Опустевшие гнёзда

      Осень — то самое время года, когда покупка белых кроссовок будет худшим решением. Особенно в сентябре. Насколько этот месяц обманчив. Сначала запудрит мозги солнечной погодой, тёплым ветерком, что резво носится через ещё зелёную листву, и сухой бледной травой, а потом не успеешь оглянуться, как тебе приходится наматывать круги вокруг дома, чтобы лишний раз не испачкать лёгкие ботинки с колготками. Сидишь потом после школы, да ботинки отмываешь перед тем, как мама вернётся. Асфальт в городе был плохой, его редко ремонтировали, поэтому он почти весь раскрошился, а в местах, где его почти не осталось, образовывались большие лужи, которые не всегда удавалось обходить. Впрочем, не только дороги в городе имели потрёпанный вид. Весь город выглядел так. Маленький, старый, никто о нём не слышал, кроме людей, которые в нём живут. И хоть на дворе был давно пятнадцатый год, время здесь словно замедлилось.       Это случилось в четверг. Две школьницы шли искать приключения после уроков. Вечернее солнце уже почти не грело, хотя в чёрной кожаной куртке всё равно немного припекало. Одна в лёгких осенних ботинках, а другая в новых белых кроссовках, которые они купили несколькими минутами ранее. Бабушка Карины работает в обувном магазине продавцом. Адель пошла с ней за компанию. Потому что Карина не любит быть одна, а Адель просто любит, когда ей уделяют внимание. Неважно кто. Пусть и подруга детства, которая вспоминает о ней время от времени. В основном, когда той нужно.       День был безоблачный, холодный, ветреный. Время близилось к пяти часам вечера. Закат намечался голый, не пестрый. С непривычки всегда удивляешься, что темнеть начинает уже в шесть часов вечера. Адель так и не поняла: куда они с Кариной опять тащатся. К чёрту на рога, как обычно. Впрочем, за столько времени уже можно было и привыкнуть. Во всех авантюрах Карина была главным инициатором, а Адель просто следовала за ней, так как возражений та не принимала. Прошло 13 лет с их первой встречи и ничего не поменялось. Холодный ветер пробирал до дрожи, девочки пытались изворотливо обходить лужи. Карина уверенно шла впереди, пока Адель боязно оглядывалась среди незнакомых пятиэтажных хрущёвок, которыми был заставлен весь город, не считая старой его части, где находились красивые, белоснежные двухэтажки.       — Долго нам ещё идти?       — Нет, мы почти пришли.       — Вечно ты что-то выдумаешь…       — Адель, — рявкнула Карина, — выше нос. Тебе понравится.       — А ты будущее что ли умеешь видеть?       — Почти, — не увидев воодушевления в лице подруги, Карина продолжила доминировать над её настроением. — Так, хватит смотреть на меня с такой кислой миной. Ничего же плохого ещё не случилось.       — Это ненадолго…       Адель чувствовала себя неуверенно в незнакомом районе, в отличие от Карины, которая будто ничего в этой жизни не боялась. Те же берёзы, абсолютно те же пятиэтажные серые дома. Припаркованные рядом машины тоже не отличаются от тех, что припаркованы, например, у её дома.       Девушки вышли на асфальтированную узкую тропинку, окружённую травой, и дошли до очередной пятиэтажки. Главное её отличие состояло в том, что второй подъезд был входом в художественную школу. Металлический козырёк с витиеватыми узорами и таким же витиеватыми воротами перед массивной дверью. Соседние с ним окна были разрисованы, через них просачивался тёплый, жёлтый свет.       — Ну, вот мы и на месте. Идём, — сказала весело Карина и взяла Адель за руку. Но когда та поставила ногу на ступеньку, то почувствовала, как та отдёрнула её обратно.       — Подожди, это как-то странно.       — Что странно?       — В смысле, зачем нам туда идти?       — В смысле зачем? Записаться в художку, конечно.       — Но… я даже не знаю, что сказать. Глупость какая-то.       — Вовсе нет. Я видела твои рисунки, тебе давно пора там учиться.       Адель вздохнула. Вот во что Карина опять её втягивает? Очередная авантюра. Хоть одна из них заканчивалась хорошо? Адель не помнит. Но вот что она помнит точно, что конкретно эта была их последняя. И единственная, которая закончилась относительно хорошо.       Встретились бы они в нынешнем возрасте — точно бы не подружились. Слишком разные. «Разные» не когда один дополняет другого, а наоборот противостоит. Жизнь разбросала их по разным детским садикам, разным классам, разным семьям. Подружились в 2 года, в песочнице. Тогда было неважно — что у тебя за характер, что ты умеешь, чем интересуешься. Главное, что во время летних каникул у бабушки твой дом — соседний. Этого вполне достаточно, чтобы стать лучшими друзьями… Вот только со временем оказывается, что нет. Буквально 13 лет пройдёт, и вот уже ваша «дружба на века» еле висит на тоненькой хрупкой нитке, скатанной из детских воспоминаний, привязанности, привычки и… да и всё на этом.       Адель закатила глаза, но сдалась. Как и всегда.       — Ладно, пошли.

