Зеркало смирения

Несмотря на то что они проснулись всего несколько часов назад, Снейп заметил на западном небосклоне серп нарождающейся луны. И хотя рациональная часть его мышления по-прежнему отказывалась придавать этим странным деталям хоть какое-либо значение, иногда он всё же задавался вопросом, почему это место было по большей части лишено света. Эта мысль еще какое-то время занимала его, но лишь до тех пор, пока в сумерках не завиднелась наполовину разрушенная кладбищенская стена из бутового камня. Теперь Снейп больше ни о чём не мог думать, кроме как о предстоящей встрече с Тёмным лордом, и от этого его бросало то в жар, то в холод. Неприкрытая неподдельная ненависть к человеку (если его вообще можно было таковым назвать), разрушившему его жизнь, сменялась презрением — не в последнюю очередь к самому себе за то, что когда-то был так наивен и глуп, чтобы последовать за таким чудовищем. К этим чувствам примешивались глубочайшее раскаяние и жалость, тоже к себе. — С-северус! Снейп оцепенел. Его сердце сжалось так, что он на самом деле почувствовал, как оно остановилось, и только через несколько долгих секунд толкнуло один удар, потом второй и, наконец, стукнуло в третий раз, да и то с таким трудом, будто кровь превратилась в вязкую смолу, которую оно едва было в состоянии прокачивать по жилам. Охваченный ужасом, который по каким-то причинам был даже сильнее, чем ужас той страшной ночи в Визжащей хижине, зельевар закаменел, как соляной столб, когда одна из кладбищенских статуй очнулась от своего вековечного оцепенения и плавным движением тела выскользнула из тени. Её фигуру тотчас же выхватил теплый свет керосиновой лампы Питтса, который уже успел добежать до своего господина. И только теперь Снейп убедился, что перед ним стояла не ожившая химера, а не кто иной, как Волан-де-морт. «Лучше бы это была химера», — мрачно подумал про себя зельевар. — Я ждал тебя, — красные глаза, в которых не было ничего человеческого, блеснули. — Как хорошо, что ты всё же выжил. Сказанное было ложью, и, чтобы распознать это, не нужно было обладать магическим талантом. — Я должен сказать, что мне жаль, что так получилось, — при этих словах лицо Волан-де-морта ничуть не изменилось. Оно оставалось таким же бесстрастным и безразличным, как и всегда. — Но ты должен понять, что у меня не было другого выбора. Мне нужна была Старшая палочка. В этот момент зельевар услышал шорох. Из поросшей бурьяном стены выползла Нагини. — Мой лорд… — начал было зельевар, но голос ему отказал, и он почувствовал, как дрожит всем телом. Нечто коснулось его ноги, и от этого прикосновения что-то в нем заледенело. Снейп попытался пошевелиться, но все его члены были словно парализованы. Все, на что он был способен, это неподвижно стоять и смотреть на свой кошмар, на воспоминание, обретшее форму. Нагини обвила его ногу плотными кольцами и зашипела. Какое-то время зельевару удавалось поддаваться увещеваниям разума, что всё происходящее — это всего лишь иллюзия, но страшная боль и еще более ужасное ощущение собственной беспомощности и неизбежности смерти неизгладимо врезались в его память. Навсегда. Горечь собралась под языком. Снейп собрал все силы, чтобы разорвать невидимые путы страха, сковавшие его. На смену этому чувству пришло соображение, продиктованное здравым смыслом: в конце концов, не имело значения, как сильно он ненавидел Тёмного лорда, как часто его преследовали кошмары прошлого, как остро мучила боль, которая его хоть и не убила, но в буквальном смысле чуть ли не свела с ума. Фактом было, что сейчас он находился не в той ситуации, чтобы выбирать. С рвением приговорённого к смерти Снейп упал перед Волан-де-мортом на одно колено, склонил перед ним голову и произнёс: — Вы победили, — наконец справился он со своим голосом. — Это… — зельевар искал и не находил слов. Возможно, потому что в человеческом языке не было слов, чтобы описать тот необъятный ужас и отчаяние, вызванные победой безумия над здравым смыслом, тьмы — над светом. — Этот день войдёт в историю, С-северус, — с плохо скрываемым в голосе триумфом сказал Тёмный волшебник. — Этот день станет началом… нового мира. Мы очистим его от