***
Изначально Чуя хотел отправить молодоженов в отель, отвезти Дазая в офис ВДА, а сам он бы поехал к себе, но по итогу Осаму напросился к нему. Встретить Юну, которая так и светилась счастьем, было необычно странно. Но Чуя гордился, что она не начала ему прямо с порога вещать причины такого настроения, а по делу все рассказала. Что у них происходило и какие отчеты уже лежат на его столе, а какие только сегодня должны принести. Всё внимательно выслушав, босс принял относительно взвешенное решение. Хотя он был почти уверен, что все кончится нервным срывом одного из двух минимум. Попробовать все равно стоило. – Сато-кун, Дазай-кун, раз у вас сейчас не так много занятий, а помочь вы ничем не сможете, сходите в тренировочный зал и покажите все на что вы способны. Единственное, что я хочу уточнить, пистолеты не использовать, а если будете кидаться ножами, то постарайтесь не убить ближнего и не оставить глубокую рану. Рассчитываю на то, что в ближайшем будущем вы сможете нормально функционировать. Поняли? – Да, босс. – сказали они одновременно. Хоть по речи Чуи казалось, что он пойдет смотреть на этот бой, он пошел разбирать бумаги, которые у него аккуратно лежали на столе благодаря рыжеволосой. Долгая монотонная работа вымотала. Только набравшись сил, и чтобы хоть как-то разнообразить свою жизнь он пошел смотреть, какие моральные травмы оставили друг другу две суки с похожими характерами в тренировочном зале, и в итоге увиденное поразило его. Две фигуры стояли друг напротив друга, пот лился с них рекой и как Накахара правильно понял, они даже не делали передышки все это время. Их передышки состояли из таких гляделок, пока кто-то один не сдастся и не нападет на оппонента. Мафиози был уверен в том, что девушка достаточно сильная, чтобы в такой нагрузке продержаться около часа, но, чтобы шел уже третий, этого он не ожидал. У него есть только два варианта и оба странные. Первое, Юна настолько сильная, что в бою может и без пистолета справиться с кем-то как Дазай вничью. Второе, Осаму растерял всю свою хватку. Решив за ними немного понаблюдать, Чуя принял решение, что Юна все-таки через чур сильная для среднестатистической девушки. Но в этом был огромный плюс. Теперь, при любом удобном случае, можно было ставить Юну и Осаму в пару с учетом того, что они начали немного понимать друг друга в схватках. Это все не может не радовать Чую, который никогда не хотел, чтобы карьера Юны закончилась всего лишь на секретарше и помощнице босса. Трудный день и бой сильно вымотали девушку. У нее хватило сил только на то, чтобы помыться, а позже она вырубилась на диване, который нужно было заменить, в то время как Осаму себя хоть и чувствовал вымотано, но не настолько. – Чуя, может выпьем, расслабимся? – Только у кого-то дома, а то боюсь, что после дозы алкоголя я также вырублюсь. – У меня еще не до конца обустроена квартира, позову только на новоселье. – Тогда ко мне. Собирай свои бинты, а я пока кое-что закончу. По залу бинтов валялось немерено, но при этом создавалось чувство, что их вообще не становилось меньше, они как будто снова и снова появлялись на Дазае без его помощи. И пока бинты собирались, он сходил к себе на этаж и накрыл Юну, которая была сегодня слишком возбуждена и видимо не досыпала, так же, как и Накахара в такие трудные для него времена. Но ничего, сейчас трудные времена закончатся, и тогда они всем офисом смогут передохнуть. А сейчас он собирается морально подготовиться к полноценной встречи с русскими. К такому невозможно подготовиться, но он постарается. Поездка была недолгой, так что в квартиру они попали не поздно вечером. На удивление Чуи, Осаму не пытался начать громить его квартиру, а всего-лишь вымыл руки и пошел на кухню нарезать твердый сыр, который он нашел в холодильнике, зная, что его бывший напарник обязательно будет пить вино. Тем временем рыжий переодевался в более спальную одежду, зная, что он может спокойно вырубиться на диване, пока будет разговаривать или спорить с Осаму. Пройдя на кухню, он открыл сначала свое вино, а потом достал почти нетронутую бутылку дорогого виски. – Ты специально для меня