Зеркало смирения

Гермиона, не заметив хмурой натянутости в лице Снейпа, попыталась заговорить, но он опередил её. — Зачем вы всё ещё здесь? — тихо сказал он. Несмотря на то что его лицо оставалось все таким же неподвижным, в глазах зельевара неожиданно мелькнуло раздражение. — Чёрт бы побрал ваше гриффиндорское упрямство! Чего вы добиваетесь?! — гневно воскликнул Снейп. — Если вы о своей душе так печётесь, то будьте спокойны, таких тихонь, как вы, пускают без очереди. Что же до меня… — глухо пробормотал он, — моя душа раскололась давным давно. — Дело не в этом, — еле слышно сказала волшебница. — Проклятье, Грейнджер! Я убийца! — рявкнул зельевар. Снейп уставился на Гермиону. Всё ещё растерянная и испуганная она выглядела очень искренней, честной, но кому как не ему было знать, что эта внешняя искренность ровным счётом ничего не стоит. Он был уверен, что прекрасно изучил людей, поэтому уже давно для себя решил, внешне оставаясь с людьми, внутренне не сливаться с ними. Он приказал своему сердцу молчать всегда и доверял только логике. Не дожидаясь её ответа, зельевар молча сорвал с себя сюртук, элегантным движением спустил с плеч подтяжки, заложил пальцы за пояс брюк, но прежде чем снять их, едко спросил: — Так этого хотите? Затем он резко толкнул её в плечи, и когда девушка с глухим вздохом упала спиной на кушетку, он бесцеремонно дёрнул за полы её блузки и сел ей на грудь. — Может ещё отсосёте мне? Гермиона попыталась повернуть голову, но Снейп поймал её за подбородок, не позволяя ей от него отвернуться. — Вы не единственный, чья душа расколота, — тихо сказала волшебница. Её глаза блестели, но слёз в них не было. Ужас, который сковывал Гермиону всё это время, уступил место тупой, оглушающей пустоте. Казалось, что её способность ощущать страх полностью исчерпала себя. — Я тоже… применила непростительное, — она судорожно вздохнула, но нашла в себе силы продолжить. — Я убила его. Фенрира Сивого. Как Гарри уничтожил Волан де Морта, как Молли убила Беллатрису Лейстрейндж, как вы — Дамблдора. Снейп изменился в лице. Легкая неприятная дрожь прошла по спине зельевара. — Так что не мне говорить с вами о целостности души, — прошептала девушка. — Думаю, вам просто придётся смириться с тем, что на свете всё-таки существует такой человек, которому есть до вас хоть какое-то дело. И так уж получилось, что этот человек — я. Снейп отстранился от Гермионы и сел на кровать. Он опустил голову и зарылся руками в чёрные волосы. Вид у него был сокрушённый, и на душе остался какой-то горький осадок и ощущение тупого оцепенения, которое проходило очень медленно. — Я хотел напугать вас, — глухо произнёс мужчина. — Я знаю, — волшебница слабо кивнула. Снейп молчал. Несколько раз он, казалось, был готов снова заговорить, но так и не решился. — Я остаюсь, — решительно произнесла Гермиона. — Если хотите, можете уходить. Она поднялась с кровати, дошла до стены и, обняв себя руками, стала смотреть в пустоту. — И как вы себе это представляете? — прохрипел зельевар, тоже вставая. — Я себе это никак не представляю, — сухо ответила волшебница. — Я о другом. Я об… — он осёкся и снова замолчал. — О! — Гермиона робко посмотрела на зельевара через плечо. Тишина, повисшая в воздухе, была до того оглушительно неловкой, что они оба могли слышать бешеный стук своего сердца. — Почему бы вам для начала не поцеловать меня, — еле слышно пробормотала девушка, краснея от смущения. Но не успели слова сорваться с её губ, как она ужаснулась. — Я не это имела в виду, — отреклась она от своего предложения поспешно. — Я хотела сказать, что мы могли бы попробовать, а там видно будет. Последние слова она почти проглотила. Дрожащими руками Гермиона теребила пуговицы на блузке, когда за её спиной послышался глухой шум его шагов. Снейп мягко развернул девушку за плечи и внимательно посмотрел в её полные тревоги и ожидания глаза. Она тоже пристально на него посмотрела, так пристально, что это было уже интимно. Он засомневался, что когда-либо женщина смотрела на него