***
Дорогая Алиса! Как ты? Я вот не очень. Прости, что начинаю письмо снова с грустного, но ты знаешь, я плох во вранье, поэтому будешь слушать нытьё. С твоим отъездом из Некомы все стало таким обыденным. Я перечитал все книжки, что мама читала нам в детстве и даже твои любовные романы, знаю, что ты запрещала, прости! П.С. такая пошлятина! Каждый день танцы, фехтование и фортепиано. От последнего просто выть готов! Как же мне надоело! Но это — не главная беда. Кей приезжает почти каждый месяц, в последнее время отец особенно следит, чтобы мы проводили много времени вместе и это невыносимо! Знаю, что ты расстраиваешься, когда я пишу такое, но ты только послушай! В последний раз я больше часа бродил с ним по саду, и мы обсуждали погоду и экономику! Алиса! Чертову экономику! Я чувствую, как нам сложно находиться рядом, от Кея веет за версту презрением ко мне, он смотрит так, будто бы я ребёнок, хоть мы и ровесники, это досадно. Я рассказал ему на днях о мечте стать пиратом, а он назвал её глупой, а пиратов — шайкой оборванцев и воришек. Я почти полез в драку и отец, узнав об этом, меня отругал. Я не представляю себя мужем Кея. Я точно знаю, что мы не поладим, но на все мои доводы отец только злится сильнее и садит меня в комнату. Пишу тебе, кстати, из-под домашнего ареста, ведь вчера мы снова повздорили. Я впервые в жизни так не хочу приближать завтра. В городе карнавал, я бы мог переодеться и снова удрать с Юки и Со гулять по улицам, но отец даёт бал в тот же вечер и я обязан присутствовать. Кей приезжает утром и останется на бал. Отец сказал, что вечер будет важным и мне надо быть серьезнее, чем когда-либо, потому что Кей сделает предложение. Я так хочу чтоб завтра никогда не наступило. Неужели эту свадьбу нельзя расторгнуть? Мы же оба друг друга не любим, тогда почему---- Лев вздрагивает от стука в дверь. Четыре отрывистых стука — их знак! — Юки! Что ты здесь делаешь? — Вскакивает он со стула, чуть не опрокинув чернильницу на исписанную бумагу. — Тсс, Лев. Давай потише, — приглушенно шепчет голос повара на том конце двери. Мы пришли тебя украсть. — Вы? Что Со тоже здесь? — Лев выскальзывает из комнаты, предварительно набив подушек под одеяло, тихо прикрывая за собой дверь. — Конечно! — Раздаётся из-под лестницы голос друга и Лев восторженно сияет, как начищенная монетка. — Парни! — Я тут порылся на нашей кухне, — гордо заявляет низенький поварёнок. — …Так вот. У нас теперь ключи от выхода в сад! А там до забора рукой подать, — подхватывает неугомонный Инуока, обнимая друзей. — Хватит хандрить, господин, —язвительно хихикают два засранца. Пойдем смотреть предпразничный город! Зуб даю, это даже интереснее карнавала! Лев сверкает зелеными глазищами и с широкой улыбкой первым из троицы сигает за забор, не щадя барских штанов. Воровато оглядываясь, трое молодых людей шныряют мимо стражи и покидают поместье Хайба окольными, вдоль и поперёк изученными тайными путями. Крошечная, на первый взгляд непосвященных глаз, дырочка в высокой каменной стене — ключ к заваленной ветками и листьями расщелине — их главной тайне, что из года в год служит Льву воротами в свободный сверкающий мир. Они весело хихикают, толкаясь локтями, и болтая, наперегонки врываются в толпу, восторженную в ожидании ежегодного праздника торговли и урожая. На центральной городской площади растягивают тяжелые канаты, увешанные гербами семейства Хайба — серебряными Львами, под ними причудливыми круглыми бутонами умельцы крепят