the dead don't dream

Дрим барабанит пальцами по столу; по-прежнему в маске и каким-то образом умудряется выглядеть скучающим. У них есть его оружие, доспехи, инструменты, набор зелий и пара книг. Дрим особенно неохотно согласился на обыск, но не похоже, что у него был выбор. Дрим смотрит на зеркало в противоположном конце комнаты, зная, что они рассматривают его из-за него.   — И что теперь? – нервно спрашивает Ранбу. Через одностороннее зеркало, через маску, Ранбу все еще кажется, что мужчина смотрит прямо на него.   — Кого мы пошлем поговорить с ним? – спрашивает Сэм, сложив руки на груди.   — Я пойду.   Все смотрят на Таббо с тем же сомнением.   — Что? – Таббо словно обороняется.   — Ты слишком... – Квакити подыскивает подходящее слово.   — Не смей говорить «хороший», Кью. Не для него, – огрызается Таббо.   — Нет, мужик, я не это собирался сказать, – нервно смеется Квакити. — Я думал о более эмоциональном вовлечении?   Таббо раздраженно вздыхает. — И что же ты предлагаешь?   — Ну, – Квакити смотрит на Сапнапа.   — Э-э-э, это не звучит менее эмоционально, Квакити, – протягивает Техноблейд.   — Подожди, я? – Сапнап удивленно моргает. Он делает небольшую паузу, нервно теребя руками, пока все смотрят на него. — ...Я не знаю, хорошая ли это идея.   — Ну, я имею в виду, либо ты, либо Техноблейд. Единственный человек, которого он действительно может уважать, – кивает он на Техноблейда. — Или единственный человек, который может ему до сих пор нравится – возвращая взгляд к Сапнапу.   — А-а-га, я владею только, эм, продвинутыми техниками допроса, и подумал, что некоторым из вас это может показаться неприятным, – приподнимает Техно бровь.   — Хорошо, я поговорю с ним, – быстро говорит Сапнап. — Мы не... Я знаю, что ты видел, Техноблейд, – он переводит взгляд на Паффи. — Я знаю, что он изменился, но... может быть, у него есть... объяснение? Или что-то вроде того? – пытается он слабо.   — Ладно, будь моим гостем, – вздыхает Сэм, выводя его в коридор. Он наконец устроил Дриму экскурсию по тюрьме, которую тот так хотел. Прямиком в комнату для допросов. — Мы будем слышать тебя, но ты нас не сможешь. Так что если захочешь выйти, просто скажи. – Сэм проводит ключ-картой.   — Спасибо, Сэм, – бормочет Сапнап, с некоторой тревогой входя в комнату.   — Сапнап! – Дрим приветствует его, махая рукой, отчего цепи на его запястьях звенят. — Я бы обнял тебя, но, в данный момент не могу пошевелиться, – он дергает за крепления, приковывающие его к столу.   — Ага... – Сапнап стоит, с каждой секундой чувствуя нарастающий дискомфорт. — Слушай, чувак. Я должен... я должен поговорить с тобой о некоторых вещах.   — Валяй, – кивает Дрим. — Ты не... – он замолкает на секунду, наклоняя голову, оценивающе рассматривая своего старого друга. — Ты ведь не веришь во все это, верно? В историю «я убил Томми и вернул его к жизни волшебным образом», которую рассказал мне Сэм?   Сапнап оглядывается на зеркало, словно ожидая поддержки. Но видит лишь свое собственное встревоженное выражение лица и белую маску Дрима. — Я не... я не знаю. Я просто хотел... поговорить с тобой об этом.   — Хорошо. Давай. Мне нечего скрывать. Хотя, если честно, это потому, что я ничегошеньки не знаю обо всем этом, – Дрим откидывается на спинку стула, расслабившись. В комнате виснет пауза; Сапнап отворачивается от зеркала, по крайней мере, не чувствуя себя одиноким. — Они наблюдают за нами, – Дрим кивает на зеркало, махнув рукой. — Что они просили тебя сказать мне?   — Эм. Ничего, – Сапнап колеблется еще мгновение, прежде чем сесть. — Они просто хотят, чтобы я поговорил с тобой. Чтобы... выяснить, что происходит, наверное.   Дрим вздыхает. — Твои догадки так же хороши, как и мои. Я знаю, что мы с Томми были не совсем приятелями, но я ходил туда, чтобы проведать его, когда мог. А потом он покончил с собой. И это было ужасно. Вот и все. Все, что я мог сделать, это вернуть его тело. – у Дрима усталый голос. — Не ожидал, что это будет моей благодарностью.   — Ну... Техноблейд видел, как ты убил Томми, – Сапнап продолжает ерзать, ударяя костяшками пальцев о край стола и глядя только вниз. Он знает, что не будет смотреть в глаза своему лучшему другу- своему старому лучшему другу?- через маску, но он не хочет смотреть на него в любом случае.   — Да, Техноблейд, парень, который помог Уилбуру взорвать Л'Менбург, чьим последним взаимодействием с Томми было то, как он практически сказал ему умереть. Он всегда казался таким, словно хотел для Томми лишь добра, верно? – насмехается Дрим.   — Ну... не похоже, что ты желал ему лишь хорошего...   — Нет, очевидно, нет. Этот ребенок сделал своей миссией быть занозой в моем боку до самой смерти, и, видимо, даже после, поскольку, похоже, все хотят пойти по его стопам - мешаться на моем пути, – Дрим становится все более озлобленным. Он делает паузу, качая головой. — Прости, нехорошо говорить так о мертвых.   Сапнап кивает, пропуская это мимо ушей; он, кажись, потерялся в своих мыслях. — Ты... Ты изгнал его из-за Джорджа.   — Что? – Дриму требуется мгновение, чтобы сообразить. — О, да. Да. – Дрим колеблется, не понимая, к чему клонит Сапнап.   — И вскоре после этого ты сверг Джорджа с трона.   Дрим вздыхает, раздражаясь. — Кто-то покушался на его жизнь, и он был не в восторге от этой должности, так что. Это моя работа - обеспечивать его безопасность.   Сапнап хмурится. — Когда ты в последний раз разговаривал с Джорджем? Я знаю, что ты не разговаривал со мной... довольно давно. – Сапнап замолкает на секунду, - на него снисходит озарение. Дрим дистанцировался сильнее, чем он мог предположить. Он не замечал этого, но теперь, когда он смотрит на человека напротив него, носящего ту же маску, что и его лучший друг, ему остается лишь гадать, насколько сильно Дрим лжет ему сейчас.   — Я... Я не знаю. Я не особенно популярен в Л'Менбурге, так что, думаю, просто было разумнее какое-то время держаться подальше от главных земель, – пожимает плечами Дрим. — Прости, если я казался отстраненным.   Сапнап не знает, как, но он точно понимает, - чувствует, - как это нечто горит вместе с огнем в его сердце. Дрим говорит не всерьез. Это слабое извинение- это едва ли оправдание. Он так долго отталкивал его и Джорджа... и только теперь, запертый, он показывает, что их дружба что-то значила.   — Я... Я не думаю, что могу с этим справиться, – пробормотал Сапнап, вскакивая на ноги. Он снова поворачивается к зеркалу, обращаясь к стеклу: — Сэм? Я хочу выбраться отсюда. – Сапнап отворачивается от зеркала лицом к двери; куда угодно, лишь бы не смотреть на эту улыбающуюся маску. Пока он ждет Сэма, напряжение ощущается, как натянутая проволока, готовая порваться в любую секунду. Сапнап не произносит ни слова. Как и Дрим.   Только выйдя из комнаты он мог спокойно вздохнуть.   — Ты в порядке, детка? – Квакити оказывается рядом с ним еще через мгновение. — Ты выглядишь немного... встревоженным. — А? Да... Да, я в порядке, – Сапнап почти удивлен, что с ним кто-то разговаривает, но все равно принимает предложенную руку Квакити. Квакити все еще смотрит на него так, словно ожидает большего. Сапнап поворачивается лицом к группе. — Он странный. Простите, я не... Я не знаю, на что я наделся, полагаю. Он не... Я больше не знаю, мой ли он Дрим.   — Спасибо за попытку. Извини, если я подтолкнул тебя к этому, – Квакити сжимает его руку.   — Все хорошо. Думаю, мне это было необходимо. – Сапнап поворачивается к Таббо. — Прости, я не... Я не знал, что спросить.   — Все в порядке. Не ожидал от тебя этого, – Таббо смотрит на стекло и человека, спокойно сидящего за ним. Он просто продолжает смотреть, словно сможет найти Томми, если будет долго всматриваться в эту маску. — Я позволил этому ублюдку говорить на его ебучих похоронах, – бормочет он.   Ранбу задерживается у стола в другом конце комнаты, - там, где собраны вещи Дрима. Среди обычного вооружения лежат две книги. Он берет одну из них и открывает.   Ранбу роняет ее со вскриком и отпрыгивает, когда книга вспыхивает; бумага скручивается и сгорает в одно мгновение, пока не остается ничего. Она сгорает и оставляет после себя статическое электричество в воздухе и запах озона, словно что-то невероятно мощное только что бесцельно сгорело. Все взгляды приковываются к Ранбу и источнику, теперь уже несуществующему на столе.   — Я... я не знаю, что случилось. Она просто... просто сгорела. Я ничего не делал, она просто... – Ранбу широко раскрытыми глазами смотрит на стол, куда он уронил книгу.   — Все в порядке, Ранбу. Ты не знал, – хмурится Сэм, подходя к столу. От книги не осталось и следа, ни пепла, ничего. У Сэма большой опыт работы с огнем, взрывамии механизмами, но он никогда не чувствовал такого запаха горючего, как и то, что оно способно оставить в воздухе почти статическое горение. Это заставляет его подумать о заряженных криперах, и то вряд ли. Ничего общего. — Другую книгу пока не трогаем. Может быть, я смогу придумать, как ее спасти. Она сгорела только когда ты ее открыл?   — Да, у меня не было возможности прочитать ее, она была не на английском, кажется, – Ранбу все еще смотрит на стол, на другую книгу, словно она искушает его. Но он не берет ее. — Там... Там кровь на страницах. На стороне другой книги. Я едва вижу ее, но уверен, что это не темно-красные чернила.   Сэм тоже смотрит на другую книгу, в нем нарастает ужас.   — Техно? – Квакити поворачивается к возвышающейся фигуре позади него. — Твоя очередь?   — Эм-м, я не шибко социальная персона, Квакити. Думаешь, это как-то поможет? – Техноблейд неловко отходит.   — Ты единственный человек, которого он может хотя бы уважать, – подмечает Таббо. Он вздыхает, глядя на Техноблейда без страха, лишь с усталостью. — Видимо, я слишком эмоционален, чтобы сделать это, поэтому прошу тебя. Несмотря на наши разногласия. Не ради меня, а потому, что это правильно.   Техноблейд смотрит в ответ оценивающим взглядом.   — Техно. Ты видел, что случилось с Томми, это важно, – мягко подбадривает его Филза.   — Ладно, ладно, хорошо. Я поговорю с ним, – ворчит Техноблейд.   Техноблейд входит в комнату с гораздо меньшей нерешительностью, чем Сапнап, но волнение все еще заметно, хотя и более социально неловкое по своей природе.   — Итак, Дрим. Ты, эм. Ты прямо-таки ненавидишь Томми, хах? – Техно садится напротив него, сложив руки на столе.   — Ну, да, мы не особо ладили, когда он был еще жив, но я не настолько мелочен, дабы ненавидеть мертвеца. Не стоит моего времени, – пожимает плечами Дрим. — И что, они решили отправить тебя следом, чтобы... подтвердить непонятную маленькую историю, которую ты им рассказал?   Техноблейд фыркнул. — Ага, историю. Кровь, которую ты оставил на моем участке, определенно просто история. Это, кстати, снизило стоимость моей собственности. Не то чтобы ты много знал об этом. У тебя ведь нет дома, верно?   Дрим становится все более раздраженным. — У меня есть дом-   — Да, да, конечно, если тебе это поможет спать по ночам, – отмахивается Техно, нервозность ослабевает, поскольку ему становится весело. — Итак, ты застрелил Томми. Все остальные здесь, похоже, уверены, что он покончил с собой. Не хочешь объяснить мне это, Дрим?   — Зачем мне убивать Томми? Он был изгнан. Если бы он нарушил свое изгнание и попытался вернуться к цивилизации, тогда я мог бы его убить, – пожимает плечами Дрим, теперь уже нагло пытаясь казаться скучающим. Каждое слово основано на том, что известно и ему, и Техноблейду. То же самое оправдание, которое он привел перед тем, как утащить окровавленный труп Томми.   — Тогда зачем ты убил его? Мой дом - это точно не Л'Менбург, – язвительно говорит Техноблейд. Дрим усмехается и ничего не отвечает. — Хмм, знаешь что? Я думаю, ты на самом деле боишься этого маленького сопляка! – смеется Техно.   Дрим никак не реагирует, лишь слегка наклоняет голову. Он даже не выглядит расстроенным, скорее искренне озадаченным. — Что? Нет. Я был там, проверяя его, несмотря на все нытье, не потому, что боюсь его.   — Оу? Тогда почему ты был там? – поддразнивает Техно.   — Чтобы присматривать за ним. Я так и сказал об этом Таббо! – Дрим кивает на зеркало, глядя в него, словно он может таким образом следить за Таббо.   — Хах. Да, это точно похоже на тебя. Какова же твоя настоящая причина? Если ты не боишься его, – Техноблейд продолжает пытаться нажать на нужные кнопки.   Дрим наклоняется вперед, наконец-то как-то заметно реагируя, но это все еще не раздражение, - самодовольство. — Нет, нет, я не боюсь его. Может быть, я просто думаю, что он забавный. Техноблейд на мгновение застывает. Он не встает и не уходит, но он не может придумать ни единого ответа на это. — Это... э-э, неправильно, – Техно отказывается отвести взгляд, показать хоть какой-то признак испуганности, потому что Дрим его действительно даже не запугивает, но с ним определенно что-то не так. — Итак. Ты носишь с собой книги. Не хочешь рассказать мне, зачем? – Техно пытается сменить тему, неуверенно и грубо.   