так проницательно до этого момента. — Вы уверены, что хотите этого? — Нет, — выдавила она из себя и слабо замотала головой. Каморка погрузилась в тишину. Стены затихшего помещения, где в самом воздухе ощущалось тяжкое присутствие чего-то враждебного, давили на нее, и в какой-то момент Гермиона почувствовала, что не в силах дольше это выносить. Она осторожно поднялась на носочки, и положив дрожащую руку Снейпу на грудь, поцеловала его. Это длилось всего пару секунд, но его тонкие губы успели её приятно обжечь. Гермиона отстранилась. Какое-то мгновение она была так потрясена своим опрометчивым поступком, что не могла поднять на зельевара глаза. А когда она это сделала, то у неё перехватило дыхание. Теперь он не сводил с нее чёрных глаз и так холодно-беззастенчиво ее разглядывал, что это невольно заставило Гермиону смутиться. Она испытала странное смешанное чувство: с одной стороны ее женское тщеславие было польщено, но с другой стороны к этому примешивался страх, так как в его глазах девушка вдруг прочла что-то хищное. Это был взгляд мужчины, который видел перед собой женщину, которой желал овладеть. У неё едва ли было время прийти в себя, когда грубая потрескавшаяся рука Снейпа прикоснулась к её щеке так осторожно, так нежно! И сама не зная почему, Гермиона подалась ему навстречу и прикрыла глаза. Она смутно осознавала происходящее. Единственное, что удерживало её в этот момент на ногах, были руки Снейпа. И чувствуя на себе силу этих крепких рук, она бессознательно становилась ещё податливее. В голове была лишь одна мысль: она целовалась со Снейпом и это было сносно? хорошо? головокружительно? — Гермиона не могла определиться. Зельевар прошёлся языком по её жемчужным ровным зубам и девушка не задумываясь открылась ему. Настойчиво завладев её ртом, он целовал её долгими, глубокими, медленными поцелуями — покусывал, всасывая её нижнюю губу, захватывая её своими зубами. — О, Боже! — вырвалось у неё из груди, когда Снейп поднял её, прихватив под бедра, и вжал в каменную стену. Теперь он не просто целовал её, а утверждал своё право на собственность. Он набрасывался на неё, как мужчина, который впервые за долгие годы воздержания прикасался к женщине. Гермиона дрожала в его объятиях. Её руки запутались в его волосах — грязных и сальных, — ей было не до этого. Её сердце стучало где-то в горле, когда он вжался в неё и она ощутила напряжение всего его тела. — От тебя так восхитительно пахнет, — шепнул он ей на ухо, а затем медленно скользнул языком по шее и начал её нежно покусывать. Гермиону словно током прошибло. Она и подумать не могла, что будет тонуть в жаре и чувственности его ласк. — Боже мой, Северус, — полушёпотом протянула она. Он замер, и только сейчас Гермиона поняла, что совершила ошибку. И надо же ей было такое ляпнуть! — Простите меня, — поторопилась сказать девушка, задыхаясь от стыда. — Ты назвала меня по имени… — оторопев, произнес зельевар и опустил Гермиону на пол. — Простите, — забормотала волшебница, прикладывая руки к губам. — Я не должна была… Я сама не своя. Её мозг бился над решением невыполнимой задачи: спастись от него бегством. Девушка дёрнулась в сторону, но Снейп вытянул руку, упираясь ей в стену и преграждая тем самым путь к отступлению. Сердце Гермионы перестало биться, когда он встал за её спиной. — Не стыдись, — зельевар убрал каштановые волосы волшебницы, снова открыв себе доступ к её тонкой шее и острому плечу. От его внимательного взгляда не ускользнуло, что её ушко покраснело. — Ты даже не представляешь, какое это для меня облегчение… знать, что я тебе… не противен… — Нет, — еле шевеля губами, ответила девушка. — Не противны. Она повела плечом, когда он поцеловал её в изящный изгиб шеи. — Щекотно, — вздрогнула волшебница, слабо улыбаясь. Снейп медленно потянул за ворот расстегнутой блузки, обнажая каждый дюйм её тела для своего безмерного голода. Гермиона запрокинула голову и выгнулась дугой — её ещё никогда не целовали между лопаток. Краем глаза она наблюдала, как мужчина