Heartlines

Как оказалось, Фэйри могут жить достаточно долго. Эндрю не был доволен этим фактом. Он должен был понять это до того, как они добрались до Лисьего двора, до того, как он принял предложение Ваймака… но на самом деле было трудно поверить, что кто-то может прожить так долго. Что люди, которых он видел в «Райских сумерках», могли жить веками. Что некоторые из них жили веками. Чтобы он жил веками. Лисий двор оказался недалеко от какого-то сонного университетского городка под названием Пальметто, в лесу по другую сторону кампуса университета. Знающие жители оставляли свои машины (те, у кого они были) на краю парковки кампуса, замаскированные, чтобы слиться с машинами студентов и преподавателей, и шли по небольшой тропинке, также загламуренной, чтобы держать «смертных» в страхе перед старым дубом, где они трижды крутанулись вокруг «противника» (да, Эндрю нашел это забавным), прежде чем трижды постучать ниже определенной ветки, чтобы их впустили. Оказавшись внутри… Ну, это было волшебство, предположил он. Волшебство, которое делало это место безопасным, делало его таким привлекательным благодаря бледно-серым каменным зданиям, простым, но обильным садам и изношенной, но хорошо сложенной мебели, приглушёнными цветам землистых тонов толстых ковров на полу и драпировкам на стенах, изображающие чёртовых лисов во множестве оттенков кремового, белого, оранжевого и красного. Дэн, дриада с коротко остриженными темно-каштановыми волосами и кожей цвета теплого полированного орехового дерева (Эндрю мог разглядеть на её коже слабые бороздчатые линии, похожие на удлиненные годичные кольца, если подойти достаточно близко, что он делал редко), сказала ему, что знающая не была такой «модной», как некоторые другие, но это было хорошее место, сильное и одно из старейших в стране, и он поймал себя на том, что поверил ей. По крайней мере, он понял, что спорить с девушкой не стоило усилий, поскольку она была образной правой рукой Ваймака и во всём поддерживала мужчину. Он не только застрял в волшебной сказочной стране с фанатиком, который был ходячим деревом, но он застрял в волшебной сказочной стране с фанатиком, который мог жить веками. По крайней мере, так было до тех пор, пока он не взял в свои руки достаточно горючей жидкости и всё веселье. Хм, он любил зефирки. Ой, подождите, кроме надоедливой наяды, которая всегда слонялась вокруг со слишком милыми улыбками и слишком яркими глазами, которые не совсем скрывали скрывающуюся внутри тьму — она могла потушить огонь, черт возьми, не считая других вещей. Маленькая милая Рене в двух туфлях, с волосами цвета радуги, длинными юбками и рубашками с высоким воротом, будто она скрывала нечто большее, чем темнота. Рене, которая помогала очистить кровь Эндрю от «счастливого сока» в те времена, когда он возвращался в сознание достаточно надолго, чтобы Ваймак счёл безопасным дать Эндрю отсрочку, согласно их соглашению. Старик сдержал своё слово, вызволил Эндрю из этой ужасной, обитой железом комнаты и взял его под свою опеку, но это не обошлось без затрат (старый добрый способ Фейри — ничего не бывает без цены, и чем выше, тем лучше). Комиссия по ценным бумагам и биржам была убеждена, что Эндрю представляет собой угрозу (просто дайте ему время, он покажет им, насколько они правы), что он слишком «подменыш», чтобы когда-либо получить контроль над своим талантом. Ваймак возразил, что Эндрю просто нужно время, чтобы научиться им правильно пользоваться, время и безопасная среда, и опроверг «приговор» Эндрю — сто лет на проклятом зелье вместо пятисот. Сотня лет или Эндрю, демонстрирующий «достаточно высокоразвитой способности», что, как все знали, было гребаной шуткой; почему-то КЦББ было против Эндрю. — Пятьсот лет для большинства подменышей — это почти вечность, — объяснил Ваймак, отвозя Эндрю, Аарона и Ники в Лисьей двор на потрепанном седане «Шеви». — Не всегда, но для большинства. — Эндрю поймал взгляд Ваймака, метнувшийся к Аарону, сидевшему на заднем сиденье. — Они пытаются сломить тебя. — Этого не произойдет, — прохрипел Эндрю, изо всех сил борясь с желанием ухмыльнуться, засмеяться, пока зелье гудело в его крови. — Нет, это не так. Мы тебя обучим, как я и обещал. — Ваймак на мгновение замолчал. — Ты держишь своё слово, ты помогаешь моему двору, и мы сделаем для вас всех всё, что можем. Мы обойдем их решение. Помощь двору означала, что Эндрю должен был сопровождать некоторых других неудачников, присягнувших Ваймаку, таких как Мэтт и Элисон, выполняя различные «задания», чтобы принести этот предмет или охранять тот, обеспечить безопасный проход для того заносчивого лорда Фейри или выступать в качестве опоры для какой-нибудь щебечущей леди Фейри. Лисий двор был известен как нейтральный по большому счету, не связанный с другими знающими и их ссорами, не желающий угождать «Дворам», таким как КЦББ. Как сказала Дэн, они, возможно, не были знатными или очень богатыми, но Ваймак привлёк на свою сторону нескольких влиятельных людей (испорченных, но предположительно впечатляющих), чтобы защитить знания, так что лишь немногие дворы или знающие хотели бросить им вызов напрямую. Особенно, когда у них был очень сильный, нестабильный подменыш-некромант. Эндрю более или менее мирился с глупыми заданиями, потому что, как только он вернётся в сознание, как только он будет в безопасности в своём новом доме и не будет гостей, он будет терпеть руки Рене на себе и позволит ей вымыть зелье из его крови на несколько дней ясности. Он не мог обходиться без ненавистной штуки очень долго — счастливый сок, как он привык его называть, вызывал привыкание, и только у КЦББ было настоящее противоядие, но он мог продержаться несколько дней без него и тошнотворных искусственных эйфорий. Тем не менее, на этот короткий промежуток времени он мог быть самим собой, мог быть свободен от контролирующего наркотика, от жёсткого влияния Комиссии по ценным бумагам и биржам, от того, что кто-то снова навязывал ему что-то ещё, что он не мог отвергнуть. Но это продолжалось недолго. Как бы духи ни бушевали и ни кружились вокруг, он должен был заставить себя выпить эту ужасную херню ради Аарона и Ники — КЦББ дала понять ещё в той ужасной камере, и прежде чем они позволили ему уйти с Ваймаком, который всем заплатит цену (вот оно снова), если он не подчинится их решению. Были вещи и похуже, чем обитая железом камера. Эндрю, возможно, позволил себе пару недель погрязнуть в ярости — в том, что от неё осталось под действием наркотика, — запереться в своих новых комнатах и ​​иметь за компанию только духов, за исключением тех случаев, когда его вынуждала необходимость или задание, и затем он столкнулся с тем фактом, что Лисий двор был его новым домом, его новой реальностью, и единственный способ победить КЦББ — это их собственная игра. Он не заботился ни о ком, кроме Аарона и Ники, но он будет делать то, что делал всегда, и двигаться вперёд, несмотря ни на что, позаботится о себе и своих людях. На своих условиях, конечно, насколько это возможно. Это означало иметь дело с Рене и Би — Бетси для всех остальных — Леанан Сидхе, чье знание заклинаний было разнообразным, особенно когда дело доходило до иллюзий и умственных уловок. Она любила говорить, задавать, казалось бы, безобидные вопросы Эндрю, как он себя чувствует, но она не интересовалась, когда он велел ей бросить эту затею, и каким-то странным образом помогала, а это было всё, что имело значение. — Есть причина, по которой на подменышей смотрят свысока, — объяснила она однажды, усадив его внутри круглого кольца из различных молочно-белых кристаллов. — Не только потому, что ты не чистокровный, хотя полно идиотов, которые думают, что важно проследить твою родословную до Оберона и одной из его королев без перерыва. — Ее простое лицо — пухлые щеки, обрамленные каштановыми кудрями, и поразительно ясные карие глаза, закрытые очками, чего он не видел у многих других фейри, даже если линзы были тонкими и время от времени вспыхивали странным золотым цветом, что указывало на то, что они может быть зачарованы — скривилось в гримасе, чтобы показать, что она думает об одержимости большинства фейри родословными. — Но потому, что ты вырос среди людей и поэтому не научился правильно использовать свои таланты. — Херня всё это, — возразил он с горькой улыбкой, вездесущие духи кружились вокруг него, а несколько кристаллов приобрели цвет тёмного дыма. — Я прекрасно могу их использовать. Би несколько секунд смотрела на него ровным взглядом. — Ты только думаешь, что можешь использовать магию «прекрасно» — поскольку это единственный способ, которым ты умеешь пользоваться. Если ребёнок растет в темноте, он думает, что ему не нужен свет. Эндрю издал грубый звук на эту ерунду. — Мне становится здесь скучно. — Он указал одному из духов на несколько кристаллов, чтобы тот мог опрокинуть тёмные камни, затем выругался, когда его пронзила боль, когда дух, казалось, отскочил назад от какого-то невидимого барьера. Тем временем Би улыбнулась, когда ещё несколько кристаллов потемнели. — Тебе ещё скучно? — Что за херня? — Как она так заблокировала духа? — Ты слишком полагаешься на пару знакомых тебе уловок, — сказала она ему, когда улыбка сменилась более внимательным взглядом. — Ты позволяешь своим эмоциям — своему гневу и своему страху… — Я не боюсь, — отрезал Эндрю. Он не позволял этой эмоции контролировать себя ещё со времён Дрейка. Би на мгновение замолчала, прежде чем слегка кивнула. — Не для себя, уже нет, а для других, — уточнила она. — Ты беспокоишься о других, и у тебя есть потребность защищать их вкупе со своим гневом, которому ты позволяешь управлять собой и скармливаешь его духам. — Она медленно выдохнула и покачала головой. — Это неразумно, никогда не бывает разумно творить магию из такого эмоционально управляемого места. Если ты сломаешься, твоя магия сломается. — Говоря это, она бросила на него понимающий взгляд: ни один из них не хотел упоминать о ночи на стоянке «Райских сумерек». — Конечно, ты говоришь мне это