***
Хогвартс — Большой Зал. 19-е Апреля — Среда. Полдень. С довольной улыбкой Гарри наблюдал за открывшей картиной. Минерва и другие профессора сидели вместе, на их лицах совершенно ясно читалось раздражение. После окончания вчерашнего заседания Альбус старался наладить с ними прежние связи. Попытки очевидно, продолжились и утром. Тот факт, что никто из них не желал говорить с ним – лишь для того, чтобы «скорректировать свои заявления» – вынуждал мага возобновлять свои попытки. В итоге Флитвик наложил на директора Силенцио и покинул Зал.***
Наступил второй день слушания. Дамблдор пробормотал что-то о «помощи Уизли». — Они всегда были моими друзьями и верными сторонниками Света. В войне против Волдеморта, — по аудитории прошла дрожь, как он, очевидно, и рассчитывал, — Они столь многим пожертвовали. А потому я считаю своим долгом помочь им. Молли Уизли хотела помолвки с мистером Поттером для своей дочери, и я могу лишь поддержать это пару с точки зрения совместимости личностей и их отношения к стороне Света. — Бла-бла... свет... бла-бла... Всеобщее Благо... бла… Голос Гарри звучал не столь тихо, как ему изначально казалось. Он покраснел, когда понял это. Десятки людей смотрели на него, многие даже позволили себе тихие смешки. Дафна пихнула его в бок локтем; Гермиона дала подзатыльник. — Эм, простите. Прошу вас, продолжайте Великий Маг Бре … эээ.. Света. Я хотел сказать, Света. Ухмылка Гарри грозила стать безбожно широкой, когда он заметил потрясенное хмурое выражение Дамблдора. Директору потребовалась минута, чтобы восстановить самообладание и продолжить, не заикаясь. — Я говорил с ней. Хотел убедить её, добавить немного уверенности в себе. Мисс Уизли считала, что недостойна того, чтобы стать невестой мистера Поттера. — И поэтому вы решили, что она не достойна иметь собственное мнение. На сей раз в тоне Гарри не было ни грамма веселья. То, что никто его не перебил — даже Августа — доказывало, насколько Дамблдор потерял во влиянии… — Мой мальчик, я не это… — Я не ваш мальчик. И это именно то, что вы сделали. Вы влияли на неё, зачаровали и запугали, не оставив другого выбора… Неужели вы не осознаете, что натворили? Вы вправду столь глупы, упрямы и не осторожны, что не в состоянии понять, что чуть не убили человека своим вмешательством? Она чуть не умерла, старый чертов идиот! Если бы не Дафна и близнецы Уизли вам было бы предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве, а не в том, ради чего мы сегодня собрались…. Дамблдор был бледен, его рот открывался-закрывался, как у выброшенной на сушу рыбы. Гарри позволил Дафне усадить его на место. — Надеюсь, вы будете гореть в аду за содеянное.***
— Мадам Помфри, прошу, расскажите, что вам известно о событиях 12-ого марта. Поппи кивнула Августе и приступила к рассказу. Её слова тянулись медленно, печаль о произошедшем была слышна каждому из присутствующих. Видеть, как кто-то умирает, не имея возможности помочь.. что может дать ужасней для медсестры. —Днем 12-ого марта я работала в Больничном крыле. Пациентов у меня не было, поэтому было время на уборку и подготовительные работы. Внезапно в комнату аппарировал домовик… с мисс Гринграсс и мистером Джорджем Уизли, несущим на руках сестру. Пока мистер Уизли укладывал сестру на кровать, мисс Гринграсс послала домового эльфа привести мисс Грейнджер и мистера Фреда Уизли.. — Явное нарушение правил Хогвартса, — прервал её Дамблдор. — Лишь директору позволено… — Умолкни, Альбус, — раздраженным тоном предостерегла его Поппи. — Прошу, предоставь Министерству право жаловаться в ситуациях, где вопрос жизни и смерти… Высказывание вызвало волну смеха в Зале, поскольку даже несколько министров осмелилось на улыбку. — Кажется, я начинаю понимать людей, выражающих опасения в том, что ты стареешь. Качнув головой, медиведьма обернулась к Совету Попечителей и продолжила: — Без помощи домовика, Джинни Уизли была бы мертва до моего прибытия в башню. — Если позволите, — прервала Минерва. — Сидди, упомянутый домовой эльф, получила благодарственное письмо от мисс Уизли. Оно висит на кухонной стене и является гордостью Сидди. Поппи улыбнулась на мгновение, а после вновь сделалась серьезной. — Состояние мисс Уизли было тяжелым. Она использовала очень неприятное снотворное. Эффект был слишком сильным для её магического ядра, оно перестало на тот момент бороться с воздействием. Девочка уже была магически мертва, а мои заклинания и Зелья не действовали… Отовсюду раздались шепот и рыдания, что сделало довод Дамблдора ещё более необоснованным и глупым. — Очевидно, это был крик о помощи со стороны мисс Уизли. Совершенно ошеломлённая Поппи уставилась на старого волшебника. — Ты тупой, глухой придурок: что насчет «магической смерти» слишком сложное для тебя понятие? Мертвая, понимаешь, МЕРТВАЯ. Ни крика о помощи, ни вялой попытки — эта девушка не видела другого выбора, кроме как покончить с собой, и у неё это почти получилось! — Поппи поднялась со своего места, повысив голос. — Я не могла ей помочь. Поскольку её ядро было мертвым, никакие исцеляющие Заклинания или Зелья не могли это решить. — она угрожающе приблизилась к директору. — Ты даже представить не можешь, что я чувствовал, наблюдая за ней… Когда мне приходилось объяснять её братьям, что не смогу её спасти… Твоим долгом было защитить девочку, а не подталкивать к подобным действиям! — Поппи, я правда никогда не планировал… — Для вас, мистер Дамблдор, с этого момента я — мадам Помфри. Уверяю, мы знаем обо всех ваших планах. Вам повезло, что я не хочу с вами связываться; иначе показала бы вам, как мой кулак может подправить вам нос и очки. Но боюсь, ваша тупость может быть заразной. В ошеломленном молчании от собственного приступа ярости Поппи вернулась на место. — К счастью, в Первом Испытании мне пришлось сражаться с племенной матерью-драконом, а не с ней, — прошептал Гарри, но опять… недостаточно тихо. На его комментарий последовало несколько согласных кивков. — Я сообщила близнецам Уизли, что моя