поднял подбородок, ловко развязал замысловатый узел и неторопливо размотал шейный платок. Сильно накрахмаленный ворот белой рубашки распахнулся, открыв шею и часть груди с ямочкой между ключицами. — Не бойся, — мягко произнёс Снейп, прикладывая свой шейный платок к глазам Гермионы. Она не стала возражать, понимая, что так, возможно, будет легче для них обоих. Он завязал платок не слишком туго, но она всё равно ничего не видела. Только чувствовала, слышала. Снейп взял девушку за руку, осторожно довёл до кровати и помог сесть на край. Затем его рука исчезла и Гермиона почувствовала себя одинокой. Сквозь бешеный стук собственного сердца волшебница услышала мягкий шорох, звук пуговиц, выскальзывающих из петель. Она ощутила жар его тела, когда зельевар подошёл ближе, касаясь её коленок своими ногами. Её воображение рисовало такую пошлую картину, что по её телу прошлась волна адреналина. Сейчас он стоял перед ней, широко расставив ноги, и поглаживал свой напряжённый, твёрдый член, смотря на то, как у неё бешено вздымается грудь, как у неё бесспорно набухли вершинки сосков и теперь нахально проступали сквозь мелкую сетку бюстгальтера, как у неё подрагивали колени. Гермиона несмело дотронулась пальцами до шерстяной брючины, скользнула ими выше, ощущая крепкие мышцы его бедра. Словно отвечая на эту неожиданную ласку, Снейп коснулся её горевшей щеки своей прохладной, сухой рукой и девушка потёрлась о неё, как кошка. И когда его большой палец почти невесомо задел уголок её припухших от поцелуев губ, Гермиона поймала его и прищипнула, сначала губами, потом зубами. Снейп втянул воздух, резко. Словно уловив в движениях девушки некий призыв к действию, он осторожно провёл большим пальцем по её нижней губе, сминая её и немного отпячивая. Но стоило Гермионе коснуться его кончиком влажного, горячего языка, как зельевар бессознательно качнулся ей на встречу. Девушка быстро заметила, что чем изощрённее она обводила языком его большой палец, чем сильнее пробовала, посасывала, тем отчётливее Снейп шипел сквозь стиснутые зубы, тем быстрее приближалась его разрядка. И стоило ей только-только войти во вкус, как зельевар вдруг резко одёрнул руку и немного грубо взял её за подбородок. — Чёрт, — тихо выругался он. Гермиона вздрогнула от неожиданности, когда ей на повязку, на лоб и даже на волосы брызнула горячая вязкая жидкость. Она сидела потрясённая, вслушиваясь в рваное, тяжёлое дыхание мужчины, ощущая всем телом, как иногда вздрагивали его колени. Затем она снова услышала знакомый шорох — Снейп оделся. Она почувствовала его руки у себя в волосах, когда он развязал свой шейный платок. И всё же она не видела, что зельевар делал дальше, потому что не нашла в себе сил на него посмотреть. Гермиона отвернулась и, опустив голову, начала приводить себя в порядок. Какое-то время Снейп молчал. Потом он сел рядом и она услышала за спиной его голос: — Ты плачешь? Девушка замерла. По мнению Снейпа она должна была истерить, испытывая невыносимое унижение, но вместо этого… она не знала, как успокоить своё мятежное тело, изнывающее от вожделения. — Нет, — она горько усмехнулась. — Ты вся дрожишь, — осторожно заметил Снейп, сосредоточенно изучая её маленькую фигурку. Всё его тело натянулось, как тетива. Он словно только сейчас увидел в ней женщину. Она была вся из нежных округлостей, её юбка, смявшаяся и собравшаяся на бёдрах, откровенно дразнила его, некогда белая блузка больше не прикрывала круглые тяжёлые груди, волосы упали длинными прядями на её красивое, но немного осунувшееся лицо. — Дело не… — волшебница осеклась и надолго замолчала. — Ты возбуждена, не так ли? — прошептал он ей куда-то в затылок. Гермиона вздрогнула. Она ждала его глумливого смеха, но его не последовало. — Если ты только позволишь… — хрипло продолжил Снейп. У него пересохло во рту. — Со мной… тебе не нужно притворяться… Не нужно быть всегда хорошей… — Я не смогу, — отчаянно произнесла девушка. — Мне ты можешь сказать, — прошептал Снейп, снова убирая её волосы с