Дорога на эшафот

      Когда секира, исписанная славянскими рунами, уже была занесена, Саша смиренно опустила голову на импровизированную балку, подставленную под её шею для удобства палача.       Когда вся семья смоленских вампиров ворвалась в помещение, Саша медленно подняла голову, последний раз их осмотрев.       Когда секира начала опускаться, неся вместе с собой и смерть для невинной вампирши, орудие казни со свистом отлетело в стену, застревая в ней на добрую половину лезвия.       Следом в стороны отлетели и Хранители, держащие в руках цепи, сковывающие руки Бесовой. Ирина Витальевна обернулась к выходу и Святослав Вернидубович последовал её примеру. А за ним и все остальные.       По стенам прокатилось уже знакомое, низкое, заставляющее в страхе содрогнуться, поистине тигриное рычание.       В проёме стоял до невозможного злой, потрёпанный и с занесённой в сторону Хранителей ладонью, обтянутой в беспалую перчатку, Клим.       Анна и Жан зарычали, выпустив клыки, но Кривич осадил их, ожидая, что же будет делать его потомок.       Но за Сашу был благодарен. Потерять названную дочь из-за её же глупости было бы невыносимо. – Если хоть пальцем её тронете – разорву.       Да, древний за время своего незапланированного полёта успел многое осмыслить и понять. А главное, получить ответы на все свои вопросы.       Но первым желанием было хорошенько встряхнуть несносную вампиршу, ибо падение выдалось на редкость болезненным, хоть и, понятное дело, без последствий.       Но он понял одно – если эта девушка приняла его, если она смогла выбрать его, если она так отчаянно цеплялась за те светлые крупинки, что остались в его душе, если она так самозабвенно его полюбила – то и он сможет. Тем более, что-то она всё же затронула в нём ещё в первую встречу, продолжая упорно пробивать себе дорогу к нему, с каждым разом добиваясь всё большего успеха.       Если бы не Связь, возможно, этого всего и не было бы. Скорее всего, она бы никогда не смогла смириться с его стороной. Возможно, были бы какие-то чувства с её стороны, но они разбились бы о его цинизм, жестокость, нежелание следовать закону и месть.       Но кто-то решил иначе, сделав Клима Связанным бедной маленькой вампирши, которая перевернула с ног на голову всё – от того, что творилось в его голове до его же планов.       Поначалу он видел в этом только выгоду от того, что может причинить лишнюю боль тем, кто причинил боль ему.       Но с каждой встречей, с каждым её взглядом, с каждым движением он понимал, что её мучения перестают приносить ему радость. Не надоело, нет. Тут было что-то другое.       Что-то, что не давало убить её. Что-то, что заставляло сносить все её выходки. Что-то, что заставляло вскользь задумываться о следующей встрече. Что-то, что было спрятано глубоко в её глазах. Что-то, что заставило его не уйти подальше, а вернуться и спасти её.       И то, что Связь как-то действовала и на него тут было ни при чём.       Просто больше никто его не полюбит. Ни вообще, ни так, как она. И никого он бы не стал терпеть, кроме неё.       Да. Климу хоть и пришлось заплатить целостностью своих костей, временно их отбив, но ответы он получил. – Дайте слово, что ни один вампир больше не умрёт и я дам Вам то, чего Вы так жаждете. Потом мы с ней уйдём и никто, – древний окинул тяжёлым взглядом всех Хранителей. – нас не тронет.       Риск был велик. Точно так же, как и соблазн. Но саркома не девушка солдата – ждать не будет.       Понимая, что времени думать и пререкаться у неё нет, Ирина Витальевна согласилась. Дело оставалось за малым.       Саша в шоке, но с толикой надежды смотрела на Клима, понимая, чувствуя – Связь крепнет, становится Полноценной. Он принял её. Он вернулся за ней. Он спас её.       Из глаз градом полились слёзы. Вампирша даже не почувствовала, как металлические путы исчезли с её рук. Как Жан, вмиг оказавшийся рядом, встряхнул её, пытаясь привести в чувства. Как деда Слава, еле сдерживая собственные слёзы, потрепал девушку по макушке, приводя и так находящиеся в беспорядке каштановые волосы в настоящий бардак. Но милый и уютный бардак.       Весь процесс обращения теперь уже бывшего Хранителя прошёл где-то за пределами сознания, оставшись на его задворках, выцепляя из всего сумбура только фразу древнего, сказанную низким, угрожающим голосом: "Не глупите. Я Вас породил – я Вас и убью.".       Откуда он знал Тараса Бульбу и его знаменитую фразу, которую взяли в обиход все уважающие себя отцы – Бесова не знала. Саша смогла зацепить только тот момент, когда знакомые руки маркиза де Шамма исчезли с её плеч, а перед глазами появилась знакомая большая ладонь, обтянутая в беспалую перчатку.       Подняв полный надежды взгляд вверх, шатенка увидела Клима. Ухватившись за ладонь своего Связанного, девушка поднялась, пытаясь рассмотреть что-то в его глазах. Кроме спокойствия в них ничего не было. Но Александра улыбнулась.       Как только они останутся наедине – этот медведь выкатит ей всё своё недовольство. Но теперь, остаться наедине с Климом было более, чем волнительно.       Прощание прошло быстро. Как и условились, Хранители не препятствовали уходу древнего вампира с его спутницей, сразу исчезая после всей этой кутерьмы.       Обняв и Аннушку, и Жана и вернувшегося, наконец, из послеполётных дебрей Женька и деда Славу, Саша пообещала навещать их.       Если бы она задержалась чуть подольше, прощание далось бы с ещё большим трудом. – И куда мы?       Выворачивая руль машины, которую они "одолжили" у зазевавшегося мужика, оставившего её без присмотра около магазина, Саша в предвкушении посмотрела на мужчину, устроившегося рядом и занявшего своим внушительным телом всё сидение.       Тот как-то непонятно усмехнулся. – Куда глаза глядят. – Есть, командир!       Клим повернулся к Бесовой, разглядывая её точёный профиль.       Может, не всё так плохо?