фонари, что разукрасят город в ночь карнавала всеми цветами радуги. Звук молотков, заколачивающих гвозди в будущие лавки с сувенирами, сладкими яблоками в карамели и чудными украшениями, разносится весёлым гулом и ему вторит смех работников и пританцовывающих рядом с ними женщин. Они обсуждают модные в этом году в стране танцы, какие костюмы наденут и какие диковинки гости карнавала привезут в в этот раз. Льва почти сбивает с ног горстка детей-пересмешников, что кружатся под ногами взрослых и мешают всем, но и веселят каждого, только прибавляя ощущение надвигающегося праздника. Какая-то женщина с розовыми щеками и материнской улыбкой окликает его: — Эй, красотуля! Возьми-ка себе и друзьям! — Льву в руки насыпают горку ароматных леденцов. — Ишь ты какой высокий вырос! — Смеётся добрая женщина, разглядывая его выделяющуюся фигуру и Лев краснеет и хихикает, благодаря. Его хватает за руку совсем молоденькая девушка, затягивая в незамысловатый танец и группа музыкантов, настраивающих свои инструменты неподалёку от них, вдруг взрывается в весёлой мелодии, подыгрывая в такт танца молодых людей. Вокруг кружащихся Льва и девчушки собираются смеющиеся зеваки, кто-то начинает похлопывать в такт, и музыканты, довольные вниманием, всё ускоряют темп весёлой мелодии, Лев и его чудесная партнерша смеются, кружась всё быстрее, отбивая ритм ботинками по брусчатой площади. Когда мелодия прерывается и вспотевший Лев почти валится на землю в попытках отдышаться, девчушка, хихикая громко целует его в щёчку и под одобрительный смех толпы начинает отплясывать под новую песню, и Лев, потирая раскрасневшееся лицо, завороженно смотрит за её стройным сильным силуэтом. Гул песен, шагов, скрипа инструментов, шуршания флагов и сладкая карамелька за щекой очаровывают Льва, он прислушивается к городским разговорам и улыбается, поддаваясь общей радости. — Слыхал, хотят наследника–то выдавать замуж за будущего правителя Карасуно. — Давно пора, такой союзник будет! Может и пиратов вместе будет легче гонять. — Думаешь? Ну да. Парнишка-то у господина Хайбы подрос уже, можно и под венец. Лев вздрагивает. Городские сплетни выбивают его из приятного транса предпраздничной суеты, он быстро трясет головой выгоняя навязчивые сплетни, хмурится и тянется туда, где должны быть двое его друзей. Вдруг понимает, что потерял их обоих в пёстрой толпе, схлопнувшейся, подобно морской волне прямо перед его носом. В ноздри ударяет пряный запах духов и сладостей, по ушам бьёт чей-то хриплый смех и голова раскалывается от вязкого дыма чьей-то сигары, от криков, сплетен и шума сбившейся мелодии уличных музыкантов. — Со? Юки? — Лев чувствует как холодеют и мокнут его руки, когда вместо смехотворно различных силуэтов двух его друзей он видит на своём пути стражника дома Хайба, перед которым расступаются изумлённые люди. Надеясь, что тот не успел признать его в толпе, он разворачивается и впечатывается всем телом в латы с изображением серебряного льва. — Черт! — Милорд, пройдёмте в замок. Отец приказал доставить вас немедленно! Лев дергается, тут же прижимаясь спиной к холодным латам позади себя. Парень вдруг выхватывает глазами напуганное лицо Юки в толпе и знаком показывает бежать и не выдавать себя. — Милорд, отец не любит ждать долго, — раздаётся позади него безразлично-вежливый голос второго стражника.***