сейчас, — пробормотал он, глядя на кристаллы. — Какой позор, что никто не дал мне аккуратную книжечку, объясняющую вещи. Как я мог убить Тильду за такую ​​оплошность — о, подождите, слишком поздно, я уже сделал. — Он оскалился на Би в насмешливой ухмылке. Какая досада, что его маленькая шутка не слишком потрясла её, хотя, как всегда, ей было не до смеха. — Можно было бы почти подумать, что твоё желание реакции на смерть твоей матери связано с тем, что ты пытаешься сместить свою собственную вину, но я уже знаю тебя лучше, Эндрю. Я также знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что это слабая попытка отклонения. — Она указала на тёмные камни вокруг него. — Твой талант, хотя и мощный, чахлый из-за того, как ты его выражаешь. Это не твоя вина, — быстро добавила она, когда выражение его лица стало настолько пустым, насколько это было возможно из-за счастливого сока, поскольку он отказывался думать о том, что Тони Уильямс смог сделать с ним, когда он был маленьким ребенком и до того, как он впервые «выразил» свой талант. Когда он сказал «пожалуйста». — Он искал единственный выход, который у него был, движимый твоей потребностью. Теперь мы исправим это». — Я переполнен восторженной радостью, — заявил он, играя с одним из кристаллов, заталкивая эти воспоминания обратно в самую глубокую часть своего разума, и фыркнул, когда кристалл треснул между его пальцами. — Да, я могла бы сказать. — Улыбка Би поблекла, когда она поправила очки, глядя на него, затем она глубоко вздохнула, словно сосредоточившись. Женщина была несколько терпимой, особенно когда она перестала вспоминать его прошлое и вместо этого сосредоточилась на уроке. Так что Эндрю застрял в том, чтобы заново изучать свою магию «правильным путём», чтобы управлять духами с помощью силы мысли, а не реакции, эмоций и бла-бла-бла. Чтобы направить энергию земли и сосредоточить её на заклинаниях и чарах, создать сглазы и проклятия — всё это, но большую часть времени мешало проклятое зелье — которое, как он был уверен, было намерением Комиссии по ценным бумагам и биржам, просто ещё один способ трахнуть его. Можно было бы подумать, что это дало бы ему что-то общее с Аароном, поскольку его близнец тоже изучал все эти вещи только в отношении своего собственного таланта, проводил большую часть своих дней с Эбби, резидентской целительницей Лисьего двора — думал он. За исключением того, что Эндрю суетился, половину времени (по крайней мере) скучал по своим урокам и продвигался вперёд только из-за своей решимости доказать, что Комиссия по ценным бумагам и биржам ошибается, его самой большой проблемой было слишком много магии, которую он мог контролировать. Аарон? Слишком мало магии. Би сказала, что это могло быть последствием того, что Тильда так долго давала ему наркотики, что вокруг было так много железа. Она также сказала, что генетика Фейри, как и сами Фейри, часто может быть жестокой и капризной — достаточно было посмотреть на Сета, чтобы убедиться в этом. Мать молодого человека была наполовину шелки, его отец наполовину кайт-сидхе, и он мало что получил от обеих родословных — ни тюленьей шкуры, ни кошачьей формы, ни способности преодолевать тени, ничего. Слишком Фейри, чтобы быть человеком, слишком человек и слишком «другой», чтобы считаться настоящим Фейри. Слишком глупый и бессильный, чтобы быть полезным, на что Эндрю с большим удовольствием указывал всем, особенно Сету. Хм, Эндрю почему-то не ладил со своими новыми «друзьями». Так много печали, как он мог продолжать? Это не было похоже на то, что Эндрю просил использовать все свои магические способности и застрял, работая вместе с идиотами, такими как Сет, Мэтт и его двоюродный брат Ники. По сути, оказаться в ловушке в замкнутом, волшебном окружении с братом, который почти не разговаривал с ним было и того хуже. У него почти возникло искушение попробовать гоблинский фрукт, который некоторые Фейри использовали в качестве своего рода наркотика для вечеринок, но после того, как он увидел, как Сет ведёт себя как ещё больший мудак после того, как ублюдок съел немного фрукта, и услышал о том, как Мэтт на короткое время пристрастился к какой-то его усиленной версии, Эндрю решил придерживаться только алкоголя. Алкоголя и своих случайных закулисных визитов к Роланду. После нескольких лет колебаний взад-вперёд между вынужденным максимумом зелья Комиссии по ценным бумагам и биржам и почти онемевшими моментами ясности, сдерживаемое разочарование Эндрю, наконец, победило его проблемы и детские травмы. В основном победило. У Роланда была обворожительная улыбка и внушительное телосложение, но самое главное, он слушал Эндрю во время их пребывания в одной кладовке в «Райских сумерках», держал руки там, где ему говорил Эндрю, не жаловался на духов и никогда не комментировал, что Эндрю иногда появляется только ради выпивки. В свою очередь, Эндрю никогда не замечал, если в конце некоторых ночей Роланд уходил с кем-то другим. Это была не любовь, это были не свидание, это была удобная договоренность, не более того. Это было… это было очень по-фейски. Эндрю почти разрывался между отвращением и смущением по этому факту, но, в конце концов, и то, и другое его мало заботило. Конечно, его договоренность с барменом ничем не помогла Аарону, даже несмотря на то, что Ники завязал отношения на расстоянии с хульдуфоулком по имени Эрик из знающих Сияющих Песков недалеко от Кармен у моря в Калифорнии. Несмотря на растущую враждебность между ними, Аарон продолжал сопровождать Эндрю и Ники каждый раз, когда они ездили в Колумбию на новом Dodge Charger Эндрю (мифы о золоте фейри были правдой, во многом для Эндрю… ну, восторг был слишком сильным. Хотя Ваймак не обрадуются, если узнают о его маленькой проделке — не то чтобы Эндрю имел намерение, чтобы это когда-либо случилось), продолжали ходить с Эндрю только на задания, продолжали какую-то странную, запутанную совместную жизнь. Жизнь, в которой они наполовину игнорировали друг друга, редко выходя из поля зрения друг друга, где Эндрю наблюдал за ним либо лично, либо через духов, где он игнорировал разглагольствования своего брата о вмешательстве в его жизнь всякий раз, когда Аарон глупел из-за какой-то очередной маленькой человеческой шлюхи. Эндрю обещал защищать своего брата, присматривать за ним, но бывали дни, когда ему очень хотелось задушить своего близнеца до смерти. Возможно, это и хорошо, но проклятый сок счастья — временами только он поддерживал жизнь угрюмого, жалкого ублюдка. Временами это было единственным, что поддерживало жизнь большинства знающих людей. После третьего инцидента, когда Эндрю использовал духов, чтобы вытолкнуть Эллисон из ближайшего выхода (чаще всего из окна, независимо от того, на каком этаже они находились), вместо того, чтобы мириться с её бессмысленным лепетом (она была валькирией, она переживёт, в отличие от ее жалкого бойфренда Сета), когда они прозвали его «монстром». На самом деле он думал, что это было довольно уместно и более соответствующк, чем «низкозадый подменыш», как его обычно называли. Было довольно забавно наблюдать, как Ваймак бормочет о том, что Комиссия по ценным бумагам и биржам проклинает его каждый раз, когда Эндрю улыбается ему и создаёт какие-то новые неприятности. Не то чтобы Эндрю нравилось доставлять неприятности. Нисколько. Он просто работал над тем «сочувствием», о котором говорила Би, и делился своими страданиями со всеми остальными. Единственной терпимой чертой в том, чтобы быть Фейри, было то, что время, казалось, потеряло силу. Дни слились воедино в знании, особенно когда счастливый сок глубоко вонзил свои когти в Эндрю, все эти маниакальные часы слились вместе с этими слишком короткими мгновениями ясности — моментами, в которых он не был уверен, тосковал ли он по ним или ненавидел больше, если честно. Возвращался в «реальный» мир, чтобы побаловаться алкоголем и понюхать сигаретный дым (сначала он выработал привычку раздражать Ваймака, крадя у него сигареты, а затем помог справиться с неприятным привкусом, который всегда был у него во рту, когда он оставлял какие-либо знания) и редкую трель удовольствия, прилив адреналина в бою, когда кто-то попытается сразиться с ним и другими «Лисами» (так называли тех, кто поклялся Ваймаку, другие фейри). Он с удовольствием наблюдал, как человеческий мир вокруг него менялся, как возмутительно росла мода, машины становились изящнее и быстрее, и всё начинали протестовать против чего-то. — Такая страсть, за это нужно восхищаться ими, — пробормотала Рене, глядя в окно комнаты, где она и Эндрю стояли в качестве охранников для собравшейся снаружи толпы; Дэн использовала её способность путешествовать по деревьям, чтобы доставить их в Беркли, штат Калифорния, чтобы принять участие в переговорах между Утренней Звездой и знающими Бесшиповых Роз. Эндрю было настолько скучно, насколько было возможно, в то же время под действием наркотиков, его кожа чесалась от разбросанного вокруг железа и незнакомой обстановки. О, и кучки глупых людей, протестующих снаружи, несколькими этажами ниже. — Ты восхищаешься, а я презираю, — сказал ей Эндрю, насмехаясь над тем, что, вероятно, было кучей студентов-идиотов, уже освобожденных от призыва и продолжающейся войны. — Какая трата энергии. — Он стряхнул пепел на дорогой ковёр и сполз вниз по стене, к которой прислонился. — Для них не будет напрасной тратой энергии, если они станут на защиту того, во что они верят, — возразила Рене, состроив редкий хмурый взгляд на своем круглом лице, когда она повернулась к Эндрю. — Если они станут на защиту мира. — Говорит женщина, которая превратит кровь первого Фейри, пытающегося прервать переговоры, в грязь. — Эндрю одарил её насмешливой улыбкой. — Так мирно. — Всё это отношение наяды «мир, любовь и не еби мне мозги, даже несмотря на то, что я такая милая» чертовски раздражало его; он был с Ваймаком уже более десяти лет и всё ещё не понял Рене, всё ещё должен был продолжать напирать, пытаясь добраться до темноты, которую она изо всех сил старалась