скверны… Снейп больше не сомневался, что Волан-де-морт в этой реальности окончательно и бесповоротно впал в безумие, причем в наиболее опасную его форму, когда умопомешательство скрывается за фасадом вроде бы логичных речей, но все равно остается безумием. Задним числом зельевар сообразил, что все это время Тёмный лорд не переставал говорить, а он не помнил ни единого слова. Затем волшебник протянул в сторону Снейпа свою костлявую руку и тихо произнёс: — Подойди… Его миролюбивый тон был обманчив — Снейп знал это. Однако нельзя кусать руку дающего, даже если до этого момента она била. — Мой Лорд, — зельевар осторожно поднялся. Нагини ослабила свои кольца и скользнула в траву. Зельевар покорился требованию и пошёл навстречу Тёмному лорду, испытывая интенсивное недоверие, смешавшееся с неким ощущением нереальности происходящего. — Вижу, ты привёл с собой подружку Поттера, — Волан-де-морт изобразил на своём лице гримасу, которую Снейп еще минуту назад считал на физиономии этого монстра немыслимой: а именно живой интерес. — Да, мой Лорд. Гермиона всё это время стояла за спиной Снейпа, тщетно пытаясь унять дрожь в руках и коленях. Она не могла видеть его лица, но понимала, что за выставленной напоказ самоуверенностью скрывалась ее полная противоположность, а за почтительностью, с которой зельевар говорил с Тёмным лордом, хоронилась хорошая порция страха. Волан-де-морт и ей дал знак костлявой рукой. Гермиона долго стояла, не двигаясь, но уловив во взгляде Снейпа нарастающее нетерпение и тревогу, всё же подошла ближе. Тёмный лорд прошёлся рукой по её ключице — там, где была метка Снейпа, — и волшебница мимоходом отметила, что его прикосновение оказалось совершенно не похоже на то, чего она ожидала. Это было совершенно нормальное, не лишённое физического тепла прикосновение. Даже в этот момент эмоционального и умственного смятения Гермиона вдруг осознала, что она попросту не способна была изменить свои взгляды. Все в ней противилось тому, чтобы признать за Тёмным лордом хотя бы такую малость, как совершенно нормальное человеческое прикосновение. — Вижу, ты уже поставил на неё свою метку. — Да, мой Лорд, — покаянно ответил Снейп. — Прошу, простите мне мою дерзость… — Что ж, у тебя всегда был странный, непонятный мне интерес к грязнокровкам, — меланхолично перебил Волан-де-морт. — Так хочешь её? Снейп ответил не сразу. С трудом оторвав взгляд от пакостной личины Тёмного лорда, зельевар перевел его на Гермиону. В его грубоватых чертах отразилась вся безмолвная внутренняя борьба. — Да, мой Лорд, — медленно поворачиваясь, натянуто ответил зельевар. — И как давно? Снейп растерянно уставился на него. — Как давно ты её хочешь? — властно спросил Волан-де-морт. — Уже давно, — наконец едва слышно выдавил из себя Снейп бесцветным хрипловатым голосом, тщетно стараясь придать ему спокойный тон, и сам испугался слов, невольно вырвавшихся у него. Тёмный маг коротко рассмеялся. — Пожиратель смерти, одержимый грязнокровкой… Тебе не кажется, что в этом есть какая-то доля иронии? Снейп ничего не ответил. Триумфальный блеск глаз Волан-де-морта, незаметный для мисс Грейнджер, но явный для Снейпа, залег на самое дно его глаз. — Ты должен быть мне благодарен, — разошёлся Волан-де-морт. — В определённый момент… перед нами встаёт выбор, кем нам стать. И посмотри, Северус,.. чего ты добился благодаря мне. Кем ты стал рядом со мной. Снейп бросил на Тёмного лорда быстрый взгляд. И в нем не было благодарности, скорее распаленная ярость. Однако выхода ей он не дал. — Развлекайся, — снисходительно бросил Тёмный маг, небрежно махнув рукой. — Когда надоест, отдай грязнокровку Скабиору. Он уже не раз справлялся о ней. Никак не возьму в толк… — Волан-де-морт облил девушку ледяным взглядом холодных, матовых, стеклянных глаз, -… что вы оба в ней такого нашли. — Благодарю вас, мой Лорд, — ответил Снейп. Он поклонился и, схватив Гермиону за локоть, потащил в сторону поместья. Когда они вернулись в дом и нашли тихое место, зельевар наконец отпустил руку волшебницы. Она прижала её к себе, поглаживая красные отметины, оставленные пальцами Снейпа, которые всенепременно превратятся в синяки через несколько