***
Уже втроём они спускались на подземную парковку, чтобы выехать в приют. Олег поигрывал ключами от служебного авто, и оставалось только дождаться водителя. Разумовские о чём-то шушукались позади, как-то очень хитро поглядывая на Волкова, но тот был закалён годами самого близкого общения с этими двумя, так что на явные провокации не вёлся. — А может, на твоей поедем, а там сразу по домам? — предложил неожиданно Серёжа, подходя ближе к припаркованному старенькому роверу. — Ты у нас начальство, тебе и решать, когда меня домой отпускать, — Олег вопросительно глянул на Марго, с самым невинным видом уже забирающуюся на переднее пассажирское. Без неё тут явно не обошлось. Через пару минут они уже стояли в небольшой пробке и откровенно скучали. Из-за того, что перекрыли и без этого постоянно заторможенный Ушаковский, стояла большая часть района как раз около башни. Последние пару дней Разумовский даже не следил за графиками уходов и приходов подчинённых, понимая, что это просто бесполезно. Тут либо выезжать на работу в 4 утра, либо не приезжать вообще. — У меня для тебя небольшой подарочек, — сияя как начищенный пятак, Марго протянула Олегу небольшую коробочку. Разумовский заинтересованно вылез с заднего ряда, его рыжая голова показалась между передними сидениями. Волков почувствовал что-то неладное, но послушно распаковал то, что предложили. Удивленно рассматривая уточку-байкера, он даже пропустил момент, когда нужно было трогаться, так что со всех сторон раздались нервные возгласы сигналок других водителей. — А это куда? Мне его в плавания запускать? — Это на панель, там липкий слой внизу, он приклеивается. Ну правда крутой, да? — Марго счастливо смотрела на Волкова, ожидая его реакции. — Да, прикольный кстати, — снимая плёнку и аккуратно приклеивая утёнка на приборку, Олег щёлкнул по ярко-рыжему клюву пальцем. — Спасибо, — он чмокнул Марго в щёку и вернулся к дороге. — Фуууу, — противно протянул Разумовский. — Подкаблучник. — Вот поэтому, Серёженька, тебе тридцатник, а никого серьёзного нет. Часики-то тикают, а тебе ещё ребёночка делать, — ответила Марго, по-детски показывая язык брату в зеркало заднего вида и замечая, как тот показательно закатывает глаза и утыкается в телефон. Дальше путь продолжили в тишине, разбавляемой записью голосовых сообщений то Марго, то Серёжей. Вот уже несколько лет как Марго не переступала порог этого ужасного заведения, именуемого «Радуга», и, честно сказать, не приезжала бы сюда до конца жизни своей, но чего не сделаешь для брата. Время, проведённое в «Радуге», было совсем не радужным и радостным, а наполненным постоянным нервным напряжением и желанием скрыться и спрятаться. Холодные воспитатели, которые просто выполняли свою работу, а не заботились. Такие же озлобленные от голода и жажды хорошей жизни дети, скрывающие свои эмоции за злобой и самоутверждающиеся за счёт более слабых. В общем-то ничего нового, просто взрослый мир в миниатюре, школа жизни, из которой хочется бежать в жизнь лучшую, наполненную заботой и любовью. — Это «Радуга»? — Марго замерла от удивления, рассматривая светлое и красивое четырёхэтажное здание с большим окнами. На прилежащей территории были видны несколько оборудованных по последнему слову техники спортивных площадок: баскетбол, футбол, волейбол и многочисленные тренажёры. Небольшая группа парней гоняла мяч, пока на невысокой трибуне рядом сидели несколько девочек, показательно не смотревших на сверстников. Чуть дальше бегала малышня, лазая по огромному детскому городку, о котором Марго в детстве оставалось только мечтать. В их распоряжении были ржавые турники, на которых в лесенку играли пацаны, несколько противно скрипящих качелей, да вытоптанное поле для футбола. — Это мои деньги, ма шери. И сегодня мы с тобой посмотрим, как именно их тратят. Поправив пиджак, Серёжа вылез из машины и направился прямиком за