Свиток Бодхидхармы

— Зачем ты пришёл сюда? Монах подобрал полу желтой робы и вопросительно посмотрел на вошедшего в храм. Незваный гость замер у ворот, словно не решаясь пройти через них. Черно-синее одеяние и символические печати на нём говорили о многом, но никак не объясняли причину, по которой этот человек мог прийти в храм. — Я хочу побыть здесь, — голос чужака звучал непривычно тихо и неуверенно для человека привыкшего убивать. — Что ж, — мягко смотрел на него монах, — значит, ты хочешь уединиться с самим собой, чтобы получить частицу душевного покоя. Довольно странное желание для члена клана Лин Куэй. Странное, но похвальное. Входи. Чужак смело и уверенно шагнул под арку ворот, но тут же был вынужден отпрыгнуть назад – незримая сила больно хлестнула потоком колючей энергии по всей нервной системе. Ниндзя вопросительно посмотрел на монаха, который теперь с укором и строгостью смотрел на своего гостя. — Так, значит, ты на половину ёкай*? — спросил монах. Чужак посмотрел на свои руки, которые без его желания и воли стали покрываться льдом. Холод обжигал кожу, стягивая её и причиняя неимоверную боль, однако ниндзя был слишком горд, чтобы проявить признаки слабости в срывающемся стоне. И только когда сила внутри него, таившаяся от мирских глаз, взбунтовалась, и он, не имеющий возможности справиться с ней, закричал: — Что ты сделал со мной?! Я и раньше приходил сюда, но тебя здесь не было! Это место давно покинуто как людьми, так и богами! — Неужели? — иронично произнёс монах, присаживаясь на камень и подбирая под собой желтую мантию. — Просто раньше ты не хотел меня видеть, вот я и не показывался тебе, Би-Хан. Твоё сердце было уверенным и злым. Ты никогда не щадил своих врагов, даже будучи ещё не сильно испорченным человеком. Но что-то изменилось в тебе. Не так ли? Ниндзя корчился от боли и подавлял в себе желание убить монаха одним прицельным попаданием сгустка льда. Ярость овладела им, и стремление к внутреннему покою отошло на второй план, выпуская наружу всю ненависть, на которую только способен убийца. — Кто ты?! — прокричал он монаху. Но тот лишь улыбался и смотрел на тихо угасающего воина. — Вопрос в том, кто теперь ты, Би-Хан. Сомневающийся, подавленный, сломленный необратимым, невозвратным. Ты ненавидишь себя и жаждешь прощения, но так как ты не умеешь его просить, то дух твой мучается, а твой демон пожирает тебя. Боль внезапно прекратилась, как только монах повелительно указал на воина Лин Куэй. Би-Хан медленно поднялся с колен, склонив голову. — Я должен был догадаться, что ты дух этого места — Бодхи**. Почему ты не приходил тогда, когда я взывал к тебе? Почему не направил по иному пути, когда я нуждался в совете? — Ты разучился слушать своё человеческое сердце, Би-Хан, и демон, которым тебя наградила твоя приёмная семья, давно заглушил мои молитвы. Только сейчас, когда ты боишься смерти, и не готов умереть с честью, ты услышал и увидел меня. Это означает, что мир вокруг рушится, и ты стоишь на пороге смерти. Ведь завтра ты вступаешь в бой с Хассаси Ханзо, не так ли? — Я… я не боюсь Хассаси, — тихо отозвался ниндзя, смело переступая через арку ворот, ведущих к храму. Теперь он мог это сделать, так как монах жестом пригласил его подойти ближе. — Но я боюсь, что у меня не было и не будет возможности спасти свою душу. Я не виновен в смерти семьи Ханзо, но я убивал безжалостно других людей. Моя жизнь, мои мысли, и мои желания были отданы клану. Но что я получу после смерти? Ад? Суд? Или, может, вечное рабство? Я согласился бы даже на суд и наказание, но я не хочу больше исполнять чужую волю. Что мне делать, Бодхи? Монах пригладил длинную седую бороду и внимательно всмотрелся в своего гостя. — Ты всё равно попадёшь в Ад, Би-Хан, даже если попытаешься искупить свою вину. Всё, что я могу для тебя сделать — это дать тебе пожить мирной жизнью в мире иной плоскости, нежели этот. — Иной мир? Если это даст мне хотя бы призрачную тень покоя, то я согласен. Бодхи улыбнулся: — Это даст больше, чем покой.