часов. Зельевар расправил плечи, заведя руки за спину, сделал шаг в сторону и отвернулся. — Давай,.. говори, что хотела, — сухо сказал Снейп. Он слегка скосил голову набок, но не позволил себе смотреть на волшебницу. — С чего вы взяли, что я вообще хочу с вами разговаривать? — выразила удивление мисс Грейнджер. — Не пытайся мне лгать. Я видел, как ты на меня смотришь. Ты считаешь меня чудовищем, не так ли? Ты должна меня ненавидеть. Я бы на твоем месте ненавидел. Он умолк, смотря на стену перед собой, а на самом же деле в ожидании её реакции. Но Гермиона упорно молчала. — Что? Неужели даже не упрекнёшь меня в том, как я мог примкнуть к шайке отпетых приступников? — сказал он с легкой издевкой. Очевидно, молчание девушки Снейп истолковал таким образом, что видел необходимость защищаться методом нападения. — Какой великой мудрости ожидать от семнадцатилетнего мальчишки, который хотел произвести впечатление на понравившуюся ему девушку? — пролепетала наконец волшебница. Лицо зельевара помрачнело еще больше, но, по крайней мере, он сдержался и не ответил грубостью. Он уже пожалел, что вообще затронул эту тему. И все-таки так было лучше, чем блуждать в тех ужасных мыслях и ощущениях, которые возбудила в нем встреча с Тёмным лордом. — Просто уведите меня отсюда, — тихо пробормотала Гермиона. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной и, более того, неуместной здесь. — Не важно как, — уже глуше добавила она. — Скажите, что… хотите развлечься. Снейп долго молчал, а потом развернулся. — Думаю,.. я смог бы найти нам… комнату, — принуждённо ответил мужчина.

***

В комнате стояла тишина. На окнах висели тяжёлые бархатные шторы, которые пропускали лишь узкие полоски бледного света. Огонь, полыхавший в камине, хотя и наполнял помещение удушливым сухим теплом, почему-то плохо освещал комнату. Снейп закрыл за ними дверь, а когда обернулся, то Гермионы уже не было рядом. Сбоку послышался мягкий щелчок замка — она скрылась в ванной комнате. Помедлив, мужчина оттолкнулся от двери, сделал несколько шагов в глубь комнаты и еще раз пробежался по всему рассеянным взглядом. Застеленная кровать, два кресла и столик у камина, заполненный книгами шкаф высотою до потолка и мини-бар. В ярости и фрустрации Снейп прошёл в том направлении, налил себе в стакан виски и, немного помедлив — словно раздумывая, стоило ли оно того, — выпил до дна. Следующие полчаса он провел, сидя в кресле, уставившись в потолок и тщетно пытаясь привести в порядок хаос в голове. Возможно, он просидел бы так и дольше, если бы наконец не заметил, что перестала шуметь вода. Взгляд зельевара невольно прилип и не мог оторваться от двери, ведущей в ванную комнату. «Что она могла там так долго делать?» Снейп решительно встал и пошел к двери, но по пути передумал, повернул обратно и снова опустился в кресло. С тяжёлым вздохом он начал покусывать нижнюю губу, чего раньше никогда не делал, и нервно разминать костяшки рук. «Да чего же она там так долго?!» Снейп снова вскочил на ноги, прошёлся взад-вперёд, посмотрел на дверь и подошёл ближе. Его кулак в нерешительности замер в воздухе, когда дверь открылась, и из ванной комнаты вышла Гермиона. — О! Взгляд Снейпа скользнул по удивлённому лицу волшебницы. Жёлто-оранжевый свет проявил рыжину в её волосах и россыпь веснушек на щеках. Это была Гермиона Грейнджер, однако уже не та Гермиона, которую он в последний раз видел на заседании суда. Пять лет, минувшие с тех пор, не прошли для неё бесследно. Она повзрослела, и в ее женской зрелости было больше прелести, чем хранила память зельевара. Глядя на неё, с раскрасневшимися от пара щеками, подрагивающими ресницами и умело собранными в пучок кудрями, Снейп испытал необычайно тягостное чувство. Она показалась ему очень хорошенькой, хотя на ее лице и остались следы переживаний, через которые ей пришлось пройти. На неё было так приятно смотреть, особенно сейчас, с тех пор как пару дней назад они попали в мир, в котором ничего приятного не было и быть не могло. Неожиданно Снейп почувствовал странное облегчение, которое и сам не мог себе объяснить. — Тебя долго не было, — наконец нашёлся что сказать мужчина. — Вы волновались? — озадаченно