***
"Мне кажется или от неё начинает идти дымок?" — глава глянул на старейшину Рей. Уже час Таджима с любопытством наблюдал за разворачивающимся представлением. Ситуация и впрямь была не совсем обычная. "А Мамору-кун неплохо научился держать удар, — констатировал мужчина. — Не теряет самообладания и не позволяет навязать себе чужую волю." То, что должно было стать для наследника выволочкой, окончательно превращалось в абсурдное представление, достойное разве что провинциального кабуки. Хотя бы тем, что один и тот же разговор повторился уже раз семь. — Тоя-сан из побочной ветви и такая забота от наследника клана подрывает все устои, — не унималась женщина. — Что неподобающего в том, чтобы позаботиться о родственнике? — Мамору вновь вывернул разговор к тому с чего всё началось. — Тоя-сан Учиха по крови. Я могу назвать степень нашего родства. — Его кровь слаба, — старейшина начала терять терпение. — Так нам совместных детей не рожать! — развел руками наследник. На такое заявление Рей-доно осеклась, а её заклятая подруга Коюри спрятала за веером улыбку. "Стоит подумать о списке подходящих невест..." — Таджима сам чуть не поперхнулся воздухом. — Мамору-кун! — старейшина Каташи попытался прекратить затянувшийся спор. — Твоё поведение неподобающее для наследника великого клана! — Что неподобающего в том, чтобы позаботиться о родственнике? — краткой паузы Мамору хватило вновь вернуть разговор почти в начало. Таджима спрятал усмешку: ну, вот опять его ёкай вывернулся. "И, если подумать, я и сам воспринимаю слабую кровью Амаю-чан именно как подопечную. Ведь она сильна духом. — Очередное повторение не только уже раздражало, но и заставляло вспомнить разного рода нюансы.— Хотя брал в дом в первую очередь для того, чтобы было кому лечить Мамору и вести хозяйство." Жаркая волна покатилась по комнате. Таджима нахмурился: демонстрация Ки сама по себе уже была гранью дозволенного. Мамору слегка вздрогнул, но и только. — Вам плохо? — голос наследника прозвучал сдавленно, он кашлянул. — Может выпьете мугичя? — уже ровно продолжил он. — Ками-сама, да ты и впрямь вся горишь! — до того задумчиво отмалчивающаяся Кейко-доно быстро наполнила чашку почти дымящейся старейшины Рей ячменным чаем. Та схватила ёмкость. Миг и жидкость в ней вскипела, а затем чашка лопнула, раздавленная сильными пальцами. — Ты издеваешься? — неожиданно спокойно поинтересовалась Рей, смахнув капли и осколки. — Просто не могу понять, почему так, — Мамору поклонился. — Клан – одна семья, — мягко продолжил он. — Я ведь всё равно каждый день прихожу в архив, чтобы изучать свитки. А Тоя-сан прекрасно знает, где что находится и сам может многое рассказать. Что за беда если я попутно помогу ему обработать ногу? — Неужели он вырвал свои ядовитые зубы? — недоверчиво поинтересовался старейшина Каташи. — Что вы, Тоя-сан стал довольно приятным собеседником! Он очень познавательно рассказывает и помогает мне вспомнить. Назвать Тою "приятным собеседником" можно было лишь с натяжкой. Да ещё это уточнение... — "Стал"? — выделила это слово голосом ирьёнин, показывая, что она тоже заметила нюанс. — А не твоими ли стараниями Тоя-сан вчера сам явился в госпиталь? Выглядит наш Ядовитый действительно лучше обычного. — Тоя-сан исцелился от простых бесед? — прищурилась старейшина Коюри. — От осознания своей нужности. Просто... — Мамору неловко повел плечами. А Таджима понял, что сейчас произойдёт нечто, после чего жить как раньше не выйдет. — Я теперь знаю, насколько это тяжело, когда простое действие требует больших усилий. Когда не можешь то, что недавно было столь доступно. Это оказалось за гранью понимания. Настолько, что все слова, которые должны были заткнуть отпрыска, позорно исчезли из головы. "Что ты несёшь, сын?!" — Таджима почувствовал: у него, как у неопытного юнца вспыхнул шаринган. Впрочем, красные отблески появились и в глазах всех собравшихся. Наследник говорил серьезно и совершенно спокойно, точно о погоде рассуждал, а не признавался в собственной слабости. — Понимание, что я нужен братьям в любом состоянии очень помогло. — Мамору говорил почти нежно. Так шелестит вытащенный из ножен качественный клинок. И в груди отчего-то больно, точно лезвие уже вспороло плоть. Таджима с трудом смог проглотить ставшую неожиданно вязкой слюну. Он видел, как старейшины один за другим опускают взгляды, при этом их головы осознанно или нет, чуть склоняются. Таджима почувствовал как где-то со звоном ломается нечто невидимое. Из него самого словно вытащили опору. "Он...не считает это постыдным и опасным... Недостойным... — Таджима порадовался, что длинные рукава скрывают ладони и окружающие не видят, как задрожали пальцы. — Это... нормально?" Чашки почему-то вновь наполнены ячменным чаем, запоздало пришло понимание, что это дело рук Мамору. И его ёкай откуда-то уже успел выудить точно такую же запасную чашку, чтобы всем хватило. Жидкость казалась ледяной, как и руки биджева ёкая перевернувшего всё в груди. Для него всё происходящее – не грубейшее нарушение этикета и всего, что только можно, а просто забота о родичах. Мужчина встретился с Мамору взглядом. Глаза наследника были привычно-черными, но в них сияли отголоски той силы, которую не удавалось понять и постичь. "Да чтоб я ещё раз решил испытать этого ёкая!" — Таджима понял, что готов сдаться. Глава Учиха опустил взгляд, признавая поражение.***
