Сладкий аромат глицинии

Прошло два года Мицури Канроджи стояла возле могилы одного выдающегося мечника и поглаживала его змею, обвившую ее плечи. Кабурамару шипел ей на ушко, как будто пытаясь что-то сказать. Мицури лишь покачала головой из стороны в сторону. — Прости, Кабурамару, — вздохнула она и положила возле могилы самодельный букет из ветвей сакуры. — Мне очень жаль, что он сейчас не с нами. Кабурамару зашипел как-то по-новому, и Мицури показалось, что так он выражает свою грусть. Девушка вновь погладила его вдоль гладкого тельца, надеясь, что так она хотя бы немного утолит их общую печаль. Все же любимая змея Игуро — это последнее, что у нее осталось от него. Внезапно Канроджи услышала шаги и увидела, как Санеми подходил все ближе к ним с букетом цветов в одной руке. Он, не сказав ни слова, тихо присел возле соседней могилы и положил букет из пионов возле надгробия с именем «Канаэ Кочо». — Иронично, правда? — как-то очень горько усмехнулся он, чем сильно удивил Мицури. — Мы с тобой такие разные, а судьбы у нас с тобой похожие. Я бы даже сказал, одинаковые. Канроджи, как бывший Столп Любви и простая девушка, что-то в этом смыслящая, тут же поняла, в чем было дело. Шиназугава никогда не рассказывал, что кого-то любил в прошлой жизни. Даже после того, как он вернул себе здравомыслие и начал общаться с другими бывшими членами Корпуса, Санеми ни разу и словом не обмолвился о своих душевных переживаниях на этот счет. — Ты ее любил? — тихо спросила Мицури. Ее лицо выражало искренние переживания и тревогу за друга. — Наверное. Он продолжал разглядывать надгробие, засунув руки в карманы. Лицо Санеми не выражало никаких эмоций кроме обыкновенной человеческой тоски. — Я не знаю, — вдруг сказал он. — Когда я понял, что привязался к Канаэ, было уже слишком поздно. Она была мертва, и у меня даже не было возможности признаться ей в чем-либо. Кочо Шинобу была готова пойти на все, чтобы убить этого демона. Я знал ее план. Знали все кроме Томиоки. И все же в ней я часто видел ее, — Шиназугава прикрыл глаза, переводя дух. Мицури осторожно коснулась его предплечья — оно было напряжено. — Поэтому я не хотел, чтобы она тоже умирала. Как будто во второй раз это переживать… Мне очень не хотелось. Именно за это я благодарен Томиоке. Мне трудно признаваться в этом, но это чистая правда. Я думаю, Канаэ бы не хотела такой мести. — Шиназугава-сан… Я рада, что вы поговорили со мной об этом, — Мицури искренне улыбнулась ему, и он по-доброму хмыкнул в ответ. — Они оба слышат нас. И все знают. Любовь будет жить в наших сердцах вечно... Я уверена, что в следующей жизни вы обязательно ее найдете и признаетесь ей в своих чувствах. Санеми кивнул и тепло посмотрел на нее. Они улыбнулись друг другу. Внезапно парень задумался, поглядев на садящееся за горизонт Солнце, и предложил: — Ну... В общем... Может, пойдем поужинаем? После того, как я загляну к Генье. У Мицури загорелись глаза — покушать она очень любила. И, к тому же, она была совсем не против навестить могилу младшего Шиназугавы вместе с Санеми. — Как друзья? — Как друзья. Она взяла его под локоть, и они ушли к западной стороне этого места. В нескольких рядах от двух бывших Столпов стоял третий, поддерживая маленького ребенка на весу одной единственной целой рукой. Он умиротворенно смотрел на закат, провожая Солнце за горизонт и предаваясь своим воспоминаниям. Когда-то он мечтал увидеть садящееся Солнце где-то в далекой деревне в одиночку, чтобы рядом не было никого и ничего, что могло бы напомнить о его темном прошлом Истребителя демонов. Однако со временем его взгляды немного изменились, и Гию Томиока пересмотрел свои желания и внес в них кое-какие корректировки. — Смотри, Гиичи, — обратился он к своему годовалому сыну, который широко улыбался, показывая пальцем на удаляющихся вдалеке Мицури и Санеми. — Это называется закат. Раньше он означал для меня, твоей мамы и наших друзей очень большое горе. Ведь именно с закатом на свет выползали страшные существа, о которых сейчас мы можем прочесть, разве что, в книгах. Но теперь он символизирует то, что и должен — окончание прошедшего дня и начало следующего… Теперь это мое любимое время суток, Гиичи.       Раньше я хотел уехать куда-то очень далеко и поселиться в каком-нибудь скромном доме возле леса в полном одиночестве. Но все изменилось, когда я решил, что твоя мама поступает немного неправильно. У нас дома лежит порванный платок, ты знаешь? Если бы не он, возможно, тебя бы тут и не было… Да уж, странная история.       Я и в правду нашел хороший, большой дом у леса возле реки, где мы сейчас живем. Прошлым нашим домом теперь занимается Юширо, наш хороший друг и самый лучший врач, которого я знаю. Вместе с детьми одного очень дорого мне человека, которого сейчас с нами уже нет, он создал новую организацию, занимающуюся медициной и врачеванием и работающую исключительно по ночам. Это замечательно, что все сложилось именно так.       А мы с мамой переехали, но живем совсем не одни. На самом деле я этому, по правде говоря, очень рад. Меня окружают мои любимые люди. Канао, Аой и три маленьких помощницы Шинобу живут с нами, а Урокодаки-сенсей приютил к себе Танджиро с Незуко и их шумных друзей. Они поселились в соседнем доме буквально напротив нас. Завтракаем мы всегда все вместе, и иногда к нам приходят наши еще одни близкие друзья. Если пройти еще немного вперед по дороге, завернуть на перекресток и пройти к речке, то мы увидим еще несколько домов. Тетя Мицури, дядя Санеми и дядя Тенген со своей семьей живут возле источника, где мы часто набираем воду и отдыхаем, когда совсем нет дел. За тем источником, кстати, есть чудесный сад глициний, где летает много бабочек. Самых разных и очень красивых бабочек…       Тебе нравится в саду глициний, правда? Там очень красиво, знаю. Они для меня очень много значат, Гиичи. Я не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы не этот сладкий аромат глициний. Именно благодаря ему я нашел то, что так давно искал. Гию прикрыл глаза. Подул приятный теплый ветер, такой характерный для летнего времени года. Именно в этот момент нежная рука коснулась его правого плеча. — Я вас уже заждалась, — пропела Шинобу и погладила по голове хихикающего сына. — У надгробия Канаэ уже лежали цветы, представляешь? И у Обаная тоже! К Химеджиме я подошла. Ты навестил Муичиро-куна и Ренгоку-сана? — Да, конечно, — сказал Гию, и они медленно пошли на выход в сторону своего особняка. — Все прошло хорошо? Шинобу кивнула, и они оба взглянули наверх, услышав звуки первого салюта. Гиичи засмеялся и захлопал в ладоши. Небосвод озарила яркая пелена фейерверков, самых первых в жизни годовалого ребенка семьи Томиоки. Шинобу чуть облокотилась головой на плечо Гию, завороженно глядя на яркое небо в это темное время суток.

