Барин-крестьянин

Открыты или закрыты глаза определить было почти невозможно. Арсений проморгался. Через неопределенное время он смог разглядеть очертания прикроватного столика, кипы бумаг на нем. Было слишком рано, но невнятное ощущение беспокойства не позволяло сомкнуть глаза вновь. В попытке отогнать мысли Попов встряхнул головой, от чего окончательно пробудился. Небеса только начинали приобретать цвета, окрашиваемые выплывшими из-за горизонта лучами, освещающими уже привычный путь. Сбогар радостно рассекал тишину леса, но не решался нарушить ее лаем. В нетерпении молодой барин не мог стоять на месте, отчего до встречи решился пройтись вдоль своих владений. В глубине чащи он обнаружил заброшенный домик лесника. Вопреки ожиданиям, внутри оказалось уютно: имелся стол со стулом, кровать, причем достаточно просторная, и небольшой сундук. Но изучение старого жилища не на долго отвлекли Попова. Вскоре он спешил, боясь разминуться с Дмитрием, хотя прождет его еще около получаса. Пение птиц, шорох листвы — из музыки леса сердце тронул лишь хруст ветки. Арсений тут же бросился на звук. — Дмитрий, мой милый друг! — Здравствуй, барин. Прогуливаясь вдоль тропинки, Попов увлеченно рассказывал необычайный случай, но Антон не слышал ничего. Его опасения получили главное свое подтверждение — за все время Арсений ни разу не упомянул о приезде Кузнецовых. Шастун был неприятно удивлен. Он невинно полагал, что они достаточно близки. Возможно ли, что Арсений догадался о его личности, и умышленно скрывает визит? — …меня слышишь? Арсений остановился и легко коснулся хрупкого плеча. Антон не заметил совершенно, что молчал достаточно долго. Он старался сделать вид равнодушным, не выдавая своего беспокойства. Но стоило взглянув в синеющие океаны глаз, и Шастун не смог смолчать. — Слыхал, к вам Кузнецовы приезжали, — как можно спокойнее, скрывая наивную обиду в голосе, сказал «лекарь». В ответ Арсений лишь рассеянно кивнул. Юноша сжал губы и заметно помрачнел, уходя в размышления. Разумеется, брак — это решение родителей. Но представляя, как Арсений точно так же прогуливался с Ириной, рассказывал те же истории и анекдоты, как она смеялась, заливисто и высоко, а он улыбался, так же ярко… — Она в правду красива? — Антону вдруг стало жизненно необходимо знать ответ. — Слыхал, у нее длинные золотые кудри, бездонные глаза, прелестные черты лица, что она мила и образована. И приданное немалое. И лучше невесты в губернии не сыщешь! Просто мечта! С каждым словом тон повышался, и в конце юноша почти кричал. Арсений не мог вымолвить ни слова: распахнув глаза он смотрел на парня, который, смутившись своих же речей, отвернулся. — Дмитрий… Наш герой хотел было извиниться и уйти, но Попов положил руку ему на скулу и заглянул в зеленеющие омуты. От мягкого прикосновения пробежали мурашки. — Мой милый… Друг. Я не знал, что о ней говорят. Я видел лишь её глаза, такие темные и бездонные, как заброшенный колодезь, в котором остались лишь лягушки, резвящиеся в гниющей воде. Её кожу, белую, словно она питается одной бумагой, становясь такого же цвета. Её уста, — тут он коснулся алеющих губ большим пальцем, — такие тонкие и бледные, словно их и не предполагалось на лице. Не почувствовав сопротивления, Арсений провел большим пальцем по губам — мягким, пухлым… Желанным. Шастун шарахается, как в первую встречу. Не смотря на то, что он пытается сделать возмущенный вид, у него умилительно краснеют уши. Сердце в груди екает у обоих. Антон решает, что сходит с ума. Арсений решает, что сделает все что угодно, лишь бы еще раз увидеть столь смущенного юношу. — Ты, я… Мне пора. — совершенно растеряв весь пыл, тихо промолвил Шастун. Названый Дмитрием быстро покидает рощу. Попов хотел было броситься за ним, но решил, что только пуще за смущает юношу, и объяснения не получится. Антон бежал к дому. Вернулся он намного раньше восхода, и, не найдя Настю на условном месте, переоделся и отправился к себе. Он хотел было поспать, но не мог. Антон сделал открытие, полагаю для читателя очевидное. Он ревновал, страстно и сильно. Ревновал Арсения к Ирине.