***
Неделю назад Она уже хотела было подняться, но тут ее остановил знакомый голос: — Тебе нельзя. — Юширо коснулся ее плеча, встав на одно колено. — Приведи в чувство Столпа Воды. — Почему? Я тоже Столп, — Кочо не хотела бросать Гию, но головой понимала, что ее помощь при битве с Музаном уж точно лишней не будет. — Я обязана… Юширо раздраженно выдохнул и закатил глаза. — Если ты потеряешь его ребенка, он тебе этого никогда не простит. Шинобу ненадолго забыла, как дышать, а Канао в шоке приложила пальцы к губам. Услышав это, девочка тут же пересилила себя, поднялась на ноги и побежала по коридору в сторону битвы, несмотря на беспокойство и крики своей приемной сестры. — Разбудите Томиоку-сама и найдите Урокодаки-сана, сестра! Я буду сражаться за вас! — КАНАО! — Столп Насекомого коснулась ладонью своего живота и тут же в страхе взглянула на Юширо. — Что… Этого… Бред! Невозможно! Во мне огромное количество отравляющего яда! Да и как бы ты это понял, я… — Ты думаешь, демон не распознает ранний срок беременности? — Юширо раздражался все больше и больше. — Дорогуша, даже если это произошло день или два назад, твоя кровь уже по-другому пахнет. Смирись. Да и твое тело уже слишком давно адаптировалась к яду из глициний… Все равно не веришь? Слушай, если хочешь сражаться — иди. Только вот Музану твой яд как укус комара для людей. Может, ты лучше пару раз подумаешь головой и вспомнишь, что ты еще хорошо умеешь делать?***
Гию сидел смирно на кровати с приоткрытым ртом и неестественно широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать. Макио, Хинацуру и Сума собирали данго с пола, пытаясь отвлечься от неловкой ситуации, Тенген пытался незаметно смыться из палаты, хотя и прокомментировал, что это было «супер-яркое признание», а Санеми тряс Мицури, взглядом намекая Гию, что он конкретно влип. Томиока не замечал ничего вокруг. Он лишь нервно сглотнул и, не переводя взгляда с фиалковых глаз Кочо, тихо спросил: — А если бы… Если бы я тебя не спас от Доумы? Узуй цокнул языком, решив все же остаться в комнате. Все замерли в ожидании ответа. Шиназугава вдруг почувствовал, что его руку остановили. — Тогда Шинобу-чан бы умерла, — внезапно очнувшаяся Канроджи подошла к Шинобу и Гию и, сев на кровать последнего, взяла их обоих за руки. Она была очень встревожена, но Истребители были удивлены, что именно она решилась сказать то, о чем думали все люди в этой комнате. — Она бы погибла вместе с не родившимся малышом, и вы бы никогда об этом не узнали, Томиока-сан. Тогда бы умерла потом и я, и Шиназугава-сан, потому что нам бы никто не оказал медицинскую помощь в нужный момент. Вполне вероятно, что умер бы еще и Танджиро-кун, потому что никто не знает, оказалась бы Канао-чан вовремя вместе с сывороткой возле него вместо Шинобу-чан, — Гию вопросительно посмотрел на Мицури, и она кивнула. — Нам рассказали, как вы победили Доуму. Томиока-сан, своим решением пойти против желания Шинобу-чан вы спасли сразу пять жизней, включая жизнь своего собственного ребенка. — Она вдруг начала плакать, и Томиока с Кочо сразу же попытались что-то сказать, но она замотала головой. — НЕТ! Я говорю правду! Томиока-сан, вы самый настоящий герой! — Это правда, — удовлетворенно кивнул Узуй и обнял свою жену Хинацуру за плечи одной целой рукой. Макио и Сума тут же начали завидовать ей и пытаться подстроиться к мужу с другой стороны. — Если бы Томиока не ушел от той битвы с Аказой, ничего бы этого не было. Шиназугава закатил глаза, но все же решил тоже сказать что-то приятное под пристальным взглядом Макио. — Да, да, молодец. Что?! Это мой максимум! Макио начала громко ругаться с Санеми, Сума пыталась остановить их перепалку, а Тенген с Хинацуру начали смеяться. Канроджи в это время обняла обоих и сильно прижала к себе, благодаря каждого за то, что они