***

Когда они подошли на поле, что располагалось рядом с их домом, Томиока заметил, что Танджиро и Иноске вместе с остальными пытались развести костер. Тенген и Урокодаки старательно руководили процессом, но даже это не помогало вроде как повзрослевшим мечникам делать все аккуратно. — Господи… — ужаснулся Гию, увидев, как Аой начинает в ярости колотить Иноске, который рассыпал дрова по всей лужайке. — Он хоть когда-нибудь повзрослеет?.. Шинобу, казалось, совсем не замечала перепалки и играла с Гиичи, качая его на руках. Он задорно смеялся и улыбался каждый раз, когда она слегка подкидывала его на руках. — Может, тебе завести сестричку? — умилилась она, пощекотав его шею. Гиичи радостно рассмеялся, в то время как Гию страшно побледнел. В какой-то момент Танджиро поджег кусок пергамента и при этом задел небольшую ёлку, стоявшую совсем рядом с местом разведения костра, но довольно далеко от остального леса. Расстояние оказалось счастливым обстоятельством абсолютно для всех собравшихся людей. Завопившие Суми, Нахо, Кие и жены Тенгена, избивающий Танджиро Зеницу и пытающиеся потушить пожар Урокодаки, Канао и Узуй заставили Шинобу все-таки обратить внимание на происходящее. — Давай сначала Танджиро найдет работу и съедет, а уже потом мы поговорим о сестричке для Гиичи, — проговорил Томиока с совершенно уставшим видом. Бывшая Столп Насекомых, раздраженно обдумывая план наказания для старшего Камадо, лишь молча согласилась. Когда они наконец устроились у костра, которым на этот раз занялись Незуко, Канао и Аой, все пришло на свои места. Танджиро получил хорошую оплеуху от Шинобу и поглаживал красные уши, сидя рядом с разволновавшейся Канао, Урокодаки играл с Гиичи, Тенген чокался рюмками с сакэ с подошедшими к этому времени Канроджи и Шиназугавой, а остальные мирно общались между собой, грелись у костра и вспоминали веселые случаи из жизни. — Кочо… — Томиока, — поправила его Шинобу и хихикнула. — Я Томиока. — Да… — протянул Гию весьма заторможенно, за год так и не привыкнув к этому. — Шинобу… Я хотел тебя спросить. Она вопросительно посмотрела на него. — Я помог тебе найти ответ на твой вопрос? — Какой вопрос? — Который ты задала мне больше двух лет назад. — В иссиня-черных глазах отразился огонь, пылающий все ярче и ярче внутри этого хоровода из друзей и наставников. — Тот самый о будущем без демонов. Шинобу загадочно улыбнулась и отвела взгляд. Она молча взяла его за руку и положила голову ему на плечо, счастливо наблюдая, как Урокодаки рассказывает их сыну о временах, когда он сам был Столпом Воды. Может, Гиичи еще ничего не понимал, но в его взгляде читался непомерный интерес к этой истории старого мечника. — А ты как думаешь? Гию хмыкнул. Ему лишь хотелось убедиться. Он положил свою голову поверх ее и закрыл глаза, в кои-то веки ощущая себя свободным человеком.