похоронить глубоко внутри себя. Он знал, что она что-то скрывает, и однажды он это выяснит — у него было время. О, сколько у него было времени. Лицо Рене залилось краской, когда она отреагировала на насмешку, затем заставила себя успокоиться и покачала головой. — Однажды тебе будет во что верить, и это не покажется тебе таким смешным. — У Оберона больше шансов вернуться, — усмехнулся Эндрю, отвернувшись, чтобы посмотреть в окно, и развлекался тем, что пара духов терзала протестующих, пока Рене бормотала ему увещевания, пока переговоры не закончились. Затем им пришлось ждать, пока приедет полиция, чтобы разогнать протестующих идиотов (Эндрю мог бы немного помочь духам с этим, так как он не видел причин, по которым ему не позволили бы повеселиться), прежде чем четверо из них смогли вернуться в региональный парк Тилден, где Дэн смогла использовать подходящее дерево, чтобы телепортировать их обратно в Пальметто. Лисьему двору повезло, что у них была дриада, достаточно сильная, чтобы использовать деревья для таких путешествий (хотя это чертовски раздражало, что она могла телепортироваться или «шагать» или что-то ещё между деревьями, старыми или достаточно сильными, чтобы позволить Дэн сделать волшебства), так как Фейри со способностью создавать заклинания телепортации или обладающие магией для путешествия сквозь тени (такие как чистокровный Кат Ши) было нелегко найти. Эндрю предположил, что именно поэтому Ваймак принял такое решение, когда они были на какой-то дурацкой вечеринке в заведении «Бесконечные Сумерки» где-то в Вирджинии (по крайней мере, там было много деревьев), брошенное каким-то членом Комиссии по ценным бумагам и биржам (Рене и Аарон держали Эндрю, были в поле их зрения в течение всего вечера, как и несколько очень крупных Даоин Сидхе, вооруженных мечами и железными ножами в ножнах, одетых в цвета «Бесконечных Сумерек», когда всем гостям было приказано прийти безоружными). Однако одна причина, которая заставила их всех названных Лисьим двором, рано покинуть довольно скучную вечеринку, был окровавленным куском Туата де Дананн, которого несли Ваймак и Мэтт, завернутого в лучшее пальто Ваймака и плащ Эбби, но имеющий дурную милость обливаться кровью на оранжевый и белый материал. Эндрю шёл последним, попивая прямо из бутылки крепкое вино, которую он стащил на пути к выходу, чем вызвал недовольный взгляд Дэн. Он просто ухмыльнулся, задевая губами горлышко, прежде чем она открыла портал через дерево, и они вдвоем прошли последними. Духи нашептывали ему о чёрных и красных, о воронах, что не имело смысла, пока Ваймак и Мэтт не разложили своего праздничного фаворита на ближайшей плоской поверхности — деревянном столе, на котором часто собирались разные мелочи, такие как различные письма для Лисов, случайное оружие или книга и тому подобное — в большом фойе первого этажа главного здания знающих. Как только испорченное пальто и плащ были развернуты, Эндрю фыркнул, допив вино, и вместе с остальной пёстрой группой вассалов Ваймака смотрели на бессознательное и окровавленное тело Кевина Дэя, сына знаменитой (и мёртвой) Кейли Дэй и приёмного сына Тетсуджи Мориямы. — Что за черт? — потрясенно выдохнула Дэн. — Кто мог сделать с ним что-то подобное? На него напали за пределами Эвермора? — Не… совсем, — сказал Ваймак, в то время как Эбби поманила Аарона вперёд, чтобы тот помог ей вылечить раненого Фейри, а Рене пробормотала одному из уборщиков, чтобы тот принес чистое постельное белье. Даоин Сидхе смотрел на них несколько секунд, в его темных глазах было видно беспокойство, прежде чем он кивнул. — Не секрет, что я знал мать Кевина, Кейли. Я изучал с ней магию десять или двадцать лет, а взамен она помогла мне найти это знание. -: Эмоции промелькнули на его лице на пару секунд — прежде всего печаль и гордость — когда он окинул взглядом большое фойе, перед тем как его взгляд остановился на лежачем и избитом теле Кевина. — Возможно, из-за этого и репутации Лисов Кевин разыскал меня с помощью заклинания телепортации после того, как Рико Морияма сломал ему левую руку и избил. — Что? Но это его… — Сет не закончил это предложение, когда рядом с ним Эллисон покачала головой, словно отрицая; Эндрю мало что знал о Кевине Дэе, ему было наплевать на молодого человека, но он знал о его матери и о том, что он должно быть был чертовски талантливым заклинателем и фехтовальщиком. Фехтовальщиком, сражавшийся левой рукой. Ну, он сражался левой рукой, учитывая тот беспорядок, с которым Эбби и Аарон имели сейчас дело. Хм, где-то есть больше вина? Эндрю послал пару духов принести ему ещё одну бутылку, так как большая часть домашнего персонала, похоже, исчезла на ночь. Рядом с Дэн Мэтт выглядел готовым потерять сознание, тёмная кожа, которую он унаследовал от своей матери-Ифриты, стала пепельно-коричневой от того же шока, который поразил большинство Лисов. — Как он мог это сделать? Рико и Кевин были воспитаны как братья, ведь так? Эндрю усмехнулся над этим нелепым заявлением, бросив на Аарона многозначительный взгляд, но Аарон в данный момент был слишком занят, чтобы ответить. Ваймак покачал головой. — Я не знаю, Кевин едва мог объяснить, что он сделал, прежде чем потерял сознание, но я знаю достаточно, чтобы он нуждался в нашей защите, которую он получит. — Теперь мужчина казался мудаком, а это означало, что всем остальным — или, по крайней мере, Эндрю — придется туго. — Есть жалобы по этому поводу? Остальные маленькие верные лакеи быстро согласились с ним, хотя Сет выглядел немного угрюмым, а Эндрю лишь слишком широко ухмыльнулся. Его настроение несколько восстановилось с прибытием новой бутылки вина, поэтому он помахал идиотам, когда ушел, оставив пару духов, чтобы те присматривали за Аароном. — Эндрю? Куда ты, блядь, идёшь, чертов карлик? — позвал его вдогонку Ваймак. — Ты не останешься и не поможешь? — Помочь как? Мне кажется, у вас более чем достаточно людей, чтобы держать Дэя за здоровую руку. — Этот комментарий вызвал бормотание Дэн и Мэтта, а также весёлый смешок от Сета. — Я ничего не могу сделать, пока он не умрет, — заявил Эндрю, уходя, предпочитая, чтобы его оставили в покое, за исключением спиртных напитков и алкоголя. Так что, конечно, Дэй должен был доказать, что он ошибался. Этот ублюдок должен был схватить его, когда он был в самом конце периода «ясности», когда у него чесалась собственная кожа из-за чертового зельея, и он изо всех сил старался растянуть момент ещё немного, чтобы не схватить бутылку, дожидавшуюся его в лаборатории Эбби, которая заглушала бесполезный гнев искусственным чувством раздутого счастья, которое вызывало у него такое отвращение, которое медленно, но верно выжигало его на эмоциях. Не то чтобы у него было много причин быть счастливым, по-настоящему счастливым… и теперь он никогда не хотел снова испытывать эти эмоции, настоящие или нет. Он просто хотел оцепенеть и остаться в покое. Он хотел, чтобы Кевин Дэй оставил его в покое, тем не менее вредитель стоял в дверях его жилья, едва сдерживаемое духами, пока он оглядывался; за последние несколько дней он похудел, и его левая рука всё ещё была перевязана, несмотря на все исцеляющие заклинания и зелья, которые вливались ему в горло, но кроме этого… Нет, он по-прежнему выглядел как дерьмо. Кейли Дэй так и не назвала отца молодого человека, но он унаследовал её природу Туата де Дананн и её зелёные глаза, хотя его кожа обладала богатством цвета, теплотой, которая контрастировала с одним или двумя гобеленами, которые Эндрю видел, изображающими высокую бледную женщину с тёмным и волосами и изумрудными глазами. Он был на пару оттенков светлее, чем Ники, что выделяло его зелёные глаза, создавая привлекательную картину, несмотря на заострённые уши, которыми обладали самые чистокровные Фейри, и слабый шрам в виде двойки на верхней части левой щеки… пока он не открыл рот. — Ты настолько силен, насколько о тебе говорят, — сказал Кевин вместо «привет», — даже для подменыша. — Это мило, — Эндрю коротко кивнул ему. — А теперь оставь меня в покое, пока я не сломал тебе ещё несколько костей. Глаза Кевина расширились. — Нет! Мне надо поговорить с тобой! Эндрю было все равно, и он жестом приказал духам оттолкнуть вредителя… вот только Кевин даже не шевельнулся. Вредитель выглядел самодовольным и кивнул. — Видишь? Ты не знаешь всего. — Хорошо, я сделаю это сам. — Когда Эндрю шагнул вперёд, чтобы применить грубую силу, Кевин поднял правую руку, а левую прижал к груди. — Нет, выслушай меня, хорошо, я могу тебе помочь! Мы сможем помочь друг другу, обещаю! Нечасто Фейри произносили такие слова, так что Эндрю, несмотря на себя, почувствовал лёгкий интерес, и всё, что отвлекало его от быстро приближающейся аварии и того, что он почти полз к Эбби, заставляло его кивать. — Ладно, иди сюда. — Как только Кевин вошёл в комнату, дух захлопнул дверь, чтобы доказать Эндрю, что его сила всё ещё работает. — Как ты делал это раньше? Кевин потянулся к своей взятой напрокат оранжевой футболке (она, похоже, принадлежала Ваймаку) за амулетом. — Если ты знаешь достаточно и готов, есть вещи, которые ты можешь использовать, чтобы защитить себя от некромантии. — Выражение его лица стало решительным, когда он засунул его обратно под мягкий хлопок. — Если бы ты был должным образом обучен, это не сработало бы, потому что ты слишком сильный, но ты всё ещё используешь только часть своего таланта. Эндрю уставился на него за это заявление. — Я пытаюсь. — Он точно потратил достаточно времени с Би. — Я знаю. — Кевин вздохнул. — Отчасти это связано с тем, что я уверен, что тот, кто тебя обучает, вероятно, мало что знает о некромантии. — Он поморщился, когда взгляд Эндрю стал жёстче. — Нет, я их не оскорбляю, но это не обычный талант. — Затем он продемонстрировал несколько вопиющих собственных. — Хотя, правда, ты достаточно стараешься? Судя по тому, что я слышал о тебе, ты проводишь половину своего времени во сне, выпивке и… ах! Эндрю закончил выговор о своем характере, размахнувшись ножом перед лицом Кевина. — Прямо сейчас