выжили в этой битве и помогли ей наконец признаться в чувствах к Игуро. Гию и Шинобу так и не смогли ничего ей ответить, немного потерявшись в своих мыслях. Как только Мицури успокоилась и утерла слезы, она тут же вытолкала всех гостей за дверь, обосновав это тем, что Шинобу и Гию надо остаться наедине и поговорить. Канроджи подмигнула им и закрыла за собой дверь, пожелав Гию скорейшего выздоровления. Корзину с данго перед выходом Узуй все-таки поставил на тумбочку рядом с кроватью. Какое-то время в комнате стояла тишина. Шинобу смотрела в пол, обдумывая все, что сказала Мицури несколько минут назад. Гию тоже приходил в себя после всего услышанного и, когда все же пришел к чему-то, внезапно улыбнулся. Кочо взглянула на него и заметила это. Томиока все еще разглядывал одеяло. — Что? — спросила она его немного встревоженно. — Так ты беременна? — в уголках его глаз вдруг застыли маленькие слезинки. — Я стану отцом, да? Шинобу не сдержалась и тоже прослезилась, увидев, как счастлив он сам. Он взглянул на нее, и она закивала, больше не говоря ни слова. Гию притянул к себе за шею любимую девушку и поцеловал ее в щеку. Шинобу лишь мягко улыбнулась, слегка покраснев.***
— Ну, что? Как я выгляжу? Канроджи запрыгала на месте, увидев плоды своего творения. Она отложила ножницы в сторону и восторженно осмотрела новую прическу Томиоки. Ей, безусловно, нравилось. — Шикарно, господин Томиока! — бывшая Столп Любви приложила ладошки к румяным щекам. — Просто восхитительно, Шинобу-чан будет в восторге! Она протянула ему маленькое зеркальце и Гию, осмотрев себя со всех сторон, удовлетворенно кивнул. Он поблагодарил Мицури и встал со стула, отряхивая от одежды отрезанные волосинки. — Пойдем на собрание вместе? — А Шинобу-чан и Шиназугава-сан? — Я думаю, они уже там. Канао обещала проводить их обоих до особняка. Мицури кивнула и взяла его под локоть. Они вышли из поместья Канроджи и направились к особняку Убуяшики. За прошедшие четыре месяца произошло много разных событий: Столпы и команда Танджиро пришли в норму, организация Истребителей Демонов была распущена, а город, который был разрушен в ходе битвы с Музаном, полностью восстановили. Всем участникам последней битвы организация и простые люди выделили столько средств, сколько бы им хватило до конца жизни. Все потихоньку восстанавливалось, и это не могло не радовать каждого из бывших охотников на демонов. Санеми очень изменился за это время. Он не только сильно сдружился с Канроджи, но и наладил отношения с сестрой и братом Камадо. Встретив Незуко в поместье Бабочки, он нашел в себе силы попросить у нее прощения за инцидент, произошедший еще на суде больше года назад. Во время короткой беседы с ней он настолько расчувствовался, вспомнив своего умершего брата Генью, что даже улыбнулся ей и потрепал ее по голове. Зеницу сильно заревновал, увидев подобную сцену из-за угла коридора. Гию, восстановившись даже быстрее остальных, тут же переехал из своего дома в поместье Бабочки. При любой возможности он помогал Шинобу, делал работу за нее и старался не уходить надолго, чтобы она не волновалась и не перенапрягала себя. Когда дети узнали о том, что Кочо беременна, в поместье закатили такой праздник, какого еще не видел Корпус Истребителей Демонов. В конце концов оказалось, что только Иноске не знал о связи между Гию и Шинобу, потому как он начал орать на всю округу и чуть ли не подавился онигири во время обеда. Кроме того, Томиока наконец-то начал ладить с людьми. За время восстановления он очень сдружился с Узуем, поладил с Санеми и завел дружеские отношения с Мицури. Шинобу и Танджиро были счастливы тому, что Гию все-таки смог преодолеть себя, отпустить прошлое и завести друзей и семью. Не улыбавшись и не смеявшись почти девять лет, он за эти четыре месяца восполнил эту потерю целиком