***
Ежегодное собрание Богов в самом разгаре. Обычно тот, кто не мог найти время для молитв в своём храме, отыгрывался по полной в Изумо. Прекрасная солнечная погода, лёгкие порывы ветра, шелест травы, пение птиц и просто чудесное настроение — про всё это было благополучно забыто. Ведь теперь тема для разговоров была одна: — Ох, а если она не очнётся? — простонала Инахохимэ, прикладывая горячую руку ко лбу. Казалось, больше всех за девушку переживала именно она, но на самом деле, эти переживания были больше за свою шкуру. — Не нуди. — буркнул Мамориногами, опустив толстые брови на широкую переносицу. — Да как же? Бедняжка, разве она заслужила такой судьбы? Женщина легко управляла своей мимикой и данная от природы харизма всегда играла ей на руку. Играть в подобной ситуации — жестоко, но кто узнает? К тому же, она и сама успела поверить в свою тревогу за человеческую малышку. Многие пытались отвлечься и уходили в работу, если заканчивали, то приходили на помощь другим и так по кругу. Все боялись даже подумать о том, что скажут в Верховенстве о смерти обращённого человека, произошедшей по их вине. Лишь у Отохико не было времени до глубоких раздумий и сочувствия. Ему, за свой длинный язык, досталось персональное задание (ведь с молитвами он уже давно справился) — доносить обо всех известиях Оокунинуши и подписывать свитки. В голове Бога ветра, занятой важными делами, периодически крутились только две мысли: «Ох уж этот Томоэ, как же надоели демоны.» «Девчонка, пожалуйста, очнись.» Ну а что до самого Оокунинуши, то он находился в глубоком ожидании и верил в лучшее. Всё будет хорошо. Он знал, он чувствовал.***
Новость прозвучала, словно гром среди ясного неба, оглушая своей звучностью: — Обращённая очнулась! Все вокруг зашептались, завозились, заскрежетали и даже заплакали. Счастью не было предела. Наконец-то мучительные дни закончились, забирая с собой ожидание и тревогу, настал праздник и для них. Долой переживания — привет, приятные перемены! На ватных, подкосившихся ногах Томоэ плёлся следом за своим названным телохранителем (подвязным псом), всё наступая тому на пятки и умоляя ускорить шаг. Огромный орк что-то рычал себе под нос, иногда поглядывал на лиса через плечо, будто говоря своим грозным взглядом: «Уймись, прибудем вовремя», но его скорость не изменялась. Демон считал ступеньки, дабы умерить своё сердцебиение, готовое выпрыгнуть прямо охраннику в спину. Он каждый раз сбивался со счёта, но упорно начинал заново. Последний пролёт был пройден слишком быстро. Через несколько метров находились покои Нарали и тут-то ёкай понял, что не готов к долгожданной встрече. Что ему сказать, что делать, как себя вести? В состоянии она вообще говорить, и при ясном ли уме? Он не готов… Или готов? А можно вообще быть к этому готовым? Беспомощно вцепившись взглядом в сёдзи, Томоэ принялся нервно перебирать рукав кимоно в ожидании чуда. Что-то должно произойти. Да! Что-то точно должно подсказать ему, какой момент для его появления — удачный. Будучи в ступоре, демон боковым зрением зацепился за какое-то красочное пятно, резво приближающееся к нему. Уже вблизи лис понял, что это пожаловал завтрак: на золотом подносе поодаль от сырого яйца и мелкого риса, аккуратно выложенных в керамических чашках, находилась тонкая, с вытянутым горлышком, ваза цветов. Нежно-розовые камелии из сада Ооккнинуши привлекли внимание Томоэ и тот, недолго думая, поблагодарил судьбу, затем вынул их из вазы, стряхнул от лишней влаги и раздвинул сёдзи. Сделав глубокий вдох, демон заставил себя ввалиться внутрь. Сиреневые глаза недолго рыскали по комнате в поисках девушки, ведь повод переживаний оказался на виду. Вот она, женщина, вывернувшая своим поступком всю душу наизнанку, сейчас стоит у окна к нему спиной. Непривычный взгляду образ, при любой другой встрече, не позволил бы лису узнать носительницу таких могучих крыльев. Всё такая же хрупкая Нарали Эрол задумчиво смотрела на пейзаж, только теперь её прямую спину прикрывали массивные чёрные крылья, а между ними уютно расположились угольные длинные волосы. Ёкай и забыл, какой она была при их последней встрече. Он запомнил только лицо. Безжизненное бледное лицо фарфоровой куколки. Она не услышала как он вошёл, слишком далеко отсюда мысленно девушка была сейчас. Так близко, но так далеко. Казалось бы, чего медлить — вот объект твоей любви, твоих переживаний — рукой подать. Сделай несколько шагов и загляни наконец в эти бездонные небесные