я собираюсь помочь тебе спуститься в могилу. Почему ты беспокоишь меня, кроме того, что тебе, кажется, нравится хорошая репутация убийства? — Но это всё правда… ах, мне нужна твоя помощь с Рико! — Кевин выбежал наружу, когда нож снова оказался перед его лицом. — Рико? Как же так? — Эндрю вспомнил дерзкого ублюдка из той ночи в клубе и истории, которые он слышал о наследнике Тэцуджи, о том, что Рико должен был быть таким же хорошим фехтовальщиком, как Кевин, если не лучше. Возможно. Кажется, в последнее время по этому поводу ведутся споры. — Можно было бы подумать, что он ясно дал понять, что ему наплевать на тебя. — Эндрю указал на поврежденную руку Кевина, когда тот отступил назад. Должно быть, на нём использовали железо, поскольку оно оказалось слишком упорным в лечении. Кевин на мгновение вздрогнул, затем глубоко вздохнул, словно пытаясь прийти в себя. — Он не хотел, чтобы я убегал, — признался Кевин, глядя на свою левую руку. — Я… ну, мне удалось заполучить чары телепортации и кое-что ещё после того, как он подумал, что я потерял сознание. Он должен искать меня сейчас. — Последнее вышло грубо и низко, слова были искажены страхом. Эндрю смотрел на молодого Фейри несколько секунд, пока духи кружились вокруг него, пока они призывали его сбить Кевина и вырвать чары, чтобы справиться с потенциальной угрозой, прежде чем Кевин восстановит свои силы. — Скажи мне правду, — сказал он вредителю. — Я не собираюсь помогать тебе, если ты будешь мне лгать. — Когда голова Кевина вскинулась, он щелкнул языком и постучал плоскостью лезвия ножа по костяшкам левой руки. — Как ты сбежал и почему Рико преследует тебя? — Но…. — Кевин на мгновение покачал головой, прежде чем запутался пальцами правой руки в подол своей футболки. — Отлично. — Его плечи опустились, прежде чем он снова заговорил. — Жан… он тот, кто служит Тецуджи и Рико. — На мгновение у него вырвался горький смех, а на его лице появилось мрачное выражение. — Нет, его отдали Тецуджи и Рико за какой-то долг его родителей, я не знаю какой, но он застрял там, в Эверморе, присягнул им. — Глаза Кевина стали смотреть в пол, пока он говорил, и потеряли фокус. — Но мы всегда ладили. Я всегда думал, что мы с Рико тоже ладим. — Его губы на мгновение скривились. — По крайней мере, до последних нескольких месяцев, когда Рико продолжал подталкивать меня к бою с ним, к дуэлям сглаза и хотел испытать против меня новые проклятия. Я никогда не пытался показывать их, для меня не имело значения, кто был лучшим, но… По опыту Эндрю, «для меня это не имело значения» было легко сказать, когда у тебя было всё, когда ты был уверен в своих силах. — Дай угадаю, он настаивал на дуэле и проиграл? — Нет! — Кевин посмотрел на Эндрю широко раскрытыми глазами и с лёгким румянцем, разлившимся по его щекам и прямому носу — выражение вины. — Эм, нет, — повторил Кевин тихим голосом. — Ты позволил ему победить, — пояснил Эндрю. — Я не… но да, теперь, когда я об этом думаю, — признался Кевин, снова сдувшись. Хм, Эндрю почувствовал, что у кого-то явный недостаток твердости. — Ну и дела, и он этого не оценил, настолько, что избил тебя и сломал тебе руку. — Плечи Кевина сгорбились ещё немного. — Что произошло дальше? Кевин глубоко вздохнул, словно собираясь с силами. — Жан дождался, пока он уйдет, и помог мне собрать всё необходимое, чтобы я смог уйти. Это единственный способ выбраться из Эвермора. — Он сделал ещё один вдох и сумел посмотреть Эндрю в глаза. — Вот почему мне нужна твоя помощь — ты единственный человек, которого я знаю, кто сказал Рико «нет», кто не дал ему то, что он хотел. Мне нужно, чтобы ты держал Рико подальше от меня, чтобы он не забрал меня обратно в Эвермор. Эндрю посмеялся над этим, с трудом веря, что кто-то никогда раньше не говорил избалованному парню «нет»… но было немного интересно портить Рико веселье таким образом. — Что я получу за свои старания? — Я научу тебя, — поспешно предложил Кевин. — Я знаю магию, всё, чем я занимался последние семьдесят лет, — это изучал её, изучал и учился драться. Я могу помочь тебе. Я избавлю тебя от… этого наркотика ещё быстрее. Он был далеко не таким старым, как Би… но в нём было то обояние. Ближе всего к этому у Би был её каменный круг, и он был больше нацелен против любой магии в качестве помощника в обучении. — Хм, решения, — протянул Эндрю, чтобы заставить Кевина поежиться, прежде чем он потянулся, чтобы взять с полки пачку сигарет и вытряхнуть одну на ладонь. — Хорошо, я полагаю, это даст мне какое-то занятие на следующие пару десятилетий, чтобы держать тебя в целости. Кевин с явным облегчением обмяк, а Эндрю зажёг сигарету. — Эт…о, это сработает, вот увидишь. — Затем он сузил глаза. — Мы начнем завтра, — сказал он, выпрямляясь. — Я поговорю с Ваймаком и Бетси, чтобы они организовали для нас подходящую площадку для тренировок, чтобы запастись необходимыми припасами, так что будь готов. Эндрю пустил дым в лицо вредителю. — Удачи. — Я собираюсь вытащить весь этот потенциал на поверхность, просто подожди и увидишь». Теперь Кевин казался полным решимости, развернулся, чтобы уйти. — У тебя его слишком много, чтобы тратить впустую. Эндрю наслаждался редкой волной эмоций в груди, пока курил сигарету, предвкушением, незапятнанным весельем и чем-то, что могло быть просто надеждой, прежде чем зуд вернулся, и он затопал в лабораторию Эбби. Все избегали его до конца дня, а на следующий… о, на следующий день Кевин понял, почему он должен быть более осторожным, заключая сделки. Как и Эндрю, поскольку ему пришлось иметь дело с одним из самых раздражающих, самоуверенных, упрямых, высокомерных, но трусливых знающих на свете. Кевин Дэй действительно обладал обширными знаниями о магии, втиснутыми в его голову, достаточными, чтобы производить впечатление на Би почти ежедневно, а когда он не пытался убить себя, пытаясь втиснуть магию в голову Эндрю или осыпая проклятиями, или находя способ сглазить Эндрю, чтобы заставить того учиться, тогда он делал всё возможное, чтобы научиться драться правой рукой, поскольку его левая рука так и не оправилась полностью от повреждений, нанесенных ей Рико. По крайней мере, раздражал трус не только Эндрю, так как остальные Лисы сначала были ошеломлены присутствием Кевина, а затем резко разозлились. Кевин был воспитан в одной из самых престижных знающих, получил известность и почести за свои навыки в магии и бою, а также за свое происхождение, был чистокровным Фейри неоспоримой силы. Сет возненавидел его с первого взгляда, а Аарон терпеть его не мог. Дэн некоторое время пыталась с ним поладить, но через несколько недель её покровительственное отношение испарилось, особенно когда он начал оспаривать её положение в качестве помощника Ваймака (Эндрю не думал, что Кевин сделал это намеренно, высокомерный ублюдок просто привык к тому, что люди следуют его примеру, а не наоборот). Конечно, любой, кого Дэн терпеть не могла, был врагом Мэтта, а Эллисон с самого начала посмотрела на Кевина свысока. Рене, волчица в овечьей шкуре, изо всех сил старалась поладить с Кевином, но Эндрю раз или два замечал в её глазах тёмный огонек, когда Кевин свысока разговаривал с «простой» наядой. — Попробуй сказать мне, что у тебя не возникнет искушения вскипятить его кровь, — поддразнил её Эндрю после того, как им пришлось вместе принять участие в другом благотворительном проекте Ваймака — ей, Эндрю, Кевину и Аарону — где они были в дурацком снабжении. Кевин был ещё более напыщенным, чем обычно, во время поездки, улыбаясь, как только они добрались до сообщества подменышей и более мелких «Фейри», таких как кобольды и домовые, а затем его обычно заносчивое «я», когда они вернулись в Чарджер. Частью его плохого отношения был отказ Эндрю использовать заклинание телепортации, когда у него была возможность водить машину. — Хотя он может быть немного… время от времени он пытается, я напоминаю себе, что одному человеку приходится приспосабливаться, переживая столько потрясений, — сказала Рене со своей раздражающе-безмятежной манерой, когда они возвращались к знающим со стоянки. — Ему нужно немного терпения. Более восьми лет? — Лгунья, — усмехнулся Эндрю, прежде чем они достигли дуба. Рене улыбнулась, выражение её лица выражало чистое озорство. — Ну, я Фейри, это ожидаемо. Говоря о потрясениях, знающий тоже через это прошел, что касается Ваймака, который был немного раздражен с Эбби из-за чего-то, а Дэн была так разъярена, что деревья шелестели так сильно, что листья летели повсюду, глаза Мэтта светились красным (Эндрю не терпелось однажды встретить настоящего ифрита, огонь был таким забавным), и Би, казалось, была готова наложить какое-то заклинание на всех придурков. — Что мы пропустили? — спросил Эндрю Ники, который жевал ноготь на большом пальце, глядя на всех с явным беспокойством; рядом с ним стоял Аарон, скрестив руки на груди в знак скуки, но Эндрю заметил горсть амулетов, которые держал его близнец. — Ах, Эбби ушла одна, и её чуть не поймали какие-то рыцари Мориямы. — Ники вздрогнул, когда Эндрю напрягся, и дух опрокинул вазу, которую кто-то — вероятно, один из многих беженцев, занимавших места знающих, — наполнил цветами из одного из садов снаружи. — Что… где они были? — спросил Кевин сдавленным от напряжения голосом и широко раскрытыми глазами. — В соседнем городе, — ответил Аарон со скучающим видом. — Не волнуйся, они либо мертвы, либо ушли. Ну разве это не приятный сюрприз? — Теперь я действительно могу уважать Эбби, — заявил Эндрю, что вызвало недовольные взгляды его близнеца и Рене и шокированные взгляды Кевина и Ники. — Что, только не говори мне, что кто-то из вас думал, что это в ней есть, — усмехнулся он. Хотя её хладнокровие испортило ему удовольствие, черт возьми; он думал, что за последние несколько лет доказал Рико, что бессмысленно посылать кого-либо в Пальметто или в Лисий двор, чтобы вернуть Кевина обратно в Эвермор, его самого и его услужливых духов. — Возможно, потому что это была не Эбби, — объяснил Аарон. — Это был какой-то бродячий Фейри, с которым