и полностью, как только стал на постоянной основе видеться со своей новой семьей из распущенной организации Истребителей Демонов. Танджиро, когда очнулся, первым делом поблагодарил всех и каждого, кто попытался вернуть его в сознание в нужный момент. Вместе с друзьями и наставниками он посетил кладбище, помолился и положил цветы у могилы каждого погибшего Истребителя, отдавшего жизнь за светлое будущее всех людей. После церемонии прощения с погибшими Камадо подошел к Канао и поблагодарил ее отдельно за все, что она сделала во время этой битвы. Цуюри так сильно переволновалась во время этого диалога, что упала в обморок, и Танджиро пришлось нести ее домой на руках. С тех пор они очень сблизились и стали общаться куда чаще, чем раньше. Незуко начали любить еще пуще прежнего, особенно Зеницу. При каждой удобной возможности он пытался с ней поговорить и признаться в своих чувствах, что ее смущало и очень забавляло одновременно. Из-за этого поведения Агацумы Иноске не мог сдержать себя, чтобы не посмеяться над ним перед всеми и не вызвать на поединок. Как ни странно, Зеницу начал соглашаться (чтобы повыделываться перед Незуко, разумеется), и они часто боролись на деревянных мечах. Аой втихую наблюдала за ними и болела за Иноске, стараясь после каждой победы приносить ему что-то особенно вкусное на ужин. Все потихоньку возвращалось в норму. В настоящее время четыре выживших, уже бывших, Столпа, сидели на коленях перед тремя членами клана Убуяшики. Они мирно улыбались, слушая речь старшего сына Кагаи и нынешнего главы клана, Кирии. — Несмотря на то, что вы все получили метки, кроме Шинобу, я думаю, что вы сможете преодолеть ее проклятие, — сказал он, и все трое представителей Убуяшики широко улыбнулись. — Угрозы нападения демонов больше нет, а, следовательно, нет и законов, по которым вы должны умереть в двадцать пять лет. Однако не думаю, что вы снова сможете использовать ту силу, которую использовали раннее… — Ояката-сама, — вдруг обратился к нему Санеми, и все бывшие Истребители повернулись на него. — Мы и не претендуем. Все бывшие Столпы засмеялись, признавая его правоту. И в правду, никто из них в жизни больше не желал сражаться и проливать чью-то кровь. Увидев теплые и счастливые улыбки своих подчиненных, дети клана Убуяшики вдруг бросились головой им в ноги и зарыдали, крича благодарности. Испуганные Столпы попытались остановить их и успокоить, но они лишь продолжали плакать сильнее, благодаря их за тот мир, который Истребители смогли им подарить. Мир без зла и боли, о котором так сильно грезил их отец. Когда совещание было закончено, все вернулись в свои дома. Гию вел Шинобу под руку — ей было не так легко ходить, как раньше, ведь живот уже давал о себе знать. Они, встретив Урокодаки по дороге и по очереди обняв его, все вместе вошли в поместье Бабочки. — Гию-сан, Шинобу-сан! Урокодаки-сенсей! — закричали Танджиро и Незуко и бросились обнимать их около дверей. Все трое остановились и с радостью встретили счастливых брата и сестру Камадо. — Гию-сан, вы обрезали волосы! — воскликнул Танджиро с завороженным взглядом. — Вам так идет! Томиока тепло улыбнулся ему. — Шинобу-сан, я слышу, я слышу! — Незуко присела на колени и приложила ухо к ее животу. — Он, он!.. — Да, Незуко-чан, — Шинобу рассмеялась, потрепав ее по голове. — Гиичи в последнее время очень любит пинать свою маму. Гию тоже присел на одно колено рядом с Незуко и приложил ухо к животу Шинобу. В его груди так сильно потеплело, что он даже ненадолго забыл, как дышать. Он прикрыл глаза и обнял рукой невесту за талию, в то время как Урокодаки сжал детей в своих объятиях. — Спасибо, — еле слышно прошептал он, но Шинобу услышала. — За что, Гию? — также тихо спросила она, немного наклонившись к нему. — За то счастье, которого, я думал, у меня никогда не будет.