— Хайба Лев, — глухой едкий голос отца рикошетит от стен, хочется провалиться сквозь землю, стать пылинкой и исчезнуть в единственном крошечном лучике солнца, отрезающим Льва от тяжелого силуэта напротив. Лев опускает глаза в пол. — Да, папа? — Почему, когда ты должен быть в своей комнате и приводить себя в порядок перед важнейшим днём для нас, для всего нашего государства, я узнаю от третьих лиц о том, что мой сын гуляет в компании каких-то оборванцев по небезопасным вечерним площадям? Лев кривится от такого определения своих единственных друзей, но молится про себя, чтобы имена этих «оборванцев» и факт того, что они работают в его же замке, отцу не донесли. Он сглатывает пересохшим горлом, мечтая, чтобы общение с семьей закончилось поскорее. — Прости, папа, — шепчет он, кусая губы, и смотрит исподлобья, сквозь светлые пряди перед глазами. — Ты подверг себя опасности. — Я не хотел… — Не хотел чего?! Попасть в беду? Быть похищенным? Обворованным? Опозоренным? Ты хоть понимаешь, что риск появления в городе пиратов перед праздниками всегда критически высок? Ты понимаешь, что можешь просто не вернуться, выйдя из замка без охраны? Чего ты не хотел Лев???! — Я НЕ ХОТЕЛ ЗАМУЖ ЗА КЕЯ! — срывается Лев, отец осекается на полуслове, впивается ледяным взглядом в яркие, блестящие от слёз глаза напротив, но Лев больше не может бояться, слова сами рвутся из него отчаянной горькой тирадой: — не хочу я за него замуж! Я не выбирал его в мужья, ВЫ его мне навязали! Мы парни! Оба! Важный союз будет, но наследников мы не дадим! Я не люблю его! Он зануда и!!! ОН! Да он меня ненавидит, считает меня глупым и-… — В ЧЁМ ОН НЕПРАВ? — Лев дёргается, затравленно пятясь назад, — Кей умён, он не глупый эгоистичный ребёнок в отличии от тебя. С чего ты вообще взял, что у тебя есть хоть какое-то право решать, с кем идти под венец, когда от тебя зависит будущее нашей страны? Тебе бы поучиться у Кея манерам, уму и послушанию! Мать отвратительно воспитала тебя! — Не говори мне ни слова о маме! — НЕ ГОВОРИ МНЕ НИ СЛОВА ВОПРЕКИ! МОЛЧАТЬ! — глухой удар кулака по столу ставит жирную точку в их разговоре, и у Льва колет что-то в области груди, он чувствует, как щиплет глаза. Хайба старший отворачивается, перекрыв последний солнечный лучик своим силуэтом, начинает раскладывать бумаги, обмакивает перо в чернила, что-то пишет в документах, скрепляя тяжелой печатью. Льва будто не существует. Отец, успокоившись буднично продолжает: — Сейчас ты пойдешь в свою комнату. Приведешь себя в порядок и выспишься. Завтра ты будешь танцевать с Кеем, улыбаться ему, и в конце вечера согласишься на его предложение. Свободен. Льва подхватывает под руку один из стражников и парень дёргается. Ворчит тихое «я сам», вырывает руку и убегает в свою комнату, запираясь в ней и падает на кровать. Слёз больше нет, только гневная дрожь, от которой хочется выть. На прикроватной узорчатой полке лежит его дневник и Лев чертыхается. — И правда идиот! Забыл спрятать чертов дневник! Глупый, глупый, глупый, — бьет он себя по коленкам, бессильно согнувшись на кровати, — Дыши. Все еще может наладиться, правда? Как мама всегда говорила? Ты молодец, Лев. Всё получится, Лев, ты только верь в это. Как же чертовски сложно без тебя, мама, Алиса, Юки, зубная фея, хоть кто-нибудь! Локти до боли упираются в острые коленки, пока молодой господин раскачивается взад-вперёд, будто укачиваемый волнами кораблик в заброшенной гавани.***