она столкнулась, который втащил парочке из низ, а затем теневой ходок провёл её домой, прежде чем исчезнуть. Эллисон и Сет пытаются его найти, но Ваймак сказал, что это, вероятно, безнадежно. На этот раз Кевин перестал паниковать, услышав страшное слово на букву «Т», и ему не пришлось выпивать дохрена алкоголя, пока Эндрю шлепал его (что также портило веселье Эндрю), чтобы не глазеть на Аарона. — Теневой ходок? Серьёзно? Вы знаете, насколько они редки? Я только… — По какой-то причине волнение исчезло с его лица, и он прижал свою покрытую шрамами левую руку к груди. — Я знал только пару, и их уже нет. — Да, ты звучишь именно так, будто они ушли. — Эндрю сделал грубый жест и начал уходить. — Если мне не за чем убивать надоедливых птичек, я пойду спать. — Что было ложью — понимаете, он тоже мог быть хорошим Фейри — но всякая благотворительность чертовски раздражала его, и он хотел напиваться в течении пару часов в безудержном комфорте своей комнаты, пока Ваймак и другие преодолели их ссоры, а Кевин надоел ещё кому-то своими разговорами о редких фейри и магии. Одно из преимуществ маленького «приключения» Эбби заключалось в том, что Рико, казалось, забыл обо всём, что случилось с его людьми в последний раз, когда он посылал их обнюхивать Лисий двор, так что даже быть на страже снаружи означало быть на чертовом зелье дольше, а также это означало, что Эндрю должен был найти хорошее применение всем этим долгим, разочаровывающим годам обучения с Кевином, должен был немного выговориться (хорошо, должен выговориться много) и отправить несколько прекрасных подарков, ковыляющих своим разлагающимся путем обратно в Эвермор (конечно, под обаянием, по крайней мере, пока они не достигнут знающих). Он не знал, почему Рико вдруг решил снова заполучить Кевина после почти десятилетия относительного спокойствия, но довольно скоро эгоистичный придурок успокоился. Эндрю был лишь слегка разочарован этим. Рико снова встал на место, Эндрю снова погрузился в поток магических занятий с Кевином и Би (даже когда он задавался вопросом, есть ли в этом смысл — он продолжал поправляться, но КЦББ было наплевать, очевидно, кроме как убедиться, что он продолжает оставаться под действием наркотиков), вынужденный мириться с другими Лисами и бессмысленными заданиями Ваймака, с угрюмостью Аарона и Ники, всегда парящими на заднем плане. Он справлялся со всем этим, хотя на самом деле хотел, чтобы его оставили в покое, только он и духи, врезающийся в его вены, пока ёбаное зелье не вытечет, и ему больше не нужно будет чувствовать ужасное фальшивое бурлящее внутри него веселье, ему не нужно будет иметь дело ни с кем и ни с чем, и он сможет просто лежать в своей постели, читать или сделать всё, что, черт возьми, он хотел на этот раз. Делал ли он когда-нибудь это? Как Фейри прожили так долго? Как они выдержали вес лет? Ему ещё не было и шестидесяти, и он чувствовал себя таким чертовски старым, ощущал такую ​​тяжесть, и иногда казалось, что он не может вспомнить всё последнее… черт, так много последних десятилетий было размыто, несмотря на его эйдетическую память, которая была маниакальной смесью в его голове. Были Аарон и Кевин, остальные Лисы, были Би и Ваймак. Это была вся Калифорния, до и после духов, Колумбия до и после смерти Тильды, а затем Лисий двор до и после Кевина. Это были уже не годы, а события, и с тех пор, как он прибыл в Южную Каролину, многое из этого было сосредоточено вокруг данных им клятв. Большая часть его жизни была сосредоточена вокруг магии. Он не мог набраться энергии, чтобы ненавидеть это, не тогда, когда это было неотъемлемой частью его, но он не любил это, тогда как Кевин любил, и не жаждал этого, тогда как Аарон только это и делал. По крайней мере, он не так жаждал статуса, который это ему дало, как Аарон. Возможно, это было частью того, что разлучило их двоих. Ну, это и то, что он убил Тильду. Би, казалось, улавливала, как он уходит от вещей, и пыталась помочь, заставить его раскрыться, но он отстранялся ещё больше, его маниакальная улыбка была щитом, чтобы держать всех в страхе, даже когда он был окружён Кевином, Аароном и Ники, поскольку он убегал от знаний, знающих, насколько это было возможно, на своей машине (теперь это был Maserati 3200GT — Ваймак что-то подозревал, но к тому времени знал достаточно, чтобы выбирать, в каких битвах участвовать и что… о, это не было одной из них), в одиночестве, когда это было возможно а с тремя другими, когда нет. Всегда были «Райские сумерки», чтобы погрузиться в выпивку (а иногда и больше, Роланд, как всегда, услужливый), и «человеческий» мир на короткие промежутки времени, чтобы насладиться последним изобретением или чем-то ещё (Ники всегда был там за покупками, Аарон чтобы что-нибудь поесть, а Кевин был увлечен их книгами по истории, хотя бы для того, чтобы разглагольствовать о том, что они сделали не так). Если и было что-то хорошее в том, чтобы быть Фейри, прожив так долго, так это возможность наслаждаться новыми быстрыми автомобилями (на этот раз его улыбка была искренней, когда он думал о том, насколько лучше Мазерати по сравнению с жалким Фордом Тильды), смотреть на увлечение Аарона мобильными телефонами (даже если это не помогало в знаниях), слушать разглагольствования Кевина о том, как Фейри должны серьёзно относиться к таким вещам, как компьютеры, потому что прямо там есть очень много информации, которую они могут использовать. На самом деле, он был подчинён одному из этих разглагольствований, когда застрял на задании с Кевином и Ваймаком, находясь в знающих в Аризоне: это был полутроу по имени Эрнандес. Он отвечал за безопасность в Стардауне, и казалось, что кому-то удалось проскользнуть в «знания» и совершить набег на склад, где хранились припасы, которые они продавали большинству юго-западных знающих и общин Фейри. — Вы уверены, что это не внутренняя работа? — спросил Ваймак сразу после того, как Кевин телепортировал их в знание одним из своих заклинаний. Эрнандес, пожилой подменыш с черными волосами, пронизанными сединой, и смуглой кожей, которая, вероятно, была больше связана с его кровью троу, чем что-либо ещё, покачал головой. — Нет, все здесь под гейс. — Когда Ваймак поморщился, услышав это, он снова покачал головой. — Мы согласны с этим, это не так уж плохо. Так что да, мы не можем понять, как вор пробирается внутрь. — Дайте нам немного времени, мы их поймаем, — почти пообещал Ваймак. — Как я уже говорил вам, нет установленного шаблона, но у нас есть новые акции, так что я думаю, что сейчас самое подходящее время. Дайте мне знать, если вам нужно что-нибудь. — Когда Эндрю собирался что-то сказать, Ваймак бросил на него грязный взгляд, заставляя его держать рот на замке. Вот почему он закончил тем, что устал от скуки всего происходящего, и ему нечего было читать, он застрял, слушая, как Кевин рассказывает о том, как люди продолжают делать компьютеры всё быстрее и меньше, что они могут носить их с собой в разных местах, поэтому Фейри должны были уделять больше внимания вещам. Им нужно было больше заниматься устройствами, может быть, найти способ заставить электричество работать на знаниях или привлечь больше Фейри к программированию, потому что пренебрежение людьми и их изобретениями не работало на них. Пока этот ублюдок бормотал, Эндрю встал и подошёл к единственному столику, где Ваймак оставил свой меч в ножнах, прежде чем уйти (перерыв в ванную, сказал ему дух подростка), и пообщался с остальными духами, чтобы отвлечься. Вокруг суетилась парочка крыс, спящий кот, которому было лень делать свою работу, скворцовое гнездо на дальних восточных стропилах и… ох, подождите, что это было? Наконец-то есть чем заняться. — Кевин, заткнись, — пробормотал Эндрю, подняв меч в ножнах, так как ему пришлось оставить свой посох в неизвестном месте — кому-то было не до веселья — и начал ползти вперёд, туда, куда указал один дух, где незваный гость в данный момент рылся на полке. Хм, подождите, дух сказал, что злоумышленник только что поднял глаза. Почему-то… почему-то дух молодой женщины занервничал. — Готовь заклинание. — Подождите, это… — Кевин заткнулся и полез в специальный кожаный мешочек на поясе и вытащил пару амулетов. Пока он это делал, Эндрю заставил духов создать помехи, что-то в противоположном направлении, откуда они исходили, как раз в тот момент, когда Кевин бросил в воздух заклинание, из-за которого склад был залит светом. Эндрю услышал, как Ваймак что-то крикнул позади них, в то же самое время, когда он услышал бормотание проклятия впереди и слабый звук шагов, поэтому блондин толкнул Кевина назад, а сам отошёл в сторону, взмахнул мечом в ножнах и усмехнулся. Как он и рассчитывал, он поймал убегающего вора, ударив в грудь, и они покатились вниз, кувыркаясь, как марионетка с перерезанными нитями, как весело. Время играть. Он только что обнажил меч, когда Ваймак закричал на него: — Черт возьми, Эндрю! Вот почему ты ничего не можешь сделать! Отвали! — Когда он заколебался, Ваймак снова закричал. — Отвали от него! — Ладно, — фыркнул Эндрю, пнув всё ещё задыхающегося вора, попав ему прямо между ключиц. Он жестом приказал духам прижать ублюдка… но они не подошли ближе. — Что? — рявкнул он на них и снова махнул рукой. Тем временем Кевин наложил заклинание или что-то в этом роде и почему-то уставился на вора. — Что… подождите, почему ничего не произошло? — Он бросил один из амулетов в сверток поношенной одежды и, казалось, был готов закричать, когда тот просто отскочил от правого плеча вора, а затем упал на землю. — Это невозможно! — Яйца Оберона, что, черт возьми, происходит? Кто ты? — Ваймак сделал шаг к вору, выхватывая меч у Эндрю, отчего вор, всё ещё задыхаясь, отшатнулся на четвереньках. — Не-е-е… не подходите, — выдавил он, глядя вверх, капюшон его старомодной куртки спал, открывая спутанные каштановые кудри, которые выглядели так, будто их порезал ножом трехлетний ребенок, а затем оставил нечесаными на месяц или два, огромные карие глаза, широко раскрытые от паники, и лицо, которое