(Your)sketches in the library.

Время шло, на улице становилось всё холоднее и холоднее, деревья стояли почти что голые, а снег шёл уже который день. Солнца давно не было видно, темнело рано, и весь мир был будто в полумраке. В такую погоду замечательно вспоминать хорошие события из своей жизни, сидя дома и попивая горячий чай. Время, когда хочется уснуть вместе с природой, время, когда хочется замереть. Когда хочется не выходить из дома и только что и делать, как наблюдать за снегопадом, параллельно читая мрачную и грустную книгу в постели, или же наоборот, красочную, захватывающую историю. Приближалась зима. К сожалению, Рюноске так своё время проводить не мог, хоть ему и очень этого хотелось. Он был вынужден чуть ли не каждый день ездить к своему отцу, решать дела по поводу расследования, параллельно учиться и работать. Всё это совмещать было довольно тяжело. Также он посещал психолога, и на это тоже тратил достаточное количество времени. Пришлось задействовать свой единственный выходной. Он постоянно работал, работал и работал... За целый ноябрь он устал. Пожалуй, он даже слишком устал, до невозможного. Обидно, когда с наступлением холодного и предпраздничного декабря все начинают думать о Рождестве, а он - о суде, о предстоящей сессии и о просмотре. Также из-за всех дел, что навалились на него огромным комом проблем, он до сих пор не смог понять, что он чувствует к Ацуши. Времени, чтобы разобраться в своих эмоциях и ощущениях попросту не было. Только перед сном, когда он ложился в уютную, мягкую и приятную кровать, гладя свою кошку, он вспоминал о нём. Это срабатывало как ассоциация: его кровать была хоть чем-то приятным в его нынешней жизни. По крайней мере, она была чем-то, похожим на Ацуши. Когда он попадал в приятную и спокойную атмосферу, он сразу же вспоминал о нём. По правде говоря, он думал о нём не только в это время. Он был в его голове почти всегда, и ему так хотелось с ним встретиться, провести выходные, хотя бы час поговорить о всяком, сидя на кухне, почитать в его компании... Он был готов даже сходить с ним на рождественскую ярмарку или куда-нибудь ещё, боже, он просто хотел потратить всё своё время на этого человека, а не бегать постоянно по делам. Самым грустным было то, что они толком не успевали поговорить даже на работе. После того, как его отец попал в больницу, на бедного юношу тоже навалилось огромное количество обязанностей, и он был полностью загружен работой. Всё же вести семейный бизнес в одиночку - дело сложное. Конечно, юноша не выполнял всю работу полностью сам: ему помогали Куникида, Фукудзава-доно по звонку и изредка Рампо. Он не хотел слишком уж тревожить отца, потому что понимал, что сейчас ему необходимо восстановиться и лучше уж не нагружать себя никакой работой и волнениями. Но без его чётких указаний по телефону он бы просто не знал, что делать. Но у него довольно хорошо получалось работать директором. Каким-то образом, количество посетителей увеличилось, и теперь работы прибавилось и Акутагаве. Он был очень рад за своего друга и сильно гордился им. Они часто переглядывались на работе, даря друг другу взаимные улыбки, иногда обменивались парой слов, но этого было недостаточно. Этого было ничтожно мало. Ин не хватало этого времени. Всегда в их взглядах была какая-то тоска и печаль. От этого становилось невыносимо противно и ужасно плохо. Они были рядом, но не могли даже попить чай вместе, как делали это ранее. Между тем, день последнего судебного заседания был всё ближе и ближе. На нём должно было всё решиться, и Акутагава мысленно готовился к этому событию. Он много раз созванивался с отцом, и делал он это в 2 раза чаще, чем обычно, пытался сфокусироваться только на этом, обдумывая каждое своё слово. И чувствовал он себя просто отвратительно. И вот, уже пятница, завтра