запасы держишь, Чуя? – Конечно, сам же я не могу пить виски, – начинает плеваться ядом Чуя, но понимает, что все бесполезно, из-за того, что виски почти не тронут. – Я держу у себя дома не только вино, но и другой алкоголь, чтобы не застревать на одном и том же, а пробовать что-то новое. – Я так понимаю, что виски тебе не особо понравился. – Да, ты прав, но я недавно попробовал скотч, и он для меня был намного лучше, – За этой беседой они с бокалами передвинулись в гостиную. – Так он же горче. – Да, но вкус раскрывается совершенно по-другому. – Тогда могу посоветовать тебе торфяной виски. У него тоже довольно необычный вкус и он совсем отличается от обычного виски в плане раскрытия вкуса. – Попробую как-нибудь. – А меня с собой позовешь? – Хорошо, но только если будешь себя хорошо вести. – Тогда давай выпьем за это! – Хорошо. Они чокнулись и немного опустошили свои бокалы. Беседы после следующих тостов переехали совсем в другое русло. Для них было совершенно неожиданное открытие, что они могут сидеть, выпивать и не начинать ругаться. – Чуя, мне кажется, ты сильно влияешь на меня. – Почему ты так считаешь? Я не могу влиять на тебя, суицидальная скумбрия. – Потому что рядом с тобой начинается аритмия! – щеки Дазая покрылись румянцем, а внутри он очень надеялся, что рыжик ничего не понял, или завтра забудет об этом инциденте. – Ммм… Но я же не Мори. Я не врач по образованию, у меня вообще нет никакого образования. – Какое упущение, о мой великий босс, – пока Чуя пьян он может пропустить эти слова мимо ушей, так что Осаму просто прилетает лёгкий подзатыльник, чтобы не сильно выпендривался, в остальное время он бы его пристрелил (если бы смог) прямо на месте. – Осаму, не начинай. Я не твой босс. – Но сейчас ты руководишь мной больше, чем это делал Фукудзава-сан на протяжении всей моей работы в Агентстве. – Я просто понимаю, что если ты не получаешь точные задания, то начинаешь скучать. Никому в моей организации не нужно видеть, как ты пытаешься сам себя веселить за счет других, или ходишь как труп пугая остальных. – Ты думаешь, что знаешь меня? – было сказано с вызовом. – Я уверен в том, что знаю тебя. И это было правдой. Единственный, кто хоть немного понимал его, был рыжий. Их дружба и напарничество начало давать свои плоды еще давно, но только сейчас это стало выглядеть так отчетливо. Может Мори когда-то и был прав в своем высказывании. Сейчас они уже немного пьяные разговаривают о своей жизни друг без друга. Какие истории происходили, как проводили время и как они выживали. Это было так необычно узнавать о важном для тебя человеке. В этот раз Дазай точно не уйдет и не отпустит этого рыжика, а Чуя не собирается ждать его еще сто лет. Пожалуй, им уже давно нужно было расставить все по местам после двусмысленных предложений, но такие важные и слова приходят только на немного пьяный ум. Накахара лежит на коленях Дазая, потому что он больше не может сидеть, а брюнет смотрит на яркие волосы и начинает их ненавязчиво перебирать. – Чуя, ты мне нравишься. – Хм… Большей реакции от мафиози Дазай не дождался. Его сердце начало учащенно биться. Все же было обидно, что на его чувства никак не ответили, и даже для такого сильного человека как он перенести это было тяжело. Его жизнь разделиться на «до» и после, когда он уйдет из этой квартиры, каждый его шаг будет напоминанием его провала, его непонятных чувств, которые он никуда не сможет выплеснуть. Все это было так неопределенно и страшно, что не хотелось об этом думать, но мозг, как назло, подкидывал все эти мысли, что так и роились в его голове. Он настолько себя загнал, что перестал быть в реальности, так что поцелуй был для него крайне неожиданным. Он почувствовал мягкие теплые губы. Он ошарашенно открыл глаза и не мог поверить. Его целуют! Целуют очень мягко, как будто он кому-то еще нужен! – Чуя?.. – с придыханием сказал Дазай. – Заткнись, – как приказ прозвучал голос Накахары, приправленный хрипотцой. Это было так завораживающе, что закрыть глаза Осаму так и не удалось, но на поцелуй он все же ответил. Это были маленькие чмоки, страстные французские поцелуи и просто нежные прикосновения. Всплеск эндорфина и адреналина был гарантирован, и Осаму был готов разложить своего бывшего напарника на этом диване. Буквально одна фраза говорила о взаимности. – Осаму, пойдем в кровать. – Конечно, солнце. Он был счастлив и понес свою прелесть. Казалось, что без Чуи он более не сможет жить. Все эти мысли так сводили его с ума, а его драгоценность успела заснуть за такой небольшой период времени. Осаму ничего не оставалось, как уложить парня в кровать и лечь самому, под самые нерадужные мысли о завтрашнем дне и о том, что Чуя может не ответить на его чувства в трезвом состоянии.***