глаза, поцелуй эти губы, шепчущие о чувствах, погрузись в эти объятия, которые всегда для тебя открыты. Всего несколько шагов. Один, два, три, три с половиной. Всего-то. Но он не мог. Как вкопанный в густую грязь по самые колени, Томоэ не смел шевельнуться, у него просто не получалось. Лис разучился дышать, говорить, ходить, думать. Его тело продолжало функционировать: сердце качало кровь, кислород поступал в мозг, волосы и когти росли, а разум не работал. Вот так бы ёкай и простоял, если бы Нара не вернулась на Землю раньше него. Не торопясь, она обернулась через плечо, показывая замученное маленькое личико. Опухшие веки выдавали непередаваемую усталость, неудивительно — чего только пришлось выдержать её организму. Медленно-медленно, пухлые губки исказились в лёгкой улыбке, а к щекам наконец начал приливать румянец. В глазах девушки читалось: «Я скучала», а лис отвечал ей тем же.***
— Это просто унизительно, — прошипел себе под нос демон-лис Томоэ, насильно схваченный и посаженный в горячие источники. Его бледную, как холст спину, старательно натирали полукошки-полубелки, всё постукивающие зубами и вечно роняющие тряпки. Некоторые из них были отключены от реальности и послушно выполняли свою работу, натирая кожу рук докрасна снова и снова. Ёкай чувствовал себя униженным и даже использованным, но делать было нечего. Сегодня день его свадьбы. Их день. И именно поэтому сопротивляться Томоэ не собирался. Мало того, что это бесполезно, так ещё и бессмысленно. Слишком долго он ждал их соединения, и терпеть уж мочи не осталось. Вчера толком так и поговорить не удалось. Демон запомнил всё до мелочей. Каждое движение, жест, случайно брошенное слово. Её лицо заливалось слезами, она была растеряна и напугана. «Я себя потеряла.» Её шёпот оглушал сильнее любого хлопка, любого выстрела. Этого он и боялся. «А тебя нашла, наконец-то.» И всё. Сосуд наполнился до краёв и лопнул. Сил держаться больше не осталось, им, попросту, неоткуда браться. Чувства раскаяния, стыда, страха и боли накатили с неожиданной силой и рванули наружу, до последней капли. Задыхаясь от неоткуда взявшейся истерики, демон прикрыл рот, а после и лицо, желая спрятаться от Нарали как можно дальше. Ему нельзя давить на неё, она не должна увидеть его таким слабым. Но и её хватило ненадолго. Глухой плач в себя и навзрыд слились в один общий, как и их тела в объятии. Томоэ целовал её лицо, волосы, глаза, губы. Он был на грани того, чтоб это потерять… Какой ужас. Маленькие холодные ручки обвились вокруг его шеи, а тонкие пальчики запутались в копне волос. Их губы блуждали друг по другу, жадно поглощая каждый миллиметр на своём пути. Руки путались между собой, уже стало непонятно где чья часть тела, но это было и неважно. Сердце вырывалось наружу, казалось, ещё немного и оно будет готово остановиться. Демон клянётся, ещё мгновение и оно бы застыло, если бы их не прервали. На губах осталась соль, хоть что-то временно напоминало об этой вспышке. Долгожданная встреча оказалась скоротечной и обернулась новым расставанием. Но в этот раз, хотя бы был известен срок. Струя горячей воды привела демона в строй, возвращая в реальность. Он и не заметил того, как слуги намылили его волосы, старательно избегая соприкосновения с ушами, как вымыли его кожу, казалось, на пару лет вперёд, и теперь смывали густую пену. Томоэ желал привести в порядок не только свою оболочку, но и мысли, поэтому позволил всему течь своим чередом, но временно. В святилище Оокунинуши никогда нельзя расслабляться до конца, поэтому, отдых — отдыхом, а уши нужно держать востро. Впервые, лис почувствовал себя кем-то особенным. После ванных процедур, его аккуратно вычесали, привели в порядок ротовую полость, создали специально для него индивидуальный аромат. К причёске демона отнеслись особо придирчиво. Передние пряди волос заплели в косу и закрепили позади белоснежной хлопковой лентой, завязав её в бант. По классике жанра — чёрное кимоно, выполненное из хлопка. Слегка шероховатая ткань приятно прилегала к телу, а белый ворот удобно устроился на шее. Томоэ был готов и морально и даже визуально. Он множество раз представлял себе этот момент и не только в последнее время, но и ранее. Когда он был воистину диким лисом, то часто представлял себе людскую жизнь. Демон примерял на себя их традиции, устои, пытался разобраться в глупых праздниках, но всегда забрасывал это дело. Конечно, ёкаи тоже скрепляют свои узы браком, но не такие