Ненавижу подобных тебе

***

Сегодня особенный день. Сегодня пройдёт ровно 8 лет с момента рождения Фрица — самого молодого члена семьи. Родители вынуждены вести это маленькое, рыжеволосое чудо в местную пиццерию, где он и проведёт весь день в окружении любимых аниматронников, друзей и родителей. Несомненно, такой день рождение, со всеми предпологающими основами, довольно больно ударит по семейному бюджету, но ради Фрица они готовы пойти на это. Младший всегда был более любимым. Про старшего, как они считали, можно было забить, ибо ему уже 15 лет, однако весь негатив и напряжённость между родителями и старшим передалась и Фрицу. Да, возможно он и жалел о том, что не провёл свой последний день и без того короткой жизни с братом, который всё-таки и занимал должное место в его маленьком сердце, но тогда не было времени об этом думать. Совсем. … 24 июня, 1985 год Не совсем понятно, зачем было нужно так заморачиваться. Фрица заранее предупредили о том, когда и где он будет проводить свой день рождения. Смущение. Возможно, это первое, что испытал мальчик, когда ему сообщили об этом. Даже в таком юном возрасте он понимал, что это уже слишком. Слишком много ненужного внимания, наверное. Непонимание. Да, это его день. И он в праве провести его, как хочет. Но у родителей, разумеется, другие планы. Радость. Долгожданная. Просто нужно было немного времени, чтобы засунуть куда поглубже свои желания и принять тот факт, что до своего совершенолетия он в этом доме — никто. Несправедливо, но… честно? Грусть. Грустно от осознания того, что тебе до конца жизни придёться видеть расстроенного брата, ведь ты его даже не позвал. Да, безусловно, это зависит от родителей, но попытаться то стоило. 25 июня, 1985 год Громкий хлопок дверью, где—то поодаль от комнаты, заставляет тебя в испуге подскочить на кровати. Давно стоило уже привыкнуть, однако сейчас ты чересчур взволнован. Интересно, чем? Точно не постоянными ссорами родственников, ведь это настолько привычно, что воспринимается за норму. Ты потираешь маленькими ручонками сонные глаза, но в этом нет необходимости, ведь крики с первого этажа работают лучше, чем всё это. Они знают, что ты не спишь. Иначе бы не орали так громко и пронзительно. Твой непутёвый братец опять что-то натворил, в этом не было сомнений. Ты легко, почти бесшумно спрыгиваешь с кровати, направляясь к выходу из комнаты. Дрожащие ручонки торопливо открывают дверь, а твоё лицо с растрёпанными, рыжими волосами высовывается за пределы комнаты, норовя осмотреть обстановку. С братом сейчас опасно пересекаться, ибо в таком настроении тебе точно достанется, будь уверен. Ты не был каким-то трусом, но молчаливая неприязнь, выражавшееся кулаками на твоей физиономии, давала весомый повод сторониться его. Даже из простой жалости к нему, ведь безнаказанным он не останется. Ты маленькими шажками двигаешся к лестничному проёму, придерживаясь худыми руками за лакированные перила. Но тебе не дают нормально спуститься. Сильные, мужские руки обхватывают тебя за талию, приподнимая не сильно высоко, но достаточно, чтобы твои ножки безвольно свисали в воздухе. В этих движениях нет грубости, поэтому ты сразу узнаёшь их обладателя. — Папа! — ты первый нарушаешь давящую тишину, уже самостоятельно прижимаясь к мужскому торсу и обхватывая шею в нежных обьятиях. Отец отпускает тебя на пол, из-за резкой смены положения ты слегка покачиваешься, норовя упасть, но опора в виде крепких отцовских рук не даёт этого сделать. Он целует тебя в лоб, в качестве приветствия и заправляет выпавшую прядь рыжих волос. Ты просто его маленькая копия, жаль, что только внешне, ибо характер, что ты унаследовал от мамы, не очень то устраивал отца. В этом и твой минус — ты слишком мягкий и ранимый, а это, к сожалению, никому не нравится. Поэтому брат и ведёт себя, как мразь, он просто видит в тебе жертву. 