Amitié amoureuse

      Любовь — вот она, стоит прямо перед ним, рассматривая собственное отражение в чёртовом окне и с лёгкой усмешкой поглядывая на улицу. Снова старается разглядеть крошечный силуэт парня в очках, направляющийся на очередные пары в университет. Совсем недавно казалось, что она на дух его не переносит, но уже сейчас в её взгляде можно было прочесть сотни признаний того, чего она так усердно старалась скрыть. Все те ничтожные попытки доказать глубочайшую ненависть к своему сожителю тут же развеивались, как только он пропадал из виду, давая возможность сердцу девушки немного подтаять.       — Эй, очкарик, совсем страх потерял? — в мыслях Брайна пролетели воспоминания с криками Оливии, адресованные их общему другу, — ещё хоть раз переключишь мой сериал, то сразу останешься без своей умной башки!       Спустя несколько минут Влад хлопнул дверью, уходя в свою комнату и что-то слезливо шепча себе под нос. Она снова довела его до истерики, хотя сама винит себя за такую глупость. Уже не первый раз Стар говорит что-то лишнее, причиняя не только моральную, но и физическую боль Ботану, заставляя его своими жестокими и едкими высказываниями ненавидеть саму себя ещё больше.       Как же трудно пытаться понять её. Все эти ненужные выдумки и ложь. Какой от них смысл? Хочет, чтобы её любили, а вместо этого разрушает свою жизнь, отдавая всю накопившеюся боль остальным. Разламывает на куски две непричастные судьбы, тем самым позволяя себе ещё сильнее всадит острое лезвие воображаемого ножа в грудь, прокручивая его из стороны в сторону и разрывая все внутренности, давая себе возможность освободиться от мучений.       Брайн молча наблюдал за черноволосой, рассматривая её с ног до головы в попытках вспомнить момент, когда их отношения сошли с правильного пути. Огромным слабоумием было причинять друг другу столько боли, но всё равно продолжать уверять самих себя в том, что любовь всё ещё возможна. Старался удержать свои трепещущие чувства, но всё происходило словно в кошмарном сне, в котором не оставалось ни сил, ни воли, ни надежды на счастье. Он с самого начала понимал, на что шёл, но разве этого его останавливало? Ни за что. До последнего внутри загоралась вера в то, что брюнетка способна на искреннюю любовь. Но вместо этого Тарасенко всего лишь представлял собой замену, которая сможет прикрыть её душевную рану, но не залечить полностью.       — Я люблю тебя, — каждый раз, изо дня в день, парень повторял эту фразу, в ответ получая слабую улыбку от подруги. Если она была так измучена в эти дни, то почему никогда не говорила об этом?       — Я знаю, Брайн… Знаю, — немного помолчав, шептала черноволосая, давая блогеру возможность расслышать лишь только его имя. Неужели так трудно понять, что ей просто хотелось любви? Ведь за всю свою прожитую жизнь у Стар образовалось одно единственное правило, твердящее о том, что намного лучше быть просто любимой, чем любить или испытывать чувства к кому-то самой.       Пока черноволосая решалась на признание в симпатии к своему сожителю, Тарасенко всё больше осознавал свою зависимость от неё. Хотелось рвать и метать лишь от одного представления о том, что каждый раз при их встрече мысли брюнетки заполняет лишь парень в очках, которому совершенно нет до неё дела. Почему Оливия просто не может полюбить Брайна? Это же так легко… Понять, что человек сделал очень многое для тебя и позволить ему проявить всю ту нежность и заботу, которую тебе никогда не давали ранее. Но, «полюбить» — никогда не было и не будет простым желанием. Невозможно просто взять и начать испытывать чувства к человеку, к которому до этого ты испытывал лишь пустоту. Они могли бы остаться хорошими приятелями, но зависимость и безответная любовь убивает дружбу, завершая её окончательно.       