– Стоп! Что я сделал? – Ты его поцеловал, – спокойно сказал Бог. Он знал, что завтра Чуя ничего не вспомнит, так что решил подготовить его заранее, чтобы Дазай потом не резал себе руки. – Баки, если ты шутишь, то… – Я не шучу, ты и сам это прекрасно знаешь. Почему ты просто не можешь принять свои чувства к Осаму и завтра самому признаться, а не злиться как обычно? – Он же издевался надо мной! – Чуя, он не издавался. Я за тобой уже долго наблюдаю и знаю, когда он над тобой издевается, а когда говорит правду. Даже твой пьяный разум понял, что он был очень расстроен твоим «хм…». Чуя, просто прими, что ты его любишь. Пойми, что от этого чувства тебе никуда не сбежать, и знай, что если ты не ответишь ему сейчас, то позже отвечать будет уже некому! Чуя долго лежал на диване и молчал, обдумывая ситуацию. Он был наполнен одним большим чувством, которое он так упорно не хотел принимать. Но постепенно приходило осознание правильности сказанных Баки слов. Он осознал, что может так для них будет лучше. Осознал, что первый год без Осаму был сложным из-за непонятных чувств к этому суициднику, который никак не собирался уходить из его мыслей и жизни. – Чуя, готов уходить? Если он уйдет сейчас, то не получит ответ на свои внутренние вопросы, и так и останется без него. Пожалуй, он сильно привязался к такому странному персонажу, как «скумбрия». – Дай еще немного времени. В скором времени он поблагодарил его и ушел обратно к себе досыпать свои положенные часы, пока его разваренное тело не решило встать. – Ммм… Дазай, принеси водички, – пробормотал Накахара. Если честно, Дазай был в шоке. Накахару не удивили объятия, не удивило даже то, что они лежат в одной кровати. – К-конечно, сейчас, – немного замялся брюнет, но сразу же встал и принес воду с волшебной таблеткой. – Какой ты милый, спасибо. Этот заспанный хриплый голос просто убивал Дазая. Как можно быть настолько сексуальным ничего при этом не делая. Тем временем Чуя сел и покрывало сползло на бедра, а детективу стал виден превосходный пресс. Ночью он мог его несильно потрогать, но теперь он был удивлен, что из носа у него не пошла кровь. Это тело, этот голос, весь Чуя заводил его с пол оборота. Ему пришлось быстро смыться в ванну, тем временем Чуя засмеялся со своей хрипотцой. – Осаму, давай встречаться? – как хорошо, что младший сейчас был за дверью, иначе бы Чуя увидел самое озадаченное и счастливое лицо. В этот момент он не мог держать свою постоянную маску, что его адово бесило, но после нескольких вдохов и выдохов он смог произнести. – Если ты хочешь, то хорошо, – холодно сказал он, но небольшая дрожь закралась в его реплике. Эту дрожь Накахара распознал. – А ты хочешь, или ты после вчерашнего сдулся? – Хочу, – раз не можешь держать маски, то стоит их снять. Так брюнет и сделал, параллельно выйдя из своего убежища. – Можно тебя поцеловать? – Я бы предпочел сначала почистить зубы, а потом уже лезть на тебя. Кстати, который час? – Где-то около семи утра. – Фух, значит у нас есть немного времени на поесть. Еще я бы хотел, чтобы ты сегодня поработал у меня. – Это предложение с подтекстом? – Нет. Сейчас я говорил тебе как босс, которому нужны свежие и точные данные. И да, я хотел бы отношения как у тех милых парочек в парках, – раз у них тут настолько откровенный разговор, то почему бы и не раскрыть себя. Чуя всегда хотелось чего-то нормального, и если все остальные его связи были не романтичными, а на один или два раза, то эти отношения он хочет строить постепенно и аккуратно. Накахара