магия не может помочь их сестре. В этот момент мисс Гринграсс предложила наложить совершенно особенное заклинание: Sanguis Familiae. Она уже использовала его раньше, чтобы помочь своей сестре оправиться от неприятного заклинания. Оно связывает магические ядра членов семьи друг с другом. Теоретически таким образом можно было перезапустить магическое ядро мисс Уизли. В случае успеха мои собственные исцеляющие заклинания и зелья помогли бы после запуска. — Насколько мне известно, — протянул Люциус Малфой, — это заклинание очень опасно для заклинателя. Нет, ты не стал бы использовать это заклинание, ублюдок, — подумал Гарри, — даже ради собственного сына. — Так и есть. Мисс Гринграсс объяснила близнецам, что при этом они рискуют повредить собственные ядра. Чего она им не сказала, так это того, что то же самое относится и к ней…. В утроенном эффекте. Гарри пристально посмотрел на Дафну. Он предполагал нечто подобное, а Дафна до сих пор избегала прямого ответа на эту тему. — И вы разрешили ей использовать это заклинание? — Нет, не разрешала. — Поппи грустно покачала головой. — опасалась, что мисс Гринграсс слишком неопытна, а я сама никогда не использовала это заклинание. Оно слишком экзотично и редко применяется... Я пыталась остановить её. К счастью, мисс Грейнджер достаточно доверяла мисс Гринграсс, чтобы вырубить меня… Смех, ошарашенные и пристальные взгляды были ответом на заявление, последовавшее за оценкой Дамблдора: — Её следует исключить за… Директор не продолжил бредовую мысль лишь потому, что Филиус наложил на него ещё одно «Силенцио». — Простите, леди Лонгботтом, но мне бы очень хотелось услышать показания Поппи без этого.. отвратительного брюзжание на заднем фоне… — Мы предоставим директору Дамблдору возможность всё после. Пожалуйста, продолжайте. — После этого мисс Гринграсс подготовилась и произнесла заклинание. Близнецы были готовы пойти на риск, но,к счастью, все прошло благополучно. Ядро мисс Уизли не только вновь начало работать, но и участники не пострадали. Это было чудо.***
Поппи какое-то время говорила о времени выздоровления и перспективах исцеления, но после настало время других показаний. — Мы кое-что слышали об общем поведении директора Дамблдора, — медленно начала Августа, — и о самой попытке самоубийства. Но, нам всё ещё не достает деталей. Я бы хотела выслушать ещё кого-нибудь, кто, надеюсь, сможет нас просветить. Мисс Ан Эрнандес, прошу вас. Испанка встала со своего места. Когда проходила мимо Гарри прошептал: — Тетя? Не забудь: пленных не брать. Она коротко улыбнулась и заняла предложенное место. — Не вижу никакой связи между этой женщиной и встречей, — протянул Дамблдор. Он понятия не имеет, что происходит, — ухмыльнулся Гарри. Я вижу несколько капель пота на твоем лбу, старик? — Я Ан Катарина Эрнандес, - начала Ан после взмаха руки Августы. — Через брак я связана с Домом Пинегрю. Мистер Поттер и мисс Гринграсс зовут меня «тетя Ан», и именно я научила Дафну заклинанию «Sanguis Familiae». Последняя часть была преувеличением, она лишь подарила книгу Дафне, всё же близким к правде. — И о чем вы желаете сообщить? — В последние три месяца моей обязанностью было осматривать мою племянницу и её друзей на предмет какого-либо магического воздействия. Подавись, ублюдок. Гарри ухмыльнулся, заметив, как Дамблдор чуть не потерял сознание. Он поспешил прервать дачу показаний: — Как мы можем верить всему, что говорит эта женщина? Она иностранка и, как родственница Пинегрю, не совсем беспристрастна. Ан подняла левую руку и рассеяла Чары Маскировки, которые скрывали тяжелое кольцо с печаткой на среднем пальце. — Сегодня я — капитан Ан Катарина Эрнандес, член маггловского Отдела Безопасности Испанского Министерства, кто-то на вроде члена спец. подгруппы по типу ваших мракоборцев. Я Консейеро — магический консультант — кардинала Марсело, архиепископа Толедо.. Клянусь, что сказанное мной — правда. Сомневаться в моих словах — значит оскорблять мою страну. Хотите усомниться в моих словах, директор? — Так и думал, — ухмыльнулся Гарри, Дафна же ошарашенно гипнотизировала тётю. Там стояла Ан, с ног до головы испанская Грандесса, не желавшая терпеть Дамблдора, готовая вызвать его на дуэль. Дамблдор медленно покачал головой, к сожалению Гарри: — Нет, я вам верю — Жалкий трус! — Теперь, раз вопрос решен, пожалуйста, расскажите нам об ваших результатах. — Вы должны знать, Испанская церковь знает о магии гораздо больше, чем её британские коллеги. Среди высших эшелонов много параноиков.. Они опасаются, что кто-то может магически повлиять на них. Из-за этого мой долг — регулярно проверять их на предмет чар и другие способы воздействия. Я проделала те же процедуру, по крайней мере, четыре раза с мистером Поттером и его друзьями. Благодаря этому, прекрасно представляю, что с ними сотворили и когда. Августа кивнула, и взмахом руки попросила продолжать. Дамблдор производил впечатление человека, пытающегося заползти под кресло... — За три недели до Второго Испытания кто-то применил к ним довольно много заклинаний. Этот «кто-то» пытался скрыть свою «деятельность», применив маломощные заклинания или используя пространственные вместо индивидуальных. Среди использованных заклинаний довольно велик: заклинание Принуждения, чтобы вызвать раздор между ребятами; чтобы помешать друзьям мистера Поттера осознать изменениях в его поведении, этот кто-то применил заклинания Конфундус к мисс Грейнджер и мистеру Лонгботтому. Кроме того, обнаружила следы заклинаний Принуждения на мисс Джинни Уизли и мистере Викторе Краме. Все заклинания имели одну и ту же магическую подпись. — Вам знакома это подпись? — К сожалению, нет. Дамблдору пришлось изо всех сил стараться не сделать глубокий вдох. — Очевидно, работа знающего волшебника. Без моего огромного опыта я бы не обратил внимания на подсказки. — Вы уверены в собственных доводах. Кто-то использовал заклинания Принуждения и Конфундуса на шести разных учениках, очевидно, чтобы испортить их отношения и