С того момента, как их отношения и правда были чем-то значимым, прошло слишком много времени, и поменяться успело достаточно многое. Раньше Макс и притрагиваться к алкоголю не смел, ведь тошнота сразу же подступала к горлу, заставляя морщиться и прикрывать рот рукой. Но несмотря на отвращение, Тарасенко выпивал стакан за стаканом, разглядывая сквозь, случайно появившиеся на глазах, слёзы усмешку черноволосой подруги, которая каждый раз не упускала возможность загадать «насмешливое» желание при выигрыше. Оливия всегда получала огромное удовольствие, когда буквально заставляла людей выполнять её прихоти и выходить из, так называемой, зоны комфорта. Она и сама не могла предположить, что эта незначимая игра могла превратиться в самую настоящую зависимость для блогера. Каждая неудача и боль побуждали вливать в себя алкоголь до такой степени, что самому становилось дурно. Сначала казалось, что это лишь временно: всё ещё успеет наладиться, а спиртное навсегда исчезнет из головы. У него просто наступила чёрная полоса и без выпивки в такой момент совершенно не обойтись. Сегодня он зайдет в бар, а завтра сходит в клуб и напьётся до потери сознания, возвращаясь домой лишь под утро или спустя пару дней.       Иногда всё это приводило к появлению галлюцинаций, в которых присутствовал образ Оливии, принуждающий несколько часов просиживать на одном месте и пялиться в одну точку, с глупой улыбкой поглядывая на, размазанную тёмной краской, картину. Брюнетка проводила своей загрубевшей рукой по бледной щеке шатена, размазывая по ней остатки чего-то вязкого и до боли неприятного…       — Что ты делаешь? — медленно шевеля губами и еле произнося слова, спросил блогер, не отрывая своего взгляда от девушки, которая буквально растворялась на его глазах. Так хотелось находиться рядом с ней… Просто существовать, совершенно не обязывая говорить о чём-либо или касаться пальцами её рук. Достаточно просто быть.       Один шаг, второй, и он снова допускает всё те же прожитые ошибки, разрывая своё сердце на мелкие куски, которые уже невозможно будет заметить, а уж тем более собрать воедино. Сколько слёз было пролито из-за этой презренной любви, а он всё ещё продолжал искренне верить в неё. Думал, что наконец нашёл дорогого для себя человека, с которым сможет быть по-настоящему счастливым, но вместо этого нашёл лишь новую пытку для себя, которая уж точно никогда не закончится чем-то хорошим.       У Макса в детстве было всё, чего никогда не могла иметь Оливия: семья, друзья и огромное количество хороших знакомых. Но все они любили его лишь потому, что должны были делать это. Их обязывал, обязывает, и всегда будет обязывать долг перед своим «близким человеком», который таковым и не являлся вовсе.       Нож, воткнутый в спину, продолжал оставлять после себя глубокий разрез, а Тарасенко, несмотря на жжение, растекающееся по всему телу, продолжал верить в то, что кто-то всё-таки способен любить такого морального урода, как он сам… Правда надежда сразу же испарялась, как только шатен замечал счастливый взгляд своей подруги, направленный совершенно в противоположную сторону от него самого. Зачем кому-то сдался глупый парень, постоянно строивший из себя жертву? Верно, никому. Остальным не хочется носить всю ту тяжесть, оставленную такими людьми, на своих хрупких плечах. Они грубым и резким движением достают нож, пытаясь помочь человеку, а вместо этого делают только хуже, заставляя его истекать кровью и биться в конвульсиях.       Как жаль, что шатен понял всю ничтожность своих отношений с Оливией только сейчас. Уже поздно думать о чём-либо, ведь все ошибки давно уже были совершенны и никаким образом исправить их больше не получится. Они навсегда останутся в памяти, прорезая себе дорогу к разбившемуся сердцу и оставляя за собой небольшие рубцы, приносящие огромный дискомфорт и тревожность.       Блогер отлично помнит, как брюнетка улыбалась, наблюдая за тем, как он задыхается от нехватки кислорода и шепчет, сквозь проступившие на глазах слезы, просьбы о том, чтобы она наконец прекратила издеваться над ним, ведь больше он уже точно не протянет.       Пока она сжимала своими длинными пальцами его шею, в голове шатена пролетели лишь мысли о сожалении. Как он смог допустить такое? Раньше у черноволосой получалось физически манипулировать только над Ботаном, из-за чего Тарасенко всегда приходилось помогать ему, оттаскивая Стар в сторону и крепко удерживая её руки. Неужели он настолько поддался ей, что теперь готов стоять на коленях, чуть ли не плача от пыток, которые она предоставляла ему. Неужели он стал настолько слабым, что готов выполнять все её прихоти, лишь бы она осталась рядом с ним?..       — Что ты сказал? Я не слышу тебя, Брайн. Неужели так трудно произносить всё чётко? — спросила брюнетка, невинно улыбнувшись и приблизившись к лицу своего сожителя, продолжая крепко удерживать его за глотку.       — Отпусти… — снова попытался сказать Макс как можно отчётливее, хотя в реальности это звучало как еле заметный шёпот, перемешанный с негромким воплем. Такое чувство, будто следы от ногтей черноволосой останутся на всю жизнь, в виде хорошо заметных шрамов или кроваво-красных следов. Блогер готов был разрыдаться перед ней, совершенно позабыв о своей самоуверенности и надежде на спокойный разговор.       Получив короткий поцелуй от девушки и заметив на её лице усмешку, он наконец смог дышать, хватая ртом воздух и падая без сил на колени, лишь ещё сильнее взвывая от боли и собственной никудышности. Ты и правда выглядишь жалко, Брайн. Давно стоило это признать и выкинуть из своей глупой головы всё высокомерие, которое тут же растворялось под жёстким воздействием черноволосой.       Но несмотря на все обиды, Макс всё равно сидит рядом с ней, допивая свой, уже остывший, зелёный чай. К сожалению, любовь никуда не спрятать, какой бы жестокой и ужасной по отношению к нему она не была. Всё равно чувство зависимости от черноволосой останется с ним навсегда, преследуя до конца жизни и пытая своей ужасной расправой.       Прямо сейчас блогер сидит за столом, наблюдая за Оливией и рассматривая её с ног до головы. Растрепанные чёрные кудри, которые никогда не хотели поддаваться выпрямлению, лежали на плечах девушки и прикрывали голые участки её тела, выглядывающие из-под воротника расстёгнутой рубашки.       Как же хотелось услышать брюнетку снова. Тарасенко никогда не сможет забыть её твердый, немного хрипловатый голос, звучащий рядом с его ухом, пока руки девушки блуждали по телу шатена. Ботан когда-то говорил, что её голос по своему звучанию очень напоминает контральто. Макс никогда не интересовался всеми этими музыкальными терминами, но почему-то эта фраза осталась в его голове надолго, а слово из десяти букв с этого момента ассоциировалось только с сожительницей.       В отражении окна всё ещё виднелась её лицо, расплывающееся в счастливой улыбке. Карие глаза Стар радостно смотрели на происходящее за окном, то и дело перескакивая взглядом от одного места к другому. Её черты лица, эмоции, движения — всё было прекрасным. Она выглядела слишком неотразимой в глазах Макса, который никак не мог перестать рассматривать её, запоминая каждую часть тела своей подруги.       Но вот уже спустя пару минут, брюнетка повернулась в сторону шатена, ещё больше улыбнувшись и медленным шагом подходя к столу. Она внимательно наблюдала за реакцией парня, будто и правда ожидала увидеть от него каких-либо действий. Но вместо того, чтобы собраться с силами и ненадолго заглушить свои чувства, Брайн опустил взгляд на стол, стараясь избегать Оливии. Такое чувство, что на него положили что-то очень тяжелое, отчего становилось труднее дышать, а всё тело немного трясло. Хотелось кричать от боли, резко пронзившей грудь, но его будто бы сковали, запрещая сделать не только какое-нибудь движение, но и лишний вдох.       Черноволосая обошла стул парня, встав позади и осторожными движениями коснувшись его плеч. Холодные руки немного поглаживали Тарасенко, заставляя его лишь сильнее напрячься и зажмурить глаза. Уж слишком Стар была непредсказуема: в любой момент она могла сделать блогеру что угодно, от поцелуя в щёку до мучительного удушения. Она медленно сжимала предплечье парня, приближаясь губами к его уху.       Издевается. Знает как ему плохо от их отношений, но продолжает делать это. Она медленно проводила пальцами по коже шатена, дотронувшись до его шеи и аккуратно спускаясь к груди.       — Не будь таким дураком, Тарасенко, — усмехнулась девушка, после чего её руки стали словно неощутимы. Всё тело обмякло, а весь мир будто бы раскрошился, оставляя после себя мёртвую тишину. Как он смог дожить до такого?..       