суд. Рабочий день заканчивается, завтра занятий у него не будет, работы тоже. В планах только разобраться с судом, и если останется время, заехать к матери и навестить могилу. Хочется много чего ей рассказать, а то одиночество уже съедает. Перед тем как он начал надевать своё пальто, к нему подбежал Ацуши. -Рю, слушай, можешь подождать меня, если не сложно? Хоть до дома вместе пройдёмся, а то мы уже много времени не говорили друг с другом. -Конечно, только давай недолго, ладно? -Хорошо, - он просиял, -Тогда жди! -Юноша развернулся и бодрой жизнерадостной походкой пошёл по направлению к кассам. Акутагава стал немного счастливее. От слов его друга его щёки покрылись лёгким румянцем. Ацуши просто представить себе не мог, что он делал, какое преступление совершал против сердца Рюноске, когда укорачивал его имя, как бы превращая его в уменьшительно-ласкательную форму. От таких, казалось бы, коротких слов, как Рю или Аку к его щекам неистово приливала кровь, и казалось, будто она вся полностью ушла от сердца, перейдя к лицу, а сердце останавливалось от этого. Мало сказать - сердце ушло в пятки, казалось, что оно и вовсе покинуло организм. И вновь после таких ощущений юноша не может сконцентрироваться на мыслях о судебном деле. После мыслей об Ацуши всегда приходит ощущения, а после - вопросы о собственных чувствах. И в этих вопросах он не может разобраться с августа месяца. Так и ходит, весь замученный. Намёки Дазая ему не помогают, слова Хигучи тоже, да и мозг сам не выдаёт ответ. Как же трудно! "Видимо, мне нужно чтобы мне кто-то сказал напрямую, а то я так совсем скоро с ума сойду со всем этим," - устало думает Акутагава. Из мыслей его возвращает в реальность лёгкое прикосновение по плечу. Это Ацуши. Он выглядит ужасно уставшим и помятым, но сейчас он улыбается так, как только может. И Рюноске больно на это смотреть. "Ведь он выдавливает улыбку ради меня," - огорчённо думает он, -" А я хочу, чтобы ему было комфортно. Получается совсем наоборот." Они вышли из здания. Накаджима закрыл кофейню и быстро спрятал ключи во внутренний карман. Юноша делал все это не переставая улыбаться. -Ацу, - он устало выдохнул, - Тебе не нужно улыбаться ради меня, я прекрасно знаю, что ты измотан работой. Ты выглядишь уставшим, так что пожалуйста, не напрягай себя. Он остановился на секунду. -Стой, как ты меня назвал? - сказал он удивлённо. -Ацу? - он недоумевал, - Ты же называешь меня Рю или Аку, почему я не могу называть тебя так же? -Нет, я вовсе не против, - он улыбнулся по-настоящему, своей утомлённой улыбкой, которая видна на лицах обычных людей, что устали после рабочего дня, - Хорошо, буду вести себя с тобой естественно. -Вот и отлично. Я на машине, могу до дома подвезти, не против? -Только за! Не замёрзну хотя бы, - юноша подмигнул. Они были очень уставшими, чтобы говорить дальше о чём-то. Сейчас, когда они рядом друг с другом, ничто не должно их отвлекать. Они не хотят думать о чём-либо ещё. Да, безусловно, они бы хотели носить один шарф на двоих, держаться за руки, делиться друг с другом своими тёплыми вещами, жить вместе и постоянно заключать в объятия друг друга, но это то, чего друзья не делают. Оба это прекрасно понимают и им приходится лишь сдерживать свои порывы. Снег всё продолжал идти, засыпая обоих парней по самую голову. Дома вокруг, казалось, уже спали, и люди в них тоже. На улице не было ни души: за все это время ни одна машина, ни человек не прошли мимо. Была только тишина и общая усталость, которую они делили на двоих. Взглянув на своего друга, Ацуши тихо прыснул. -Что-то не так? - тихо спросил он. -Да нет, все так, - юноша продолжил улыбаться, - Тебе просто снег волосы засыпал, и ты на какого-то чудика снежного похож, как из детских мультиков, - сказав это, Ацуши отряхнул волосы друга от снега, между тем