плеча, словно с недавних пор это стало его любимым занятием. — Со мной ты можешь говорить о тех вещах, о которых никогда не говорила вслух. О тайных фантазиях… Обо всём. Я не святой, Гермиона, так что не осужу тебя. — Я не смогу, — она затянула старую песню. — Я ещё никогда не получала удовольсвие от близости с мужчиной… Слова вылетали так стремительно — как бы сами собой. — Да ты никогда и не была с мужчиной, — выдохнул ей в ухо Снейп. Она вздрогнула, когда он прижал её к себе. Его руки крепким кольцом сомкнулись у неё под грудью. Зельевар припал к её шее, целуя жёсткими, быстрыми поцелуями, словно наказывая её за притворство, за то, что она не могла быть честной даже с собой. — Только дурак не заметит, что в тебе больше чувственности, больше страсти, чем в любой развязной девке из Лютного переулка. Уизли идиот, а вот я… нет. — Перестаньте, — полузадушенным шёпотом пробормотала волшебница. — Ты ведь понятия не имеешь, как от тебя пахнет. — От меня пахнет ужасно… — Чудесно… От тебя пахнет чудесно. Чёрт возьми, Гермиона, от тебя пахнет женщиной, которая готова вот-вот взорваться. — Боже мой, хватит… Её протест утонул в тихом стоне, когда руки Снейпа оказалась у неё на груди. Он прищипнул её соски чуть сильнее, чем она к этому привыкла. Девушка запрокинула голову зельевару на плечо и слабо выгнулась. Её пальцы сжали шерстяную ткань его брюк так сильно, что Снейп почувствовал на себе её ноготки. Гермиона беспомощно всхлипнула, когда он скользнул рукой под её расклешенную юбку. Она была так возбуждена, что пульсировала, испытывая боль и пустоту. — О, Мерлин, — тяжело вздохнул зельевар, пройдясь по сладкому женственному жару между ног. Он начал медленно её поглаживать, покусывая раскрасневшуюся, чувствительную мочку зубами. И когда он отвёл её трусики в сторону, стоило ему только пройтись пальцами по шелковистой коже, по набухшим, влажным интимным складкам, по напряжённому чувствительному бутону, как его пробрала сильная дрожь. — Да ты издеваешься надо мной, — дыхание мужчины вырвалось из груди судорожным вздохом. — Боже мой, — беспомощно простонала Гермиона. Снейп плавно скользнул в неё своим пальцем и без труда нашёл то местечко, одно из тех нескольких особенных, что доводят женщину до исступления. Почувствовав, как она судорожно сжала его, он принялся массировать её клитор большим пальцем. Гермиона спрятала лицо в изгибе его шеи, в теплой коже. Теперь под её щекой билась жилка. Запах зельевара был таким тягучим, терпким, таким теплым… Она дышала горячо и неистово прямо ему в кожу, пока его пальцы нежно, но безжалостно вонзались в неё. В его руках было столько силы, в её руках, в каком-то отчаянном порыве сжимавших его волосы, была лишь потребность за что-либо удержаться. — О, боже мой, Северус! Он не давал ей прогнуться, не давал отступить, не позволял ей ничего, что бы помешало ей достигнуть пика наслаждения, оргазма такого сильного, что у неё на глазах навернулись слёзы. Всё, что она когда-либо испытывала ранее, отличалось от того, что случилось сейчас. Сейчас это было чувственным безумием. Безмерно сильная дрожь, которая доставала до таких глубин, которых ничто не должно было бы даже коснуться. И когда она уже кричала что-то несвязное, когда выкрикивала его имя, пока кончала, Снейп продолжал покрывать её обнажённую шею и плечи обжигающими, жадными, с открытым ртом поцелуями, продолжал медленно ласкать её внутри, продлевая незнакомое ей удовольствие. Значительно позже, когда её почти сморила сонливая усталость, прижавшись тяжёлой головой к груди мужчины, Гермионы стыдливо пробормотала: — Я испортила простыни. — Я приму это как комплимент, — ответил Снейп, наматывая одну из каштановых кудряшек себе на палец. Затем сам не зная почему, зельевар медленно повернул голову и посмотрел влево. На противоположной стене каморки возникли расплывчатые очертания узкого прямоугольника. Это были очертания двери! Затем таинственная дверь медленно, очень-очень медленно открылась, и он увидел, что за ней распростерлась темнота.