26 июня, 1985 год Фриц очень любил подобного рода праздники, устраиваемые родителями, правда. А ещё и их самих. Но не сейчас, когда он стоит в тёмном, мрачном помещении, где холод невыносимо морозит нежную кожу, а сзади находится человек, прикинувшийся другом, что совсем недавно убил всех друзей Фрица и собирался это сделать и с ним. Лезвие ножа прижимается к дёргающемуся кодыку, делая неглубокий надрез. Не то, чтобы было быльно. Было очень больно. Нисколько из-за ноющих ран на теле, а из-за простого морального давления и шока. В безудержном страхе, он старается подавлять всхлипы, но из горла выходит лишь подобие тихих завываний. Слёзы стремительно падают вниз, громкими шлепками отдаваясь внизу, перемешиваясь с человеческой кровью и оставляя мокрые дорожки на щеках. Хочеться закричать, забиться в самый дальний угол помещения, на край просто впасть в истерику, но что-то не даёт этого сделать. Даже слёзы, до этого непрерывно капающие с молодого личика, а сейчас уже высохшие, застыли на красных глазницах. А может, он уже всё выплакал? Уильяму не хочется церемониться с ним, ведь он итак потратил кучу сил и нервов, затаскивая Фрица сюда, а отпускать его отсюда живым он точно не намерен. Мужчина крепче сжимает нож в руке, сильнее надавливая на хрупкую шейку, вызывая очередной всхлип. Очень удивляет и то, что до этого мальчишка яро сопротивлялся, царапался и кусался, а сейчас просто стоит на месте и ничего не делает. Руки безвольно висят, голова задрана к верху за длинные, непослушные рыжие волосы, а в зелёных, потухших глазах совершенно пусто. Спустя стольких часов попыток выжить, он просто отчаялся. Кажется, внутри что-то обломалось от осознания того, что никто, даже его собственные родители не смогли найти и спасти Фрица. А что, если они и не хотели? Снова сердце неприятно кольнуло, хотя спустя столько времени ему казалось, что больнее уже просто быть не может. Одно резкое движение и Уильям расплывается в неестественно широкой, безумной улыбке, наблюдая как кровь сначала стекает по лезвию ножа, а затем и по перерезанной шее… … Взгляд Фокси расфокусирован, но очередная, сильная пощёчина приводит лиса в чувства. Он глубоко и громко дышит, грудь рвано и быстро поднимается, всё также придавленная фигурой сверху. Спрингтрап игриво склоняет голову на бок, спрашивая, притворно нежно и слащаво: — Что-то случилось? От этого хочется блевать. Очередное притворство. Он знает не только ответ на вопрос, но и его причину. Фокси кривит морду в отвращении, а его янтарные глаза вспыхивают с новой силой. Он ещё не отошёл от видения, поэтому сейчас ему особенно сильно хочется придушить убийцу, вырвать эти ненавистные, прожигающие насквозь фиолетовые глаза, вырезать ему голосовые связки… Просто сделать ему очень больно. Спрингтрап замирает, замечая непонятный ему огонёк в глазах оппонента. Фокси смотрит ему прямо в лицо, хищно ухмыляясь, на глазах опять выступают слёзы, но в этот раз он сделает всё, чтобы сохранить свою жизнь. Спрингтрап тихо охает, когда металлическая нога больно ударяет его в живот, разрывая плоть острыми когтями на эндоскелете. Уильям убирает руки, сгибаясь пополам и держась за живот. Очевидно, ему было сейчас очень плохо, но даже в таком состоянии он сильнее Фрица. «Беги, сучёныш!» Фокси рывком срывается с места, отталкивая от себя Спрингтрапа и убегая прочь из этого помещения, слыша вслед кучу матерных ругательств. Сейчас нужно было найти место, где можно надёжно спрятаться, ибо Уильям невероятно зол. Осознание того, что ему сейчас опять никто не поможет, больно ударяет по трепещейся душе, когда он понимает, что свет во всём здании выключен. А значит, все аниматронники в спящем режиме. Кроме них. И никогда сильно, как сейчас, Фокси не жалел об этом решении руководства, когда они решились отключать всех аниматронников ночью. Спрингтрап и Фокси — единственные, кого это не касается, так как они оба поломанные, а значит опасности для детей не несут. По крайней мере, Фокси точно. Паника целиком захватывает разум лиса, он не знает, куда ему бежать. Сзади уже слышны громкие шаги, стремительно сокращающие дистанцию между двумя телами. Решение незамедлительно приходит в голову. Да, возможно тупое, но сейчас это единственное, что могло бы помочь лису. Он бросается в офис охраны. Там никого нет, ибо необходимости охранять аниматронников уже нет, поэтому Фокси был уверен, что никто не закроет дверь перед его носом. Он с разбега влетает в помещение, дрожащими пальцами тыкая на кнопку закрытия двери. — «Твою мать» — Фокси досадливо шипит, прикусывая зубами язык. И как он мог забыть, что при отключении электричества двери не работают? Он разворачивается, снова срываясь с места, но крепкая, металлическая рука на его