«Вот же черт», — Думает утром Лев, осматривая себя в зеркало: «Так пытался оттянуть вчерашний день, что всю ночь не спал». Из отражения на него гигантскими кошачьими глазищами смотрит тощий бледный и очень расстроенный юноша. Лев горько усмехается сам себе. Значит улыбнуться? Ну что ж. «Привет, Кей! Как поживаешь? Готов взять в мужья самого раздражающего тебя парня, что даже банальный разговор о экономических перспективах архипелага Фукуродани поддержать не способен? Ох, как же мне тебя жаль, малыш Кей, у твоего мужа такое заспанное лицо!» — приторным голосом цедит Лев и делает шутовской реверанс. Взгляд скользит ниже лица, по острому подбородку на выпирающие ключицы и впалую грудь, Лев завороженно смотрит, как она поднимается с каждым дерганным вздохом и пытается поймать взглядом момент, когда разбитое сердце всё-таки ударится о рёбра так, что на груди останется его грустная метка. Его невесёлые мысли прерывает голос лакея, принёсшего одежду и послание от отца. — Господин Хайба, отец и жених ждут вас к завтраку, вам было велено одеваться и спускаться скорее. Лакей, в свойственной всей прислуге манере смотрящий куда-то мимо обнаженного Льва низко кланяется и разворачивает белую, украшенную рюшами рубашку. Лев пытается тянуть время как может, медленно суёт руку в рукав, пару раз промахнувшись, подаёт не ту ногу для туфли, испытывая терпение молчаливого лакея, даже разок заливается приступом нервного смеха, когда глядит, что ему предлагают повязать на шее. Кружевное жабо с изумрудной брошью? Да он издевается? — Ваш отец знал, что вы воспротивитесь и велел настоять, господин. Наклонитесь, пожалуйста. Лев впервые испытывает дикое желание наорать на слугу. — Ты же понимаешь, что драгоценности под цвет глаз да еще и так очевидно выставленные напоказ — это пошлятина? Ну скажи ведь! — будто обиженный ребенок ноет он. В глазах лакея на секунду будто мелькает что-то сочувствующе, но тут же его роботизированный тон развеивает все его надежды. Лакей предпочитает игнорировать обиженные фырчания «юного господина, которому следовало бы поторопиться, иначе отец будет недоволен». В просторной столовой Лев тут же цепляется глазами за две фигуры, что хотел бы видеть меньше всего. Во главе стола сидит отец, хмуро оглядевший его с ног до головы. Взгляд его проходится по украшениям на шее сына, и он удовлетворённо кивает. — Ты долго спишь, Лев. Не заставляй гостей ждать. «Гости», а точнее гость, Цукишима Кей собственной персоной сидит со своей идеальной осанкой по правую руку от отца и коротко кивает Льву. Лев картинно морщится и Кей поднимает брови. — Давно не виделись, — улыбается он, препарируя холодным взглядом. — Да недавно, вроде, — пожимает плечами Лев и под возмущенный выдох отца и безразличное молчание Кея плюхается на стул с другого конца стола. Лакей спешит перенести все приборы на место, выбранное Львом с того, что было запланировано изначально — напротив Кея, но отец одергивает его: — Лев, ты ошибся местом. Сядь куда следует, — строго говорит он., — И выпрями спину, наконец. Опозоренный Лев хмуро ковыряет тарелку, стараясь игнорировать язвительное выражение Кея напротив. Вот же засранец! Про себя он ставит галочку напротив пункта устроить Кею худший медовый месяц, невыносимый брак и вообще разбить уже этот дурацкий монокль. Интересно, что будет, если Цукишима будет долго смотреть на солнце? Он загорится? Будет глупо бегать или кататься по полу в комичных попытках потушить свой дурацкий черный фрак? Тут Лев хмурится, обиженно разглядывая черный бархатный костюм суженого. Почему только его вырядили в рюши и камушки как принцессу, а Кей вон красивый сидит? Лев супит