***

      Резкий запах дерева ударил в нос. В школе было весьма тесно и состояла она из всего лишь пару кабинетов — бывших квартирных комнат. Ещё теснее становилось из-за нагромождения самых разных вещей — гипсовых голов на сервантах, ваз, раскрашенных и украшенных бутылок, стопок с листами, ламп и ещё кучей стандартного для художников декора. Карина с Адель остановились в крохотной раздевалке, где немногочисленные крючки были забиты до отказа лёгкими куртками. Адель нервно взяла Карину за локоть и спросила:       — А нам нужно раздеваться?       Она тоже поначалу неуверенно постояла, соображая, что делать, а потом ответила:       — Да пошли так.       Пока Карина выискивала кабинет директора, Адель оглядывалась. На глаза ей попался класс, где вместо двери была арка. Через неё она увидела учеников, сидящих за деревянными планшетами и рисующих с натуры. Рядом ходила девушка и делала им ласковые замечания. И пусть она была очень стройной, пол под ней ходил ходуном и скрипел под напором её каблуков. Пару учеников заметили присутствие Адель и хмуро посмотрели в её сторону. Теперь стало неловко за то, что они с Кариной не разделись. Спустя буквально секунду её случайно задело плечо подруги, и вот она уже стояла, прислонившись к косяку арки.       — Извините, а не подскажете где кабинет директора?       Ей ответила та самая молодая и симпатичная девушка, которая судя по всему, была педагогом.       — А вам зачем?       — Мы хотим записаться.       Девушка аккуратно обошла учеников и подошла к Карине.       — Сейчас уже середина сентября, вам стоило прийти раньше.       — Мы знаем, — с грустью и пониманием ответила Карина, Адель стояла в стороне и молчала. — А вот вообще никак уже нельзя?       — У нас обычно идёт набор детей с первого класса, максимум с третьего, четвёртого… Вы, конечно, можете поговорить с директором, но я думаю, что она ответит то же самое.       — А можно узнать: где её кабинет?       — Прямо и налево, — девушка рукой указала на дверь в конце коридора.       — Спасибо.       Кабинет директора был открыт. Он, как и все остальное в школе, не отличался простором. Куча бумаг, книг, нагромождение рисунков и картин. Во всей художке царил творческий беспорядок. За столом в середине сидела деловитая женщина в очках, по другой конец стола свободно и расслаблено сидел мужчина примерно её возраста. Они оба разговаривали с ученицей, стоящей в дверях. Когда мужчина заметил двух незнакомых девчонок, то поторопился отпустить её.       — В общем, с тебя в обязательном порядке композиция и натюрморт. У Жанны Алексеевны уже сама узнаешь: что нужно досдать.       — Хорошо.       Девушка закинула вторую лямку рюкзака на плечо и, окинув томным видом Карину, быстро вышла.       — Добрый вечер, девушки. По какому поводу? — сразу послышалось из кабинета.       Мужчина окинул их любопытствующим прищуром и скрестил руки на груди.       — Мы хотим записаться к вам. В художественную школу, — просто ответила Карина, посмотрев сначала на него, а потом на женщину за столом.       — Ничего себе, Надежда Анатольевна, — удивился он, повернувшись к ней. — А вам не кажется, что вы поздно пришли?       — Учиться никогда не поздно, — с улыбкой парировала Карина.       — Это, конечно, верно, — усмехнувшись, согласилась директриса. Она была немного полноватой, поэтому её усмешка звучала довольно басисто. — Но уже месяц от учебного года прошёл. Да и вы уже вон какие взрослые.       — Вы какой класс?       — Девятый.       Брови у мужчины и директрисы одновременно приподнялись. Для подруг стало сразу ясно, что ответят они отказом. Однако, к их удивлению, всё пошло по другому сценарию.       — Что делать будем, Константин Иванович? — артистично спросила директриса, начав стучать ручкой по столу. — Сможем их сразу в старшую группу определить?       — Это-то можно. Но для начала нужно знать какой у вас хоть примерно уровень в рисовании, потому что там уже сложная программа.       — Адель отлично рисует.       Карина тихонько лягнула Адель локтем. Та испуганно посмотрела в любопытствующие глаза напротив.       — Карина преувеличивает.       — Покажи им свой блокнот, — приказала Карина и стала рыться в портфеле Адель, что той, мягко говоря, не понравилось. Но сопротивляться она не стала.       Карина достала блокнот и протянула Константину Ивановичу. Тот осторожным движением взял его, но открывать не торопился, до того момента, пока не обратился к Адель:       — Можно посмотреть?       В ответ она молча и неуверенно кивнула головой.       — Как ещё раз тебя зовут? Адель?       — Мхм, — промычала она, с ужасом предвкушая реакцию Константина Ивановича, когда тот начнёт рассматривать её работы.       — Красивое имя.       Уши и щёки горели, сердце бешено стучало. Он пролистывал страницы аккуратно и медленно, рассматривал наиболее удачные рисунки, какие-то показывал Надежде Анатольевне. Такое трепетное внимание ощущалось очень приятно и одновременно с тем ужасно некомфортно. Казалось, что любой заусенец в работе опозорит её на всю жизнь.       — Что ж, неплохо, — сказал он, отдав блокнот обратно с таким добрым взглядом, что Адель аж замешкалась, когда забрала. — А вам есть что показать?       — Мой альбом остался дома… Но я тоже вполне неплохо рисую.       Адель знала, что Карина врёт. Она намеренно его не принесла, показывать ей особо нечего. Она не любила рисовать и делала это нечасто, хотя получалось у неё порой даже хорошо. Это немного раздражало Адель, ведь она считала, что у Карины самый настоящий дар, который она не ценит и не развивает.       — Что решаем, Константин Иванович?       — Ну, пока я бы не стал брать их в старшие классы. Тяжеловато будет, — пояснил он, посмотрев на девочек, сказав это не то директору, не то им. — И в средние классы их брать нет смысла, там ребята совсем маленькие.       В кабинете воцарилась тишина. Директриса приложила к губам большой палец и Карина сразу засмотрелась на её красивый маникюр. Она выглядела очень ухоженно, а характером и манерой общения походила на статную советскую актрису. Важная, но вместе с тем крайне обаятельная.       — Может, взять их на год под крыло к выпускному классу? – наконец предложил Константин Иванович. - Там три девчонки сидят, мешать не будут. Я их подготовлю, поучу основам, а на следующий год пойдут в старшие классы. Закончат к концу одиннадцатого класса.       — Если вас не затруднит, то я только за, — улыбаясь, ответила директор.       — А чего затруднит-то? Выпускницы уже сами всё делают. Я им поставлю, что нужно, а в это время буду их курировать. Как вы на это смотрите? — он повернулся к девочкам.       — Мы согласны.       — Поговорите с родителями, пусть придут как можно скорее. Мы с ними всё обсудим.       На том и порешили. Константин Иванович отныне ждал двух девушек по вторникам и четвергам. После школы. Адель не до конца понимала свои чувства — нравится ей это всё или нет. С одной стороны, художественная школа встречала теплом и уютом, приятными людьми, с другой — попали они туда довольно мутно. Ещё мутнее стало, когда Константин Иванович начал рассуждать насчёт оплаты и путно ничего и не объяснил. Закончится ли это чем-нибудь хорошим? Чёрт его знает.

