***
Дафна, Снежная Королева Слизерина, чувствовала, как сыпалась её безмятежность. Её бабушка проводила их с Гарри до их комнат и ушла, несомненно, чтобы помочь маме в предстоящей битве с директором. Она была уверена в том, что ненавидит присутствие Гарри в этом доме. Было так много причин отослать его, одной из самых важных — её сестра. Их отношения с Асторией не явились образцовыми, несмотря на то, что они обе очень сильно любили друг друга. Их мировоззрения — полярно противоположны, что вызывало не одну громоподобную словесную перепалку, иногда заканчивавшуюся «выдиранием волос под град ударов» или магической дуэлью. С легкой улыбкой Дафна вспомнила бой, закончившийся тем, что Астория ранила её Режущим Заклятием. Кровь тотчас хлынула в большом количестве, что заставило её младшую сестру мгновенно позабыть о ссоре и поспешить к ней, выражение её лица в тот момент поведало о том, что есть вещи поважней их разногласий. А предшествовала всему этому новость о неминуемой помолвке Астории с Драко Малфоем. Сайрус (Дафна отказывалась называть его отцом даже в собственных мыслях) несколько лет назад понял, что потерял Дафну из-за её матери, и начал уделять почти всё своё внимание Астории. Дафна пыталась защитить её, но Сайрус смог взрастить в девочке зависть. Он без конца её баловал и как можно чаще говорил ей, какой особенной девушкой она вырастет. В конце концов, Астория стала «папиной дочуркой» и год назад, в свой одиннадцатый день рождения, обручилась со старшим её на два года Драко. Это было задумано как способ укрепления дружбы, союз между домами Малфой и Гринграсс. Дафна никогда не считала, что принадлежит второму дому. Она была Пинегрю, как её мама и бабушка. Она ненавидела тот факт, что присутствие Гарри угрожало этой помолвке. Нет, она действительно недолюбливала Малфоя. Хотя парень и не был особенно ленивым или глупым, он слишком полагался на способность своего отца «сделать так, как ему заблагорассудится», и не важно как. Но тем не менее не стоило сбрасывать со счётов влияние лорда. На втором курсе он купил Драко место в команде по квиддичу, а так же, благодаря связям Люциуса, Драко обзавёлся собственными телохранителями в лице Крэбба и Гойла, являющих собой живое доказательство того, что с этим «чистокровным превосходством» что-то не так. Но даже так: Астория любила Драко; любила его с детства, а её счастье всегда было очень важно для Дафны, независимо от направления их убеждений. Если Драко сделает Асторию счастливой, она будет готова принять это.***
Как можно тише Дафна вышла из своей комнаты и снова спустилась по лестнице. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять: Гарри следует за ней. Дверь в его комнату скрипнула, и он всё ещё был в туфлях, когда крался по мраморному полу. Да вы просто проныра, мистер Поттер. Миновав «проход» в библиотеку, Дафна вошла в следующую комнату, Чайную, и оставила дверь открытой для Гарри. Судя по его лицу, он только сейчас осознал, что его появление не оказалось сюрпризом. Дафна подождала, пока «хвост» прикроет за собой дверь, после чего приоткрыла служебный люк, «лазейку» в соседнюю комнату. Вот теперь можно было распознать ранее приглушенные звуки. Жестом она попросила его не шуметь. Стоя бок о бок, подростки вслушивались в завязавшийся спор, все эмоции Гарри в этот момент были написаны у него на лице — и никакой Окклюменции— в то время как Дафна скрывала свои помыслы за маской вежливости.***
— Он не может оставаться здесь! — взревел Дамблдор. От его облика «доброго дедушки» не осталось и следа, он расхаживал взад-вперед по библиотеке в попытках убедить эту глупую женщину в абсурдности её действий. — Это слишком рискованно. Здесь он беззащитен. Да и его родственники окажутся под ударом, если не «продлить» Кровную Защиту. Глаза Гарри расширились, он невольно сделал глубокий вдох, который мгновенно прервали тонкая прохладная рука, прижатая к его рту и убийственный морозящий взгляд Дафны. — И как же изменится ситуация, если Гарри вернётся в тот Дом Ужасов? — донёсся до Гарри ответ Роксаны, — Я видела