общее поведение? — Уверена, леди Лонгботтом, особенно после консультации по этому поводу с другим мастером заклинаний: профессором Филиусом Флитвиком. Бледность и капли пота вернулись на лицо Альбуса. Широкую улыбку на лице Августы невозможно было не заметить. С тех пор как ей сообщили о магическом смещении Невилла, она точила зуб на Альбуса. Ей никогда не удастся доказать вину по этому поводу. Но по крайне мере, небольшая месть все таки состоится. По крайней мере, и наконец, это была небольшая месть. — Я бы хотел услышать размышления профессора Флитвика по этому вопросу — протянул Люциус Малфой, его удовольствие было более очевидным, чем удовольствие Августы. — Но перед этим хочу задать один вопрос. Мисс Эрнандес, насколько мне известно, вы также осматривали миссис Петунию Дурсль, маггловскую тетю мистера Поттера. «Да, это так. Но, прошу, спросите её об этом. Это касается её и ее семьи. Я рассказал ей все, что касалось магии в ее случае, но хочу предоставить ей самой решать, что именно следует сообщить. — Миссис Дурсль, вы готовы дать показания сегодня днем? – спросила Августа. Петуния взглянула на Гарри, не зная, что делать. — Это твое решение, тетя. Ты не обязана. Она огляделась, заметив незначительную попытку Эммы Грейнджер успокоить её. Затем взгляд скользнул по директору. Неуверенное выражение превратилось в мрачную маску. — Мне бы очень хотелось дать показания, леди Лонгботтом.***
— Я Филиус Флитвик. Работаю преподавателем Чар, а так же являюсь деканом Рейвенкло вот уже несколько десятилетий. У меня есть степень магистра в области Чар. - Очень хорошо, профессор Флитвик, — фыркнул Люциус Малфой, явно не впечатленный миниатюрным профессором и его частичным статусом гоблина. — Можете ли вы рассказать нам больше о заклинаниях, которые применены к мистеру Поттеру и его друзьям? — Да, лорд Малфой. 25-ого февраля, примерно через час после окончания Второго Испытания, леди Пинегрю сообщила директору, что желает провести остаток выходных с мистером Поттером и его друзьями. Она пригласила меня присоединиться. Я согласился. Там я встретился с мисс Эрнандес, которая поделилась со мной своими подозрениями касаемо чар, которые применили к подросткам. Я осмотрел их, в результате выяснилось, что кто-то действительно использовал широкий спектр заклинаний Принуждения и Конфундуса влиять на их поведение. — Вы можете определить, кто наложил эти заклинания? — спросил Малфой, злобно ухмыляясь в сторону Дамблдора. — Должен признать, что чтение подписей — это очень неточная наука, и нельзя использовать её, как аргумент в суде, — начал Дамблдор, но Августа тут же его прервала: — А мы и не на суде, директор. Это собрание Совета Попечителей. Профессор Флитвик, в лучших проявлениях знания и веры: Кто был тем, кто использовал эти заклинания? Филиус глубоко вздохнул. Он огляделся вокруг, его взгляд задержался ненадолго на Гарри и его друзьях. Не много погодя медленно начал: — Я уже давно живу в Хогвартсе, лучшие годы моей жизни. Последние десять лет я надеялся умереть здесь, чтобы когда-нибудь мое тело вынесли с одного из уроков. Но потом случилось это. Я не могу больше оставаться здесь.. рядом с тобой, Альбус, прости, старый друг, — он обратился к Августе и попечителям. — По моему мнению, нет никаких сомнений в том, что эти заклинания были наложены директором Альбусом Дамблдором.***
— Как ты мог, Филиус? Гарри обернулся, чтобы послушать разговор между профессором Флитвиком и «очень грустным и разочарованным» директором Дамблдором. Августа сообщила о небольшом перерыве на обед, и все покинули Зал, чтобы взять сока и сэндвичей, которые эльфы приготовили в задней части Зала. Многие обернулись и прислушались. — Мы всегда были друзьями. Не ожидал от тебя такого предательства. — Дамблдор грустно покачал головой. — То, что ты был готов поверить в ложь этих Пинегрю… ты действительно должен был разглядеть их обман. Постепенно юмористическая сторона Гарри покидала его, он чувствовал, как внутри закипал гнев. Как он смеет? Мальчик злобно зарычал. — Процитирую нашу коллегу, Альбус: ты — напыщенный идиот! Никто тебя не предал, кроме тебя самого. Где-то по ходу дела ты забыл, за что боролся. Ты перестал заботиться о других, перестал видеть в них людей с эмоциями и с собственными мыслями. Применение заклятий Памяти и Принуждения на детях... серьезно? Как ты мог? Да, мы были друзьями. Но ты разрушил нашу дружбу. Ты изменился, Альбус. Я не могу позволить тебе продолжить…. Тебе придется покинуть Хогвартс, Альбус. Ради Всеобщего Блага.***
После перерыва Гарри провёл чуть дрожащую Петунью Дурсль к креслу свидетеля. Тетя слабо улыбнулась в благодарность за поддержку и села. Прижав к себе сумочку, она ждала вопросов, пыталась сосредоточиться на людях перед ней и игнорировать публику. сосредоточиться на людях перед ней и игнорировать публику. — Знаю, — начала Агата Пинегрю, — это место очень странное и пугающее для вас, миссис Дурсль. Пожалуйста, постарайтесь забыть, где вы находитесь. Это всего лишь простой зал, и вы разговариваете с директором простой школы… —Хорошо, — Петуния кивнула со слабой улыбкой, но казалось, немного расслабилась. — Вы здесь, потому что мы хотели кое-что узнать о вас и вашей жизни с племянником Гарри Поттером. Как вы знаете, в «Придире» была статья об этом, полагаю, статью прочитали все… — она огляделась и, получив одобрение от каждого, продолжила. — К сути: Вы согласны со статьей? Как близко она к правде о жизни Гарри Поттера. Были ли домыслы в этой статье? Петуния взглянула на Гарри. Она знала, что ему было неприятно слышать о тех годах, и она хотела получить его согласие, прежде чем ответить. — Все в порядке, тетя. Прошу вас, рассказывайте.. — Да, леди Пинегрю, — кратко согласилась женщина, — статья правдива. Агате пришлось призвать аудиторию к тишине, прежде чем Петунья смогла продолжить. — Его жизнь не была легкой. Определенно, она сильно отличалась от того, чего ожидали люди вашего мира. — она достала из сумочки небольшой буклет: «Детство и юность Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил». Очень хорошая книга, и я полагаю, она описывает, какой вы надеялись её увидеть. Но, к сожалению, она сильно отличается.. Гарри испытал много боли в моей семье. Не физически, будьте спокойны. Но каждый родитель, каждый учитель знает, что эмоциональная боль гораздо сильней. Он не получил от нас ни любви, ни сострадания. Мы рассказывали ему ужасные истории о его утрате. Называл его и его родителей уродами. Мы никогда не принимали его, как члена нашей семьи. Гарри походил больше на прислугу в нашем доме. Мы всем говорили, что он никчемный сын двух пьяниц, которого едва можно вынести. — Тишина, — прошипела Агата, когда по Заду вновь прокатились роптания. — И как вы объясняли, последние три года большую часть его отсутствия? — Мы сказали нашим соседям, что отправили его в школу Св. Брутуса. Это исправительная колония для трудных детей. На этот раз Агате пришлось использовать небольшое заклинание грома, чтобы добиться тишины. — Теперь мы знаем, как жил Гарри. Я так понимаю, в это время ты не контактировал с волшебным миром. Верно? — В основном, да. Агата моргнула. Это было ново даже для нее. — Прошу, объясни… — Мы не любили магию. Нет, правильней: мы ненавидели магию. Причины были объяснены в статье. Самым важным было мое чувство потери моей любимой сестры сначала из-за магии, а затем — из-за волшебника-маньяка. Маньяка, который уже убил мою семью и чьим единственным мотивами была ненависть к таким людям.. таким, как я. Поэтому мы изо всех сил старались забыть о магии и очень плохо реагировали на каждый случай спонтанный магии Гарри. Несколько раз кто-то пытался навестить его, но мы отсылали их согласно нашему желанию и соглашению с директором Дамблдором. — Значит, директор Дамблдор знал обо всем этом? — Уважаемые попечители, нам действительно следует прекратить эту ерунду. Совершенно очевидно, что кто-то поработал над разумом бедной женщины. Слушать эти бредни… Гарри хотел вскочить, но его остановила рука тети. Она покачала головой очень спокойно покинула свое место и подошла к директору Дамблдору. — Директор Дамблдор… Гарри моргнул. Он никогда не слышал, чтобы тётя так мило и фальшиво «мурлыкала». Это было настолько на нее непохоже, что ему пришлось моргнуть и смотреть в оба. — Да, дорогая? — Вы абсолютно правы насчёт «влияния на разум». На мгновение на его лице появилась улыбка, прежде чем успела превратиться в гримасу. Гарри не мог в это поверить. Петуния, милая, воспитанная тетя Петунья только что ударила Дамбольдурня коленом по яйцам. Не дав ему ни секунды на то, чтобы прийти в себя, она схватила его за голову по ушам и ударилась с ним лбом, сломав тому нос. Дамблдор отшатнулся на несколько шагов и рухнул на землю. Зрители смотрели, не веря в произошедшее. В ярости Альбус потянулся за палочкой, но оказался под прицелом полдюжины Экспеллиармусов. Августа была самой быстрой, за ней следовали Филиус, Гарри и все три девушки из Пинегрю. С неестественным спокойствием Петуния жестом попросила Дафну шагнуть вперед и встать рядом с Гарри. — Свою палочку, Гарри, пожалуйста, отдай её Дафне. — Почему? — Просто сделай это, Гарри. Её тон был слишком серьезен, он последовал команде. — Чтобы ответить на ваш вопрос, леди Пинегрю, и комментарий директора Дамблдора: Да, он знал. Он приезжал к нам раз в год, чтобы продлить контракт, чтобы дать нам небольшую сумму денег и внушить Гарри, что власти не помогут, если он попытается позвонить в полицию. Деньги, которые мы, к сожалению, не применяли в воспитании Гарри но, согласно нашему соглашению, они для этого и не предназначались. Директор платил нам за наши «неудобства» Гарри уставился на нее: — Ей давали деньги, но для того, чтобы они потратили их на него? Дамблдор был в их доме? Он не мог припомнить, чтобы видел его до Хогвартса. — Как визиты директора могут помешать Гарри позвать на помощь? — Он посещал нас под видом соц. работника, который отвечал за Гарри. Это была не очень хорошая маскировка, но это было сделано лишь для того, чтобы обмануть ребенка, а не нас, так что план работал… Агата побелела. Теперь она поняла, почему Петунья не рассказала об этом раньше. Она знала, почему Дамблдор пытался остановить её и почему тетя Гарри попросила его палочку. С криком чистой ярости Гарри бросился к Дамблдору и повалил его на землю, хаотично избивая. Чтобы их разделить, понадобились Тонкс и трое других Авроров. Директор был явно потрясен такой вспышкой. Публика злорадно ухмылялась. Для них было очевидно, что Тонкс и её коллегам потребовалось слишком много времени, чтобы решить, что вмешательство — верное решение. Но выражение лица Амелии Боунс слишком ясно демонстрировало: она бы подождала немного дольше. — Это должно прекратиться сейчас же, — прогремела Августа Лонгботтом. — Я понимаю всплеск ваших эмоций. Но с этого момента нам стоит вести себя прилично. Я больше не потерплю такого поведения, даже от вас, Гарри. — Понимаю, леди Лонгботтом. Я не сожалею о содеянном, но понимаю. Дафна обняла его и погладила по спине. С её стороны не было ни слова упрека. Без особого сострадания все наблюдали, как мадам Помфри обрабатывала раны Дамблдора. Возможно, она слишком сильно швырнула «Эписки» ему у в нос, но кто её винит? — Миссис Дурсль, вы рассказали нам о жизни Гарри в вашем доме. И вы рассказали о причинах, по которым вы ненавидели магию. Были ли это причины, по которым вы так плохо с ним обращались? — В каком-то смысле да, — согласилась Петунья. Вы должны понять, мне всё еще не комфортно при проявление магии, я слишком много потеряла из-за неё, вы для меня больше чужая нация или даже раса. Возможно, это никогда не изменится, несмотря на все усилия Гарри. Знаете, он даже подарил мне интересную книгу школьных времен Лили по арифметике. Из зала раздались стоны, несколько Попечителей даже поморщилось. На вопросительный взгляд Петуньи вызвалась ответить Агата : — Арифметика — чрезвычайно сложный и не очень любимый предмет. Большинство