понимает, что если они расстануться, то для обоих это будет сильная потеря, никто не хочет этого допускать. – Хочешь начать со свиданий? – Думаю, что в наших реалиях это будет прогулка в порту, пока я буду красть задание Акутагавы, или поход по главному офису Мафии. – Ну, можно пока что просто переписываться и гулять, когда у тебя будет время. – Согласен. А сейчас, давай не будем терять времени и поедим. Даже не пытайся отнекиваться, я знаю, что ты не доедаешь. – Чуя такой заботливый… – Заткнись, иначе без еды останешься. – Хорошо, хорошо, – с широчайшей улыбкой произнес Осаму и не удержавшись все равно поцеловал теперь уже своего парня. Позавтракав и выйдя наконец из дома, Дазай осознал, что вчера он был прав, его жизнь разделилась на «до» и «после», и, к счастью, эти изменения были в наилучшую сторону. Но кроме счастья в их руках есть еще жизни многих людей, так что они должны отправиться на работу и попытаться найти хоть какие-то подсказки, которые могут помочь приехавшим молодоженам.***
– Нам с Колей всего лишь нужно знать где он примерно находиться, а дальше мы сами все найдем. – Говорят, что он в районе Сурибачи, это не проверенная информация, но она похожа на правду, – проговорил Осаму. Коля просто немного хмыкнул. – В этом районе все очень запутанно, а на каждом шагу найдутся безбашенные, которые захотят вас обворовать. Я могу сходить с вами, к счастью, я помню некоторые места и лазейки. Помогу чем смогу. – Спасибо, Накахара-сан, но я думаю, что мы и сами справимся, так что нам не нужна ваша помощь. – Хорошо. После этого разговора они разошлись, потом Федя начал пытать Колю. – Коля, что такого ты там заметил? – Ничего. – Коля… – Ну они стоят слишком близко друг к другу, часто перебрасываются взглядами, а в глазах у обоих так и мелькают сердечки. – Ты считаешь, что… – Да, что у них уже что-то было. Так что я выиграл спор. – Так нечестно, Коля – Нет, все честно. Я просто вспомнил как это было у нас и подумал, что мы чем-то с ними похожи, а значит их отношения должны развиваться примерно так же. – Ты хочешь сказать, что Дазай-кун первый полез на Накахару-куна? – Ага. – И, солнце, ты думаешь, что кто-то из них сделает предложение, когда будет весь в крови? – Как сделал это ты? Хм… Они способны на это, у них есть все шансы. И кстати, даже если ты винишь себя за это импульсивное действие, я никогда не был против. – С учетом того, как ты мне намекал на протяжении наших отношений, это было логично. – В смысле намекал?! – Забудь, Коля, мы пришли. – Не понял. – Видишь люк? – Да – Миша всегда любил находиться под землей, а еще старался найти место удобное для побега. И могу сказать, что он его нашел. Тихо открыв не запертый люк, они спустились вниз. Их встретили с оружием в руках, но Гоголь смог отбить эту атаку. К ним подошел Лермонтов. Они его так давно не видели. Он сильно изменился. Теперь по нему точно видно, что он не может должным образом позаботиться о себе. Он похудел, обзавелся синяками под глазами, а на его лице были следы от многократных битв. То радостное и прекрасное прошлое закончилось. Теперь настали времена, когда теряешь интерес ко всему, ты становишься истощен, а твоя прошлая занятость перестает быть актуальной. Это ровно то, что Федя видел на лице у своего друга. Раньше, когда они только встретились Лермонтов был для него идеалом, кумиром. Он мечтал стать им, что даже его отец, который редко вникал в его жизнь, стал замечать это. Но даже не смотря на поддержку друга он всегда оставался один. И если в СССР с этим было проще, то, как только это государство развалилось, он остался совершенно один на весь этот мир. Тогда-то он и начал свою преступную деятельность, которая продолжается до сих пор. Его хитрые манипуляции и понимание нужд людей сейчас, помогли ему выбиться в преступный мир не с маленьким мешком денег, а уже с большим капиталом, так что у Романа Достоевского не было никаких причин не помогать этому выдающемуся преступнику. Гениальные планы, уловки для народа, который еще не успел перестроиться. Все это давало ему право на эту жизнь, но все это быстро ему наскучило. В 98-м, во