Дрим резко садится прямо, почти отстраняясь от Техно. — Значит, ты ее читал? Тогда... почему ты здесь и разговариваешь со мной? – он мгновенно становится более осторожным, как будто ожидает чего-то более похожего на возмездие; вся гордость сменяется настороженностью.   — Эм-м, – Техно мнется в поисках ответа. — Я не знаю, она вроде как сгорела, прежде чем мы смогли ее прочитать. Дрим тщательно обдумывает и это, медлительно кивая. — Точно. Может быть, это потому, что я не хочу, чтобы люди рылись в моих книгах. Значит... Вы открыли только одну?   — Эм. Да. Мы не будет открывать другую. Точнее, если только ты не расскажешь мне, что ты использовал, чтобы заминировать ее, – Техноблейд заговорщически наклонился вперед. — Что, вообще-то, я рекомендую. Это прибавит тебе очков, и ты сможешь выбраться отсюда.   Дрим смеется, напряжение спадает. — Точно... точно. Ну. Тебе стоит оставить в покое и вторую, если не хочешь очередное световое шоу.   Таббо поворачивается и сразу же хватает другую книгу.   — Таббо! Подожди, мы не знаем- – Паффи быстро пытается остановить его, пока он открывает книгу.   Пламени нет.   — Он не стал бы так говорить, если бы эта тоже была заминирована, – Таббо почти радуется. До тех пор, пока не прочитывает первую страницу. Триумф, который он испытывал, угас. Он перелистывает страницу, нахмурив брови.   — Что там написано? – спрашивает Квакити.   Таббо не отвечает, быстро перелистывая страницы.   — Что там, Таббо? – Фил подходит ближе, как будто хочет положить руку ему на плечо, но сразу же передумывает.   — Дайте ему секунду прочитать, – говорит им Паффи, с тревогой наблюдая за Таббо.   Таббо читает еще несколько страниц, прежде чем бросить книгу обратно на стол, словно она обожгла его. Он побледнел. — Я не могу читать ее- не могу- не могу сосредоточиться, слова путаются. Может кто-нибудь-?   Квакити протягивает руку к книге одновременно с Ранбу. Ранбу смотрит на него, в его глазах нечто умоляющее.   — Позволь мне, – мягко говорит Ранбу. Квакити отступает, между ними возникает понимание.   Таббо отворачивается к стеклянной стене, одна рука сжата в кулак и прижата ко рту, другая защитно сложена на груди. Он пытается унять дрожь. — Вслух, если можно, – это все, что он говорит, стараясь звучать как можно спокойнее, несмотря на дрожащий голос.   — Должны ли мы... Должны ли мы вернуть Техноблейда сюда для этого? - нерешительно спрашивает Сэм. Все взгляды снова обращаются к Таббо.   — Мне все равно, – отрывисто говорит Таббо. Он по-прежнему смотрит чрез стекло, словно может заглянуть сквозь маску в пустое сердце Дрима.   — Я... подожди секунду, Ранбу, – Сэм возвращается в коридор. Таббо наблюдает через стекло, как открывается дверь и Сэм выпускает Техно в коридор.   — Так скоро? – у Дрима все еще хватает смелости на язвительный юмор.   Ни Сэм, ни Техно не развлекают его ответом. — Что происходит? – Техно вошел в комнату с легким замешательством. — О. Ты открыл книгу. Круто. Не был уверен, что ты заметил это, – кивает он. — Так ты ее читал? – он смотрит на Ранбу, который держит книгу, но решительно отказывается смотреть на нее.   — Ранбу? Ты все еще хочешь это сделать? – мягко спрашивает Паффи. — Ты не обязан. Я могу, если хочешь?   — Нет, нет, я прочитаю. Я... Я должен, – Ранбу не может этого объяснить. Он нашел эти слова в своем дневнике, нашел раскопанную могилу, писал письма Томми в изгнании. Пока ему не перестали отвечать. Он должен это сделать.   — Так, наверное, я... я начну с того места, где остановился Таббо? – Ранбу смотрит на всех.   — А как насчет того, что он уже прочитал? – спрашивает Квакити.   — Нет, – резко говорит Таббо. — Только не снова... Ты поймешь. Нет смысла затягивать, определенно.   — Ох- Хорошо. Я... Я тогда просто начну, – Ранбу, наконец, опускает взгляд на страницу. Ему нужно просто читать, а не думать о написанном. Он не может об этом думать. Поэтому он читает.   «Он убежал. Это было умно; я сломал ему ногу, чтобы он не бегал, и он убил себя, чтобы ее восстановить.»   Уже из этого начала ясно, что люди хотят перебить, задать вопрос, выразить свой ужас или неверие. Пока что сохраняется тишина. Ранбу продолжает.   «Чтобы утопиться на мелководье, нужна большая сила воли, или, скорее всего, страх. Я даже не понял, что он бежит, пока он уже не оказался среди деревьев. Я попал в него спектральной стрелой. Возможно, я делал его сильнее, причиняя ему боль, потому что он продолжал бежать со стрелой в боку. Он действительно удивил меня. Я не смог его подстрелить. У него, должно быть, был план, потому что он направился прямиком к Техноблейду. Это проблема. У него не должно быть возможности планировать против меня. Он почти выбрался. Это было бы настоящей неприятностью. Я не знаю, смог бы я убедить Техноблейда вернуть его мне, и этот бой все бы усложнил. Я все же поймал его. В последнюю секунду я прострелил ему горло, чтобы он перестал кричать, не успев попросить о помощи или что-то сказать. Это был хороший выстрел. Не имело значения, что это было не идеальное убийство, важнее было то, что он не мог говорить–»   Техноблейд первым нарушает ужасающее затишье завороженный аудитории. — Я же говорил вам, что он убил его! – это вызывает несколько взглядов в его сторону, некоторые удивленные, некоторые возмущенные. Кроме Таббо. Он отказывается смотреть им в лицо. Он смотришь лишь на Дрима. Техно неловко переминается с ноги на ногу. — Извините, эм. Продолжай.   Ранбу делает глубокий вдох. Его начинает трясти. Он все еще может читать. «Техноблейд выглядел встревоженным, но не подозрительным. Даже если он не согласен с этим, он ничего не может сделать для мертвого ребенка. Он позволил мне забрать труп, послушался, когда я сказал ему не совать свое глупое свиное рыло во все подряд. Он знал лучше, чем пытаться занять правильную моральную позицию или что-то в этом роде.»   Это вызывает еще несколько недобрых взглядов в сторону Техно. Техно снова нарушает молчание. — Ну, что я должен был делать? Я не собирался спасать труп.   Ранбу игнорирует его, решительно продолжая. «Томми не может больше оставаться здесь. Я заберу его в музей-»   — Подожди, подожди, музей? Ты имеешь в виду что-то вроде музея Эрета? – Квакити вмешивается следом. — Тут просто написано «музей», – устало говорит Ранбу. Он бросает на Квакити измученный взгляд. Квакити замолкает. Ранбу продолжает.   «Я оставлю его мертвым, пока все подготовлю, у меня, очевидно, не было клетки для него в зале; до тех пор, пока я не починю своего Надзирателя, тюрьма не будет работать-»   — Подожди, что это значит? Я должен был быть Надзирателем- Чинить что? – Сэм вклинивается с некой паникой. Все смотрят на него, не давая ответа.   — Я просто хочу покончить с этим. Поэтому, пожалуйста, просто позволь мне дочитать, – Ранбу звучит раздраженно и вымученно, не поднимая глаз от чудовищной истории в своих руках. Это и без того довольно сложно.   — Извини, – Сэм отступает назад.   Ранбу удается продолжить.   «Новый план: сосредоточиться на обучении послушанию. Убедиться, что этого не повторится. Это означает естественную смерть, потому что я не собираюсь выпускать его на улицу ближайшее время. Я оставлю его гнить на несколько недель в качестве наказания. Я уверен, что у него клаустрофобия, так что это должно быть эффективно.» Ранбу подавляет дрожь. Он не склонен к гневу или ненависти, но отвращение нарастает все сильнее. Он даже представить себе не может, что сейчас чувствует Таббо. Поэтому он делает то, о чем его просили. Дрожащим голосом он читает дальше, порой заикаясь. «Он не может быть настолько туп, чтобы после этого снова пытаться бежать.»   «Он вернулся немым после смертельной раны. Стрела попала в горло, что, в принципе, имеет смысл. Может быть, навсегда. Посмотрим, сможет ли он говорить, когда я верну его в следующий раз.»   «Вернулся к телу примерно через двенадцать дней. Могу лишь прикинуть, но думаю, что он был мертв только половину этого срока. В камере пахнет гнилью. Камера не была закрыта полностью, потому что я не хотел, чтобы он задохнулся (слишком быстро); я беспокоился о жуках, но думаю, что пещера достаточно закрыта, чтобы они не добрались до него. Он нанес себе много ранений: его руки все в крови, и я думаю, что он ударился головой о стену. На удивление было много крови, но я полагаю, что он умер от жажды.»   Ранбу делает паузу, чувствуя, что его сейчас стошнит. Он боится, что если снова откроет рот, то выйдет что-то еще. Страниц еще много. Он должен продолжить. Они все ждут, когда он продолжит читать.   «Бог перестал появляться почти в самом начале, но Томми возвращается в любом случае, так что это не имеет значения.   По возвращении он сильно обезвожен. Голос, однако, вернулся, - он начал кричать, когда очнулся. Правда, он почти не плакал, но это может быть просто потому, что он слаб и хочет пить-» - Ранбу останавливается, тяжело вдыхая. Его щеки горят. Он роняет книгу, быстро пытаясь вытереть слезы. — Ч-Черт, простите, мне просто нужна минутка-   Филза подходит к нему и смахивает слезу, прежде чем Ранбу успевает обжечь руки. — Все хорошо, приятель. Все в порядке, просто дыши. Ты можешь остановиться.   — Н-Но это еще не все, я должен... – Ранбу качает головой, пытаясь удержать слезы. Фил проявляет к нему крошечный кусочек заботы, и этого достаточно, чтобы его фасад разбился вдребезги.   — Я могу продолжить, Ранбу. Все в порядке, – мягко предлагает Паффи. Ранбу колеблется еще мгновение, бросая взгляд на Таббо, который, оглянувшись, дабы убедиться, что кто-то помогает Ранбу, возвращает взгляд на Дрима. Трудно сказать, о чем он сейчас думает.   Ранбу сдается: — Хорошо, да, если ты можешь.   — Я могу, Ранбу. Не беспокойся об этом. – теперь Паффи берет книгу, пролистывая до того места, где остановился Ранбу. Она вздрагивает. «Он, блять, ослушался меня. Я воскрешаю его, веду себя ЛЮБЕЗНО, - а он выходит из камеры, когда я ясно сказал ему оставаться на месте. Я должен был продолжать строить из себя хорошего, даже когда он скулил, дрожал, и практически умолял меня набить ему морду. Сейчас он не доверяет мне. Но это изменится. Стоит мне несколько недель побыть благосклонным и добрым, то он сразу превратиться в преданного, маленького идиота. Я все равно буду бить его.»   Квакити выглядит так, будто хочет закричать или, возможно, ударить кулаком по стене. Он просто продолжает держать Сапнапа за руку, так крепко, что это причиняет боль, но Сапнап не возражает. Сапнап занят, вслушиваясь в слова, дабы уловить хоть какую-то связь между сказанным и человеком в другой комнате.   «Пока это происходит лишь тогда, когда он делает что-то, как он знает, неправильно; и я не могу избить его до полусмерти, потому что он подумает, что это несправедливо. Я позволил ему отдалиться от меня. Я потерял самообладание и просто делал с ним то, что хотел. Я могу починить его сломанное тело, но если он вспомнит, как ненавидеть меня, вернуть все как было будет сложнее, но не невозможно. Он так изголодался по ласке и поддержке, что это все равно что дать наркоману очередную дозу.»   Сэм направляется к двери, словно намереваясь уйти, прежде чем остановиться. В отличие от Таббо, он решительно отказывается смотреть в сторону окна в камеру.   «Как только я починю его, то смогу продолжить свои эксперименты. У меня есть идея, как уменьшить боль. Или, по крайней мере, заставить его думать, что я пытаюсь это сделать. В основном, мне просто интересно посмотреть, сработает ли это.»   «Новые правила. Я не сказал ему о правилах напрямую, потому что это даст ему слишком много времени обдумать их и убедить себя в том, что они несправедливы, или по какой-либо другой плаксивой жалкой логике, которой он следует. Но я знаю, как это делается: Томми научится на собственном опыте. Когда он говорит что-то не то, когда он перечит, требует и т.п., - это пощечина. Когда он не слушается - я отбираю еду. Когда он пытается пойти туда, куда не следует - брошу в камеру (выход на улицу без разрешения может быть обойдется всего одним днем; выход на улицу без моего сопровождения требует как минимум несколько дней в камере без еды и воды. Вопиющие попытки побега потребуют чего-то особенного. Если он снова попытается бежать, возможно, я ослеплю его. Я не хочу отрезать ему ноги, потому что таскать его с места на место быстро надоест-»   Паффи делает глубокий вдох и паузу. Ее руки дрожат. Все снова смотрят на нее в ожидании, словно преступники ждут своего заключения. Паффи стискивает зубы. Она сильнее этого.   «Я могу действовать систематически. Если Томми знает, что есть способ повиноваться, что есть правила, которым он может следовать, он должен быть более склонен вести себя хорошо. Ранее я был слишком хаотичен. Я причинял ему боль, когда мне этого хотелось; всегда находя причину, само собой, но я был непоследователен. Возможно, это сбивало его с толку. Он не слушался, потому что знал, что в любом случае ему будет больно. Если эта система не сработает, я попробую ужесточить наказания и ввести более строгие правила (пригрозить з-заши-»   Паффи снова останавливается, бледнея еще сильнее. Она смотрит на Таббо. — Я- Я не знаю, стоит ли мне продолжать.   — Все в порядке, Паффи. Я могу... Я могу подменить тебя? – предлагает Сэм. Паффи знает, что он молится, чтобы она отказалась.   — Я просто не знаю, стоит ли- стоит ли нам это слушать. Это не поможет нам найти его, не так ли? – спрашивает Паффи. — Таббо? — Пожалуйста, продолжай, – Таббо не смотрит на нее. Он говорит так спокойно, что становится жутко.   Паффи подчиняется. Она все еще задается вопросом, какой ущерб это нанесет тем, кто сейчас слушает в этой комнате, но полагает, что это не имеет значения по сравнению с ущербом, нанесенным Томми. Она начинает с того места, где остановилась, теперь более уверенно. «(пригрозить зашить ему губы за то, что он говорит первый; сломаю ногу, когда он пойдет куда-либо без моего разрешения; если он не подчинится приказу или даже усомниться, - то избиение, никакой еды или воды в течении дня) надеюсь, до этого не дойдет: чем строже я буду, тем больше усилий потребуется, чтобы убедить его в том, что я его друг. Он уже так отчаянно нуждается в моем одобрении, что я, наверное, мог бы просто сказать, что разочарован в нем, и он развалится на части. Не думаю, что мои планы на данный момент разрушат дружбу, которую я строю с ним. Пока есть четкие основы, причины и следствия для наказаний, он должен знать, что это его вина-»   — Его вина? – шипит себе под нос Квакити.   «-Поведение уже улучшилось. Возобновил эксперименты. Пробовал повредить спинной мозг. Не думаю, что он поверил мне, когда я сказал, что попытаюсь уменьшить боль. Он ничего не чувствовал, но я думаю, что повреждение было настолько сильным, что это не имело значения. Придется быстро вернуть его, когда он умрет. Уилбур является проблемой-»   Фил садится. — Уилбур? Что ты имеешь в виду, Уилбур?   — Я... Я еще не знаю, просто- Позволь мне продолжить, – отмахивается Паффи, а Фил заставляет себя успокоиться, но, кажется, следующие слова словно стали громче. «Заполняет его голову опасными идеями. Это деликатный вопрос. Все, что ему нужно, - взаимодействие с кем-то кроме меня, и он забывает, насколько я был милосерден.»   — Милосерден, сука...? – выплевывает Квакити, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, но Паффи просто продолжает читать.   «Мне любопытен процесс кровотечения. Его тело исцеляет само себя, поэтому здесь нет горы трупов, однако, оно, похоже, заново регенерирует кровь, как если бы залечивало рану. Кровь повсюду. Переместил эксперименты в отдельную комнату со сливом; интригует то, сколько крови скопиться после стольких смертей.»   «Получил больше ответов о лимбо. Требуется время, чтобы найти других. Он описал это в своей обычной дерьмовой манере Томми, так что трудно понять, что он подразумевал говоря о попытке дотянуться до людей сердцем, чувствами, или чего-то там еще. Мусор. Я бы предположил, что он просто хочет добраться до кого-то-»   — Так, значит, он имел в виду Уилбура в загробной жизни, видел ли его Томми? – Фил не может ничего с собой поделать. Паффи делает паузу, но ей нечего ответить. — Прости, можешь... можешь продолжать, я буду молчать.   «Разобрался с Уилбуром. Следующий шаг - работа с долгосрочными смертями. Я начну с более серьезного. Посмотрю, как тело восстанавливается при воскрешении после значительного разложения.»   — Хорошо, но что это значит? "Разобрался с Уилбуром"? – настала очередь Квакити беспокоится о мертвом революционере.   — Я не знаю, окей?! Я просто- Давайте просто покончим с этим, – огрызается Паффи, раздражаясь с каждой секундой все больше, заставляя Квакити немедленно замолчать и виновато отстраниться.   «Уже достаточно прогнил. Прошло всего девять дней. Я оставил его на улице, так что дикая природа помогла. Не самое приятное зрелище. Придется чинить гораздо больше, чем обычно. Смертельная рана была относительно несильной (удар киркой по черепу), но процесс разложения оставил в нем гораздо более серьезные дыры. Интересно, оживут ли мертвые личинки / придется ли потрудиться, чтобы их удалить? Я сомневаюсь, что раны заживут, когда они все еще там, но если это произойдет, я просто продолжу резать его, пока они все не исчезнут. Тащить труп обратно в камеру было отвратительно, но он не заслужил того, чтобы снова увидеть солнечный свет, так что я не мог воскресить его там.»   Паффи снова делает паузу; она продолжает читать так, словно ищет концовку. «Все признаки разложения, включая насекомых, были удалены. Они были отторгнуты так же, как воскрешение выталкивает оружие из раны. Даже запах гнили значительно ослаб. Я беспокоился, что он вернется слепым из-за того, что случилось с его глазами (ситуация была плачевна, предполагаю, что некоторые из насекомых зарылись внутрь), но они смогли восстановиться-»   Паффи останавливается, она звучит так, словно задыхается. — Нет- просто, нет. Т-Там еще больше деталей, н-но я не могу- О боже- Я не могу, – она отталкивает книгу через стол так, словно это нечто мертвое. — Господи Иисусе, я не могу читать это-   — Все в порядке, Паффи. Ты сделала все, что могла, – Сэм приобнял ее.   Квакити перелистывает следующие несколько страниц, но останавливается, когда чувствует рвотный позыв. — З-Здесь еще несколько страниц, но ничего о том, где он может быть или что-то в этом роде, – он смотрит на Таббо.   Таббо, наконец, оборачивается. Его руки по-прежнему скрещены на груди, и он твердо смотрит на землю. — Спасибо, Паффи. И Ранбу. Можете перестать читать. Простите, что заставил пройти вас через это.   Таббо спокоен, почти дипломатичен, словно он действует в этом вопросе как президент, а не семья жертвы. — Дайте мне минутку подумать, как действовать дальше.   Они все смотрят на него, не зная, как реагировать. Им кажется, что они должны утешить Таббо, но подросток словно оставил свою душу позади, - его поглотили другие приоритеты. Он ведет себя абсолютно логично, не проявляя никаких очевидных эмоций. Квакити вздрагивает. Это напоминает ему холодный гнев Таббо, когда он изгнал Томми.   Сапнап молча забирает книгу у Квакити, перелистывая страницы, словно слова каким-то образом изменятся. Это его почерк. Это не должно удивлять его, но взгляд Сапнапа прикован к страницам, наполненные насилием и бессердечной жестокостью, написанные его лучшим другом.   — Дрим не скажет нам, где он, без... серьезного стимула. – медленно начинает Таббо.   — Ты имеешь ввиду, типо... пытки? – Квакити сразу же приходит к правильному выводу, каким бы мрачным он ни был. На этот раз Сапнап не протестует.   Таббо кивает.   При других обстоятельствах более чем несколько человек в этом зале могли бы возразить против такого аморального предложения. Никто не протестует. Не с этой книгой, раскрытой на столе. Никто не произносит ни слова.   — Что ж! Я говорил, что готов попробовать продвинутые техники допроса, так что. Я поговорю с ним, хорошо? – Техно разряжает напряжение почти с весельем. Техно умеет скрывать свои чувства, используя язвительность и юмор в самые тяжелые времена. Эти времена как раз и настали; даже несмотря на тысячу голосов, кричащих о своей ярости внутри его черепа, Техно создает фасад высокомерия и безразличия. Таббо не отвечает какое-то время, все еще размышляя. — Я хочу поговорить с ним.   На этот раз никто из них не может заставить себя отказать ему.   — О, теперь они присылают президента, чтобы поговорить со мной, – издевательски говорит Дрим при его появлении, откинувшись на стуле. — Что же ты будешь делать, после Техноблейда? Хотя, если честно, он казался учителем на неловком родительском собрании, нежели чем на бога крови.   Таббо не знает, что с ним происходит. Он хоронит так много частей себя, ища гнев, горе, или страх в своем сердце; вместо этого там просто нечто холодное. Он прочитал ту первую страницу, и его душа словно выключилась.   — Мы прочитали твои записи, Дрим, – голос Таббо звучит так ровно, словно судья обращается к подсудимому, не более того.   Дрим отреагировал чем-то похожим на страх, когда подумал, что Техноблейд прочитал дневник, но Таббо? Дрим даже не шелохнулся. Он говорит тихо, самодовольно и жестоко: — Ты нашел что-то, чего не хотел видеть?   Таббо напряжен, как пружина, челюсть его стиснута. Он не чувствует ничего и в тот же миг испытывает потребность разорвать этого человека на куски.   — Я не думаю, что ты понимаешь ситуацию, в которой оказался, Дрим.   Дрим садится прямо, наклоняясь вперед, Таббо не вздрагивает. — Нет, я не думаю, что ты понимаешь. Ты отпустишь меня. Потому что если ты этого не сделаешь, Томми будет страдать еще больше. Можешь держать меня в цепях сколько угодно, но заложник по-прежнему у меня, – рычит Дрим.   На мгновение воцаряется суровая тишина; двое смотрят друг на друга, ожидая, когда кто-нибудь сорвется.   — Хорошо, конечно. Ты где-то спрятал Томми, – Таббо говорит это мягко, как будто Дрим просто забрал его любимый свитер, а не друга. — Ты все еще здесь, не так ли? – Таббо улыбается, как какая-то жуткая пантомима тревожного мальчика, который служил под президентством Шлатта. — Значит, пока я не решу- или решу- отпустить тебя, ты в моей власти, не так ли?   Дрим смеется. — О-о-о, Таббо, ты осмелел, не так ли? Ты, наверное, уже понял, что все, что ты делаешь со мной, я сделаю с Томми в сотни раз больше.   — Хорошо, это, или мы разорвем тебя на куски, ты скажешь нам где Томми, и, возможно, я оставлю тебя в живых, – с легкостью огрызается Таббо в ответ. — Видишь ли, я уже давно выживаю без Томми. Я не тороплюсь.   — Неужели? – Дрим наклоняет голову, оценивая его, самодовольный и бесстрашный. — А стоило бы. Ты знаешь, чем дольше я здесь, тем хуже Томми сейчас страдает? — Хуже, чем то, что ты с ним уже сделал? – теперь в голосе Таббо больше остроты.   Дрим вздыхает, совершенно спокойно. — Ты отпустишь меня, Таббо. Иначе Томми не получит еды, верно? Ты хочешь, чтобы ему было еще больнее? Я оставил ему воду. Это означает лишь то, что он может продлить свою смерть на несколько недель. Это звучит мучительно, тебе не кажется?   — Я думаю, Томми простит мне несколько дней, пока мы будем препарировать тебя, как ебаную крысу, – Таббо пытается оставаться холодным, но ярость прорывается наружу.   — Ты стал таким самоуверенным, верно, Таббо? – Дрим такой надменный. — Ты действительно думаешь, что сможешь заставить меня отказаться от моего самого ценного объекта всего за несколько дней?   Гнев Таббо разгорается в его груди все сильнее. Самый ценный объект. — Томми сильнее тебя. Я могу сломать тебя за несколько часов.   Спокойное самодовольство Дрима перерастает в раздражение. — Слушай, не сомневайся во мне. Ты читал книгу, и знаешь, что я не шучу. Чем дольше вы будете держать меня здесь, тем хуже ему будет. Что бы вы ни сделали со мной до этого, я сделаю с Томми в десятки раз больше, понял? Так что если вы думаете, что сможете пытать меня достаточно, чтобы получить информацию за, сколько, семьдесят два часа? Возможно, тогда голод станет причинять боль. Давай, попробуй. В конце концов тебе придется отпустить меня; чем дольше ты будешь ждать, тем больше боли он будет испытывать. И если ты попытаешься пытать меня, это не изменит того, что в конце концов ты сдашься. Ты знаешь, что будет дальше. Не волнуйся, сначала я накормлю его, а потом сделаю с ним все то, что вы сделали со мной. Ясно?   Таббо хочет сорвать эту сраную маску и засунуть ее ему в глотку. Он ненавидит то, что он не можешь принять что-либо против этого человека, потому что он прав. Любой его шаг против Дрима с большей вероятностью обернется против Томми, что указывает на самую жестокую правду во всем этом.   Дрим прав. В конце концов им придется его отпустить. Они не могут сделать ставку на то, что смогут сломить Дрима до нужного срока, и в тот момент, когда они попытаются это сделать и потерпят неудачу, то в сторону Томми начнется ужасающий отчет.   Они не могут делать ставку на победу в считанные дни.   — Допустим, я потешаюсь над тобой, и мы не будем тебя пытать, – Таббо ничего не выдаст. Не сейчас. — Что нужно сделать, чтобы ты отдал его по собственной воле?   — Хах, – Дрим смеется, выглядя удивленным. — Не думал, что ты готов назначить цену за своего драгоценного лучшего друга.   — Ты сказал, что он твой заложник, тогда какой выкуп? – настаивает Таббо, не обращая внимания на его насмешки.   — О, Таббо, тебе нечего мне предложить, – Дрим наклоняется вперед, говоря снисходительно — Я победил саму смерть. Что ты можешь предложить мне, алмазы? Может быть, свою страну? Все это ничего не стоит.   Таббо кусает внутреннюю сторону щеки, борясь с желанием как минимум не ударить этого человека. Что бы он ни сделал, он, в свою очередь, сделает это с Томми.   Это то, чего хотел бы Томми.   