высокие кованые ворота. Марго посеменила за ним, неверяще осматривая всё вокруг. Про внутреннее обустройство и говорить было нечего. Огромный холл был полон детей. Кто-то был в школьной форме, состоящей из бордовых жилетов с небольшой нашивкой-значком приюта, у них видимо только что закончились занятия. Кто-то в обычной одежде спешил по неотложным делам. По стенам стояли аккуратные кожаные диванчики, где стайками сидели дети, рядом с каждым таким диваном обязательно стояла большая кадка с каким-нибудь огромным цветком и небольшая урна для мусора. Но у Марго перед глазами была картина совершенно иная — пол, устеленный «ёлочкой», неприятного зеленоватого цвета стены и деревянные окна, из которых вечно дуло. — Сергей Дмитриевич, добрый день, — хорошо поставленный женский голос вырвал Марго из задумчивости. — Ребята уже ждут вас в актовом зале, мы не могли не огранизовать небольшой капустник. — Анастасия Юрьевна, добрый день. Разумовский искренне улыбнулся, и Марго поняла, что за сегодня она просто устанет удивляться. Чтобы её брат и улыбнулся кому-то вот так, человек на самом деле должен такую улыбку заслужить честностью и верностью, а это в последнее время, к сожалению, было редкостью. — Это кто? — шепнула Марго Олегу, пока на них не обращали внимания. — Я не знаю, где Серёжа нашёл эту женщину, но она просто великолепна. Как только её поставили у руля, все деньги, что Серёжа вбухивал в приют, вдруг стали реально вкладываться в него, а не утекать странными отчётами куда-то явно за территорию «Радуги», — в голосе Волкова девушка расслышала реальное уважение. — Анастасия Юрьевна, что же это мы. Я же не один в этот раз приехал, — Серёжа снова улыбнулся, поманив к себе застывших неподалёку Марго и Олега. — Прошу приветствовать, та самая Марго. — Очень приятно наконец-то с вами познакомиться. — Мне тоже, — девушка улыбнулась и подала руку для ответного приветствия. Анастасия Юрьевна оказалась женщиной лет сорока, совершенно не похожей на предыдущую директрису «Радуги». Та была стандартным управленцем времён Союза, у которой всё должно было быть по плану и больше никак. А ярко-синие тени и ужасный начёс этой пенсионерки Марго снились всё детство в кошмарах. Сейчас же перед ней была энергичная и приятная дама, одетая строго, но с определённым шиком. Черный костюм состоял из чуть приталенного пиджака и свободных брюк, короткая стрижка была аккуратно уложена, и почти на каждом из пальцев красовались наборы тонких и широких колец. — Я просто дар речи потеряла, если честно, — продолжая оглядывать обстановку, сказала Марго, пока они шли в сторону актового зала. — Небо и земля, когда сравниваешь с тем, что было здесь раньше, — в тон ей заметил Олег, хотя у него первый шок прошёл ещё давным-давно, когда он только стал ездить с Разумовским в приют, хотя первое время отнекивался и отправлял с ним кого-то из СБ. — Очень приятно слышать это именно от вас. Сергей Викторович просто знает, чего нам это всё стоило, потому так сильно не восторгается, — улыбнулась им Анастасия Юрьевна. Мимо них, вежливо поздоровавшись, прошла группка первоклашек, что тащили куда-то несколько гитар. Инструменты по размерам были чуть ли не больше самих детей, но те уверенно несли их куда-то по коридору. — Многие хотели заниматься музыкой, но, как понимаете, к классическим инструментам мало у кого есть желание прикасаться, а вот на гитары спрос большой. Мы организовали небольшой кружок и закупили всё необходимое. Благодаря Сергею Викторовичу мы смогли расширить само здание, добавив несколько новых корпусов, и расселить ребят по блокам. В каждом не больше четырёх человек, но есть комнаты и только на двоих. Там живут либо совсем взрослые ребята, либо родственники. — Мы бы жили в одной комнате? — Марго удивлённо посмотрела на идущих впереди Серёжу и директора «Радуги». — Если нет проблем с поведением и успеваемостью, то