из нас старались избегать его в школе, и даже я, несмотря на то, что прописывал его буквой «Е», изо всех сил пытаюсь о нём забыть. — Но почему? — ошеломленно спросила Петуния. — Это потрясающе. Там была одна глава об Эйлере. Он был математиком 18-го века. «Число Эйлера» лежит в основе многих важных функций моего мира. И, очевидно, оно нашло свое применение и в вашем. Она продолжала говорить о важности числа Эйлера в формулах портключей и призраков. Количество стонов росло в геометрической прогрессии. Профессор Вектор — Родственная душа — улыбалась. Дафна и Гермиона тихо усмехались, и переросли в хихиканье, когда они заметили, что Гарри стучал головой об стол перед собой. Наконец Агата испытала достаточно жалости, чтобы остановить Петунию. — Э-э… верно. Как я и сказала: да, в каком-то смысле магия была причиной. Но обычно я старалась не поддаваться этим эмоциям. Знаю: Гарри — семья. К семье так не относятся. Вы можете ненавидеть членов семьи, вам может быть противно даже думать о них, но вы никогда не будете относиться к ним подобным образом. Их не настолько много поблизости, чтобы творить подобное. Сестра беременеет, сын находит проблемы с законом или даже племянник, «зараженный» магией, или, в случае с волшебной семьей, сквиб: вы не оставите их позади, вы просто не оставите… их. Никогда прежде Гарри не чувствовал себя таким гордым от осознания факта, Петунья — его тётя. И он очень надеялся, что кто-то из чистокровных родителей задумается над этими словами в будущем, прежде чем решить отречься от непокорного ребенка.. — К сожалению, другая часть статьи в «Придире» тоже правдива: часть о том, что кто-то оказывал на меня магическое влияние. На прошлой неделе меня посетили Гарри и профессор Снейп. Голова Дамблдора закружилась. Он обвиняющие посмотрел на Снейпа, который ответил ему взаимностью. Ещё и ухмылку добавил. — Они хотели поговорить со мной о родителях Гарри. В течение дня происходило что-то странно. Меня мучила сильная головная боль, потом пошла кровь из носа. Как и я узнал позже от мисс Эрнандес и профессора Флитвика, это были последствия взлома печати. Раньше за ней хранился ряд моих воспоминаний. Они были о моей сестре, о встрече незадолго до её смерти. До тех пор я всегда винила её в смерти наших родителей, но на одной из таких встреч мы помирились. — Петунья положила руку Гарри на плечо. — Я не должна была ненавидеть Гарри. Я должна была помнить, что всё ещё люблю сестру, когда нашла его на пороге. Но у меня не было шанса стать той тетей, которую он заслуживал. — Были ли эти чары памяти единственным, что влияло на ваше поведение? — Нет. — Петунья подошла к столу попечителей и поставила на него музыкальную шкатулку. Гарри поморщился, напряженно наблюдая за реакцией директора. Дамблдор был бледен и сильно дрожал. Он знает, что проиграл, — решил Гарри. — Это музыкальная шкатулка, которую я долгое время считала семейной реликвией…. последним подарком матери. Я никогда никому не позволяла прикасаться к ней, и даже сейчас, сломанную, я бы никогда её не выбросила. Лишь на прошлой неделе я узнала, что она никогда не принадлежала матери. Профессор Флитвик осмотрел её и обнаружил несколько заклинаний. Они усиливают некоторые эмоции, отрицательные и ослабляют другие — такие как любовь и дружба. Эти заклинания не только повинны в большей части детства Гарри.. Они разрушили мою семью. — Вам известно, кто наложил заклинания Памяти или.. заклинания на эту музыкальную шкатулку? — Как маггла, я не могу исследовать это сама. Но, по словам профессора Флитвика, все они были наложены директором Дамблдором.***
— Прежде чем мы объявим об окончании, — обратилась к публике Августа, — хотелось бы послушать последнего свидетеля. Завтра у директора Дамблдора будет последняя возможность объяснить упомянутые события и действия, прежде чем Совет примет решение о действительности жалобы мистера Уизли. А теперь: пожалуйста, присаживайтесь, профессор МакГонагалл. Петунья, Дафна и Гарри вернулись на свои места, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Эмма ответила тем же, что и раньше, и сделала все возможное, чтобы успокоить Петунью. Нелегко признаться в том, что ты вёл себя ужасно на протяжении более десяти лет, — размышлял Гарри. Ещё сложнее, должно быть, говорить о таком психическом изнасиловании. Он не был уверен в своих будущих отношениях с Петуньей и Дурслем, но намеревался хотя бы попробовать. Они этого заслуживали. — Я — Минерва МакГонагалл, профессор Трансфигурации, декан факультета Гриффиндор и заместитель директора. Джинни Уизли — одна из моих учениц, как и мистер Поттер, мисс Грейнджер и мистер Лонгботтом. — Профессор МакГонагалл, как бы вы описали директора, особенно его отношение к студентам? — Он заботится о них и хочет защитить их. Он действительно заботится. Но иногда... он не может понять собственных ошибок. Вы должны признать, что директор - очень особенный человек.. ему много лет. Примерно с сороковых годов все его хвалили, все спрашивали его совета, все прислушивались к его мнению. Это, конечно, может прийти вам в голову. Раньше он слушал нас. Мы были не только его друзьями, но и советчиками. Он как наш наставник - всегда был старшим, но всё равно прислушивался. Но это прекратилось где-то в последнюю войну. С тех пор Альбус был уверен, что лишь он знает, как лучше. Он решил, и мы должны следовать за ним. Кто не хотел подчиниться — становился врагом. Это причина, по которой он был против Агаты - я имею в виду леди Пинегрю. Она критиковала Альбуса, поэтому стала в его глазах темной ведьмой. Её дочь осталась на стороне матери, поэтому тоже стала «тёмной». Он даже заставил меня прекратить обучение, которое я ей предложила. Я подчинилась, о чём жалею по сей день. Все в вопросе о Гарри Поттере относилось к категории «я лучше знаю». Он решил – вопреки желанию родителей Гарри и вопреки нашему совету – отдать его на попечение Дурслям. Решил, что Гарри и Невилл должны быть гриффиндорцами, как их родители. Решил… — ПОГОДИТЕ! Невилл