собственном запястье останавливает уже движущее тело. Оборачиваться совсем не хотелось, тем более, он итак прекрасно знал хозяина этой руки. Фокси тихо, с диким отчаяньим в голосе шепчет: — Отпусти… Настолько тихо, что кажется, будто скрипящий звук напротив намного громче этого. Даже не видя, он понимает: Кролик снова склонил голову и явно сверлит лиса насмешливым взглядом. Его ответ «Ладно» заставляет радостно выдохнуть, когда он уже больше не чувствует крепкой хватки на своей руке. Но только до тех пор, пока он не понимает, что по инерции больно впечатывается в стол. Его аккуратно подминают под себя, переворачивают животом вниз и скручивают руки за спиной, чтобы не сопротивлялся. Однако из-за дикой боли в голове он бы и при всём желании не смог вырваться. — Сука! — Спрингтрап сердито брызжет слюной, попадая прямо Фокси в глаза, заставляя низлежащего недовольно щуриться и дёргать руками, будто забывая, что сейчас они абсолютно обездвиженны. С него моментально срывают штаны, заставляя недовольно зашипеть от контраста холодного воздуха, что так нещадно морозил оголённую кожу ягодиц и неприятной текстуры потёртого кафеля, из-за чего его гениталии неприятно зазудели. Спрингтрап прикусывает губу от такой картины, довольно рассматривая только что пойманного гадёныша. За столько лет он так и не решался этого сделать, но раз уж лисёнок сам вынудил его на это… Уильям нагибается, сильно прикусывая ухо лиса и чуть оттягивая его назад. Фокси резко замирает, на время притихая. Очевидно, он был обескуражен такими действиями, поэтому не смел даже пискнуть на это. Спрингтрап, довольным произведённым эффектом опускает руку на задницу Фрица, начиная мять ягодицы и наблюдая за его реакцией. Глаза лиса раскрываются от ужаса. Ему страшно. Безумно. А ещё очень любопытно. А что, если он не будет сопротивляться? Хуже уже быть точно не может. Кролик благодарно мурлыкает, когда чувствует, что лис раслабляется. Палец опасно близко проходится рядом со входом, затем слегка надавливая на сжатый сфинкер и пропуская его внутрь. Уильям не даёт нижнему привыкнуть, добавляя второй палец и растягивая колечко мышц резкими толчками, специально игнорируя тихие вскрики Фокси. Не очень хочется приносить ему удовольствие, после того, что он сделал с его животом, но разорвать лиса хочется ещё меньше. Он сгибает фаланги пальцев, давя на разные точки внутри Фокси и вслушиваясь в его томные вздохи. Как бы лису не хотелось признавать этого факта, но он возбудился. Уильям наращивает темп, одной рукой хватая лиса за горло и сжимая его до тихих хрипов. Слёзы опять выступают на итак раскрасневшихся глазах, он жадно пытается хватать ртом воздух, но тщетно. Снова дёргается, изворачивается и опять лягает Спрингтрапа под живот. Тот разжимает ладонь, отпуская голову лиса, что в свою очередь больно ударяется об пол. Кролик сердито шипит, опять подминает его под себя и возмущённо шепчет: — Будешь так себя продолжать вести, я сделаю тебе очень больно, — Он хватает Фокси за уши, притягивая к себе. — А ты ж, сучка, это ой как не любишь! Лис облегчённо вздыхает, когда его уши отпускают, уже бережнее кладя голову на холодную плитку. Пальцы с неприличным хлюпаньем покидают его тело, заставляя стенки невольно сжиматься и пульсировать от неприятной пустоты. Руки уже порядком сильно затекли, он предпринимает очередные попытки высвободиться, чем вызывает громкие смешки со стороны. Громкое шуршание сзади вынуждает лиса напрячься. Он утыкается мордой в пол, тихо всхлипывая. Плакать бесполезно. Да и нечем. Ещё мгновение, и Фокси вскрикивает, чувствуя горячую плоть в себе. Даже той растяжки, что Спрингтрап так «любезно» предоставил не хватало, чтобы его член безболезненно вошёл в лиса. Одной рукой он поглаживает спину Фокси, другой же крепко обхватывает затвердевший ствол низлежащего, начиная резкими, быстрыми движениями надрачивать ему. Толчки возобновляются вновь. Фокси пронзительно шипит от новых, не понятных ему ощущений, выгибаясь в спине до хруста позвоночника, когда Спрингтрап в очередной раз задевает простату. Он с громким, пронзительным стоном кончает ему в руку, дёргаясь в оргазменных судорогах. Уильям останавливается. Смотрит, изучает белую жидкость у себя на руке и издаёт тихий смешок, толкаясь дальше. Очевидно, они здесь надолго.