взъерошив их, - Говорил же тебе: носи шапку! Совсем меня не слушает,- он шутливо сердился. И вновь он совершал преступление. В который раз Акутагава получает глубокое ножевое ранение в сердце? Что ж, не знает даже он сам. Так они дошли до машины. Сев в неё, они не сразу поехали. Акутагава завёл машину и включил обогрев. Спустя пару минут в салоне стало очень тепло. Сейчас они разъедутся по домам, дома он опять будет думать о суде, ляжет спа... Нет. Так продолжаться больше не может. Весь этот скучный список должно разбавить хоть что-то. -Ацуши, - он потёр переносицу, вздохнув, - Ты не против провести одну ночь у меня? Ничего такого, я просто хотел с тобой поговорить как следует. -Это твоё "как следует" меня пугает, - усмехнулся юноша, - Что-то серьёзное? -И да, и нет. Позже сам всё поймешь. Ну так что? -Поехали, - ответил Ацуши и повернулся лицом к окну. На самом деле, у Акутагавы и в мыслях не было "серьёзно говорить" с Накаджимой. Он просто хотел, чтобы его чувство одиночества наконец-то исчезло. ......................... Зайдя в квартиру, они оба с облегчением выдохнули. Юноши очень устали, и окончание рабочей недели не могло не радовать. Правда, от усталости хотелось просто сесть и уснуть на полу - настолько они были измучены работой. На пороге их встретила ласковая Кира, которая ждала своего хозяина весь день. Кое-как сняв верхнюю одежду и между тем погладив кошку, они сразу же пошли в спальню, где просто рухнули на кровать, потеряв последние силы. Повисло долгое молчание. Пару минут юноши просто лежали, смотрели в потолок и старались ни о чём не думать. Да, им хотелось поговорить, но они так замучились и настолько обессилели, что им нужно было время просто отдохнуть от этого всего. И этот момент не был чем-то напряжённым, совсем наоборот. Лежать рядом со своим близким человеком и просто разделять молчание было даже приятно. Но вскоре его прервал Ацуши. -Аку? -М? - еле слышно ответили. -Ты в состоянии говорить? -Да, конечно, только я очень устал, возможно прямо сейчас и усну, - юноша зевнул, - Я что хотел сказать-то, завтра у меня последнее судебное заседание. Даже представить не могу, что всё это наконец закончится, - он улыбнулся. -Я рад за тебя, - Накаджима заразился улыбкой от собеседника, - Может, мне с тобой съездить? Я бы подождал тебя где-нибудь, потом бы прогулялись, обсудили всё? -Это, конечно, хорошо, но ты же сам очень уставший, Ацу! - с какой-то тоской и обеспокоенностью в голосе сказал Рюноске, - Тебе бы отдохнуть хотя бы дня два. Да и разве ты не работаешь завтра? -Нет, все бумаги я разобрал сегодня, завтра меня заменит Куникида и Йосано. К сессии, конечно, надо продолжать готовиться, но я чувствую, что мне нужно отдохнуть. И мне также нужно провести время с тобой, если ты не против. По правде говоря, мне очень этого не хватает. -Мне тоже, Ацуши, мне тоже, - он горько выдохнул, - Знаешь, я так переживаю за завтра, просто места себе не нахожу. Я не знаю, что вообще за приговор вынесет судья, сколько всё будет идти, я ничего не знаю. Если ребёнка все-таки отдадут не отцу, а кому-то вроде отчима, то я не знаю, что буду делать. -Рю, послушай, - Ацуши повернулся лицом к нему, - Тебе не стоит так сильно волноваться по этому поводу. Ты же понимаешь, что шансов больше у вас с твоим папой. Так что, - он слегка обнял его, - не накручивай себя лишний раз. Просто верь в хорошее и не мучай свои уставшие тело и мозг какой-то ненужной тревогой. -Ладно, постараюсь, -на его лице опять появилась улыбка, - А ты сам как? Всё меня поддерживаешь, а о себе ничего не рассказываешь. Сейчас на тебя столько всего навалилось, ты выглядишь разбитым. Поделишься со мной своими волнениями? Перед тем как начать, юноша устало вздохнул. -Конечно я устал. Мне кажется, что выполняю работу совсем не так, как надо. Я вовсе не хорош в