***

      Они разошлись быстро. Поговорили немного на обратном пути про домашку, прощались недолго. Впрочем, Адель не видела в этом ничего плохого. Ей нравилось ходить одной, рассматривать округу, слушать музыку, думать о своём. В итоге она так надумалась, что из-под наушников еле услышала, как ей сзади сигналит машина. Мол, в сторону отойди. Проезжая мужчина без звука донёс до неё, что она сумасшедшая, покрутив пальцем у виска. После этого Адель шла вся понурая. Ну вот что поделать, если рядом с домами нет отдельной дрожки для пешеходов? Приходится всегда жаться к бордюру. А в этот раз из-за музыки забылась, и вот на тебе. Ей делали больно мысли о том, что она кому-то мешает или вредит. Любое негативное внимание со стороны заставляло чувствовать дикий дискомфорт. Она готова была прогнуться как угодно, даже стать водой, лишь бы не пришлось идти кому-то наперекор. Промолчать, согласно покивать головой и извиниться — вот и вся защита. Действует как часы.       Адель зашла в подъезд, когда солнце уже совсем ушло, а небо ещё не до конца потухло. Поднявшись на пятый этаж, она оказалась уже в полностью тёмной квартире. Включила свет, аккуратно поставила рюкзак на стул, сняла грязные ботинки и пошла сразу же их мыть. Чтобы мама не отругала. Набила газетой, как мама говорила. Поставила еду греться, после себя всё намыла, чтобы мама не отругала. Переоделась и аккуратно сложила вещи в шкаф, чтобы мама не отругала. Проведала дедушку в соседней комнате, чтобы мама не упрекнула в том, что она неблагодарная внучка. После возвращения — сразу за уроки. Нужно сделать как можно больше, до ночи засиживаться нельзя. Мама ложится и встаёт рано, а спят они в одной комнате.       Мама всегда приходит с работы очень уставшей. Иногда с плохим настроением. Иногда с хорошим, вместе со сладостями. Первое происходит чаще, чем второе. Адель не злилась на то, что мама часто ругается, она понимала как ей тяжело. Её руки всегда были в мозолях, а ногти грязны от работы на станках. После работы она сразу готовила кушать, ухаживала за дедушкой, а потом уходила дремать. С Адель они разговаривали нечасто. Мать была замкнутым человеком. Адель всегда было её немного жалко, но показать этого не могла. Не умела. Ласка в их семье — неизвестный зверь.       Сегодня она пришла в плохом настроении. Адель поняла это сразу — мама не поздоровалась с ней, когда зашла домой. Весь вечер провела на кухне. Сухо что-то спросила, ответ прослушала. Спать легла рано. А Адель весь вечер думала, что сегодня, наверное, не подходящий день, чтобы рассказать, как сегодня она случайно записалась в художку…