Поначалу они позволяли друг другу в своей дружбе слишком многое. В голове Макса всё ещё всплывали воспоминания с брюнеткой, полностью заполняющие собой его мысли. Блогер всё ещё помнит её изгибающееся тело и темноватые следы, оставленные девушкой на его шее. Помнит то, как касался губ Стар, вовлекая её в очередной поцелуй и укладывая на кровать. Всё это хотелось неистово любить и повторять вновь и вновь. Знать, что черноволосой не всё равно на тебя, а все те боль и страдания ты просто выдумал в своей голове, снова создавая из себя жертву.       Но как бы больно не было принимать реальность, Брайн и Оливия совершенно разные. Он зависим от своей любви к ней, готов пожертвовать всем и отдать каждую частичку себя ради девушки. В то время как она никак не может заметить этого, всё ещё стараясь сделать так, чтобы Влад увидел её чувства к нему. Брюнетка хочет отдать свою любовь другому, а в итоге снова проводит ночь с Максом, под утро оставляя его одного и тихо покидая его комнату. Он снова стал заменой. Сначала казалось, что это не так уж и плохо, ведь они оба получали то, что хотели. Но с каждым днём это становилось всё больше невыносимым, пока любовь и зависимость лишь возрастали.       — Ты чего так испугался сразу, м? — спросила с улыбкой Оливия, полностью отстраняясь от шатена и выводя его из своих мыслей, — Ну же, открой глаза, Брайн, нечего так бояться.       Стоило открыть глаза, как перед собой парень увидел лишь деревянные стены и огромную кучу мусора на столе, в виде упаковок от пиццы и галоперидола. За окном можно было заметить огромные сугробы снега и густой лес, окружавший хижину. Он снова забылся… Как обычно, задумался, погружаясь в собственные воспоминания, совсем позабыв о том, что прошёл уже год. Ровно год с того момента, как её не стало.       Оливия… Подруга, которую он потерял и вряд ли сможет когда-либо вернуть. Реальные воспоминания уже спутались с выдумкой, а галлюцинации прогрессируют, с каждым разом становясь всё более живыми. Парень молча прошел в другую часть комнаты, облокачиваясь спиной на стену и съезжая по ней вниз. Он поднял с пола лежавшую баночку и открыл её, пос      мотрев на содержимое. Пусто. Таблеток больше не осталось, а значит до того, как он сойдет с ума, остались считанные часы.       — Прости, Оливия. Если бы я не согласился поехать… Если бы я думал своей тупой головой, то ты бы сейчас была жива… — прошептал шатен, всхлипнув и ударив кулаком по стене от собственной ничтожности.       В том, что его подруги не было сейчас в живых, виноват только он сам. Стар всегда умела постоять за себя, чего нельзя было сказать о самом Тарасенко. Она столько раз спасала ему жизнь, жертвуя и пренебрегая собой. Хоть брюнетка и принесла ему огромное количество боли, но ни одна из них не может сравниться с тем, что она умерла прямо на его глазах, разрываясь на куски от взрыва и сгорая в офисе Ютуба. Перед этим она смогла победить Вражко, пытаясь спасти Ботана, в то время, как Брайн спрятался в темном углу, наблюдая за всем происходящим издалека. Руки будто бы окаменели и пошевелить ими было практически не возможно. Он так и не смог побороть свой страх, а Оливия… Отважная девушка, несмотря на огромную рану, которую ей нанесли топором, нашла силы противостоять врагу и смогла предотвратить целый геноцид.       — Я трус! Чёртов трус! — кричал во всё горло Макс, захлёбываясь в собственных слезах. Невероятно больно было осознавать и принимать свою бесполезность. Он был слишком жалок для черноволосой, может всё не так уж и плохо?.. Если им не суждено быть вместе, то значит это стоит просто отпустить. Незачем гнаться за любовью, которая никогда не сможет стать твоей.       Он продолжал кричать, взвывая и утопая в своих страданиях, ведь его всё равно никто не услышит. Он остался один, окружённый тёмным лесом и ужасающими видениями. Такое чувство, что они будут преследовать его до того момента, пока он сам не прикончит себя. Руки снова дрожат, а слёзы текут по бледным щекам, спускаясь на старую кофту и растворяясь в ней в виде потемневших пятен.       