пробудило интерес Эндрю, несмотря на нелепость ситуации между этими острыми скулы и узким подбородком. Вор был одет в костюм, словно из какого-то средневекового фильма, на его узких ногах не было обуви, а на нём были пристегнуты как минимум пара ножей. Что-то похожее на жалость промелькнуло на лице Ваймака, возможно, из-за того, что вор казался чуть крупнее Эндрю и чертовски тощим, и ему было лет шестнадцать. Может быть. С другой стороны, он был Фейри, судя по тому, как он каким-то образом блокировал магию Кевина, так что всё это могло быть чертовски впечатляющим обаянием. — Послушай, малыш, мы не причиним тебе вреда, хорошо? Мы просто хотим поговорить с тобой. — Никаких обещаний, — пропел Эндрю, вытаскивая нож из левой нарукавной повязки и постукивая им по костяшкам пальцев левой руки, счастливый сок вызывал широкую ухмылку на его лице, когда он смотрел на «малыша»; световое заклинание Кевина угасало и снова отбрасывало длинные тени на склад. — Черт возьми, Эндрю, мне не нужно… блядь! — Ваймак говорил за всех, в один момент ребёнок растянулся на полу, а в другой момент, как только на него упала тень, он исчез. — Теневой ходок, — благоговейно выдохнул Кевин, шагнув вперёд, чтобы подобрать упавший амулет. — Он был теневым ходоком. — Ни хрена, — протянул Эндрю, глядя на пустое место на полу. — Думаю, они не так редки, как ты сказал. — Как… расстраивает. Выглядело так, будто он вообще не играл. Эндрю разочарованно нахмурился, как из-за того, что у него отобрали игрушку, так и из-за вопросов, оставшихся без ответа, например, что напугало его духов и как ребенок свёл на нет магию Кевина. — Черт возьми, — повторил Ваймак, потирая лицо. — Это, должно быть, Нил Эбби, не может быть двух таких молодых теневых ходоков, как он. Она будет в ярости, когда узнает, что мы наконец наткнулись на него, и он убежал, потому что кто-то выбил из него всё дерьмо и угрожал ему. — Его взгляд только что прояснил, кто возьмёт на себя вину, о какая радость. Эндрю показал мудаку палец, а Кевин просто стоял с амулетом в руке. — Но как он попал в «знания»? Что насчёт моих заклинаний? — Кевин посмотрел на Ваймака с явным замешательством на лице. — Теневые ходоки… скольких вы знаете, которые могут проскользнуть в такое «знания» и так запросто выйти из них? Выражение лица Ваймака изменилось с гневного на обеспокоенное. — Ты прав, я не знаю ни одного теневого ходока, который мог бы это сделать, даже Хэтфорда. — Он провёл правой рукой по голове, левой всё ещё сжимая меч. — Пойдём поговорим с Эрнандесом и скажем ему, что мы, по крайней мере, разгадали за него тайну. Я не думаю… что-то подсказывает мне, что ребёнок не вернётся сюда, не тогда, когда он знает, что за ним могут наблюдать люди. — Гнев вернулся, только на мгновение, сменившись жалостью. — От этого парня буквально веяло и всё кричало «бегун». — Если он может проникнуть в «знания», у него есть все основания, — заявил Кевин, засовывая амулет обратно в сумку. — Представь, что… — он остановил то, что собирался сказать, и покачал головой. Боже, чего вечно миролюбивым, никогда не жадным Фейри нужно от кого-то, кто может взломать единственную безопасную и надёжную вещь в их жизни, знающих и знания? Эндрю ничего не знал, вообще ничего не знал. Жаль, что вор не задержался, он мог бы сделать что-то интересное. ******* Нил прижался к дереву, окруженный стаей, Омбре свернулась калачиком рядом с ним, а Нюит перед ним, в то время как человек на Тёмной Дороге звал «Натаниэля». — Нет, — пробормотал Нил Омбре, которая повернулась достаточно, чтобы посмотреть на него с вопросом в своих жидких чёрных глазах, невысказанным предложением отправиться туда на охоту, чтобы поесть; Нил не знал, поддался он наконец безумию или нет, но он поклялся… он поклялся, что теперь он все-таки немного понимает теневых волков, может найти какой-то смысл в их визге, рычании и кашляющем лае, в том, как они склонив головы набок, оскалили зубы. — Оставь это дело, — попросил он своего друга. За болью и расстоянием скрывалось воспоминание о человеке с серыми глазами, такими же, как у его матери, со светлыми волосами на оттенок темнее, чем у его матери, и лицом, не таким тонким, но с очень похожими манерами, который однажды встретил их на Тёмной Дороге, который дал Мэри немного денег и амулетов, обнял её и взъерошил волосы Нила — нет, Натаниэля — прежде чем вернуться в мир смертных. Это был самый близкий момент, который Натаниэль когда-либо видел, его мать тогда первый раз заплакала, когда смотрела, как её брат уходит. Нил не знал, зачем Стюарт Хэтфорд искал кого-то, кого больше не существует, но он больше не желал этому человеку зла. Он просто хотел, чтобы этот человек ушел. Он хотел, чтобы все люди, преследующие его, ушли. Это была ужасная ошибка — помогать этой женщине-Фейри в магазине раскрыть себя рыцарям Морияма. Возможно, если бы он убил их всех, всё было бы в порядке, но одному удалось сбежать и доложить всё Тецуджи, и теперь казалось, что куда бы Нил ни повернулся, люди Тецуджи или его отца охотились за ним. Он не понимал этого, ничего не знал о том «долге», о котором говорила Гвиллион, он просто знал, что очень устал бежать, потому что его преследуют. Нил заснул, ожидая ухода Стюарта, и проснулся от теплого натиска окруживших его волков, и какое-то время всё было в порядке. Он встал, выпил немного воды и съел фруктов, и тогда они побежали, они побежали от радости, а не от страха, потому что впереди было так много Тёмной Дороги, что у них не было другого выбора, кроме как гнаться за бесконечным горизонтом. Он бегал, ел, спал и смеялся, когда волки натыкались на маленьких существ, которых он никогда не замечал, когда был с матерью (некоторые из них были почти как кролики, некоторые были похожи на помесь барсука и ежа, а некоторые… некоторые были непохожи ни на что, что он когда-либо видел) и охотился на них с возбуждённым визгом. И тогда люди нашли их, воспользовались заклинаниями телепортации, порталами или чем-то ещё, чтобы получить доступ к Тёмной Дороге, а затем подстерегли его. Нил отбивался от них своей магией, ножами и теневыми волками, но это истощило несколько предметов, которые у него были для заклинаний, и стало слишком рискованно выходить в мир людей после стычки с людьми Мориямы. Как будто за ним следили шпионы (весьма вероятно, учитывая, насколько могущественными были его отец и Морияма), так что однажды он случайно проник в «знания» и был удивлён, когда ему удалось нарушить «границы» святилища, и никто не был предупрежден о его присутствии. Он не мог брать слишком много от знающих и рисковать быть замеченным, и думал, что перестраховался, украв из Stardown. Он помнил уроки своей матери и брал только случайные предметы в случайное время, стараясь не делать ничего, что можно было бы считать шаблоном. Он взял только то, что ему было нужно, и с лёгкостью проскользнул мимо дежурных охранников. Потом его поймали… он не был уверен, что именно, но он что-то почувствовал. Что-то, что заставляло ненавистную магию внутри него вспыхивать, заставляло его хотеть протянуть руку и ухватиться за… он не был уверен, за что. Итак, он закончил хватать то, что ему было нужно, и почти закончил, когда раздался звук чего-то падающего на пол. После этого он ушёл и побежал к теням, как раз в тот момент, когда световое заклинание сработало и ослепило его. Он продолжал инстинктивно бежать прямо в нечто, похожее на металлический прут или что-то в этом роде. После этого всё пошло под откос, какой-то ухмыляющийся маньяк ударил его, затаив дыхание, только чтобы обнаружить, что Кевин Дэй пытается наложить на него заклинания. После этого Нил больше не задерживался. Было достаточно плохо, что Тетсуджи Морияма послал своих людей за Нилом, но увидеть Кевина и вспомнить о дне, с которого всё началось? О том времени в Эверморе, когда он думал, что всё, что он будет делать, это играть с мечами и сглазами с Рико и Кевином, как он делал в предыдущие визиты, только для того, чтобы их троих привели в комнату, где его отец вскоре разрубал тупым топором Джека-в-Айронсе. Пока его отец медленно расчленял гиганта, Нил почувствовал, как что-то пробуждается внутри него, что-то тянется к жизни, мерцающей перед ним. В ту ночь мать забрала его, и они не переставали бежать. По крайней мере, Нил не перестал бежать. После встречи с Кевином он попытался быть более беспорядочным, рискнуть вернуться в мир смертных (это было даже хуже, чем он помнил, воздух был таким густым от привкуса металла и химикатов, что он едва мог дышать, и всё такое странное), но куда бы он ни повернулся, везде были Фейри. Были люди его отца, были люди Мориямы, были незнакомцы, которых он даже не знал. Он использовал Тёмную Дорогу, чтобы бегать повсюду — Европа, Азия, Африка, Южная Америка и Канада, везде, где были знакомые, и всегда было одно и то же. Везде кто-то охотился на него. Теневые волки хорошо питались на Тёмной Дороге, но Нил становился всё более и более истощённым, его правое запястье постоянно болело из-за серебряного браслета, предупреждающего его об опасности, его разум устал от наложения заклинаний, создания чар и наложения сглазов в попытке спастись и найти спокойное место. Именно в надежде наконец заполучить последнее, он отправился украсть немного обсидиана и бирюзы из магазина в окрестностях Невады, думая, что это было достаточно далеко от крепости его отца и Тетсуджи, чтобы он мог избежать их внимания. Он прокрадывался ночью, брал достаточное количество полудрагоценных камней и возвращался на Тёмную дорогу, чтобы закрыть порталы, чтобы люди не использовали их для телепортации на Тёмную дорогу таким образом. Его мать говорила ему, что порталы были наиболее распространенным способом передвижения, за ними следуют заклинания телепортации, и что люди с такими способностями встречаются редко. Если бы он мог сделать доступ к Темной Дороге более трудным, то ему не нужно было бы возвращаться ни к каким знаниям или миру смертных. У него было примерно половина того, что ему было нужно, прежде чем браслет зажал его запястье, но прежде чем он смог сделать шаг назад на Тёмную дорогу, что-то врезалось в него, вспышка звёзд в его глазах, а затем… …затем он проснулся от боли, проснулся от жжения вокруг запястий и ужасной жажды, пульсации в голове и боли в теле. Ему пришлось несколько раз моргнуть, пытаясь сфокусировать взгляд, и сначала он увидел только чёрное. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что пол, на котором он лежал, был блестящим чёрным мрамором. — Проснулся наконец, Натаниэль? Нил напрягся при звуке этого голоса, почему-то странно знакомого. Его тело протестовало против резкого движения, а запястья болели ещё сильнее — он застонал, когда понял, что они скованы железными наручниками. На его правой руке и предплечье была запекшаяся кровь, конечность по какой-то причине болела больше, чем левая, и он не думал, что это связано с тем, что железная манжета была больше, чем на левой руке. Послышался звук приближающихся шагов, который заставил его сесть, но прежде чем он успел это сделать, кто-то схватил его за волосы и дёрнул в более или менее сидячее положение. Он взвизгнул, глядя на молодого человека, который был смутно знаком… Рико, понял он с нарастающим ужасом, увидев небольшой шрам на его левой щеке, небольшую линию, полученную в результате тренировки с мечом, когда Тэнгу был ребёнком, шрам, который он носил с гордостью. — Мы не смогли снять браслет, — сказал Рико с лёгкой улыбкой, его тон был приятным, как будто он рассказывал историю. — Его нельзя было отрезать или удалить заклинанием, поэтому нам пришлось надеть на тебя наручники. Скажи мне, Натаниэль, где ты был все это время? Куда ты делся, что не постарел за десятилетия, где ты так изменился? Кто-то ещё двигался вокруг них, тёмная фигура с лёгкими шагами, но Нил мог смотреть только на Рико из-за хватки за его голову, он мог видеть тёмные глаза и жестокое выражение. — Я… я не… — Что он имел в виду под вопросом о его внешность и возраст? — Почему? — Почему Рико искал его? Рико слегка улыбнулся, а затем свободной рукой ударил Нила по лицу, достаточно сильно, чтобы разбить ему губу и запрокинуть голову в сторону. — Я здесь задаю вопросы. Почти двадцать лет мы искали тебя, только чтобы найти тебя в таком виде. Я хочу знать, что случилось. Нил собрал всю желчь и кровь в рот, а потом сплюнул смесь ублюдку в лицо, и слабо рассмеялся, прежде чем его снова ударили достаточно сильно, чтобы он упал на пол, при этом вырвав пряди волос. — От-отъебись, — сказал он Рико, растянувшись, холодный черный мрамор касался его разбитого лица. — Ублюдок. — Это была Тёмная дорога, правда ведь? Нил ещё сильнее напрягся при звуке голоса Тэцуджи, такого же глубокого и бесстрастного, каким он его помнил и который предотвратил новый удар Рико. Шаги приблизились, и он подавил крик, когда что-то с железным наконечником ударилось ему в спину. — Ты прятался на Тёмной Дороге. Он закрыл глаза и ничего не сказал. — Это невозможно, — возразил Рико. — Он должен был спрятаться у своего дяди или что-то в этом роде, понимаете… — Я знаю, кого вижу перед собой, — сказал Тэцуджи с редкой долей жара, и Нила позабавил бы звук шаркающих ног, как если бы он хотел убежать, если бы он не был скован железом на милость Морияма. — Я знаю легенды, как, по-твоему, нам с Кейли удалось найти знающих? И есть только одно объяснение тому, почему Фейри выглядят так, как они, как Король и Королевы. — Нил зашипел, когда железная штука — оказалось, это был конец трости Тэцуджи — была использована, чтобы запрокинуть его подбородок и заставить посмотреть на ублюдка — в отличие от Рико, Тэцуджи совсем не изменился за эти годы. — Или, точнее, как Маеб, да? — Тёмные глаза Тецуджи сузились, когда он изучал Нила. — Да, ты чистой крови произошёл от нее с обеих сторон. Каким-то образом ты оказался именно тем сочетанием, через которое Тёмная дорога приняла тебя, не убила, когда ты нарушил правила. Несмотря на боль, несмотря на то, что он лежал у ног ублюдков, Нил оскалил зубы. — Ты… деловой упырь. Тецуджи изогнул густую бровь, но в остальном не выказал никаких эмоций, в то время как Рико улыбнулась в кривом восторге. — Нет, думаю, нет. — Он поднёс трость к левому уху Нила, что заставило парня изо всех сил подавить всхлип от боли. — Ты себя не видел, да? Насколько я понимаю, на Тёмной Дороге нет зеркал. Один взгляд, и ты узнаешь правду. — Отпусти меня, — сквозь стиснутые зубы процедил Нил, не понимая, почему они так сосредоточены на его внешности. — У тебя… нет причин для… — Он вскрикнул, когда трость снова опустилась ему на спину. — Да, Клэр сказала нам, что ты, похоже, не в курсе своих обязанностей, — заметил Тецуджи, затем снова ударил Нила и отбросил обратно на пол. — Скорее всего, виновата твоя мать, но это не оправдывает тебя, особенно теперь, когда я тебя увидел. Ты знаешь, что твой отец присягнул моей семье, но знаешь ли ты, что ты тоже присягнул мне? — Когда Нил застонал и от боли, и от отрицания этого утверждения, Тэцуджи снова ударил его. — Тебя привели сюда ребёнком, чтобы я определил твою ценность, чтобы доказать твои способности в магии и оружии. В тот момент, когда пробудились твои унаследованные таланты, ты должен был быть переданы мне, чтобы я использовал их по своему усмотрению. К сожалению, твоя мать решила вмешаться. — Он ударил Нила так сильно, что сломал ребро. — Столько лет она потратила впустую. Когда Нил лежал на полу, тяжело дыша, тело терзалось болью, а разум кричал, чтобы он встал, нашёл тени, чтобы убежал, сделал что-то, Тэцуджи отступил назад. — Сломай его, — сказал он Рико. — Мне нужно, чтобы он был послушным, чтобы его магия стала нашей вместе со всем, что он знает о Тёмной дороге. — Да, сэр. — Рико говорил как маленький ребенок, которому подарили единственную игрушку, о которой он мечтал много лет, и он потянулся к Нилу ещё до того, как его дядя вышел из комнаты. Парень застонал, когда его снова потянули за волосы, жар вспыхнул вдоль его левого бока, где сломанное ребро скрежетало от движения. — Иди на-ах! — Он прикусил губу, когда Рико покрутил ему правое ухо. — Знаешь, я думал, ты умер, — пробормотал Морияма-младший, опуская глаза на ухо Нила. — Думал, твой отец добрался до тебя и изрубил на мелкие кусочки, или ты скорее убил себя, чем позволил ему забрать тебя. А потом мы услышали, что ты помог этой шлюхе из Лисьего двора. — Он улыбнулся и глядел на парня с довольным выражением лица, когда ещё раз покрутил ему ухо. — Я помню, каким упрямым ты был в детстве, как ты никогда не сдавался, пока не выучивал заклинание или движение меча. А теперь ты мой, Натаниэль. Нил почти поправил ублюдка, почти сказал ему, что это больше не его имя, но чем меньше Рико знал, тем лучше. Он снова попытался плюнуть ублюдку в лицо, но тот вытащил нож и провел им прямо по груди Нила, одновременно поднимая его на ноги. — Иди к че-ауч! — Достаточно скоро ты встанешь передо мной на колени и назовешь меня «господином», — поклялась Рико. — А теперь пойдем, у меня есть для тебя новый дом. Этот «дом» оказался камерой, где он был прикован к стене и где Рико проводил бесконечное количество времени, добавляя шрамы на тело Нила, где он вонзал ножи, как серебряные, так и железные. У него был молодой Леаннан Сидхе с чёрными волосами и бледной кожей, который крался на заднем плане, его лицо было пустым, но серые глаза были полны вины, когда он помогал Рико, удерживая ноги Нила, вытирая его или делая всё, что Рико ему приказывал. Когда Морияма-младший уходил, он часто бормотал Нилу по-французски, язык, который Нил знал со времен беготни со своей матерью, пока он ухаживал за Нилом и камерой. — Было бы лучше, если бы ты просто сдался, — убеждал его Жан, юный Фейри. — Боль закончится таким образом. Нил мог только сломленно рассмеяться и покачать головой; в нём было слишком много от матери, чтобы «сдаться». В какой-то момент Рико и Жан поняли, что Нил не прикасается к еде, которую они ему оставили; это было на вкус… это было странно на вкус. Это было неправильно, пресно, будто чего-то не хватало или что-то было не так. Достаточно скоро Жану поручили неприятное задание — заставить Нила есть, и даже если ему удавалось делать это со всей болью и железом вокруг него… он становился всё слабее и слабее с каждым днём. Рико был убежден, что Нил делает это нарочно, вся это голодная херня, но Тэцуджи как-то зашёл к нему, а потом, пару дней спустя, там было несколько фруктов с Тёмной Дороги, помятых и перезревших. Нил почувствовал, как что-то внутри него сжалось при виде этого, но он не мог удержаться от этой еды. Он даже ни разу не понюхал их, сразу съел, и он тут-же почувствовал себя лучше. Почувствовал себя лучше, даже когда стало ясно, что Тецуджи был прав насчёт того, что Тёмная дорога изменила его. Что его мать была права насчёт этих правил. И всё же, если бы Нил смог каким-то образом вырваться из железных наручников, он соскользнул бы обратно на Тёмную дорогу и больше никогда не вернулся бы. Особенно когда Рико понял, что сколько бы он ни бил Нила или сколько бы ни резал его, Нил не сломается. Именно тогда он послал несколько мужчин в его камеру. ******* Это была спокойная поездка в Колумбию; Эндрю заметил нервные взгляды, которые бросали на него брат и кузен, когда они останавливались, чтобы перекусить перед тем, как отправиться в клуб, взгляды, которыми они обменивались друг с другом на заднем сиденье «Мазерати», и то, как быстро они схватили выпивку и едва не выбежали на танцпол, как только закончили с шотами. Кевин, трус Кевин, держал в левой руке двойную порцию водки и вглядывался в её содержимое. — Мы можем… — Нет, — сказал Эндрю тоном, который означал конец обсуждения темы. — Мы не будем говорить об этом сегодня вечером. — Сегодня вечером или завтра, или… ну, год или два. Возможно, не в ближайшие пару десятков лет. Сколько ему осталось от его ста лет? Челюсти Эндрю сжались, а губы дернулись чуть выше, когда он мысленно проклял КЦББ, а затем вынужден был заставить свои мысли отвлечься от этих назойливых садистских