Сора-ку наполнился тишиной, даже те редкие гости, что забредали в квартал, покинули его. Ниннеко тоже или разошлись по домам, или засели в магазинчике. Старая кошка забралась на крышу и задрала голову. Кайбë чувствовала едва заметное дуновение ветерка. Он не мог пошевелить и травинку, ведь его причиной было не движение воздуха, а то, что границы мира живых и мира мертвых в очередной раз истончились. Обон приближался, Неко-баа ждала гостей, знала, что скоро они пройдут мимо неё зыбкими тенями и отправятся дальше, туда где был их дом. "В этот раз дует сильнее, как бы не занесло к нам какого-нибудь духа из иных миров," — подобное всегда заканчивалось приключениями. "Одного такого гостя нашему миру вполне достаточно, — Кайбë кивнула в такт своим мыслям. С тем, кто поселился в теле юного Учихи, до сих пор не удалось познакомиться, но он уже нравился, заочно. Хотя бы тем, что не пытался урвать великую силу или развязать ещё большую бойню. — Вам будет на что посмотреть, — промурлыкала Неко-баа, обращаясь к ждущим своего часа духам. Неко-баа качнулась с пятки на носок, а затем спрыгнула с крыши. На землю приземлилась уже двухвостая кошка. Она видела едва заметные тропы по которым можно было попробовать отправиться в путь. Кошачье любопытство требовало пойти и исследовать неизвестное, но обязательства перед кланом Учиха перевешивали. "Когда придет время, я подготовлю преемника и смогу отправиться погулять по этим тропам... " Покатавшись в пыли, кайбë бросилась между полуразрушенных зданий, её не страшили возможные незваные гости.***
Молодая поросль на свежих могилах весело тянула ветки к свету. Часть соклановцев задержалась на получившейся опушке, а сам Буцума начал углубляться в рукотворный лес. Он полнился звуками. Вот только не удавалось отделаться от ощущения, что к обычному шелесту листвы, чириканью и посвистыванию птиц примешивается и едва уловимый шёпот. Деревья, выросшие на могилах, с каждым его шагом становились всё больше. Шелестел листьями клён, словно не от порыва ветра, а жена приветствовала его. С коварным ядом не совладали и лучшие ирьёнины. "Жаль, что рядом уже не вырастить дерево, ему не хватит света." — Буцума мог лишь надеяться встретить её в Чистом мире. Сыновья притихли ещё в самом начале, а теперь и вовсе старались уподобиться теням. Клан словно растворился среди стволов, но Буцума знал: они все здесь. Он без труда чувствовал живых родичей, а мертвые там, под корнями. Раньше, до того как выродился мокутон, из тел умерших сразу прорастали деревья. "Сколько их, целый лес из одного нашего клана... " — Буцума коснулся ладонью ствола сосны, на коже остались следы смолы. Комацу, старшая сестра давшая возможность спастись ему и остальному отряду. "Война будет продолжаться до тех пор, пока один из кланов не исчезнет, " — слова отца накрепко врезались в память, а вот его лицо уже размылось. С некоторым удивлением Сенджу понял, что не может вспомнить лица и братьев, да и образ матери изрядно померк в памяти. А вот Учихи помнились, обжигали огнём, благо хоть во снах не являлись. И не смыть их ни саке, ни кровью. "Война будет продолжаться, но мой клан должен уцелеть."***
В прошлой жизни я очень не любила кладбища и после каждого их посещения чувствовала себя опустошенной. Так что старалась выбираться туда пореже. У клана не было ни кладбища, ни могил как таковых и всё происходящее меньше всего ассоциировалось со скорбью. По крайней мере я не могла заставить себя считать таблички с именами чем-то погребальным. Памятным – да. И было немного обидно, что у Мамору, чьё место стало моим, такой таблички нет. К вечеру поселение расцветилось фонариками, в воздухе витало лёгкое предвкушение, какое всегда бывает перед праздниками. Не плачь по умершим, а возможность пригласить их в гости. Что-то неуловимо менялось, но даже взгляд шаринганом не помог. То ли воображение разыгралось, то ли действительно духи выглянули из Чистого мира, проверить, как дела у живых. Тихий шепот, когда слов уже не разобрать, то ли голос, то ли шорох травы и шелест листвы. Тёплый ветерок, или чьё-то прикосновение. Бон одори в исполнении шиноби, больше походил на бой с тенью, или тренировочный спарринг. Красиво, но в груди рождалось чувство тревоги. Как будто, что-то делалось не так. Поймав себя на том, что опять начала поглаживать браслет, улыбнулась. Упоминания о дарованных старше сказаний о Рикудо, возможно, ками не покинули этот мир и пытались хоть так научить людей жить в согласии. Неплохо было бы станцевать с тем, кого они мне послали. Примерно так же, только сначала показать сражения, а потом продемонстрировать дружескую встречу. По телу, от очага чакры, разлилось приятное тепло. Я догадалась? И не поэтому ли очутилась здесь? Ну, в самом деле, не волею же Эллы произошло это перемещение, да и моих куцых умений вряд ли хватило бы. Ну, раз уж никто никаких ценных указаний мне не выдал, пойду своим э... путём ниндзя. Улыбнулась звёздному небу над головой и танцующему клану, на душе воцарилось умиротворение. Я знаю, что буду делать. КОНЕЦ 1 ЧАСТИ.