брови. Надо будет что-нибудь нечаянно пролить на него. Завтрак проходит долго и скучно, а за ним следует нудная прогулка по саду Кея, который пытается держать лицо и быть учтивым и Льва, который изо всех сил подаёт знаки кошке на дереве, чтоб прыгнула к нему на ручки. Потом им дают время отдохнуть друг от друга и они, наконец, разбегаются по комнатам, Лев хватает дневник и не щадит ругательств, описывая весь этот отвратительно тупой день, бьётся головой о стол и трёт потом больной лоб, молясь, чтоб шишки не вскочило. Забавное будет предложение. С шишкой. Эх, а если она вскочит сейчас, а предложение удастся отдалить, синяк покраснеет, потом посинеет, а затем! Станет зелёным: «Под цвет глаз, и камней никаких не надо», — хихикает Лев. Вот отец обрадуется.***
Выпрыгнув из шлюпки, Яку в лакейском костюме дома Хайба, как уверял его Капитан, пробирается, будто рыночная кошка, воровато оглядываясь по сторонам и не оставляя следов, через шумный порт, полный приехавших на праздник и бал в Некому иностранцев и полицейских в начищенных латах, прыгает в безлюдный переулок и, лавируя между лужами, быстрой рысью движется в сторону замка. Он обегает кругом тяжелую стену, проводя ладонью по её каменной глади, перед тем, как попытаться, слившись с толпой, проникнуть в замок через главный вход, лучше всегда поискать менее рискованные пути, кому это знать, как не лучшему вору Драной кошки. Небольшие грубые пальцы вдруг натыкаются на прикрытую ветками впадинку и Яку ухмыляется. «Вот оно что, да тут тайный ход! Может какой-нибудь глупый господский сынишка по ночам через неё сбегает в город, навестить портовые бордели? Или нечистые на руку слуги выносят дворцовую утварь из-под носа идиотов-господ. А какая разница! Это отличный путь для отхода». Яку прыгает в замаскированную щель в стене, прикрывая её ветками и ныряет в сад, затаившись. «Улыбайся, сын. И выпрями спину». В голове крутится голос отца, и Лев знает: где бы он ни был, отец следит за ним тяжелым властным взглядом. Он давит жалкую улыбку, пока идёт сквозь расступающуюся перед ним толпу знатных дам и их кавалеров, разряженных и разукрашенных как того требует бал-карнавал. Даже под пёстрыми масками Лев чувствует сотни пар глаз, наблюдающих только за ним, и это ощущается как прогулка нагишом по людной площади. Он со скоростью похоронной процессии, съежившись идёт в конец блестящего бального зала, где его ждёт Кей, с лёгкой улыбкой на лице в прекрасном, изящно украшенном костюме рыцаря. «Меня что в плен берут?», — думает Лев и его улыбка становится почти горькой, он старается не прислушиваться к навязчивому шепоту дам. «Ах, какие красивые!» «Какая будет чудесная из них пара!» «Уже сегодня состоится предложение!» Лев морщится и голос отца в голове глушит все чертовы шепотки вокруг. Улыбайся, Лев. И выпрями чертову спину! — Да, папа. Кей в лёгком поклоне приветствует его, целует руку и ведет с собой в центр зала под восторженные вздохи чувствительных дам и одобрительное хмыканье их надменных кавалеров. Музыка, только для них двоих, заполняет зал и Кей вовлекает их в танец, вслед за ними начинают кружиться остальные пары и зал превращается в подобие музыкальной шкатулки полной ярких фигурок, таких красивых и бесчувственных, что тошно. — Ты выглядишь очень мило в этом костюме пирата, — не без сарказма подмечает Кей, вовлекая Льва в большой квадрат. — Подарок отца. «Хах…пиратский костюм…звучит как злая шутка», — в сердцах признаётся Лев, прогибаясь в талии