этом деле, да и с этой кофейней я совсем уже забываю про учёбу, а скоро сессия... Боже, я труп. Не знаю, как закончу этот семестр. Я просто умру, - с каждым словом его тон становился всё волнительнее и волнительнее. -Ацу, ты сам себе противоречишь. Мне говоришь не переживать, а сам как взволнован! Тебе тоже стоит поменьше беспокоиться. Такой умный человек, как ты сможет всё. Просто верь в себя побольше, хорошо? Я уверен, что у тебя всё получится, - сказав это, он ещё больше прижался к нему и, по привычке, стал гладить его по спине. Ему показалось, что Накаджима на секунду затаил дыхание. Его как будто ударило током, после чего он замер, как камень. "Может, это из-за моих объятий такая реакция?" - пронеслось у юноши в голове. -Ну, я постараюсь, спасибо за поддержку, - он вышел из оцепенения, - К слову, ты мне сейчас стал напоминать меня самого, и ты немного не похож на того себя, с каким я познакомился. -Да? И почему же? -Ты стал каким-то более мягким и добрым, стал больше поддерживать, и теперь ты совсем не соответствуешь своему строгому снаружи виду. Такое ощущение что ты стал мне ближе, и открыл передо мной то, что не показываешь другим. -С кем поведешься - от того и наберешься, Ацу, - он снова улыбнулся, - Ведь ты сам такой же, каким описываешь меня. Я рад, что изменился в лучшую сторону. -Да ты и не менялся особо, - протянул он, - Ты был таким: добрым, прекрасным, открытым знаниям, сопереживающим, мягкосердечным, просто я один из немногих, кому ты дал этот шанс - увидеть всё это. И знаешь что? Я рад быть с таким тобой. Хотя я рад быть с любым тобой. -Ты мне тоже нравишься, Ацу. Таким как сейчас, и таким, как всегда. Ведь я принимаю тебя точно так же, как и ты меня. -И то верно, - усмехнулся Ацуши, - Ну что? Может, почитаем хоть напоследок? -Давай. Давно мы не проводили наши совместные ритуалы, надо бы это исправить. У них давно появился такой ритуал, как чтение. Но это было не просто чтение. Они всегда делали это вместе, обустраивали место вокруг них, готовили себе ароматный чай, и, если время позволяло, пекли что-нибудь. Оба просто обожали свечи, поэтому их совместное чтение не проходило без хотя бы пары ароматных свечей. Читать под таким освещением сложно, да и вредно для глаз, из-за чего им всегда приходилось использовать что-то еще для освещения помещения. Но по крайней мере, это создавало подходящую атмосферу спокойствия и умиротворения. Сейчас же они просто слишком устали, чтобы сильно заморачиваться. Юноши зажгли пару свечей, что стояли у кровати и принялись за дело. Обычно их совместное чтение подразумевало в себе прочтение одинаковых книг и их обсуждение в моменте, но сейчас они просто читали то, что было в данный момент. "Маленькие женщины" Луизы Мей Олкотт поднимали настроение Ацуши, а "Таинственный сад" Элизы Бёрнетт возвращал Акутагаву в то время, когда он был десятилетним мальчиком, который восхитился этой прекрасной книгой и нашёл единственную на тот момент отраду в его жизни. Именно она создала у него в тот момент ощущение счастья. Поэтому почти каждый год он перечитывает это произведение, вспоминая себя маленького в то предрождественское время. Скоро его начало клонить в сон. Глаза смыкались, голова упала на книгу. Он дремал: сон ещё не взял его, но мысленно он был уже не здесь. Спустя пару мгновений Рюноске услышал, как Ацуши задул свечу, и перед глазами теперь предстоял полный мрак. Позже Рюноске почувствовал, как из-под его щеки убрали книгу, после чего голову аккуратно положили на подушку, а тело закрыли одеялом. Но последнее, что он ощутил было чем-то очень тёплым, немного влажным, и в то же время очень мягким на своих щеке и лбу. Эти прикосновения казались такими невесомыми, что создавалось ощущение, будто что-то теплое мягко коснулось его лица. Последнее, что он услышал, было: -Спокойной ночи, Рю. .......................................... Утро было вовсе не напряжённым. Снег все так же продолжал идти, а на улице было всё так же темно. Это успокаивало. Так как встреча в суде должна была состояться в 5 часов, спешить было некуда, а так же можно было хорошенько отоспаться. Юноши проснулись в 10 часов, позанимались своими рутинными делами, поработали и даже немного почитали. Между собой они особо не говорили: Акутагава готовился к важному мероприятию, а Ацуши старался не мешать ему. Он понимал, что уединение иногда очень нужно людям, а таким, как Акутагава, оно особенно необходимо. Между тем время быстро пролетело, пора было уже ехать. Они быстро собрались и поехали. В машине они всё так же молчали. Это было похоже на то, когда встречаешься с другом и хочешь многое ему рассказать, но слова буквально сидят внутри тебя, сжирая изнутри. И те не можешь об этом рассказать. Да, они по-прежнему хорошо относятся друг к другу, но есть нечто, о чём они никогда не говорили. Или боятся говорить о чём-то из-за этого, так как это будет непременно отражаться в их речи. Помимо этого, в жизни каждого из них появилось больше проблем, чем когда-либо ранее. У них просто не хватало сил, чтобы поговорить о чём-либо. Но вместе с этим они будто отдалялись друг от друга. Их взаимоотношения уже ощущаются иначе, все становится каким-то холодным. Это ощущается как утерянное тепло. Они так долго хотели поговорить друг с другом, так хотели встретиться, но осуществив это, они так и не заполнили зияющую пустоту в себе. "Поговорю с ним об этом позже," - подумал Рюноске, - "Сперва нужно разобраться с судом." Они остановились у кофейни, что была довольно близко к зданию суда: Ацуши вышел из машины. Всё время, как он шёл до здания, Акутагава, по непонятной самому себе причине, не сводил с него глаз. .............................................. Всё прошло довольно быстро, но оставило неприятный осадок в голове. Впрочем, всё было как всегда бывает в судебных делах: неприятные разговоры на высоких тонах и гнев, в сочетании с попытками как-то совладать с собой. Начало было не таким уж и плохим: Рюноске встретился с отцом и они вполне себе приятно побеседовали. Отчим тоже был там, но юноша даже не стал с ним здороваться. Ему меньше всего сейчас хотелось говорить с этим человеком. Сам мужчина тоже не хотел разговаривать с Акутагавой. Он понял, что его приёмный сын не станет его защищать, поэтому ему можно было не скрывать своей неприязни к нему. Само заседание длилось чуть меньше 40 минут. Скоро, но очень изматывающе. Создавалось такое впечатление, что юноша потратил все свои силы за эти 40 минут. И он был очень рад, что дело закончилось в пользу его и отца. Опекунство над ребёнком оформили на отца Акутагавы, а бывшего мужа матери Рюноске посадили на немалый срок, так как выяснилось, что это именно он убил женщину, именно поэтому он знал всё раньше всех и попросил юношу о помощи ещё до начала расследования. Свидетельницей, что сообщила об этом событии была сводная младшая сестра Акутагавы - 14-летняя Кёка. В момент нападения она присутствовала на месте и всё видела своими глазами, а так же всё слышала. В суде она рассказывала всё в подробностях, и на лице её было выражение полного ужаса и страха, голос девочки становился всё выше, а к кульминации рассказа и вовсе задрожал. Весь этот рассказ Рюноске хотелось обнять бедную сестру. В тот момент он невольно вспомнил свои детские годы, когда его ужасный отчим убил его родную Гин. Мать последовала за своим ребёнком. Под конец заседания всё уже всем было ясно. Когда суд вынес свой приговор, Рюноске получил небольшую порцию своего дофамина в качестве хоть какой-то восстановленной справедливости и должного завершения дела. Но это нельзя было назвать чем-то справедливым. Всё равно ни мать, ни