куда потянулись гости, царил полумрак, акцентируя внимание на лотах под стеклом, выставленных на ярко освещенной сцене. Волков быстрым шагом поднялся на небольшой незаметный снизу балкон, куда поднялась часть охраны, чуть ли не перескакивая через ступеньку. Так хотелось курить, что аж десны чесались, но сигарет в его карманах не водилось уже несколько лет, резкий выброс окситоцина и адреналина в кровь требовал каких-то действий, а табак хотя бы на эффекте плацебо помог бы с этим справиться. Кровь стучала в висках, на миг прикрыв глаза, он почувствовал ладошки Марго, сминающие его пиджак. Внизу Волков увидел Разумовских, которых вели к их местам в общем зале, у Серёжи в руках была специальная табличка с номером, но с каким, мужчина не разглядел. Что делать? Куда бежать? Олег не мог разобрать, что сейчас чувствовал, будто эти десять минут в танце перевернули его к ней отношение. Просто младшая сестра? Больше нет. Девушка, которую хотелось не выпускать из объятий? Да. Если он даже у себя в голове не может чётко сформулировать хоть какую-то связную мысль, то как он будет объяснять это ей. И надо ли? Нда, Волков, молодец. Взрослый дядя, а сердце бьётся так, будто только что подбросил валентинку понравившейся однокласснице. Заполошно стучится в рёбра, как билось только под чужими пулями, свистящими над головой. Она красивая молодая девушка, а ты списанный вояка с купированным ПТСР, дергающим и ноющим на дождь плечом, россыпью шрамов, которые ей даже показать страшно. Смотри Маргош, вот это ножевое ранение в бедро я получил, когда мы наткнулись на засаду и меня пырнули, крови было просто море, а зашивал мне сослуживец буквально на коленке, я даже не помню чем. А вот эти неровные кляксы — пулевые, когда меня очередью напичкали так, что на грани жизни и смерти в госпитале лежал почти месяц, а про этот ожог даже не спрашивай, самому до сих пор вспоминать больно. Она не понимала, что скрывается за страшным словосочетанием «бывший военный; контрактник, прошедший горячие точки», не осознавала, всей ситуации, да и откуда бы? Марго, конечно, девочка взрослая и умная, прозорливостью зачастую превосходила брата, но Олег для неё защитник, а не убийца. Одна за другой эти мысли сменялись у него в голове, никак не желая заканчиваться, но усилием воли Волков заставил себя прекратить внутреннюю истерику, тяжело провел ладонью по лицу, будто желая взять все эти размышления и выкинуть. Он пытался успокоить себя мыслью, что для неё это был просто приятный вечер, а глаза горели из-за восторга и легкого девичьего возбуждения от танца, не более того. Нечасто ведь она попадает в сказку, наполненную музыкой. Но что-то внутри с уверенностью компаса, всегда указывающего на Север говорило о том, что именно он был всему этому причиной. Быстро осмотрев помещение и оценив количество охраны внизу, Олег все-таки достал наушники из внутреннего кармана, хотя бы так попытавшись заглушить свои метания. В тишине он просто сойдет с ума, поэтому, включив первый приглянувшийся плейлист, он глубоко вздохнул в ожидании. … Здесь живёт в колодце двора, Что идёт в ночи, как корабль, Моя королева Марго. Ветер по волнам хлопает, Лодки жмутся в берег, скрипя, Не напишет так ни один поэт, Чтобы передать, как я жду тебя... * Да чтоб вас всех. Он чертыхнулся, но песню не выключил, поставив на повтор и не поверив своим ушам. Не может так за душу трогать музыка, даже самая любимая, даже самая-самая прекрасная, но сейчас такты вальса звучали как никогда притягательно. Так она и играла почти весь вечер, а в его голове они всё кружились и кружились в танце. Шаг-поворот-шаг. С балкона мужчина видел, что первый десяток лотов не заинтересовал Разумовского вовсе, тот пару раз повысил цену для приличия, понимая, что её в любом случае перекроют, и не выказывал желания реально что-то приобрести. А