Когда он наконец сможет быть счастлив? Зачем вообще стоит жить, если человек, который был тебе близок, больше никогда не сможет встретиться с тобой? Макс всегда любил её любой… Со всей её жестокостью, агрессией и манипуляциями — она всегда была дорога ему. Оливия была просто собой. Не спешила одеваться как-то иначе ради парней, не старалась изменить свой характер, избегая саму себя. Какой бы грубой она не была по отношению к Максу, её переживания всё равно нельзя было скрыть. Каждый раз, когда блогер задерживался за монтажом, она поднималась на второй этаж с кружками и садилась рядом с Тарасенко, протягивая ему чай и переключая своё внимание на монитор. Они могли просидеть молча до самого утра, изредка спрашивая что-то друг у друга. Но другого им было и не нужно. Ближе к пяти утра, Оливия спокойно опускала свою голову на плечо парня и обнимала его, начиная засыпать. Через десять минут она уже тихо сопела, совершенно не замечая, как парень пытался переложить её на кровать, чтобы она не корячилась на неудобном стуле.       Слишком трудно вспоминать о том, чего никогда не ценил по достоинству ранее…       — Ты даже представить не могла, как на самом деле дорога мне, — тихо шептал себе под нос Брайн, подползая к деревянной тумбочки и доставая из неё лишние вещи, — почему ты просто не могла воспринять мои чувства всерьёз?..       По его щеке снова покатились слёзы, заставляя парня наощупь изучать содержимое ящика. Максу так хотелось любить её, но неужели сейчас внутри него остались только обида и боль? Лучше бы он умер на месте Оливии, а не мучался от проклятых воспоминания, сжирающих его изнутри…       — Оливия, пойми уже, что тебе нужно спускаться! — крикнул Тарасенко, пытаясь образумить свою подругу, — Мы с Ботаном поможем тебе дойти!       — Не тупи… — скривилась черноволосая, закусив от боли губу, — ничего у нас с вами не получится. Почему ты не можешь понять, что я всё равно сдохну здесь, идиот… Мы никак не сможем противостоять этой сранной системе Вражко. Да и не доживу я. Пока мы на первый этаж спустимся, то я уже точно кровью истеку.       — Но должен же быть какой-то выход! — не унимался Брайн, пытаясь придумать другие способы по спасению Стар, — Может это всё можно как-то отключить или сломать?       — Да нет никакого выхода! Это конец, как ты не поймёшь? Беги уже на выход…— сглотнула брюнетка, осознавая, что крики и правда были лишними. После них боль стала намного существеннее. Она будто бы током проходила по всему телу, оставляя на нём кучу ожогов.       — Да почему ты не хочешь выслушать меня?! — нахмурился Мапс, всплеснув руками, — хоть раз в жизни засунь своё чёртово упрямство к себе в задницу! Тебе каждый раз пытаются помочь, а ты только и делаешь, что отказываешься от этого. Почему ты просто не можешь взять и согласиться с моим планом хотя бы раз? — блогер скривился, совершенно не понимая слов подруги. Неужели так трудно согласиться с его предложением, если вариантов у них и правда больше не осталось? Что трудного в том, чтобы доверится ему сейчас, а не ждать своей участи?       — Если ты так и не понял, то это из-за тебя мы здесь оказались! Ты во всём виноват! И именно поэтому я всё ещё не могу понять, какого хрена ты привязался ко мне? Я уже даже не знаю что тебе сказать, чтобы ты наконец-то отвязался от меня, Тарасенко… Просто прими уже факт того, что весь мир не будет крутиться вокруг тебя одного. Мне не нужна твоя дебильная помощь, потому что я вполне могу справиться сама! — кричала брюнетка, иногда задыхаясь от боли и тошноты.       — Но… Я ведь просто хочу помочь тебе, почему ты никак не поймёшь этого? Пойми, я не хочу оставлять тебя здесь, я просто хотел… — не успел парень договорить, как его тут же перебил крик черноволосой, раздаваемый эхом по всему этажу.       — Иди вон отсюда! — девушка скривилась, сильнее смыкая пальцы на своей ране, что приводило к ещё большей боли. Тихо взвыв, она зажмурилась, пытаясь не расплакаться от пыток, которые предоставляет ей ранение топором.       — Оливия права. Беги уже наконец, Брайн! — вмешался Ботан, провожая взглядом выходящего из помещения друга.       