давно мёртвую сестру к жизни вернуть нельзя, а отчим как обычно побудет в тюрьме несколько лет, да и выйдет сухим из воды. Для него это уже привычная сфера. Но вот так завершить дело - это и был самый хороший конец истории. Юноша вышел из здания с тяжёлым сердцем и чувством выполненного долга. .......................... На улице, так же как и утром, шёл снег. Щёки слегка краснели от лёгкого мороза. Настроение было подавленым. Нет, не из-за предстоящей сессии и большого объема работы. Из-за закрытого судебного дела. Да, всё уже закончилось что сделано - то сделано, и то исход был очень даже хорошим, но всё казалось как бы незавершённым. Как будто можно было сделать что-то ещё. Не замечая никого и ничего, он по инерции дошёл до того кафе, в котором его ждал Ацуши. Нашёл он его в отдалённом углу, рядом с большим окном. Вид у юноши был очень напряжённый. Он задумчиво и в то же время нервно смотрел в окно. Появление Акутагавы немного разбавило тревогу в Накаджиме, он как будто засиял. -Ну как ты? - ласково спросил Ацуши, - Как всё прошло? Если хочешь, можешь поделиться со мной. -Не особо хочу вдаваться в подробности, - он устало вздохнул, - Но скажу одно: всё получилось наилучшим образом. Уёбка посадили, а опека над ребёнком была отдана отцу. -Подожди, а за что отчима посадили? Ничего не понимаю, - протянул юноша. -Давай прогуляемся, там всё и расскажу. Выйдя из кафе, они сели в машину и поехали. Акутагава между тем рассказывал другу свою историю. ........................................ Они подъехали к кладбищу. В планах Рюноске ещё было навестить могилу матери. По дороге Акутагава уже всё рассказал, в результате чего сердобольный Ацуши слегка расплакался из-за истории бедной девочки. -Хорошо, что всё закончилось лучшим образом, - юноша торопливо вытер выступающие слёзы, решив, что поддержать друга будет сейчас гораздо лучше, нежели чем разрыдаться, - Я очень рад за тебя, Рю. Не знаю, как ты сам сейчас, я не могу развеять всей твоей тревоги, убрать всё твоё чувство вины и много чего ещё, из-за чего ты чувствуешь себя плохо, но я могу просто быть рядом и радоваться за тебя. Но может, я могу сделать что-то ещё? - он поднял свои сияющие глаза на друга. И если бы он знал, что этот наичистейший взгляд, содержащий в себе столько любви благородных чувств делал с Акутагавой... -Ацуши, ты и так делаешь слишком много для меня, - он выдохнул с улыбкой, чуть прикрыв глаза, - Это мне стоит поменьше взваливать на тебя свои проблемы. Мы кстати уже приехали, я сейчас быстро схожу и вернусь, хорошо? -Рю, я волнуюсь: здесь темно и очень тихо. Вдруг что случится? Может, мне пойти с тобой? -Не стоит беспокоиться, Ацу, - он с нежностью посмотрел на юношу, - Всё будет хорошо, просто жди. Я хочу сходить туда один, понимаешь? -Конечно, только не задерживайся там, - его взгляд беспокойно метался из одного угла в другой, - Помни, что я волнуюсь. -Хорошо, - он улыбнулся, после чего вышел из машины. Могила матери была не так далеко: идти всего 2 минуты. Сама она была оформлена довольно скромно, но со вкусом. Всё дело было в том, что это было одно из самых красивых мест кладбища: совсем рядом была небольшая аллея из хвойных растений, а сама могила находилась под массивным лиственным деревом. Камень был слегка припорошен снегом: Акутагава смёл его рукой с холодной поверхности, после чего поставил рядом букет из белых пионов и хризантем: их очень любила его мать. -Здравствуй, мама, - он сел на землю, параллельно облокотившись на надгробие, - Мы с тобой так и не успели увидеться в последнее время. Это я виноват со своей работой: может, если бы я приехал тогда, мне удалось бы уберечь вас с Кёкой. Ответом ему был лёгкий свист ветра. Если вы когда-нибудь в жизни испытывал сильную тоску по дорогому, уже умершему человеку, или же вам хотелось