спросила волшебница, внимательно всматриваясь в лицо зельевара. Снейп состроил сконфуженную гримасу. — Со мной всё в порядке, — она сама ответила на свой же вопрос. — Я просто устала и… проголодалась. Почему бы вам не попросить Питтса принести нам что-нибудь поесть? Снейп ошалело уставился на неё. Мысль была столь невероятной — и в то же время так явно лежала на поверхности, — что он удивился, как сам до этого не додумался. — У меня сложилось впечатление, что он вас послушается, — продолжала говорить волшебница. — И пусть он также принесёт кроветворное. Нужно снова осмотреть вашу рану. — Мной командует Гермиона Грейнджер, — хмыкнул Снейп. — Я одновременно раздражён и… заинтригован. От смущения по щекам девушки ещё сильнее пошли красные пятна. — Я вовсе не… — застенчиво начала было волшебница, плотнее кутаясь в махровый халат, но зельевар, видимо, вняв её здравому смыслу, хлопком ладоней призвал домовика. Уже через несколько минут Питтс с муравьиным усердием суетился у стола. Одного запаха было достаточно, чтобы у Снейпа потекли слюнки. Он вдруг почувствовал, как проголодался. Всё-таки сегодня они ничего не ели. И хотя порция была всего одна, она была такой большой, что её с лихвой хватило им обоим. По телу разлилось ощущение сладкой истомы, когда они закончили трапезу. Приятная расслабленность начала медленно перетекать в свинцовую тяжесть. — Нужно осмотреть вашу рану, — решительно сказала мисс Грейнджер, поднимаясь со своего места. Снейп бросил быстрый взгляд в сторону двери, а потом нехотя кивнул и так же нехотя начал расстегивать брюки. Брючина снова пропиталась кровью. Зельевар аккуратно приспустил штаны и крепко сцепил зубы, когда Гермиона, не дожидаясь его позволения, принялась разматывать повязку. — Что, неужели так плохо? — спросил мужчина, когда она закончила дело и бросила пропитанную кровью тряпку на пол. Выражение ее лица было озабоченным. — Тот, кто накладывал повязку, понятия не имел, как это делается, — с укором сказала волшебница. — Это был я. — Я надеюсь, вы действовали из лучших побуждений, — с сарказмом добавила она, насупив брови. Снейп засопел, но ничего не ответил. — Дела не так уж и плохи, — продолжила она. — Я принесу из ванной аптечку, а вы пока выпейте кроветворное. Она поразмыслила минутку и, негодуя, распрямилась. Уже скоро волшебница вернулась с бинтом. — Стисните покрепче зубы. Будет больно, — предупредила она, снова присаживаясь возле Снейпа на колени. Было больно, как и предупреждала Гермиона. И хотя эта боль и выбила из него слезу, в то же время она принесла и своего рода облегчение. Мисс Грейнджер наложила повязку очень туго, но результат был налицо: хотя в некоторых местах бинт и окрасился в красный цвет, вскоре Снейп заметил, как кровотечение ослабевает, а потом и вовсе остановилось. — Так гораздо лучше, — убеждённо сказала волшебница, поднимаясь. — Думаю, с кроветворным рана совсем затянется через несколько часов. — Будем на это надеяться, — ответил зельевар, неуклюже одеваясь. Девушка ещё какое-то время стояла рядом, после чего тяжело вздохнула и подошла к окну. — Как думаете,.. зачем мы здесь? — она прихватила пальцем край тяжёлой шторы и осторожно выглянула. Не было видно ни зги. — Кто знает? — хмуро ответил Снейп. Он подошёл к камину и подбросил в него дров, скорее лишь для того чтобы чем-то себя занять, нежели ради тепла. На несколько минут наступила тишина. — Скажите, вам было сегодня страшно? — Гермиона медленно повернула голову и посмотрела на мужчину через плечо. — Разумеется, было. Только вы ни за что в этом не признаетесь, потому что, как мужчина, вы не желаете показаться в моих глазах трусом. — Почему? — усталым, бесцветным голосом спросил Снейп. — Почему ты не оставишь меня? Какое имеет значение, жив я или уже умер? Никто не будет скорбеть обо мне. Моя жизнь кончилась двадцать два года назад, а с тех пор я только влачу жалкое существование. Так зачем же…? Из жалости? — внезапно тон Снейпа поменялся на злой и язвительный, а глаза сверкнули. — Вы думаете, что имеете исключительное право на боль и страдание? — негодующе прикрикнула на него мисс Грейнджер. Снейп совершенно растерялся. Он был готов ко