вот Дагбаев даже расщедрился, выкупил какую-то картину, что выглядит явно дорого, но если откровенно — детская мазня для Волкова, что был далёк от современного искусства, как детсадовец от высшей математики. Одной из последних на сцене появилась небольшая книга, страницы чуть желтоватые, первый лист исписан ярким красным карандашом, но с такого расстояния не разобрать даже Олегу. Волков приметил, как в ту же секунду Марго склонилась к брату, что-то горячечно зашептав тому, поэтому он выключил музыку и прислушался к ведущему, соловьём заливающемуся на сцене уже добрый час. — Перед вами прекрасное издание с рукописным текстом автора. Михаил Булгаков. Дьяволиада: рассказы. В хорошем состоянии. На титульном листе развернутый автограф автора: «Талантливому человеку Вере Сергеевне Соколовой / — Елизавете / — Елене / Михаил Булгаков / Москва 11 февраля 1926 / Не читайте эту книгу — в ней нет хорошего ничего. В ней изуродованная бессильная сатира». Напомню всем присутствующим, что Вера Сергеевна Соколова — первая исполнительница роли Елены в «Днях Турбиных»; она оставалась непревзойденной исполнительницей этой роли, отличавшейся у нее особым изяществом, тонкостью сценического рисунка и необыкновенным женственным обаянием. Булгаков ставил ее едва ли не на первое место среди любимых им «турбинцев». * Олег улыбнулся, наблюдая за активной жестикуляцией девушки, кто бы сомневался, что её заинтересует именно этот экспонат. А Марго уже, видимо, зачитывала брату лекцию о биографии и особенностях творчества Булгакова, припоминая самые интересные факты. Разумовский тоже оживился, несколько раз повысив цену, но когда она далеко перевалила за миллион, начал сдавать позиции, через несколько ходов уступив оппоненту. — Поздравляем с прекрасным приобретением участника с номером 14. На этом наш аукцион закончен. Всех желающих сделать благотворительное пожертвование на выходе из зала ждут наши партнёры. Доброй ночи, — обворожительно улыбнувшись, огласил ведущий под стройный хор аплодисментов. Если бы Волков был бы рядом, заметил, как неподдельный детский восторг в глазах сменился легкой грустью, конечно, она понимала, что такие ценности не стоят на полке в спальне, они являются музейными экспонатами и Сережа точно не купит такую вещь. Но всё же ей трепетно было осознавать, что она вживую смогла увидеть это чудо. Олег же запомнил, кто именно приобрёл книгу, и спустился к Разумовским. Серёжа занимался переводом суммы в благотворительный фонд, ничего не купил, но пожертвование сделать был обязан, так что все ждали только его, пока расторопный парень в темно-синей жилетке оформлял минимальный набор документов для перевода. Марго стояла рядом, чуть уставшая, но счастливая. Олег улыбнулся ей одними уголками губ, не совсем понимая, как теперь себя вести, она ответила ему как-то смущенно, не зная, куда деть взгляд. Как два школьника, ей богу, подумал Разумовский, оглянувшийся в этот момент на них. — Подождите меня у машины, я скоро подойду, — встрепенулся Волков и пошел в противоположную выходу сторону, прорезая толпу плечом, словно ледокол арктические снега. Успешно миновав встречный поток гостей, медленным ручейком возвращающийся в большой зал, он добрался до мужчины, выкупившего Булгакова, и привлек его внимание. — Добрый вечер. Могу я занять пару минут вашего времени, перед тем, как вы оплатите приобретение? — Добрый. Смотря для чего. Если это может подождать хотя бы до завтра, то лучше свяжитесь со мной позже, — мужчина протянул ему визитку крупной строительной компании, покрытую серыми вензелями. — К сожалению, это срочно. Я не мог сейчас участвовать в торгах, но за сколько вы согласны продать мне эту книгу? — Волков постарался включить всё своё обаяние, надеясь, что человек перед ним не является ярым поклонником творчества Михаила Афанасьевича.