поделиться с покойником своими мыслями, то вы скорее всего понимаете важность этих бессмысленных монологов на могиле, где тебе уже никто не ответит. Рюноске тоже считает их глупыми, но в то же время понимает, что они очень важны. Потому что сейчас монолог стал его единственным спасением. Он сказал много, слишком много: про своё огромное чувство вины и стыд за то, что он не смог уберечь её от той учести, что постигла её сестру, про чувство вины за травмированную психику Кёки, про своё психическое состояние, про учёбу, про свои непонятные чувства к Ацуши, что он не может объяснить самому себе и про многое другое. Если бы кто-то обладал всей этой информацией, то Рюноске просто бы пришлось его убить, ведь он знал бы слишком много. Говорил юноша долго, плакал в разы больше. Этот монолог дал ему возможность выпустить все свои мысли на волю, рассказать о самом волнующем его, а так же самом сокровенном. Закончив свой чувственный монолог, он почувствовал что огромная гора будто свалилась с его плеч, и он наконец-то почувствовал себя лучше. -Ладно, как сказал сегодня Ацуши, всё могло быть и хуже, - он поспешно стёр слёзы со своих красных глаз, - Мне пора идти. Надеюсь, ты будешь счастлива там, мама. Сказав это, он встал и направился обратно к машине. ......................................... Он сел в авто, и, не сказав ни слова, закрыл дверь. На улице стало очень холодно, в машине было всё же потеплее. Он, всё так же молча, завёл машину и стал прогревать салон. Его глаза всё так же были красными, а кожа вокруг - мокрой от слёз, которые всё так же продолжали бежать по его щекам. Всё это время он не поворачивал своего лица к Ацуши, чтобы тот не увидел этого. К тому же, было довольно темно, и он надеялся, что его друг просто не увидит его лица. -Рю, что-то случилось? - спросил Накаджима, взглянув на юношу. И тут Акутагава совершил ошибку: он повернул голову. Не смотря на темноту, всё равно всё было видно. Когда глазам Ацуши предстала эта картина, его зрачки чуть расширились, придавая глазам вид искренне любящего человека, а рот слегка приоткрылся. -Ох, Рю, я знаю что нужно делать, - он, чуть смеясь, прикрыл глаза, и его щёки покрылись акварельным румянцем, - Просто доверься мне. Ничего более не говоря, он аккуратно взял подбородок Акутагавы в свою руку, другую руку он приложил к затылку, после чего плавно и крайне осторожно опустил его голову на свои колени. Он не говорил ничего, никак его не расспрашивал про его воспалённые глаза и жалкий вид, про дело с судом и про многое другое. Ацуши просто продолжал удерживать голову юноши на своих бёдрах, параллельно поглаживая волосы. Прикосновения его рук были невесомыми и расслабляющими. Казалось, что они способны снять абсолютно любой стресс. Через несколько мгновений, Акутагава решил что-то сказать, но его перебили. -Рю, сейчас нужно просто расслабиться. Тебе совсем не надо что-то говорить: я просто могу разделить тишину с тобой. Я хочу поддержать тебя вот так, ты же не против? -Нет, - очень тихо сказал юноша. Накаджима продолжил гладить его волосы, и вскоре стал напевать какой-то спокойный мелодичный мотив. Это было похоже на музыку, которая прекрасно подошла в любое книжное кафе, но почему-то никто её не использовал. По крайней мере, Акутагава никогда её раньше не слышал. И под эту мелодию сейчас он осознал многое. После такого насыщенного дня он избавился от многих проблем и ответил на несколько своих вопросов, один из которых мучал его уже давно и довольно часто. Но сейчас он засыпал: Ацуши убаюкал его. Последнее, что он ощутил - то, как его перенесли на пассажирское место вместо Ацуши и они поехали. Он спокойно уснул с чувством выполненного долга, с лёгким сердцем, а также с чувством осознания своей огромной человеческой любви. Ну а что с этим делать дальше - это он решит потом.