время нового кризиса, он не стал набивать себе кошелек, хотя иногда все еще промышлял этим делом. Он стал придумывать странные планы, по типу «Я захвачу мир, мне нужно только…». Тогда даже Федор понял, что нужно спасать своего кумира, который пошел не в ту стезю, и который стал пугать всех его знакомых. Прошло еще несколько лет, Федя нашел свою любовь и теперь они уже вместе пытались помочь Михаилу найти интересное занятие, чтобы он не придумывал Наполеоновские планы когда нужно и когда не нужно. Но как бы они ни старались, у них ничего не получалось. А буквально год назад они стали за ним присматривать как за психически больным, помогать начал даже Роман, который изначально не хотел идти на поводу у своего сына. Все это закончилось, когда на них напали. Тогда Роман был убит, а Лермонтов сбежал. Федя тщетно пытался найти его, параллельно налаживая связи отца. Именно в этот момент он нашел прелесть в общении со сверстниками из других стран. Тогда-то он и познакомился с Дазаем. Незабываемое общение. Но, к сожалению, работа и отношения Достоевского просто не давали время на общение с кем-то другим, кроме как с его знакомым из новой, еще неизведанной страны. Хорошо, что Осаму это понимал и сам поддерживал с ним связь, но, к сожалению, у них редко получалось выходить на контакт. Русскому очень повезло, что он смог найти Михаила благодаря связи с Дазаем, и, если честно, то он был очень благодарен тому, что Осаму ему позвонил. Он не думает, что японцы смогли бы сами справиться с таким бурным русским, вышедшим из-под контроля. А еще это был идеальный предлог проведения в Японии медового месяца, который только недавно начался и, каким бы холодным он не был, он был рад и благодарен тому, что они вошли в его положение и помогли с отелем около порта, высоко над другими крышами. – Миша, пойдем домой, – попытался по-хорошему Достоевский. – Нет, Федя, у меня здесь осталось еще много дел. – И каких к примеру? – не выдержал и ворвался в разговор Гоголь. – Коля, не начинай… – Что не начинай?! Он приехал чуть ли не на другой конец Земли, а когда мы просим его вернуться домой, он дает нам отворот-поворот. – Я просто хочу, чтобы этот город очистился от такого шлака, как обычные рабочие. – Господи, боже мой! Миша, когда же ты наконец-таки поймешь, что никто не нуждается в твоей «помощи», – Коля вновь не выдержал и разразился еще одной тирадой. – Федя, я не хочу возвращаться домой, мне нужно сделать еще много дел. – Ты это уже говорил. Давай так. Либо ты по-хорошему уезжаешь с нами в Москву, либо мы идем по самому кровавому пути и просим помощи у здешней власти. – Я никуда не поеду. – Ты точно уверен? – Да уверен он, уверен, пойдем уже и просто скажем, что нужно сделать, чтобы этот сумасшедший перестал трепать всем нервы. – Николай Гоголь, можете помолчать и все-таки услышать ответ от Миши. – Достоевского не хватило надолго. Конечно, он понимал, что его муж просто переживает за него, но нельзя же быть настолько упертым, чтобы доставать и так неуравновешенного Лермонтова. Конечно, после этой речи русый насупился, и замолчал. – Миша, ты точно не хочешь поехать с ними? После этого выбора у тебя не будет. – Точно, Федя, точно. Ты за меня не переживай, я, если что, справлюсь с ними, они не смогли меня даже найти, а значит, что и сил у них не так много, как говорят. Не думаю, что в этой битве я облажаюсь. – Как хочешь. До свидания. – Пока, Федя, надеюсь, что мы скоро встретимся. После такого пара молча шла, думая каждый о своем. На их удивление никто не хотел подходить к таким подавленным русским, шедшим с каменными лицами. Изложив всю ситуацию Чуе и Дазаю, они пошли в номер параллельно зайдя в магазин и купив две бутылки водки. Уже в номере с первой бутылкой они отходили от сегодняшнего разговора, а со второй лезли друг к другу с мокрыми поцелуями.***