вскочил, отреагировав быстрее, чем ошеломленный Гарри. — Профессор, что значит «решил, что должны быть гриффиндорцами»? Это Шляпа решает, разве нет? — Минерва, — начал Дамблдор, но его прервала разгневанная Августа с палочкой в руке и побелевшими костяшками пальцев: — АЛЬБУС, заткнись. Мало того, что ты возился с ядром Невилла, ты ещё к его Распределению руку приложил? Дамблдор стал совершенно белым. Ледяной тон Амелии Боунс прорвал гробовую тишину: — Один за другим. Леди Лонгботтом, что вы имеете в виду, сказав « возился с его ядром?» Августа прошипела: — Кто-то, кого вы знаете — КТО-ТО — испортил его ядро, сместил много лет назад. Мы смогли исправить это лишь несколько месяцев назад. Тишина была ошеломляющей. Каждая чистокровная знала, каким оскорблением является такое заклинание. Вмешательство в магию Наследника семьи считалось тяжким преступлением и могло легко привести к тому, чтобы Род ушел под завесу. — С тех пор, — добавила Минерва тихим голосом, — мистер Лонгботтом превратился из очень посредственного ученика в человека, приближающегося к верхней трети общего рейтинга. Его успеваемость всё растет, и мы ожидаем, что в следующем году он войдет в десятку лучших учеников, сдавших СОВ. — Мы не можем доказать, кем был этот «кто-то», но мы все знали виновника. Не так ли, Альбус? Но теперь вернемся к другому вопросу: как он управлял Распределением, Минерва? — Директор может влиять на Распределяющую Шляпу. Обычно так не делается, и рассматривается только как мера безопасности для защиты детей от жестокого обращения. Мы не можем доказать это сейчас, лишь следующий директор сможет…Но он столь часто и с таким энтузиазмом рассуждал о том, что Гарри и Невилл на том же факультете, что и их родители. И хотя Гарри мог бы быть гриффиндорцем, у него есть немало качеств, которые присуще другому факультету. О Невилле: Он может быть храбрым - он доказал это прямо на первом курсе, но полагаю, никто не сомневается, что человек с такой степенью преданности и трудолюбия является воплощением барсука. Невилл Лонгботтом улыбнулся, мадам Спраут сияла, и никто ей и слово против не сказал. Всё еще прибывавшая на грани бешенства Августа взяла сумочку Агаты и достала серебристую фляжку. С улыбкой Агата наблюдала, как её можно подруга глотнула ее лучший виски «Огденс». — Виски в такой час, Августа? — издевательски пожужила её Амелия. — Или это, или вышвырнуть его из Зала. Горящие глаза не оставляли сомнений о «предмете» речи. — Я все равно против виски, — сухо ответила Амелия. — Пожалуйста, продолжайте, Минерва. — Всё это время Альбус влиял на жизнь Гарри: от разрешения стать частью команды по квиддичу на первом курсе до участия в Турнире. — Хотите сказать, он и на Кубок повлиял? — Не знаю. Правда, не знаю. Но думаю, что он был бы способен на это. В зале Чемпионов, сразу после избрания, мистер Поттер выразил желание отказаться. Он считал мистера Диггори чемпионом Хогвартса, а себя — слишком молодым и неопытным. Он попросил директора Дамблдора отпустить его. Директор отклонил его прошение. После Первого Испытания мисс Грейнджер посетила меня и спросила о любых возможностях вытащить его из Турнира. Она что-то искала, но безуспешно, потому что соответствующие книги принадлежали к секции библиотеки с ограниченным доступом. Я использовала зимние каникулы, чтобы найти способ помочь, но, к сожалению, безрезультатно. Я говорила вам об этом, мисс Грейнджер. Гермиона грустно кивнула. — Но я не сказала вам, что у директора тогда была такая возможность. Сразу после избрания, в течение 24 часов, он мог использовать свои полномочия в качестве принимающего, чтобы отменить выбор Кубка. Очевидно, что он отказался от этой затеи. — Вы уверены, что директор знал об этом? — Да, я спросила его. Он ответил в своей обычной манере: «Это ради Всеобщего Блага».***
Вскоре с допросом Минервы было покончено. Когда профессор хотела уйти, Августа остановила её для последнего вопроса. Лицо леди Лонгботтом было задумчивым, её беспокоили мысли о старой подруге, о том, как она себя чувствовала – наверняка винила себя во произошедшем. Совершенно необоснованно. — Профессор, мы слышали от профессора Снейпа и профессора Флитвика, что они намерены покинуть Хогвартс, если мы примем решение в пользу директора Дамблдора. Вы тоже этого хотите? Зал следил в оба - третий профессор покинет Хогвартс, хуже того, третий деканат... это будет настоящей катастрофой. Поэтому некоторые вздохнули с облегчением, когда Минерва покачала головой. — Я не могу так поступить. В прошлом я слишком часто их подводила. Я не могу больше оставлять своих детенышей в его лапах. Амелия Боунс откашлялась. — Что именно вы подразумеваете под этим, профессор? Что вы планируете предпринять? Дамблдор чуть покачал головой. По-видимому, он хотя бы догадывался, о чем говорила Минерва. Но она больше не уклонялась от ответа, не сейчас. — Существует старое правило, очень старое, восходящее к волшебным Войнам 13-го века. Заместителю директора или декану разрешено бросить вызов директору за право стать новым директором. — Она перевела свой пристальный взгляд на Амелию. — Отвечу на ваш вопрос: если Совет примет решение не принимать жалобу мистера Уизли и поддержит директора Дамблдора, тогда я вызову Альбуса на Магическую Дуэль. — Известно ли вам, что ваши шансы, в лучшем случае, не высоки? — Да. Но мой долг — защищать своих учеников. Долг, который я больше никогда не предам.***