Таббо переворачивает стол, опрокидывая Дрима назад и отправляя его прямиком на землю; его запястья болезненно сгибаются от цепей, а голова резко ударяется о камень. Дрим резко вздыхает, по меньшей мере, сбитый с толку.   — Хм. Полагаю, ты... ты не заботишься о Томми так сильно, как я думал, – Дрим изо всех сил пытается ухватиться за край стола, чтобы он не раздавил его ребра; Таббо ничего не предпринимает, чтобы помочь ему, лишь обходит стол, чтобы встать над ним.   — Ты хочешь, чтобы Томми был твоим... твоей лабораторной крысой, или чего ты там добиваешься, – начинает Таббо, глядя на маску с холодным презрением. Он мог бы наступить этому человеку на горло, легко раздавив ему трахею. — Как насчет обмена?   — Обмен? – Дрим снова сбит с толку. Он принципиально недооценил Таббо, но этот жалкий предлог для президента продолжает быть неожиданным. — Да. Обмен, – Таббо колеблется еще мгновение. — Если тебе нужна лабораторная крыса, то возьми меня вместо него.   Мгновение тишины, прежде чем Дрим разражается свистящим смехом. Истерический, заливистый смех выбивает из него дух. Дриму кажется, что он не может дышать, а в его глазах появляются слезы; он недосягаем в своей мании, он не может заставить себя говорить или даже посмотреть на Таббо, который смотрит на него так серьезно и искренне.   Таббо остается неподвижным, глядя на жалкого злодея у своих ног, желая лишь раздавить его. Посмотреть, как он будет смеяться с ножом в ребрах.   Дриму требуется еще несколько минут, чтобы успокоиться достаточно, дабы ответить. — О, так ты серьезен.   — Да, – Таббо уже знает, каким будет ответ, он просто не понимает, почему. Как будто задача Дрима - раздражать его наряду со всеми другими страданиями, которые он причинил. — Тогда, я полагаю, это означает «нет»?   Очередной смешок. — Да, это «нет». Может быть, ты не так уж плох, Таббо. Забавный так точно.   Таббо не может сдержать дрожь в голосе, хотел бы он, чтобы это было только от ярости. — Ты действительно так сильно ненавидишь Томми?   — Ненавижу его? – усмехается Дрим. — Я бы не сказал, что ненавижу его. Уже нет, по крайней мере. Я приложил слишком много усилий, чтобы починить его в этом плане. Отнюдь. Ты просто скучный, Таббо. Ты пешка. Ты ведь любишь шахматы, не так ли? Играть одними пешками неинтересно.   В каждом его слове кроется жестокость, беспощадно впивающаяся зубами в Таббо. Таббо знает, что каждая реплика, бурлящая желчью и яростью, только позабавит Дрима.   — Так, это все? Ты хочешь его, и больше ничего. И ничто из того, что мы сделаем или скажем, не заставит тебя отдать его? – Таббо хочет, чтобы его голос перестал, сука, дрожать, - эта легкая нервозность, едва ли слабость, - все равно является слишком большой уязвимостью, чтобы дать ее человеку у его ног. — Да. В основном.   Таббо кивает, скрипя зубами. — Ясно. Понял. – он быстро покидает комнату.   — Отлично поболтали, Таббо! Я буду ждать здесь, пока ты вернешь мои вещи и отправишь восвояси, – кричит ему вслед Дрим.   Таббо возвращается к остальным членам своей группы. Они все слышали, и теперь просто пялятся на него. Таббо смотрит каждому из них в глаза, словно ищет ответы. Его руки судорожно дергаются. — Мы должны найти его, – начинает он. Никто не соглашается и не возражает, ожидая дальнейших слов. — Но Дрим- он не ошибается, – Таббо съеживается, слова киснут у него во рту. — Это должно произойти быстрее, иначе Томми может- о-он может умереть от голода. Если это случится, нам все равно понадобится Дрим, чтобы вернуть его, а это означает, что он пострадает еще сильнее.   — Он уже страдает. Либо он вечно находится под властью Дрима, будучи, по сути, бессмертным, либо он терпит еще несколько тяжелых недель до тех пор, пока не умрет, – говорит Техно.   Все взгляды обращаются к нему.   — Я- Я знаю, что это имеет логический смысл, – Таббо таращится на землю, выглядит почти так, словно он паникует. — Но я не могу. Я не могу позволить этому случиться. – тягостное молчание. Никто не может утешить его, как и винить. Они в тупике.   — Так... что же нам делать? – Сэм оглядывает всех. Они все поворачиваются к Таббо.   Таббо не может с этим справиться. Он должен быть президентом, должен быть сильным, но это? Он действительно должен быть лидером прямо сейчас? Как он может принимать жесткие решения в отношении своего лучшего друга?   Ты прекрасно справился, изгнав его.   Таббо хочет закричать. Он хочет сорваться, зарыдать и наконец-то, блять, погоревать, - он ребенок, в конце то концов. Он должен быть ребенком. Почему никто не позволяет ему быть им?   — Что, если... – Ранбу нарушает жуткую тишину, и все взгляды переключаются на него. Он замолкает. Он еще ни разу не рассказывал о своем Эндер-состоянии. Это кажется опасным, запретным. Он не знает, сможет ли он вообще помочь. — Итак, я написал «найди Томми» в своей книги памяти и не помню почему, что если... что если мы выясним, как я догадался написать это?   Таббо делает шаг к нему, страх мгновенно сменяется отчаянием. — Ты можешь это сделать? Есть ли способ пробудить твои воспоминания?   — Я- Я не знаю, – Ранбу делает шаг назад, прижимая к груди книгу памяти. — Я мог бы... Я мог бы узнать, может, кто-нибудь из Эндерменов знает что-нибудь...   — Ты... Ты разговариваешь с Эндерменами? – Сэм смотрит на него, приподняв брови.   — Н-Не так часто, в общем то. У меня нет среди них своего места, но... Эндермены хорошие, если относиться к ним с уважением, – пробормотал Ранбу, уставившись в землю.   — Этого... – Квакити смотрит на всех них. — Действительно ли этого достаточно? Типо, можем ли мы положиться на это дерьмо, чтобы найти Томми? Без обид, Ранбу, – быстро добавляет он. — Просто... у нас есть он, – Квакити выразительно указывает на стекло. — Он прямо там! Я предлагаю начать разбирать этого уебка на кусочки, пока он не выдаст координаты.   — А что если ты ошибаешься? – спрашивает Таббо, поворачиваясь от Ранбу к Квакити. — Если ты ошибаешься, мы будем пытать его неделю, зная, что Томми умирает от голода, и поэтому мы отпустим его. Ты действительно будешь жить с тем, зная, что все, что ты сделал с этим ублюдком, случится и с Томми? Ты действительно собираешься вонзить нож в его кожу, зная, что каждый шрам, который ты ему оставишь, достанется и Томми? – голос Таббо холоден и тверд. Ужасает, как он в мгновение ока меняется от напуганного и отчаявшегося человека, до совершенно невозмутимого.   Квакити мгновенно увядает, но пока не сдается. — Если мы отпустим его сейчас, он заберет Томми и исчезнет. Сможем ли мы спокойно жить, зная, что у нас был Дрим и мы его отпустили?   — Дрим не сломится, – Сапнап все еще смотрит на зловещую книгу, - теперь уже закрытую, - покоящуюся на столе. Все взгляды устремляются на него, но он не обращает на них внимания; выражение его лица напоминает нечто среднее между предательством и мрачным принятием. Он поднимает голову, переводя взгляд с Квакити на Таббо. — Поверь мне, я... я не знаю его так, как думал, а может, никогда не знал его вовсе, но когда Дрим берется за что-то, то не сдается. Он прошел через переломы, сотрясения и ножевые ранения, только ради того, чтобы выиграть бой. Если он действительно такой, то проигрыш для него... что-то сродни потери гордости. Думаю, он готов на все ради того, что ему так дорого, – кивает он на книгу. — Не кто-то, потому что я не думаю, что ему есть дело до Томми. Но это ему небезразлично, – Сапнап постукивает по потертой кожаной обложке с явным отвращением. — Так что. Я не думаю, что пытки сработают. Впрочем, у меня тоже нет никаких вариантов, – пожимает он плечами. — Почему бы нам не попросить кого-нибудь проследить за ним? – предлагает Паффи. — Он хитер, но мы найдем кого-нибудь, - кроме всех нас, так как, я думаю, он засечет, если кто-то из нас вдруг пропадет, когда он будет уходить - и попросим этого человека следовать за ним с зельем невидимости.   — А что, если они его потеряют? – спрашивает Фил.   — Не похоже, что у нас много вариантов, – сухо говорит Паффи.   — Справедливо, – соглашается Фил. — Что насчет Гоустбура?   — Гоустбур? – Квакити недоуменно смотрит на него. — Следовать за Дримом? Ты действительно думаешь, что можешь доверить ему что-то подобное?   Фил пожимает плечами. — Он хорош в невидимости.   — А если он забудет, что делает, и остановится, чтобы поболтать с Дримом? – Техно доверяет суждениям Фила во многих вещах, Гоустбур- как и Уилбур- в этот список не входят.   — Хорошо, тогда кого вы все хотите вовлечь в это? – раздраженно спрашивает Фил.   — Мы снова втянем в это Коннора? – фыркает Техноблейд.   — Как насчет Фанди? Он тот еще проныра, – предлагает Паффи.   — А еще он где-то в пустыне, – вздыхает Квакити, — Как насчет Панза? Возможно, нам придется ему платить, но он хорошо работает. И если дела пойдут неважно, у Панза даже может быть шанс задержать Дрима, пока мы не прибудем на помощь.   Возражений нет.   — Панз умный, – соглашается Таббо. — Ты можешь с ним связаться?   — Да, он живет как ебучий отшельник, но я смогу найти его, – кивает Квакити.   — Что ж. Полагаю, все, что осталось, это... – Таббо замолкает.   — Отпустить Дрима, – тихо заканчивает за него Ранбу.   — Ага. Это.   Панз был готов с самого начала. Как только ему объяснили суть работы, рассказали о том, что сделал Дрим, он согласился сделать это задешево, не бесплатно, конечно, но все же, со стороны Панза это казалось милостью.   Таббо осталось заключить еще одну сделку.   — Мы отпустим тебя. Мы даже оставим тебя в живых, – спокойно говорит Таббо.   — Ах, как щедро, – вздыхает Дрим, заскучавший и утомленный. У него болит голова.   — Но твои вещи останутся у нас.   — Черта с два. Если вы украдете мои вещи, может быть, я не буду кормить Томми еще несколько дней, когда вернусь, – огрызается Дрим.   Таббо ожидал этого. — Хорошо. Выбирай. Либо я верну тебе твои вещи, кроме книги, либо мы оставим твои вещи себе, а ты получишь свою драгоценную книгу обратно.   Дрим, похоже, задумался. У него есть броня и оружие, спрятанные по всему серверу.   — Ладно. Я заберу свою книгу.   — Конечно ты заберешь ее, больной уебок, – ехидничает Таббо. Не то чтобы это имело значение. Фил и Техно переписывали книгу слово в слово, пока строились планы.   Странно видеть Дрима снаружи без доспехов. Он раздраженно потирает запястья, когда Сэм толкает его вперед. — Кстати, тюрьма теперь моя. Если это не было очевидно.   — Конечно, Сэм. Может, тогда вернешь мне мои алмазы?   — Нет.   — Хорошо, ты свободен. А теперь уебывай, – вмешивается Квакити.   — Вообще-то, нет. Подождите минутку, – Дрим не торопится, внимательно рассматривая каждого из них. — Я понимаю, что вы кучка слабаков, но вы чересчур легко сдались. Так что позвольте мне кое-что прояснить - если за мной кто-то проследит, я отрежу Томми ноги, и пока я буду это делать, то обязательно скажу, что это из-за вас, – Дрим говорит это медленно, будто дает указания. — И не волнуйтесь, я так же обязательно убью его, так что когда вы будете пытать меня или что-то еще, чтобы заставить меня вернуть его, вам все равно придется иметь дело с тем фактом, что даже если вы сможете забрать его у меня, он навсегда останется калекой, и это ляжет на вас. Вы, ребята, скопировали мои записи, не так ли? Так что вы должны знать, что конечности не отрастают, так что не испытывайте меня нахрен.   Никто не отвечает. Они не дочитали до конца. Таббо хочет его задушить. Шансы против них. Если за Дримом проследят, Панз наверняка сможет задержать его, чтобы защитить Томми, пока они не доберутся до него. Они не знают, где Томми. Они не знают, как там Томми. Насколько им известно, Панз не сможет следовать за Дримом до конца. Достаточно создать стазис-камеру, как в тюрьме, и Дрим исчезнет. Слишком много факторов, и слишком много правды за угрозой Дрима. Все оглядываются на Таббо. Они не знают, что делать. Дрим начинает уходить, и скоро Панз будет у него на хвосте. Времени у них в обрез.   — Ранбу? – тихо окликает его Таббо, как только Дрим удаляется от ушей. — Ты действительно думаешь, что знаешь что-то?   — Я... Я не знаю. Я просто... Это просто предчувствие, понимаешь? Что я могу разобраться в этом, но... Я не хочу, чтобы ты ставил на кон жизнь Томми, – говорит Ранбу мягко и умоляюще. Таббо не смотрит Ранбу в глаза, но он все еще пытается как-то его понять. — Я думаю, что твое предчувствие - это все, на что мы можем сейчас надеяться.   Вы пишете Панзу: ОТМЕНА! НЕ следуй за ним.   Панз пишет вам: ?   Панз пишет вам: почему   Вы пишете Панзу: Он собирался покалечить Томми. Необратимо, то есть, если кто-нибудь последует за ним.   Панз пишет вам: Я бы не ПОПАЛСЯ, я не любитель.   Вы пишете Панзу: Я не мог так рисковать.   Панз пишет вам: но мне все равно заплатят, верно?   Панз пишет вам: шутка   Панз пишет вам: Дай мне знать, если вам понадобиться наемник, когда вы, ребята, придумаете, как спасти Томми. Я на связи.   Они вернулись к исходной точке. Они потеряли свою единственную силу и информацию, и, что хуже, они позволили Дриму вернуться обратно к Томми.