и стараясь быть как можно более тяжелым, чтоб Кей его уронил и сорвал этот цирк. — Ты, помнится рассказывал, что мечтаешь быть пиратом, разве нет? —улыбается Цукишима. — Не ряженым. Пираты не танцуют на балах в компании поддельных рыцарей. — Не нравится мой выбор костюма? — Кей делает грустный голос и Лев ему ни капли не верит. Ему не нравится всё, что тут происходит. — Красивый. Блестит и всё такое. Тебе подходит, — Говорит он и почти пропускает малый квадрат, но Кей вовремя направляет его в нужную сторону, отчего у Льва почти зубы скрипят. — Ах, эти юноши прекрасны. — Само очарование! ВЫПРЯМИ СПИНУ СЕЙЧАС ЖЕ! — Твоя очередь вести, Лев, — Кей убирает руку с его талии и в изящном реверансе предлагает Льву новую позицию в танце. Хайба кладёт вспотевшую ладонь ему на спину и, чуть не наступив на ногу, вовремя поймав ритм, перестраивается, закружив Кея под аккомпанемент въедающейся под кожу тонкой скрипки и этих тошнотворных шепотков. — Ты выглядишь так будто сейчас задохнёшься, Лев. Хотелось бы. — Разве? — Горько хмыкает Лев и замедляется в полуповороте, нарушая механику танца. — Может разволновался. Не люблю рыцарей, они меня как правило ловят по площадям и портят мне веселье. Кей смеётся, вызывая восхищённые охи близ танцующих дам. Он кружится под задранной рукой Хайбы и, не предупреждая сменяет свою позицию на ведущую, кладёт руку на талию партнера, вовлекая в новый квадрат, снова идеально вписавшись в ритм ускоряющейся мелодии. — О! Я слышал об этом! Ты меня поражаешь, Лев! Такой глупый поступок. Как раз в твоём репертуаре. — Заткнись. Они делают последний пируэт и музыка прерывается, предлагая танцующим паузу, чтобы поболтать или сменить партнёра. Лев бы с радостью, но голос отца в голове: «Только попробуй выкинуть что-нибудь! Если ты хоть чем-то уязвишь будущего мужа, ты опорочишь наш дом! Выпрями спину и улыбнись!», — не даёт ему этой лазейки. Он вздыхает и поднимает глаза к нарисованному на высоком потолке зала голубому небу. Из-под узорчатой мраморной перегородки с самого верха за всеми наблюдает отец с хрустальным бокалом в руке и Лев спешит опустить глаза как можно ниже в пол, лишь бы не встречаться с тяжелым взглядом родителя. — Ещё один танец, пожалуйста. — Уверен, Лев? — Кей смотрит пристально, а после берет его холодную руку и тихо поглаживая пальцами, будто стараясь успокоить ребёнка тянет его на себя, чтобы их разговор услышало меньше любопытных ушей. — Может лучше выйдешь подышать? Вау, это что ли мысль, с которой Лев полностью согласен? — Ой спасибо за заботу, ты чудо, Кей, не скучай, — Быстро тараторит он и спешит уже скрыться в дверях, когда чувствует, как железная хватка «рыцаря» фокусируется у него под рукой. — Тогда идём, Лев. Мне тоже это не помешает. Вот черт! Вечерний сад встречает их прохладой, долгожданной, после танцев в душном людном зале и Лев вдыхает полной грудью, выпрямив наконец-то спину по завету отца и даже улыбается, робко, почти счастливо. Тихие шаги Кея позади него быстро стирают улыбку и Лев делает кислую мину, повернувшись к нему. Парень теряет дар речи. Кей выглядит…иначе. Его лицо, избавившись от надменного саркастичного вида смотрится уставшим и вымученным, какие бывают у детей, доевших наконец невкусный обед, приготовленный сердобольной матушкой и сидящих теперь с набитыми гадостью животами, но облегченным сердцем, ведь отпустят наконец из-за стола. Хайбе это очень знакомо, он будто в зеркало смотрит. Он и подумать не мог, что Цукишима