эту Кровную Защиту, и даже мне, обладающей средним уровнем познаний в этой области, было очевидно, что Защита эта не очень сильна. Возможно, в прошлом она выполняла свои функции, но теперь «это» никого не обманет. А причина подобного мне предельно ясна. Семейная защита — высокий уровень связи между членами семьи, порождение их любви. Но между Гарри и его родственниками нет никакой любви, поэтому она лишь ослабевала с каждым, болезненно проходящим для него годом. Роксана, держащая свой гнев под очень хрупким контролем, пересекла комнату и вцепилась в спинку кресла, по большей части для того, чтобы занять руки и помешать самой себе податься соблазнительной идеи придушить Дамблдора. Её мать до сих пор хранила молчание, лишь взглядом давая понять, насколько сильно поддерживает дочь в её порыве. Дамблдор хотел было сказать что-то ещё, но был тут же прерван Роксаной, почти кричавшей на него в этот момент: — Вы хоть раз навещали его?! Вы когда-нибудь видели, как он жил, говорили с Гарри об этом?! Вы обещали мне… — она запнулась, — Вы обещали мне, что он будет не только в безопасности, но также проведёт счастливое детство в доме с любящей семьей… Воистину «любящая семья»! Нет, они не наносили ему никаких увечий физически, но даже вы должны знать о ментальной боли, психологическом давлении. Он жил в чулане, ходил в обносках, его заставляли работать, когда ему следовало играть, прятали от любопытных соседей, потому что он — «урод». Знаете ли вы, что эти…эти…агррр… я даже не нахожу подходящего термина для того, чтобы в точности описать этих дерьмо-родственников. Вы знали, что они говорили о нём своим соседям? Что он — малолетний преступник, и что большую часть года он проводит в исправительной школе. Лицо Роксаны сильно побагровело, резко контрастируя с бледностью Дамблдора, которую с ним разделили не только Гарри, но даже Дафна. Ужаснувшись, она положила руку ему на плечо и ободряюще его сжала. Девушка поспешно отдернула её, и, к её облегчению, юноша, казалось, ничего не заметил, слишком поглощенный обсуждением. В следующие минуты Дафна с трудом могла следить за происходящим в соседней комнате. Она была слишком погружена в собственные размышления. Она знала, что присутствие Гарри было важно для её матери, но только теперь начала постепенно осознавать причины этого. Краем глаза она наблюдала за ним. Его юность, должно быть, проходила просто ужасно. Даже учитывая присутствие Сайруса рядом и необходимость делать многие вещи «потому что так принято из покон веков их родом», она могла проводить большую часть времени так, как ей заблагорассудится. Да, многие девушки, с которыми она была вынуждена общаться, считали её методы чтения и обучения, мягко говоря, странными. Но ей это нравилось, и обожаемая мама всегда её поддерживала, не говоря уже о бабушке. Она не могла представить свою жизнь без любимой матери или надоедливой, но от того не менее драгоценной сестрёнки. Каково было бы жить скрытно ото всех, выслушивая каждый день лекции о собственной «ненормальности». — Вы можете говорить, что хотите. Дафна очнулась от своих размышлений, когда тон её матери снова изменился. Она слишком хорошо его знала. Он был таким, когда она принимала какое-то решение, и Дафна никогда не видела кого-то, способного повлиять на неё в таком состоянии. — Я спрошу его, и если он захочет остаться, то проживет здесь до конца лета. И если он… если он решит стать частью нашей семьи, я официально его усыновлю. Ему пора учиться жить своей собственной жизнью, принимать собственные решения. Я не позволю вам влиять на него, как раньше. И вы знаете, закон на моей стороне. Спор продлился ещё несколько минут, и, в конце концов, его закончила Агата. Более или менее вежливым, но несколько прохладным тоном, она заявила: — Уже поздно, директор. Полагаю, обе стороны очень ясно изложили свою точку позицию в данном вопросе, и вам пора возвращаться. Bon voyage!***