да, вы смогли бы претендовать на такую комнату, — сразу же ответила Анастасия Юрьевна. — Это некоторый способ мотивации. — И тебя не пришлось бы ночью искать по всем этажам и забирать к себе, — неприязненно поморщился Разумовский, вспомнив, как маленькая Марго не спала по ночам и искала его по всему приюту. — Не только ты по ночам не спал, — угрюмо вспомнил Волков, стараясь выбросить из головы, как искал этих двоих бешеных по страшному и холодному приюту. Анастасия Юрьевна понимающе кивнула, были у них такие воспитанники-неразлучники, и каждый отдельный случай они с воспитателями рассматривали отдельно, чтобы не тревожить и без того содрогнувшуюся детскую психику. — Не лучшие воспоминания, понимаю, но сейчас мы стараемся дать детям всё, чтобы у них не было желания заниматься чем-то отрицательным, если можно так выразиться. Конечно, от детской агрессии никуда не деться, от хорошей жизни сюда никто не попадает, но мы значительно расширили состав психологов, все преподаватели и воспитатели постоянно повышают квалификацию и проходят специальные курсы, чтобы облегчить ребятам вхождение в новый и страшный для них коллектив. — Звучит как сказка. — Мы очень стараемся.***
Следующие часа полтора заняли многочисленные выступления и благодарственные речи. Руководство приюта благодарило Разумовского и других благодетелей за помощь и поддержку. Сергей выступил с мотивационной речью именно для детей. После же концерта Разумовский и Волков ушли решать важные вопросы, а Марго отправилась ещё погулять по территории. У неё было какое-то потерянное состояние. В голове не укладывалось, что когда-то худшее для неё место вдруг стало вот таким: почти домом для многих детей, местом, где им дают возможность развиваться и жить в тех условиях, которых они заслуживают. Если не учитывать холл, то планировка в главном, а раньше чуть ли не единственном корпусе, почти не изменилась. По правой стороне жилые комнаты. Некоторые из дверей распахнуты настежь, и видны аккуратные двухъярусные кровати, рабочие столы и шкафчики для вещей. На некоторых какие-то плакаты с музыкальными группами и видео-играми. По левую сторону большие окна, закрытые светлыми жалюзи и диванчики. Дети вокруг будто бы её не замечали, занимаясь своими делами. Некоторые лишь смотрели настороженно на чужого человека, но никакой враждебности или придирок не было, чему Марго крайне удивилась. Она на свой возраст не видела, потому они скорее воспринимали её не как потенциального родителя, а как новенькую. В её бы время старшие тут же окружили бы её, чтобы проверить его на вшивость и принадлежность к какой-то из субкультур. А взрослому старались бы максимально понравиться, только бы их отсюда забрали. Она попала сюда слишком маленькой, чтобы это помнить, но через такое своеобразное посвящение пришлось пройти и Серёже, и Олегу, она почти всё время была приложением к ним, принося большое проблем, чем пользы. Интересно, сколько же здесь всего воспитанников? Ноги сами привели её к самому нелюбимому месту во всём приюте. И это была даже не столовая, где кормили просто ужасно, и не её комната, где она смертельно скучала по Серёже, а туалет на втором этаже. Марго уверенно вошла внутрь и обнаружила сушилки для рук и аккуратные чистые кабинки. — Не надо, ну отпустите, — Марго вцепилась в держащую её руку, шею больно прострелило. — Лен, ножницы, — в руках у обидчицы уже поблёскивают тяжелые раскройные ножницы. — Добегалась, малявка! Над ухом громко лязгнуло железо, и на пол мёртвой паклей упала первая белая прядь. Марго уже поняла, что чем больше она плачет и кричит, тем большее удовольствие доставляет старшим девочкам, решившим таким образом отыграться за своих парней, избитых Олегом и Серёжей. Злые слёзы обиды катились по щекам, но Марго не издавала ни звука, загнанным волчонком глядя на четырёх девушек, зажавших семилетку в грязном и пустующем туалете. В тот раз досталось всем, и Марго впервые увидела старшего брата не просто злым, но преисполненным тихой и расчетливой мести. Вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, Марго вылетела из туалета, сразу же хватаясь за телефон, чтобы позвонить брату или Олегу.***