так умеет, лицо напротив не хотелось разбить, хотелось просто похлопать его по плечу и сказать что-то вроде: «дружище, ну и дела…». Лев собственным мыслям не верит и пялится на Кея с очевидно глупым выражением, вызвав у него искреннюю усмешку. Они встречаются взглядами и у обоих что-то вертится на языке, что-то, что выговорить, не подавившись просто не получится. Цукишима всё равно пробует: — Послушай, Лев, — Вздыхает он. — Этот бал, карнавал, все эти наши визиты друг к другу раз в месяц, прогулки по садам и совместный выезд на лошадях, игра на фортепиано в четыре руки, вынужденная переписка, десятки отданных друг другу танцев… Словом, весь этот цирк ряженый мучает нас обоих. Хайба удивлённо вскидывает брови. Сюрприз. Будь Лев умнее, может заметил бы это раньше? Он хмурится от этих мыслей и виновато смотрит в сторону, пока Кей, вздохнув, продолжает разжевывать всё, в свойственной ему манере уставшего взрослого. — Этот бал дан с одной целью, — Он жестикулирует, как учитель, — И мы оба, все в этом зале, в этом городе, да что там, в наших странах знают, для чего. Он не закончится, пока мы оба не сделаем того, что от нас требуется. Льва передергивает. Он ёжится от окутавшего его холода вечернего тумана и Кей подходит ближе, накидывая расшитый вороньими перьями плащ на широкие плечи Хайбы. — Надень, не фыркай. Будет глупо, если во время предложения ты будешь чихать, а утром заболеешь. Лев вздрагивает и смотрит круглыми глазищами в лицо Кею. Выговорил таки. — Да, предложение, Лев. Давай хотя бы в этом саду избавимся от цирка и будем называть вещи своими именами. Он откашливается и берёт небольшую паузу, давая им пройти вглубь сада, туда, где не слышно гула музыки и теплый свет из открытых дверей замка не бьёт по сетчатке, уступая скромным лучикам луны. Пройдя какое-то время в молчании, он снова говорит первым: — Я предлагаю поступить так. Мы оба не хотим участвовать в глупых зрелищах на потеху толпе, поэтому я сделаю тебе предложение здесь, без лишних глаз, сплетен и смешков. А потом мы просто зайдем в этот чертов зал и объявим о помолвке. Это даст возможность покинуть бал как можно скорее и свести к минимуму это унизительное представление для потехи публики. Он смотрит на Льва пронзительным медовым взглядом и ждёт хоть какого-то ответа. Лев, растерянный и напуганный выдаёт разве что пару неловких шагов куда-то вправо и пируэт в кусты, благо Кей успевает сориентироваться, хватает Хайбу за руку и тянет на себя. Оба, неловко перетаптываясь, наконец восстанавливают равновесие и Лев пытается одновременно отдышаться, подавить истерический смех и досаду на себя же. — Успокойся, хорошо? — Кей пытается быть приветливым. Лев не может этого оценить, — Смотри на меня. Можно без вставания на коленки и всего такого? Уверен, тебя тошнит от этого не меньше, чем меня, — улыбается он. — Ладно. Давай быстрее, — говорит Лев не своим голосом и Кей, радостный от того, что Хайба хотя бы обрел снова речь, тащит его на открытую искусственную полянку прямо под луну. Почти романтично. Он достаёт из кармана плаща, что накинул на Льва изящное кольцо и если б Лев знал, что оно всё это время хранилось там, то зацепился бы им за первую попавшуюся ветку ещё минут десять назад, порвал бы все и отсрочил этот момент ещё хотя бы на день. Лев грустно думает, что мог бы и догадаться, где Кей хранил кольцо, и со скорбным лицом принимается его разглядывать. — Слава богам, без изумрудов, — выдыхает Лев и Кей усмехается: — Расслабься, я