Приключения брата Церетеллио

— Ещё раз, — произнёс Церетеллио, хмурясь. — Что сказал верховный капеллан?.. — Что мы бесполезны, — печально сообщил Вермичелло. — И что в ряды благородных сынов Сангвиния нас подкинул какой-то свихнувшийся аист, — добавил Фарфаль. — Кстати, что такое аист?.. — И что на свете бесконечны лишь три вещи: вселенная, коварство предателей и наша бездарность, но насчёт вселенной он ещё сомневается, — закончил Ромулус коллективную исповедь. — Так, — сказал Церетеллио. Он окинул братьев-примарисов внимательным взглядом. Братья-примарисы являли собой воплощённое раскаяние, однако положение осложнялось тем, что они совершенно не представляли, как им свою вину искупить. — В общем, он отправил нас к тебе. Для дополнительно обучения, — заключил Вермичелло. — Точнее, сначала он велел идти в апотекарион, чтобы сангвинарные жрецы пересадили нам руки из задницы куда положено, но потом решил, что сначала надо попробовать консервативным способом. — И вот мы здесь, — вздохнул Фарфаль. — Опять. — Я вижу, — сказал Целетеллио. — Сколько раз? Покров гнетущей тишины опустился над этой трагической сценой. — Восемнадцать, — ответил наконец Ромулус. — Сколько?.. — переспросил Церетеллио. — Восемнадцать, — повторил за братом Фарфаль. — Мы перекрашивали эти проклятые доспехи восемнадцать раз! И он всё равно говорит, что получилось криво! Церетеллио бросил быстрый взгляд на Ромулуса. В других обстоятельствах он мог бы счесть Астората излишне требовательным, тем более по отношению к примарисам, которые были заявлены как во всём превосходящие десантников старого образца, но пока превосходили их по большей части ростом. Но таланты брата Ромулуса новый магистр искусств изучил слишком хорошо. Вопрос, кто вообще допустил его до столь ответственной миссии, так и остался невысказанным. Церетеллио прочистил горло. — Что ж, мои юные братья. Настало время открыть вам великий секрет мастерства... Он выдержал театральную паузу. Во взглядах примарисов зажглась надежда. — Верховный капеллан, как всегда, строг, но справедлив в своих требованиях, — продолжал скульптор. — Подготовка к бою роты смерти — важный момент. Нельзя допустить, чтобы наши потерянные братья шли в свою последнюю битву в неровно покрашенных доспехах с, о ужас, кривыми крестами... Он выразительно посмотрел на Ромулуса. Тот залился краской и попытался робко улыбнуться. Робкая улыбка сверкала преувеличенно длинными ангельскими зубами. Церетеллио в очередной раз задался вопросом, не могли ли специфические художественные таланты Ромулуса объясняться простой путаницей. — Итак. Как сделать ровные кресты? — продолжил Церетеллио. — Конечно, здесь нужна твёрдая рука и намётанный глаз, но если у вас пока нет ни того, ни другого, на помощь приходит древнейший артефакт... Минутку... Он выдвинул ящик стола, покопался там немного, отодвинув в сторону ворох пергамента, пару сломанных автоперьев, пассатижи и неоднозначной формы жезл из красного нефрита. Наконец артефакт отыскался, и Церетеллио с должным почтением явил его взорам молодых братьев. — Знакомьтесь. Малярный скотч.