1890 год.
Восьмидесятые годы девятнадцатого столетия были неспокойными потому, что революционное движение уже набирало обороты по всей стране. В то время господствовали марксисты. Именно поэтому никого не удивил короткий крик в тёмной подворотне. Не удивил. Но внимание Святослава Вернидубовича привлёк. Кое-как быстро доковыляв до угла, первородный вампир оказался в арочном проходе между главной улицей и двором. Прямо около стены стояла обливающаяся слезами девчушка, а перед ней, заслоняя её собственным телом, стояла девушка, мужественно выпятив подбородок, глядя на лезвие ножа, отбликивающее в свете вечерних фонарей. – Отдай мне цацки и разойдёмся! – Ничего ему не отдавай. Шёл бы ты, милок. Несмотря на сквозившую в голосе сталь, вампир прекрасно слышал, как гулко и быстро билось сердечко этой отважной девицы. Но нож, которым бандит угрожал девушкам, очень быстро оказался у защитницы в животе, а сумка той, которую она защищала – в его руках. Увидев свидетеля, нечестивый тут же дал дёру, а спасённая заверещала, пытаясь удержать стремительно теряющую сознание заступницу. – Чего кричишь, как оголтелая, беги за помощью! – тут же оказался рядом Кривич и опустившись на землю, аккуратно приподнял голову шатенки. – Спасать твою сестрёну надо! – Она мне не сестра, она просто шла мимо и... и... и заступилась за меня... – захлёбываясь рыданиями, девчушка кое-как встала на негнущихся ногах. Деда Слава тут же прикрикнул на неё, чтобы, наконец, бежала за помощью. Нужно было быстрее спровадить её. – Давай, дочка, пей. Тебе же ещё рано помирать-то! Вон, девчушку спасла. Таких правильных нынче мало. Оглядевшись по сторонам и надрезав ногтем кожу на своей руке, Кривич снова приподнял голову уже почти отключившейся девушке, заставляя её приоткрыть рот и проглотить его кровь, в которой он измазал почти полностью её лицо и шею. Через несколько мучительно долгих мгновений девушка резко вздохнула, открыв глаза. Первородный с облегчением улыбнулся – успел. – Как хоть тебя зовут, дочка? – встав, Кривич помог подняться и новой частичке своей семьи. – Саша... – ответила девушка, ошарашенно оглядываясь по сторонам. – А Вас, дедуль?Наши дни
Почувствовав, что где-то внутри зарождается желание улыбнуться, Святослав Вернидубович так и сделал, но только по другому поводу: его плечо мягко накрыла ладошка Саши, обеспокоенно на него смотрящей. Первородный даже не удивился, когда у Бесовой проявился такой интересный дар. Особенно он помогал в её работе. Но девушка не злоупотребляла этим. Она прорабатывала с клиентом его проблему и, когда решение было найдено, на прощание касалась его плеча, чтобы под конец просто приободрить и вселить уверенность, радость от того, что проблема решена, счастье от дальнейшей беззаботной жизни. Жаль только на неё саму это не действовало. А было бы неплохо. – Ладно. Я пойду... Прогуляюсь. И ведь все знали: на какую такую прогулку собралась психолог. Или точнее, к кому. Не понимали одного: чего она добивается? Клима ей всё равно не изменить, как и его действия, намерения и желания. Что же тогда она хочет сделать? Но препятствовать никто не решился. Против Связи не попрёшь. Даже если очень сильно захочется.