не твой отец. Цукишима берет ладонь Льва в свою, заглядывает ему в глаза. — Хайба Лев, хочешь ли ты стать моим мужем и-… — Да-да-да. Заканчивай скорее с этим, пожалуйста. Цукишима быстро надевает кольцо на безымянный палец и целует узкую ладонь. Повисает тишина, полная неловкости и осознания, что Рубикон, кажется, перейдён? Что они должны делать теперь? Лев всё-таки чихает и пауза прерывается коротким смешком Кея. — И стоило так нервничать. Что это был за кувырок в траву? — не сдерживается от язвительного замечания он. Лев краснеет до ушей и одергивает руку, пряча её за спину, чтоб не заграбастал больше. — ЙЙЙ!!! — Всё, что он способен выдать. Кей смеётся почти облегченно. — Идём обратно? — Отсмеявшись говорит он, протягивая руку. Хайба смотрит на протянутую ладонь, но возвращаться не спешит. Он давит улыбку, стараясь не смотреть в глаза напротив. — Иди вперёд, дай мне минуту. Лев пытается собраться с мыслями, но под прожигающим взглядом Кея это кажется невозможным. — Я сейчас только в себя приду. Я теперь кто…жених.? — Ну не невеста же, — пожимает плечами Кей, и разворачивается, быстрым шагом углубляясь в душный зал. Оставшись один, Лев с минуту смотрит перед собой, ожидая, когда туман перед глазами и в голове рассеется, глубоко прерывисто дышит, чувствуя, что в груди нет места для необходимого воздуха, что сердце вот-вот и поломает хрупкую грудную клетку и Лев разревётся как маленький. Вместо этого он начинает нервно хихикать, сначала прерывисто и тихо, набирая громкость со скоростью истерики. Щеки расчерчивают горячие борозды слёз и Лев, падает на колени прямо в мокром от росы прохладном саду. Усталость и отчаяние вытесняют истерическую тряску, когда он наконец вдыхает и оглядывается по сторонам, услышав странный шорох в кустах. Может кошка? Лев не успевает даже зацепиться глазами за источник шороха, кто-то наваливается на него сзади и не давая вскрикнуть, затыкает рот грубой маленький ладонью. Лев мельком замечает рукав от костюма лакея и тихо хмыкает. Это типо покушение на наследника? Забавно. Своевременно главное. — Ни писка, понял меня? Услышу хоть вздох, сразу попрощаешься с жизнью, — грубоватый хмурый голос щекотно скандирует это в ухо льва и несмотря на все запреты ему хочется хихикнуть, пока Лев не чувствует холод острого металла на горле. — Я сказал ни звука, мальчишка. Теплая тяжесть сильного тела прижимает его к холодной траве и от этого контраста хочется выть. Лев жмурится и коротко кивает. Когда ладонь с его рта убирают, он немного поворачивает голову из чистого любопытства и сразу встречается с карими глазами и усиленным давлением ножа на шею. — Кто разрешал тебе дёргаться? — Хрипловатый голос, принадлежащий кому-то с очаровательного цвета глазами становится раздражительнее и Лев вжимается в тело позади, стараясь не насаживаться шеей на острый ледяной нож. — У тебя должен быть доступ к входу в замок, верно? Выглядишь как аристократишка, значит кто-то из приглашённых гостей Некомы? Будешь меня сопровождать, понял? Лев коротко кивает и про себя усмехается. «Так он не знает кто я? Какой отчаянный воришка.» — Проведёшь меня внутрь и будешь сопровождать, пока я не отпущу тебя и, возможно, останешься жив, — цедит он и Лев повторно кивает, чувствуя, как сильная хватка постепенно расслабляется и лезвие, приставленное к самому горлу медленно покидает шею, давая возможность сделать судорожный вдох. — В этом саду есть ход до кухонных ворот, это вход для прислуги. — Веди.