Подростки слышали, как Дамблдор покинул поместье и дожидались звуков, означающих, что кто-то направился в сторону лестницы. Но, к их ужасу, шаги прозвучали поблизости с Чайной Гостиной. Прежде чем они успели перепрятаться, дверь распахнулась, и на них уставились Роксана и Агата. В то время как Роксана, казалось, была потрясена, обнаружив их здесь, Дафна заметила легкую усмешку в уголке губ своей бабушки, у неё явно с самого начала были подозрения, касающиеся их присутствия. Бабушка всегда знала, когда её внучки собирались что-то натворить. — Вы…— начала Роксана хриплым голосом, её взгляд был направлен в сторону на Гарри, — Вы не должны были оставаться здесь. Ты не должен был подслушивать эти… переговоры. — после минутного молчания она продолжила, — Уверяю вас, директор — хороший человек, и у него на сердце высечено «ВсеОбщее Благо». Просто я не согласна с некоторыми его планами и методами. — А ещё с тем, как он в половине случаев готов пожертвовать благосостоянием некоторых ради «Всеобщего Блага», даже не спросив их мнения. — с кислой миной дополнила её ответ Агата, в упор игнорирующая выражение шока на лице своей дочери. Роксана придерживалась одного мнения с матерью, но она не хотела сеять разлад между Гарри и директором. Он всё ещё был самым важным союзником для мальчика, хоть и в обращении с ним им надо было быть предельно осторожными. — Но я имела ввиду лишь то, что сказала сама. Я не знаю, насколько опасным это окажется для тебя, если ты останешься с нами. Но я постараюсь защитить тебя, сделаю всё от меня зависящее ради твоей безопасности. И было бы неплохо…нет, я бы очень хотела, чтобы ты жил с нами, остался здесь. На время летних каникул, если хочешь. Или на чуть более «долгий срок», если согласен. Но это твое решение. Я не буду на тебя давить. Ладно, — поправила она себя с легкой улыбкой, — возможно…я немножечко всё-таки надавлю на тебя. Хорошенько всё обдумай и сообщи нам завтра, чего ты хочешь. Договорились? — Ну конечно же, он остаётся, — прервала Агата короткую речь Роксаны, — Наконец-то у меня появился кто-то, кого интересуют истории моей юности, и я не собираюсь упускать такой «шанс». — Мама…— начала было Роксана, но её потуги были приостановлены. — Не «мамкай» мне тут, Рокси. — домашнее прозвище вызвало у Роксаны краску, а у Дафны — сдавленное хихиканье, пресеченное на корню материнским убийственным взглядом, — Убеди его, иначе я начну поиски второго мужа, способного сделать из моей дочери более послушную персону. Здесь находится твой недалекий муженёк, а значит для баланса нам потребуется порядочный мужчина в доме. Гарри переводил взгляд с одной Пинегрю на другую. Он не мог оценить уровень опасности, которой подвергался, оставаясь здесь, и уровень надежности от «Кровной Защиты», на которой так настаивал профессор Дамблдор. Та очевидно была не очень сильна, и хотя он не особо следил за всеми приведёнными аргументами, ему казалось правильным довериться мнению Роксаны. Она сражалась за него, как львица, как истинная гриффиндорка (не то, чтобы он хотел смутить её подобным сравнением). Она боролась так, как должна была бороться тётя Петунья. Он очень хотел в прошлом увидеть подобное хотя бы раз. И потом, есть ещё леди Агата. Конечно, она поделится своими историями о юности, проведённой с его бабушкой, даже если он решит уйти. Но она ему нравилась. Суровая, сильная, сострадательная, он легко мог представить её в своей жизни в роли той, кем для Гермионы являлась Макгонагалл. И, наконец, Дафна. Он заметил её уверенную хватку только из-за её «поспешного отступления», заметил её смущенную реакцию, касаемо этой ситуации. Гарри хотел бы узнать о её реакцию на его желание остаться здесь. Но он боялся, что она отреагирует негативно, просто из принципа. Возможно, он сможет поговорить об этом с ней позже. Сейчас грифиндорец лишь надеялся на то, что их отношения улучшатся. Две недели назад Роксана спросила его: « Ты действительно хочешь стать ей другом?» Вопрос всё ещё оставался без ответа, но постепенно… — На этот раз, мне не нужна целая ночь на принятие решения.— Гарри отметил про себя борьбу на лице Роксаны и почувствовал напряжение Дафны, — Я останусь с вами — по крайней мере, ненадолго.