— Ты не знаешь, куда Марго пошла? — задумчиво спросил Олег, когда они выходили из кабинета Анастасии Юрьевны. — Гуляет тут где-то, вьетнамские флэшбеки ловит… — Мальчики, — донеслось откуда-то сбоку, и они вдвоём вздрогнули от неожиданности. Волков повернулся, быстро натянув обратно свою самую хмурую рожу, но тут же расплылся в улыбке, завидев женщину, что их звала. В волосах собранных в тугой пучок добавилось седины, а на лице — новых морщин, но это была вся та же Мария Ивановна. — Говорили, что гости важные сегодня приезжают, а я ни сном ни духом, что и вы будете! Как давно вас не видела, только по телевизору иногда, а вы, негодники, и не приезжаете, — женщина подошла к ним и тепло обняла каждого. — Работа, Мария Ивановна, что ж поделать. Серёжа, вон, как белка в колесе, а я рядом всегда, куда ж денусь. — Ну да, вы теперь люди взрослые занятые. А есть у вас часик другой? Пошлите ко мне чая хоть выпьем? Переглянувшись между собой, Олег и Серёжа не смогли отказать единственному человеку, что был к ним добр во время нахождения в «Радуге». Чтобы их маленькая процессия стала уж совсем привычной и снова напоминала маму-утку с тремя утятами не хватало только Марго, увязавшейся за старшими. В небольшом кабинете было светло и очень уютно: из-под документов на столе выглядывали многочисленные детские рисунки, тут же рядом стоял веселый календарь-статуэтка с довольным рыжим котом и небольшая вазочка с леденцами. Олег с Серёжей подвинули для удобства стулья, и Волкову иррационально захотелось запустить руку в эту вазочку, чтобы вытащить оттуда пару конфет, как он делал в детстве, когда Мария Ивановна будто отворачивалась и не видела. Много не брал, старался не наглеть, но штучки три всегда забирал, хотя свои они обычно отдавали Марго. — Как вы вообще, мальчики? Как сестрёнка? — с искренним любопытством спросила женщина, когда на столе уже появились три кружки с чаем и мисочка с печеньем. — Да по-старому всё, МарьВанна, одни задиры сменились другими, вот недавно чуть до драки на одном из форумов не дошло, вы бы видели, — начал Серёжа, похрустывая печенькой. — А мне потом пришлось «прибираться» за ним и извиняться, мол, Сергей Викторович не то имел в виду-у, — протянул Олег, расслабившись в комфортной обстановке. — Если есть официальные претензии, то обращайтесь через ме-енеджеров. А вы как? Разумовский показательно закатил глаза и улыбнулся Марие Ивановне, лукаво глядящей на них поверх своей кружки. — После того, как Анастасия Юрьевна у руля встала, полегче конечно. Сами знаете, по своему желанию здесь мало кто оказывается, но благодаря Серёже то, что ты из приюта, теперь не страшное клеймо. Ребятам и без этого тяжело. Со здоровьем, правда, не всё хорошо, давленьице жить не даёт, ох, как прихватило пару дней назад, думала, ну всё, выноси. Отпустило, конечно, но возраст всё же. — И не говорите, сам думал, с ума сойду. Там же бури всякие передавали, вот оно и скачет, — поддакнул Олег, которого как раз два дня назад накрыло из-за изменения погоды так, что пришлось тренировку с безопасниками пораньше заканчивать. — Говоришь как старый дед, — фыркнул Разумовский. — Так тридцатник на носу, четвёртый десяток. Не переживай, и у тебя скоро начнётся, почувствуешь все прелести взрослой жизни, — наиграно погладил его по плечу Волков. — А Марго в университет на бюджет поступила кстати, — не забыл похвастаться он. — Да что ты говоришь? — всплеснула руками Мария Ивановна. — А куда же? Вот умничка. Пока Волков хвалился успехами своей ненаглядной, Разумовский вдруг понял, что на самом деле скучал по этой неутомимой