отшельники, как Томоэ и Акура-Оу. «Хах, кто бы мог подумать, что жизнь повернётся вот так?» Всё ещё было сложно поверить, что это действительно происходит с ним. С недавних пор свадьба стала его тайным желанием, в котором даже самому себе не хотелось признаваться. И вот, его ведут всё те же слуги Оокунинуши по золотой дорожке в венчальный зал, где совсем скоро произойдёт скрепление уз. Моментами Томоэ брал мандраж, но он не подавал виду, только иногда тяжело вздымал грудь и впивался когтями в кожу. Прошло уже так много времени, что начало казаться: а вдруг этого никогда не произойдёт? Но он верил, он надеялся. Остался последний шаг до помещения, в котором полностью изменится жизнь демона-лиса Томоэ. Он больше не будет диким ёкаем принадлежащим самому себе, теперь он принадлежит ей. Ей одной. Двери распахнулись, открывая невероятно зрелищный вид. Золотая дорожка, с коротким ворсом пролегала до платформы — небольшой возвышенности, на которой находилась арка. Демон мельком пробежался взглядом по присутствующим — всё те же ненавистные Боги, от лиц которых уже тошнило. Лис незаметно сморщил нос и принялся осматриваться дальше. Весь потолок был завешен цветами бело-голубых оттенков. Они находились настолько высоко, что разобрать их вид не представлялось возможным. Далее глаз зацепился за огромные окна в пол, рядом с которыми находились невероятной красоты существа с музыкальными инструментами в руках: они держали флейты ямато-буэ, музыка которых будет сопровождать своим завораживающим звуком собравшихся всю церемонию. На мгновение демон перестал чувствовать себя здесь лишним, он будто вписывался во всё происходящее и был как нельзя кстати. Вдруг в груди начался целый буран из эмоций, испытываемых в одно мгновение. Томоэ был и радостный, и удивлённый, и тревожный, и растерянный. Его бросало из стороны в сторону и он всё никак не мог найти ту самую золотую середину. «Расслабился, называется.» В себя жених пришёл, только когда оказался вблизи Оокунинуши, ведь деваться было уже некуда. Так и стой себе, в ожидании своего часа. — Волнуешься? — усмехнулся Бог, раскусив Томоэ. Его зелёные глаза с прищуром смотрели в самую глубь его глаз, стараясь разобраться в своих догадках. «Ещё бы.» — Нет, я настроен. — Ну-ну. Короткая фраза оказалась решающей в их диалоге. Флейты зазвучали сильнее, вгоняя в ещё большее волнение. — Поприветствуем прекрасную Нарали, которая оказалась мужественнее любого мужчины! — зазвучал голос где-то сбоку. Дальнейшие слова мужчины он уже не расслышал, да это было и не важно. Вот она. Девушка-тенгу вошла в зал лёгкой походкой, без единого намёка на сомнения. Её прекрасное белое кимоно с крупными красными цветками отлично село по фигуре, а широкий пояс выделил тонкую талию. Длинные чёрные волосы, собранные в пучок, были закреплены милой заколкой, а передние пряди, свисающие у лица, делали образ воздушным. Она и сама была словно облачко, через которое проходили яркие лучи солнца. Красные румяна на щеках наконец создали отличие лица от холста, и теперь Эрол выглядела живой. Вишенкой на торте послужили крылья, которые девушка старательно держала за спиной, но было видно, что ей пока тяжело ими владеть. С каждым шагом Нары, температура тела демона повышалась. Тридцать семь и семь, тридцать семь и девять. Время, будто издеваясь, остановилось, оттягивая этот момент. Флейты заиграли громче, а музыка становилась плавной. Она на месте. Лис глядел на свою женщину и не мог наглядеться. Они ёкаи, она больше не человек. Теперь нет никаких запретов на их любовь, все замки сорваны. Голубые, почти прозрачные глаза поднялись на лиса и словно улыбнулись без губ. Эта улыбка значила очень многое, кучу всего можно было прочитать в её взгляде, а самое главное: «Мы счастливы!». Это их день и никакая сила этого не изменит. Оокунинуши заговорщически посмотрел на обоих и его губы разомкнулись, посылая важнейшие слова: — Властью данной мне, я благословляю союз Нарали и Томоэ, — в его руке появились пиалы со священным саке, он протянул их молодожёнам, те послушно приняли дар. Действия совершались на автомате, ёкаи не могли отвести друг от друга глаз. Вот они делают три маленьких глотка, а вот уже настало время и для клятвы. — Отныне этот союз благословлён Богами. Нарали, Томоэ, согласны ли вы с нашим решением? Сердцебиение участилось с новой силой и лис почувствовал, что его щёки начали краснеть. Оба затаили дыхание, чтобы на одном выдохе произнести заветное: — Согласны!