День Чуи и Осаму чем-то отличался от остальных, они начали понимать чем. В их сердцах против их воли что-то начало цвести и распускаться, как цветок, появившийся на свет благодаря любви. Такой же буйный, страстный и неукротимый. Такие цветы нужно либо начать контролировать, либо пустить все на самотек. Эти двое еще не определились, но внутри они точно знают, что их сердца не будут им подчиняться. Работа не давала им встретиться, но зато дала поговорить двум друзьям. – Ты сегодня тупо улыбаешься, – как бы невзначай сказала Юна – Это плохо? – Нет, это, наоборот, хорошо, значит ты нашел свое счастье. – Как ты думаешь, оно временное или постоянное? – Не знаю, это покажет время, ну а пока наслаждайся. Если тебе нужно будет поговорить, то ты всегда знаешь где меня найти. – Спасибо. Пока Чуя не хочет говорить о своих начавшихся отношениях, он пока не очень уверен в них, но надеется на лучшее. Дазай ему нравиться и это стоит признать, все же теперь он сильно отличается от себя 18-летнего и в 22 года. Жизнь заставила его быть менее вспыльчивым и более рассудительным, а еще принимать разные ситуации, в которые его заносит нелегкая жизнь. Все это в совокупности делает из ранее нерационального Накахары рассудительного босса Портовой Мафии, которому приходится разбираться с новым врагом и с новыми условиями, которые поставили на теперь уже его организацию. В какой-то степени он стал понимать Мори, который считал мафию своим детищем и старался сделать все возможное для организации. Ранее не всегда любимая работа обрела новые краски, которые Накахара стал обожать. Да, он мог не всегда высыпаться, не хотеть заниматься бумажной работой, но идя к этому посту Чуя осознал, насколько важен каждый аспект этой работы. Эти грани стали полностью видны только сверху. Его идея икс – сделать Портовую Мафию главной в Токио. Накахара даже смог понять почему именно он стал новым боссом. Чуя мало знал о прошлом боссе, но по кратким рассказам Мори и Хиротсу он мог понять, в каком состоянии он находился на последних годах жизни. Может, именно поэтому, когда Огай стал уставать и даже немного не справляться со всей ответственностью, возложенной на него, он решил отойти от дел, чтобы не допустить падения Мафии вновь. Молодой босс – одновременно преимущество и слабость перед другими организациями. Молодые больше знают и в их идеях много интересного и необычного, а если они как Чуя, который работал на Мафии с 15 и познал жизнь на улице раньше, то это дает понимание того, как происходят некоторые процессы и уважение остальных. Слабая сторона в том, что предыдущий босс мог прогадать и выбрать не того наследника , или выбрать того, кто хоть и был преимущественным, но имел малую поддержку. Все-таки мафия почти то же самое, что и семья, а значит и уважение должно быть как у члена семьи. У Накахары были все черты для успеха, самым трудным для него было влиться в новую среду, увидеть и познать то, что для него оставалось не открытым на посту Исполнителя. Для него было интересно, хоть и немного трудновато располагаться на таком посту с такой иерархией. Конец дня уже не за горами, а секретарша с боссом даже не собираются выходить из кабинета. Их выручает Осаму, который бесцеремонно выходит в кабинет. – Я вам принес еды. – Спасибо, Дазай. Поешь с нами? – предложила девушка. – Конечно, если босс не против. – Я не против, так что располагайся. Как раз можно будет с вами обсудить диван, который я бы хотел заказать сюда. – Почему именно с нами? – Потому что только вы им будете пользоваться. У Озаки есть свой кабинет, и она редко засиживается надолго, а вот вы либо будете ждать меня, либо выполнять свои обязанности. – Ясно, – пробормотала Юна. – тогда у меня есть только два критерия. Чтобы он был большим, и чтобы подходил под этот кабинет. – Я согласен с Сато, но у меня есть еще одно, чтобы он был мягким. – Ну, хорошо, а теперь можно спокойно поесть, завтра или послезавтра выберем диван. Кстати, Дазай, у тебя уже есть план как, побороть Михаила? – Да, есть, но для этого нам будет нужна твоя Порча. Ты согласен? – Конечно организм уже не такой молодой, но я все еще могу выдержать это. Разговоры сами по себе закончились, и молодые люди все же приступили к еде. Стоит отдать должное Дазаю. Еду он выбрал так, что понравилось всем, и после все снова принялись за работу. То есть, Осаму куда-то ушел, а Юна и Чуя остались сидеть над отчетами, которых, казалось, была