женщине. Она единственная пыталась вступаться за тощего рыжего пацана, на себе чувствующего все грани детской жестокости, и маленького волчонка, решившего, что будет Разумовских защищать. По любому поводу они сразу бежали к ней: подрались и победили, подрались и огребли так, что ранки нужно обработать — тем более. Серёжа ей первой, после семьи, конечно, позвонил и рассказал, что поступил, что у него теперь лучшая жизнь начнётся. Именно она помогла ему собрать и оформить документы, чтобы он смог забрать Марго, подсказала, к кому неравнодушному обратиться, чтобы точно ни на одной проверки не подкопались. Изначально ведь именно ей предназначалось кресло директора, как только Разумовский стал вливать деньги в приют и уже мог контролировать ситуацию. Как же сладко ворочалось у него на душе довольство собой и Олегом, когда в первые приезды прошлым воспитателям и директрисе-крысе приходилось заискивающе смотреть им в глаза и лелейными голосами просить: Сергей Викторович, Олег Давидович… А куда подевались придурки и ни на что не годные раздолбаи, как их величали ещё несколько лет назад? Рука не дрогнула тогда отправить их всех на пенсию и предложить место руководителя Марие Ивановне, но та, к величайшему удивлению Серёжи, отказалась, сославшись на то, что хочет поближе к детям быть, а с директорского места только бумажки и видно. — Маргоша с нами приехала в этот раз, — Разумовский на этой фразе Олега выпал из воспоминаний. — Надо позвонить, а то потеряет нас. Разговор продолжился на той же непринуждённой ноте, пока в дверь не постучали и в проёме не появилась чуть потерянная мордашка Марго. С облегчением улыбнувшись, она сразу же упала в объятия поднявшейся ей навстречу женщине. — Я думала, вы уже не работаете здесь, ну как так, а я ещё ехать не хотела, — счастливо улыбнулась девушка. Она полностью разделяла отношение старших к Марие Ивановне, благодаря судьбу, что такой человек вообще был в их жизни и помог Серёже не бросить свои увлечения; Олега она просто поддержала, а Марго могла получить от неё хотя бы частичку материнской ласки. И они ведь были не единственными, кому она помогала. Половина приюта бегала к ней делиться своими небольшими радостями, а вторая была слишком глупа, чтобы оценить подвиг этой женщины, посвятившей себя по сути чужим для неё детям. Марго оглянулась вокруг в поисках стула, но в небольшом кабинете, заполненном всякими приятными мелочами, ещё одного стула не оказалось. Девушка в растерянности замерла и повернулась уже было к Марие Ивановне, чтобы поинтересоваться, а где можно этот предмет мебели позаимствовать, но её опередил неожиданным предложением Волков. — Коленочки? — невозмутимо спросил Олег. — Всё равно скоро надо уже ехать, а пока стул найдём… Марго застыла, тут же рядом подорвался Серёжа, мол, сестре сесть негде, а он не уступит что ли, но, заметив хитрую улыбку, поселившуюся в морщинках Марии Ивановны, она уселась на предложенные колени, привычно обвив шею Олега рукой. — Неужели…? — Оно само как-то вышло. Мы сами в шоке, — всё в том же тоне ответил Волков. — А ты же с Серёжей одногодки вроде? — Если вы про разницу в возрасте, то Олег себя и в двадцать как умудрёный опытом занудный дед вёл, так что ничего страшного… Ай! — Марго непонимающе повернулась к Олегу, чувствительно ущипнувшему её. — Кому-то из нас надо было быть взрослым и в магазине покупать не печенье и вкусности, а мясо и овощи. — Я же и говорю, зануда, — поддакнул Серёжа. — Ой, да идите вы, знаете куда… — Не ссорьтесь, я вас умоляю, — Мария Ивановна не могла сдержать умильной улыбки. Будто и не пролетели эти годы, а как вчера эти троица стояла перед ней за какую-то провинность и параллельно переругивалась, но не серьёзно, а как-то по-особенному. По-домашнему, что ли? — Вы приезжайте только почаще? Очень по вам скучаю. — Конечно. Теперь раз в месяц — пару недель и только к вам.