***«Хогвартс — Большой Зал. 20-е Апреля — Утро Четверга.»*** Сегодня утром людей, наблюдавших за происходящим, было в разы больше. У многих родителей один из детей сидел на коленях, а у стен выстроились сотни министерских, журналистов и других любопытных. Были даже представители министерств иностранных дел – в основном европейских, несколько гоблинов и один-единственный кентавр. Все надеялись на отличное зрелище. Все были разочарованы: Кресло директора Дамблдора пустовало. С серьезным выражением лица Августа Лонгботтом встала с письмом в руках. Она несколько раз кашлянула, чтобы заставить аудиторию замолчать. — Сегодня утром я получила письмо от директора Дамблдора.***
«Дорогая леди Лонгботтом, уважаемые попечители, дорогие студенты Хогвартса!» «Более пятидесяти лет я проработал в Хогвартсе, сначала в качестве учителя, затем — в качестве главы факультета Гриффиндор и заместителя директора, а затем и в качестве директора. Всё это время — не считая семи счастливых и прекрасных лет ученичества — я изо всех сил старался защитить обитателей Хогвартса, углубить их знания и работать над лучшим будущим. Сейчас мне очень тяжело оглядываться назад с осознанием, что я потратил слишком много времени на размышления и недостаточно — на разговоры и объяснения. Возможно, я ошибался в некоторых своих идеях и планах, но, безусловно, мне следовало сделать больше, чтобы интегрировать в свои планы….» «Я всё же надеюсь, что за эти годы сделал больше хорошего, чем плохого, но понимаю, что мое прошлое поведение будет препятствовать доверительному сотрудничеству в будущем. Хогвартс не может потерять одновременно трех своих самых опытных преподавателей или около десятка самых перспективных учеников.» «Итак что, с тяжёлым сердцем сообщаю, что не вижу много выхода, кроме как покинуть пост директора Хогвартса. Кого бы ни выбрали моим преемником: желаю ему удачи, не слишком много бессонных ночей и насыщенного досуга. И если вам когда-нибудь понадобится совет старика: меня отделяет всего лишь звонок по каминной связи.» «Искренне ваш Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.»***
— Какая досада, — фыркнул Гарри. — Я буду сильно по нему скучать. Реакцией было несколько смешков, взглядов и подзатыльников от Дафны. — Постарайся вести себя прилично, — прорычала она. — Теперь, — обратилась к собравшимся после небольшой паузы Августа, — нам нужно сделать две вещи. Сначала мы должны официально отправить в отставку старого директора, а затем — выбрать нового. Официальная отставка прошла быстро и без особой помпы. Роксана объяснила подросткам, что это нужно сделать для того, чтобы магия Замка признала такой поворот событий. ( «На случай, если через несколько месяцев Альбус попытается провернуть трюк по типу : «Я никогда официально не был на пенсии, всего лишь отправился в отпуск») Некоторым сюрпризом стало, конечно, то, что Совет запросил у Отдела Маг.Правопорядка официальное разрешение на проведение расследования касаемо директора Дамблдора. Амелия Боунс пообещала исполнить эту просьбу, но по выражению её лица было видно, что она разделяет мнение Пинегрю: доказательств для суда недостаточно, по крайней мере, в деле против ДАМБЛДОРА.***
После этого настал черед Августы. — Обычно это было легко. Профессор МакГонагалл была заместителем директора на протяжении десятилетий и в прошлом выполняла большую часть административной работы, беря на себя многие обязанности директора из-за других политических обязательств профессора Дамблдора. Но мне так же известно, что профессору МакГонагалл это не интересно.. она не хочет сидеть в кабинете директора: она была права в том, что совершила много ошибок за последнее десятилетие. Минерва, ты мой друг — один из моих старых и лучших — но как Глава Попечительского Совета я должна сделать выговор касаемо твоего поведения в прошлом. Совет постановил: ты можешь остаться в роли заместителя директора, но у тебя испытательный срок до конца следующего учебного года. — Я понимаю, и согласна с таким решением. Минерва поклонилась. — Это ставит нас в затруднительное положение. Кто может стать следующим директором. — Экхем-экзем. Этого кашля никто не ожидал. Женщина-жаба в дурацком кардигане за все время не произнесла ни слова. Некоторые зрители задавались вопросом, способна ли она вообще говорить. — Да, мисс Амбридж? Есть ли у министерства мнение по этому поводу? Голос Августы ясно давал понять, что на самом деле её не интересует ничего, связанное с Министерством. Мисс Амбридж встала — разница в росте, незначительная — и обратилась к публике с глупой улыбкой, столь же глупым добро-материнским тоном. — Министерство считает, что пришло время перемен. После десятилетий Дамблдора... — Профессор Дамблдора, — поправило её довольно много голосов, и Гермиона была самой громкой. Возможно, поведение и балл продиктовано отвращением, но оно таких же высоким к этой расистке, как к Дамболдору. — Да, да: влияние профессора Дамблдора, пришло время для чего-то более устойчивого. Слишком долго мы позволяли школе отходить от одобренных методов, позволяли странным учителям и непроверенными способами завладевать нашими учениками… — Вы всё ещё не предложили кандидата на должность директора, мисс Амбридж, — прервала её Августа. — Ой, в самом деле? Какая же я глупая! — Её смех был пропитан фальшью, как и улыбка. — Министерство предлагает на должность нового директора Хогвартса... меня. С широкой улыбкой она огляделась вокруг в ожидании бурных аплодисментов за свою идиотскую идею. К её удивлению, первой реакцией был глубокий, раскатистый смех… профессора Снейп. — Идиотизм. Я думал, мы собрались, чтобы обсудить серьезные вопросы. Хотя бы минимум академический минимум обязательно должен быть частью должностной инструкции. Если я правильно помню, вы едва смогли сдать СОВ, а Ваши ТРИТОН были просто ужасны. Если бы не семья, Министерство не предложило бы вам даже работу в реестре. Реакция других учителей и даже нескольких попечителей доказала правоту Снейпа, а улыбки и хихиканья со всех сторон заставили мисс Амбридж неестественно покраснеть. — Лучше справлюсь, чем бывший Пожиратель Смерти, не находите? — парировала Амбридж. В наступившей тишине слово взяла Амелия Боунс: — Этот вопрос уже был решен в прошлом. Профессор Снейп виноват в своих поступках на войне не больше, чем достопочтенный лорд Малфой. Некоторые покашливания показали, что этот комплимент был обоюдоострым, но Снейп и Малфой, похоже, остались им довольны. — Но если ответить серьёзным предложением, — продолжил Снейп, — в Хогвартсе