нескончаемая куча. Через некоторое время пришел детектив и уселся на стул, но посидеть ему не дали. Для него у Накахары было особое задание – найти слабые места у Роя, который портил Накахаре всю картину, и из-за которого у Акутагавы работы стало больше чуть ли не в два раза. И снова Дазай куда-то ушел. Ушел настолько, что Чуя даже успел забыть про него и не вспоминать до того момента, как это не заметила Юна. – Разве он не должен был вернуться? – А? Кто? Дазай? Нет, если он принесет мне все, что я у него попросил завтра, то ничего страшного не произойдет. Хотя, конечно, лучше провести операцию с Лермонтовым как можно скорее. Спишем все на то, что Дазай забыл, как составлять работающие планы, – на это Сато только пожала плечами, и они вновь погрузились в изнуряющую работу, которой, как казалось, не было ни конца ни края. Уже ближе к трем ночи, когда они освободились, на выходе из здания их встретил Дазай, который держал в руке кофе. – Не поделишься, Осаму? – спросил Накахара, выхватив кофе из костлявых рук. – Конечно, – так же дежурно ответил шатен, – Пойдем домой? – А у нас еще есть куда идти? – К примеру, можно сходить погулять по улочкам, паркам. Ты мыслишь слишком уж узко, Юна. – Нет, Осаму, я бы лучше пошел домой. Сегодня я очень устал, а еще завтра нужно использовать полную мощь способности, а значит, мне нужно побольше поспать. – Хорошо, Чуя. Их тихие шаги по таким безмолвным улицам были самым громким звуком, а разговоры, которые иногда можно было услышать от троицы, старались не нарушать эту тишину. Все понимали, что следующий день будет самым трудным и старались подготовиться к нему. Но даже зная, что завтра будет, Чуя до ужаса боялся вновь применять Порчу. Он не знал, как его тело отреагирует на такие резкие изменения. И никогда нельзя исключать возможность того, что его могут просто убить в больнице из-за того, что в него не верят. Было так странно понимать все это, но нужно идти до конца, из-за города в котором ты оказался. Накахара не знал места, где родился, кто были его родители, и были ли вообще они у него, или все это, все, что он имеет сейчас, было получено не человеком, а богом разрушения. Насколько самому себе можно верить, и что станет после того, как он умрет. Непонятно, куда денется Бог, если сосуд разобьется. Как на его смерть отреагирует уже ставшим родным город? Но самое главное, самое неприкосновенное в его мыслях – друзья и буквально недавно свалившееся счастье – Дазай. Чуя просто не представляет реакции Осаму. Он не знает, что тот будет делать, плакать, смеяться, ему будет все равно? Ему просто не хочется терять все то, что он приобрел сейчас. Наверное, эти переживания скоро уйдут, но чувства в груди такие необычные. Чуя решил попрощаться с Юной около подъезда, а с Осаму он пошел прогуляться. Потому что нервы никак не хотели успокаиваться. Они шли в молчание, моросил мелкий дождик, они просто держались за руки и не хотели друг друга отпускать. Может это слишком слащаво для двух мафиози, но казалось, что если они отпустят друг друга, то просто растают под дождиком. В молчании они проходили по разным улицам, как вдруг Чуя решил поговорить, точнее просто произнес то, что не хотел признавать уже долгое время. – Я боюсь. – Я боюсь не меньше, и, если честно, я удивлен, что ты хоть чего-то боишься. – Я всегда был таким. Я боялся вступать в Мафию, боялся потерять друзей, боялся убивать, боялся использовать Порчу, но все это не могло меня спасти от реальности. Она жестокая. – Молчание вновь воцарилось между ними, но в этот раз Осаму крепко сжал его руку и придвинул так, что теперь они стали касаться друг друга плечами. Это было так необычно, но даже такая помощь была лучше всего того, что он получал раньше. Накахара не обесценивает Юну и ее поддержку, но для него она всегда была лишь подругой, с которой всегда можно было поделиться своими небольшими переживаниями, а Осаму… Он стал чем-то большим за все те года, что они провели вместе и порознь. Все это, как бы смешно ни звучало в голове рыжего, переросло в любовь, которую он, как считал, не заслуживает. Сейчас, получая такие подтверждения