всему, но никак не ожидал, что Гермиона перейдет в наступление и обрушится на него с упреками. — Вы думаете, — продолжала волшебница, — что вы единственный, кто по собственной ошибке потерял кого-то очень дорогого? Голос Гермионы звенел и грозился сорваться от возбуждения. — Что ты можешь знать об утратах! — огрызнулся на неё зельевар. — Я прекрасно знаю, что вы пережили, профессор. — Сомневаюсь, — прошипел он. — Ошибаетесь! — крикнула волшебница. Она дрожала всем телом. Облик Снейпа начал расплываться перед ней, когда горячие слезы подступили к глазам. Она больше не пыталась их сдержать. — Я наложила на своих родителей Обливиэйт, чтобы спасти их от преследования Пожирателями смерти. Отправила их на другой континент,.. на который они никогда не прибыли. Они исчезли. Пропали, — она уныло опустила руки. — Даже если они умерли, я об этом… никогда не узнаю. Но одно я знаю точно — в тот момент моё решение казалось мне единственно верным. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Затем, чтобы вы перестали терзать себя, профессор, — её тон стал мягче. — Это никому не поможет. Ваша скорбь по Лили Поттер делает вам честь, но двадцать с лишним лет — это уже чересчур. Этим вы не делаете ей одолжения. К тому же, вы уже достаточно для нее сделали — её сын жив. У Гарри с Джинни скоро родится первенец. Вы исполнили свою миссию, и сделали это хорошо, — в её глазах читалось одобрение. Снейп молчал долго. Бесконечно долго. Что-то в этот момент в нем надломилось, беззвучно, но окончательно и бесповоротно. Гермиона была права в каждом сказанном слове. Как раненое животное уходит в скрытое от посторонних глаз тихое место, чтобы там умереть, так и он на последние двадцать с лишним лет забился в свой убогий дом в Паучьем тупике, чтобы лелеять свою боль. — Неужели ты думаешь, что я не пытался? Даже эти несколько слов потребовали от него напряжения последних сил. Он чувствовал себя опустошённым, и чувство выпотрошенности не ограничилось лишь его душой. Снейп налёг рукой на каминную полку. — Не пытался… двигаться дальше. Ему мало встречалось людей, к которым бы он испытывал такое безоговорочное доверие, как к этому нежному, женственному созданию, как мисс Грейнджер. И сейчас он как никогда понимал, что должен был выговориться, чтобы не свихнуться от ужаса, который подняли в нем страшные воспоминания. Гермиона молчала, и на какое-то время в комнате повисла гнетущая тишина. — Но быть Северусом Снейпом значит быть исключительно одиноким. Мне никогда не будут полностью доверять. Для всех я так и остался предателем. Порой, от прошлого нельзя уйти. У такого как я нет будущего. — Вы, вроде бы, умный человек и в то же время такой кретин, — тихим и даже нежным, но в то же время твердым тоном произнесла Гермиона. Её лицо оставалось серьёзным, но в глазах блеснули искорки веселья. Снейп тихонько засмеялся, затем замолчал и с задумчивым видом посмотрел на огонь в камине. — Неужели после всего ты всё ещё хочешь остаться… со мной? — спросил зельевар и вопросительно посмотрел на волшебницу. — Я останусь здесь с вами, чего бы мне это ни стоило. Снейп неожиданно для себя испытал глубокое чувство растерянности и благодарности, но в то же время и стыда, когда в его памяти пронеслось все то, что он когда-то думал о мисс Грейнджер. Она не была ни заносчивой, ни бесчувственной — эпитеты, которыми за последние годы он часто награждал ее в собственных мыслях, и не только. Не было в ней ни того, ни другого. Совсем наоборот. Она была девушкой в высшей степени умной, самоотверженной и участливой, даже если в секунду могла вывести его из себя. Но она была, быть может, единственным существом на земле, которому он был не безразличен. — А если мы выберемся отсюда,.. захочешь ли ты остаться... со мной? Он ждал её ответа, как приговорённый к смерти. И не было ничего хуже этого ожидания. Сердце забилось чаще, и он поймал себя на том, что крепко сжал руки, чтобы унять дрожь. — Женщинам не нравится, когда их спрашивают, Северус, — повторила девушка, подбадривающе улыбаясь. Снейп был слишком далеко от Гермионы, чтобы поцеловать ее, но сделал бы это, будь он ближе. И он был уверен, что Гермиона понимала это.