Брайн отвлёкся от воспоминаний, услышав позади себя еле заметный шорох и скрип стула. Началось. Он сходит с ума и уже слишком поздно что-то менять. Она снова вернулась за ним и сидит позади, ожидая своего часа.       — Ну чего ты замер, Тарасенко? — спросил знакомый голос, позволяя парню убедится в своей правоте. Нет, это не Оливия. Это абсолютно кто-то другой, не имеющий и капли процентов схожести с ней, кроме внешности.       — Уходи, я же говорил тебе, — ответил негромко Макс, зная, что брюнетка и так сможет услышать каждое его слово. Сглотнув и поднявшись с пола, он повернулся к ней, замечая черноволосую, расслабленно откинувшеюся на спинку стула.       — Чего ты так смотришь на меня как на чужую? — расплылась в улыбке Стар, немного склонив голову на бок и приподняв брови, — Неужели забыл, как мы с тобой проводили время несколько лет назад? Совсем уже не помнишь свою Оливию, да? — девушка наигранно погрустнела, опираясь руками на колени и вставая со стула. — Не волнуйся, я обязательно напомню тебе её огромную значимость.       — Отстань. Оставь меня в покое… — прошептал шатен, оглядываясь назад, замечая перед собой тупик. Ему некуда идти, она окончательно прикончит его сегодня, не оставив и живого места.       — Не бойся ты так, я же своя, — рассмеялась Оливия, приближаясь к нему и прижимая парня к стене, — Думаешь я забыла по чьей вине умерла? Я отлично помню, что это сделал ты, Брайн. И думаю, что ты сейчас тоже запомнишь это ещё очень надолго, — брюнетка растягивала сказанные собой слова, а её улыбка становилась ещё более неестественной для обычного человека.       — Отойди, а то я убью тебя. Обещаю, — попытался как можно отчётливее сказать блогер, что-то доставая из своего кармана.       — Я же сказала, что всегда буду рядом, Тарасенко. Я не брошу тебя сейчас, в такую то трудную минуту, — сказала с усмешкой черноволосая, хватая шатена за волосы и оттягивая их рукой назад. — Постоянно рядом с тобой, слышишь? Виновных нужно уметь прощать, поэтому тебе просто стоит смириться и сказать мне «спасибо» за то, что ты ещё жив.       Девушка хотела сказать что-то ещё, но парень навалился на неё всем телом, поваливая с громким стуком на пол. Он собрал все свои последние силы воедино и сжал руки в кулак, приподнимая их над девушкой, на что она лишь ещё больше засмеялась, неистово громко крича о чем-то и впиваясь ногтями в ногу Брайна. Парень выругался себе под нос и нанёс первый удар, оставив кровавый отпечаток на лице Стар. Она больше не оставляет ему выбора, это единственный шанс избавиться от своих ночных кошмаров и ужасающих галлюцинаций. Стоит просто ликвидировать её… Сделать вид, что любви вовсе никогда и не было.       За прошлыми действиями последовали ещё несколько ударов, а кровь уже стекала по подбородку черноволосой, придавая полу бардовый оттенок. На первых ударах Тарасенко решил не останавливать, продолжая наносить всё большие увечья своей бывшей сожительнице.       — Я ненавижу тебя, слышишь?! — Брайн снова готов был разрыдаться от боли. Причем в этот раз она была не только моральной, но и физической. Каждый новый удар по лицу девушки давал ответную реакцию шатену. Всё его тело содрогалось от невыносимых покалываний, а девушка всё так же продолжала смеяться, создавая непрерывающийся звон в голове блогера.       Вдруг её кровавое лицо начало сменяться на что-то до боли знакомое… Неужели это он сам? Сам лежит на полу, истекая кровью и истерически смеясь вместо черноволосой, которую представлял на своём же месте. Он уничтожает себя. Каждым чёртовым ударом он лишал себя жизни, утаскивая все ближе к могиле.       Парень приподнял голову и посмотрел в собственное отражение на чёрном экране телевизора. Оно неподвижно сидело с приподнятыми руками и улыбалось, пока с лица стекала кровь, смешанная со слезами.       Парень залился звонки смехом, переходя на крик, а позднее и вовсе на плач. Он сам избавлялся от себя все это время. Оливия тут совершенно не причём. Она лишь посодействовала своей смертью этим галлюцинациям, заставляя парня каждый день доводить себя до изнеможения.       Это определённо конец. Он сходит с ума, снова забываясь в ложных воспоминаниях о любви, пока его тело безвольно лежит в растекающейся луже крови.