есть и другие деканы, у которых более, чем достаточно опыта, чтобы справиться с этой работой, особенно если Минерва поначалу будет помогать. А она точно будет. Амбридж озадаченно на него посмотрела, затем перевела взгляд на деканов других факультетов. Поморщилась. — Ну Мадам Спраут, конечно, замечательный учитель и вполне способна занять должность заместителя, но ей, определенно, не достает опыта в административном вопроси для роли директора. — Согласен, - чуть склонив голову, ответил профессор Снейп. — Я тоже придерживался подобного мнения в своей речи. Лишь хотел сказать, что профессор Флитвик может стать нашим новым директором. — Вы это не серьезно! — взревела Амбридж. — Он...! — Он «кто»? — спросил раздраженный голос из зала. Повернувшись в сторону звука, соьравшиеся лицезрели, как топла гоблинов разделилась надвое. Вперёд вышла старая скрюченная женщина-гоблин. Она, тяжело прихрамывая, брела, опираясь на посох. Маленькая, лысая, тело напоминала бочку, но глаза легко могли просверлить дыры в голове Амбридж. — Кто вы? — спросила Амбридж, заслужив несколько стонов негодования. В противовес невежливому обращению Амбридж, Августа скрестила руки на груди, склонившись в уважительном поклоне. — Госпожа Айронсайдс, для нас большая честь видеть среди нас главного бухгалтера Гринготтса и знаменитого Разрушителя проклятие. По крайней мере, упоминание о её положении вызвало уважение со стороны волшебников. Кому хотелось оказаться на плохой счету у главного бухгалтера Гринготтса? — Прошло слишком много времени, Августа. Улыбка старого гоблина обнажала ряд кривых зубов и множество щелей в них, — Насчёт предложения профессора Снейпа: банк Гринготтс поддерживает это предложение. Мы слышали о некоторых изменениях, запланированных в Хогвартсе в следующем семестре и году: новые предметы, преподаватели и модернизация старых курсов. Всё обойдется вам в кругленькую сумму. Но Гринготтс всегда интересовал ветер перемен. И мы надеемся, что модернизация таких предметов, как «История магии», будет частью ваших планов. Также мы поддержали бы идею нового предмета, схожего по сути с «Уходом за Магическими Существами», но касающегося знаний о магических существах других расы, такие как кентавры, гиганты, русалки и гоблины. Чтобы доказать серьезность наших заявлений, Гринготтс готов взять на себя расходы на оплату заплаты профессора Данной дисциплины и участвовать в расходах на содержание с ежегодным взносом в 10 000 галеонов. При условии, - заключила старушка. — если вы выбрали директора, который не поддерживает идей расизма. Тяжелой взгляд не дал усомниться: речь об Амбридж и её последователях. Оборотни были не единственными её жертвами. Лишь вопросом времени был момент, когда она правит всю свою ненависть на гоблинов. — Вы не можете купить наше решение, — прохрипела Амбридж. Несколько министров согласно кивнули. — Речь идет не о покупке решения, — голос Гарри прервал разразившуюся дискуссию. — М… почему я не удивлен, что у мистера Поттера есть свои мысли по данному вопросу… — протянул Снейп. — Потому что в это чудесное утро вы разумный человек и настоящий спаситель, профессор, — с наглой ухмылкой ответил Гарри. — Вы должны быть счастливы, что я до сих пор ошеломлен манией величия некоторых из присутствующих, — огрызнулся Снейп, — и отвечу на данный нелепый комментарий.. Гарри вежливо поклонился, улыбка не покидала его лица: — Но чтобы решить этот вопрос: нам нужно выбрать нового директора. Возможно, он пробудет на этом месте всего пару лет, пока мы не отыщем более подходящей кандидатуры… — Эта идея, очевидно, пришлась по душе министрам, придерживающимся более традиционных взглядов. — Возможно, он или она пробудет на месте столько же, сколько профессор Дамблдор. Но в любом случае, это послужит «сигналом». Какой сигнал мы хотим дать миру? И, прошу, не думайте, что это чисто британское решение…. Он указал на иностранных зрителей. — Как заметил профессор Снейп, минимум академических знаний должен быть частью должностной инструкции. Поддерживаю эту точку зрения, но есть еще один момент. Профессор Дамблдор был человеком традиций. За десятилетия в Хогвартсе не произошло особых изменений. У нас всё ещё имеется ужасный предмет — «История Магии», который в своё время наводил скуку на мою бабушку… — Магловские знания на десятилетия отстают от реальности, и многие другие изменения…. до сих пор не освящены подробно… Прошу обратить ваше внимание на мою подругу, Гермиону Грейнджер. — Гермиона густо покраснела, когда к ней обратились сотни лиц. — Думаю, даже профессор Снейп согласится с тем, что она — самая многообещающая ученица Хогвартса за несколько поколений. Но всё же у нее есть одна слабость, которой обеспокоен её магический опекун…( леди Лонгботтом старается решить этот вопрос), как магглорожденная, она ничего не знает о волшебном мире. Но почему это так? Почему она должна была учиться этому на практике? Почему ей нужно искать кого-то, кто научит её основам мира вне школы? В Хогвартсе должен быть предмет, который объединил бы маглорожденных и магловоспитанных, таких как я. Это лишь одно из многих изменений, которые должен внести новый директор. Помимо необходимых базовых изменений, возникает вопрос о сотрудничестве, Да, мы могли бы выбрать какого-нибудь фанатичного расиста, кого-то, кто пытается жить в мире Средневековья, кого-то, кто любит изобретать новые законы для подавления оборотней, кентавров… Мы хотим понять вас , мы хотим узнать. Мы хотим предложить каждому, кто захочет, шанс на жизнь в общем мире… Уважаемые , я прошу вас принять решение. Покажите всем, что мы смотрим в светлое будущее, а не оглядываемся назад, в тёмное прошлое. Что мы хотим оставить времена Сами-Знаете-Кого позади и начать жизнь с чистого листа: жизнь без предрассудков, с открытыми горизонтами и толерантность. Я умоляю вас избрать профессора Флитвика нашим новым директором.***
— Прекрасная речь, мистер Поттер. Очень вдохновляющая. — Благодарю, мисс Грейнджер. Учился у лучших.