действиями, он понимает, что в его жизни у Дазая всегда было особое место, которое не мог занять никто другой. Эти открытия такие необычные, они заставили его усмехнуться и получить полный вопросов взгляд. – Я просто понял, что все те чувства… Хотя ладно. – Чуя, ничего это не ладно. Скажи! – вновь стал капризничать Дазай. – Не скажу. – Чуя бяка. – Что ты там сказал, а, скумбрия?! И вот они вновь вернулись к тому, с чего начинали. Вновь они чувствуют себя живыми и вновь они вместе. Но какие бы ни происходили метаморфозы в их любви они остаются все теми же Чуей и Дазаем, переживающими из-за Порчи, которая скоро будет выпущена на волю. – Осаму, можно мне остаться у тебя? – Конечно, пойдем ко мне. Так они оказались у Дазая дома. Как он и говорил, его квартира еще не доделана, но это не значит, что она не выглядит хорошо. Она лишь немного не обжитая. Кажется, что в ней никто не живет, что в ней никакой жизни. Все это выглядит странно, но понимая, что в ней живет никто иной, как брюнет, все встает на свои места. Накахара сразу понимает, что даже если ремонт здесь закончится, она все равно так и останется как будто в первозданном виде. Что ж, это немного угнетает. Они проходят на кухню и Осаму заваривает им ромашковый чай. – Смотри, что мне Коля подарил, – начал хвастать этим чаем Дазай, – говорит, что он немного расслабляет. – Это травяной? Тогда он должен быть и правда хорош. Мне Федор тоже дал пару подарков, но об этом позже. – Чуя сегодня такой загадочный. – Не дуйся, ты все узнаешь, правда чуть позже. – Хорошо, а теперь давай выпьем чаю и пойдем спать. – С тобой в кровать? – У меня пока только футон и есть второй, если ты хочешь, но можем и на одном. – Давай на одном. На удивление рыжего Осаму на это никак не пошутил и даже, судя по виду, не хотел шутить. Будто бы в этом мире стало на одного понимающего Дазая больше, хотя как такое может быть, еще непонятно. Осаму в последние время начал оказывать небольшие знаки внимания и перестал говорить шутку на шутке, а еще он перестал хотеть покончить с собой. Может это временное помутнение, а может он насовсем забросил это дело. Чуя даже не знает, что хочет больше. Без самоубийства Дазай уже перестает быть Дазаем с набором тупых шуток про свое «хобби», а с суицидом каждый раз огромен шанс того, что он может умереть, что не есть хорошо во всех смыслах. Но Накахара старается не думать об этом, чтобы и так не раскачивать свои нервы. Они помылись и легли. Это было столь неловко, что они сначала лежали подальше друг от друга, но при этом смотря на своего партнера. – Можно я… – неловкое обращение Дазая к Чуе и кивок второго, дали возможность приблизиться чуть ближе, а также нежно и крайне осторожно обнять, боясь, что Накахара этого не хочет. Мафиози чуть сдвинулся вниз, и его лицо оказалось на уровне шеи шатена. Голубоглазый приблизился еще чуть ближе и так же осторожно уткнулся лицом в шею и приобнял брюнета. Так они лежали долго, но ни один из них не мог заснуть. Все это было настолько странно, что мозг просто отказывался анализировать ситуацию, в которой они находились. Неловкие и очень осторожные действия были в каждом поступке, а мысли были скованны неуверенностью и неким смущением, которое проходило красной нитью через них. В какой-то момент это им надоело, так что Чуя просто поднял свою голову на Дазая и посмотрел в его все еще открытые глаза. – Можно тебя поцеловать? – Чуя, тебе все можно, – усмешка на губах и мягкость в глазах, это все что нужно было Чуе. Мягкий поцелуй, который был пропитан надеждой, страхом и самое главное - любовью, которую было сложно передать словами. Эта любовь, что не имела прочной опоры раньше, сейчас стала направлением. Накахара очень боялся, что его чувства только на время, и они никогда не превратятся во что-то большее чем эти затуманенные мозги. Но сейчас ему хватает и этого для полного счастья, а руки, что сплелись вокруг его тела защищают, и он перестает бояться за все, что происходит вне этого кокона. Вот в чем эта магия поцелуя с тем, кого любишь. Вот о чем все говорят. Но последний штрих магии был сломан из-за резкой сине-белой вспышки.