уколов, когда дух опрокинул стул. Кевин вздрогнул и быстро выпил напиток, Эндрю сделал то же самое. — Мы что-нибудь придумаем, — сказал Кевин хриплым голосом и отвёл глаза, поставив стакан, взял другой. — Я же сказал тебе не говорить об этом, — предупредил Эндрю, и после этого трус стал пить не на шутку. Теперь это было тем, с чем у Эндрю не было проблем, поэтому он перестал бороться с ухмылкой, которая расползалась по его лицу, и присоединился к нему. Кевин, похоже, не хотел присоединяться к остальным на танцполе в тот вечер (о, он присматривал за Эндрю? Как отвратительно), поэтому он был с блондином, когда пришло время возвращаться в бар за очередной порцией выпивки. Эндрю поставил поднос с пустыми стаканами на стойку и стал ждать, пока Роланд подойдёт, чтобы подать их, в то время как духи действовали как буфер, удерживая всех подальше от него и Кевина; хотя технически клуб был «тихой гаванью» — стоянка не считается — и Морияма усвоил, что пьяный Эндрю не значит халатный Эндрю, рисковать не было никакого смысла. — Эй, вернулся за добавкой? — спросил Роланд, подойдя, как всегда с дразнящей улыбкой на лице и одетый в обтягивающую чёрную футболку. Он выгнул бровь, глядя на Эндрю, который тут же коротко покачал головой — ночь была плохой, так что не надо прятаться в единственной кладовой. Не тогда, когда он не мог доверять себе, не мог сказать, какой у него будет темперамент, и поэтому не стал бы рисковать своими руками ради другого человека. Не стал бы рисковать, допуская к себе чужие руки. — Это было быстро, — продолжил Роланд, слегка пожав плечами, чтобы показать, что он не обиделся. — Полагаю, ты слышал новости, верно? Ты обычно следил за всем, что связано с Мориямой. — Он украдкой взглянул на Кевина, который уже немного шатался из-за выпитого. Услышав это слово, эту фамилию, Кевин поспешил выпрямиться, да так сильно, что чуть не упал, прежде чем восстановил контроль над своим телом, а Эндрю разрывался между ухмылкой и рычанием — ах, нужно было оценить магически измененные эмоции, да, они следили. Ну, не совсем так, но поскольку он не мог убить ублюдков, ответственных за происходящее в данный момент, он пошёл бы на… сосредоточился на Мориямах. Ещё больших ублюдках, которых он собирался убить в один прекрасный день. Приоритеты, да. Прекрасные вещи. — Что с ними, а? — спросил он Роланда, опершись скрещенными руками о барную стойку. — Ваймак был злым и в последнее время и постоянно занимал нас всякой работёнкой. — Они заплатили за выпивку, но все это так раздражает, вся эта дерьмовая работа. Роланд слегка хмуро посмотрел на Кевина, продолжая наливать им напитки. — Только то, что они, наконец, поймали одного теневого ходока, парня, который мог проникнуть в «знания». — В этот момент у Эндрю мелькнули в памяти огромные карие глаза и спутанные каштановые кудри, разочарование из-за того, что его веселье оборвалось, и раздражение от того, что Эбби слишком долго была в гневе. — Хорошо, — усмехнулся он, схватив один из напитков и подняв его, словно произнося тост. — Хорошо, до боли в заднице. — Он мирился с дурным настроением Эбби без уважительной причины, когда Ваймак кричал на него: «Вот почему мы не можем иметь приличных людей, ты продолжаешь их отпугивать», а остальные Лисы были ещё более неприятными, чем обычно после Стардауна. — Подожди, ты сказал «Морияма». — Кевин тоже наклонился, но не для того, чтобы выпить, что было не в его характере. Эндрю нахмурился, глядя на тревожное выражение лица друга. — Ты имеешь в виду, что Мориямы поймали его? Роланд кивнул с необычайно торжественным выражением лица. — Да, что, если честно… — Он сделал паузу, чтобы оглядеться, и наклонился ближе к ним. — Люди недовольны этим. Не тогда, когда ты думаешь о способностях ребёнка. Но никто ничего не может сделать, так как это ребенок Веснински. — По какой-то причине эта фамилия заставила Кевина застонать и рухнуть на стойку бара, как будто его колени только что подогнулись. — Нет, — с лица Кевина пропали все краски, и он покачал головой. — Натаниэль? Он Натаниэль? Теперь Роланд выглядел немного взволнованным и протянул Кевину шот. — Да, Натаниэль Веснински. — Он взглянул на Эндрю, как будто спрашивая, что, черт возьми, происходит, в то время как Кевин опрокинул водку, будто это был какой-то эликсир, а Эндрю в замешательстве покачал головой; он знал «Веснински», потому что это имя правой руки Морияма было больше похоже на проклятие среди Фейри. Но Эндрю никогда не слышал о «Натаниэле Веснински». — Ну, ценю сплетни, приятно знать, что эти ублюдки нашли кого-то ещё, с кем можно разобраться. — Эндрю постучал по подносу, явно показывая, что ждёт остальные напитки. — Может быть, я смогу взять отпуск или что-то в этом роде. — Может быть. — Роланд одарил его слабой улыбкой, пока заканчивал делать их заказ, и Эндрю заметил, как Кевин спотыкается, будто всё ещё ошеломлённый, когда они вернулись к своему столу. Он дал трусу минуту и ​​пару рюмок, прежде чем пододвинул к себе стаканы и заговорил. — Я думаю, тебе есть что рассказать, да? — Его улыбка приобрела отчётливую остроту. — Кто такой Натаниэль, и почему ты не узнал его на складе? Кевин издал низкий скулящий звук, потирая лицо, на мгновение его пальцы задержались на едва заметных шрамах на левой щеке. — Потому что… потому что из-за обаяния, которое он носил, и потому что я думал, что он мертв. — Он бросил на Эндрю унылый взгляд, прежде чем страстно посмотреть на напитки. — Все думали, что он мертв, он пропал без вести ещё несколько десятилетий назад, на самом деле почти столетие. Он сын Натана, всего на пару лет моложе меня и… и Рико. — Его покрытая шрамами левая рука на мгновение сжалась в кулак, и он покачал головой. — Его отец приводил его в Эвермор, когда он был ребенком, и он… ну, нет, на самом деле это была не игра, когда я оглядываюсь назад. — На мгновение на его лице появилась грустная улыбка, но тут же сменилась чистой грустью. — Он был настолько хорош в проклятиях и сглазах, что это сводило Рико с ума, и был настолько быстр, что, несмотря на то, что был меньше нас, он мог выстоять в бою намного дольше. — Наконец он снова посмотрел на Эндрю. — Затем однажды он исчез, и только годы спустя я узнал, что Натан собирался отдать его Тецуджи, как только проявится его талант. Этот Тецуджи хотел, чтобы теневой ходок был предан только ему, и это должен был быть Натаниэль. Кевин рассказал Эндрю о Жане Моро, Леаннан Сидхе в Эверморе, так что не было большой неожиданностью услышать о плане Тэцуджи в отношении Натаниэля… но что-то внутри него перевернулось при мысли о родителях, которые вот так просто отдали своего ребенка, обращались с ним как с собственностью, достаточно, чтобы один из духов взял пустой стакан и швырнул его через стол. Кевин вскрикнул от удивления, как и Банши, которую чуть не задело, но один взгляд в сторону Эндрю заставил женщину обернуться. — Так что же, он просто исчез? — спросил Эндрю. — Исчез в воздухе? — Он нахмурился, вспомнив что-то. — Он выглядел моложе тебя на складе. — Кевин был похож на двадцатилетнего парня, как и Эндрю, что было обычной точкой «паузы» для Фейри, в зависимости от того, насколько сильна их магия или их родословная. — Насколько он моложе тебя? — Достаточно близкий к моему возрасту, чтобы это не имело значения, если только чары не были настолько сильными. — Брови Кевина сошлись вместе, как будто он о чем-то думал. — Он выглядел почти так же, за исключением цвета кожи. Я должен был узнать его, но я не думал, что он все ещё может быть жив. Все заклинания, которые мы с Рико использовали, чтобы найти его, перестали работать десятилетия назад. — Очевидно, что он не умер, — заметил Эндрю, поднимая стакан виски. — Нет. — Кевин снова принялся пялиться на поднос, поэтому Эндрю отодвинул его, так как он был любезен с информацией. — А теперь он у Морияма. — Он вздрогнул, беря шот. — У них есть кто-то, кто может сделать невозможное, может войти в «знания» по своему желанию, и они… они будут ломать его, пока он не подчинится. — Он прижал левую руку к груди, выпивая алкоголь. Эндрю усмехнулся, закуривая сигарету. — А что насчет этого? Не хочешь взбушевать Эвермор, чтобы вытащить его оттуда? — Когда колени Кевина снова чуть не подогнулись, Эндрю выпустил облако дыма. — Я так не думаю. — Просто… если бы я только узнал его, — пробормотал Кевин. — Снова на складе. — «Если бы» никому не поможет, — выплюнул Эндрю. «Если бы» только Тильда не выдала Эндрю. «Если бы» Дрейк вступил в морскую пехоту, а не вернулся в дом Кэсс. «Если бы» только Аарон мог открыть глаза и перестать быть угрюмым маленьким засранцем. «Если бы» только Ники не вышел на стоянку один в ту ночь. Если бы, Если бв, Если бы… это ничего не изменило, верно? Черт возьми, теперь Эбби действительно разозлится на него из-за всей этой истории с «Нилом», как только она узнает, подумал он, беря в руки ещё одну рюмку. Не его вина, что ребёнок сбежал со склада, не выслушав дерьмо Ваймака о том, что «мы не причиним тебе вреда, просто дай нам шанс, и мы отвезем тебя домой, чтобы жить с кучей других таких же идиотов». Это была не вина Эндрю. Он не верил в вину и сожаление, не верил во что-то настолько бесполезное, что просто впустую потратит его время. Это не помогло ему, не тогда, когда он не мог изменить прошлое, не когда он подозревал, что Нил или Натаниэль всё равно сбежали бы. Не тогда, когда это звучало так, будто Морияма долго преследовали ребёнка. Тем не менее, у него было ощущение, что Нил в данный момент был не очень счастлив. Что ж, добро пожаловать в клуб, подумал он, пока виски обжигало ему горло, и изо всех сил старался выкинуть из головы все мысли о теневом ходоке. ******* — Такой упрямый. Почему ты не можешь… такой чертовски упрямый, — пробормотал Жан по-французски, обрабатывая раны Нила; из-за железа они заживали медленно — нет, заживали нормально, как будто Нил был смертным, а это значило, что он постоянно мучился из-за порезов и ударов и — он не хотел обо всем этом думать. Он вообще ни о чем не хотел думать. Вот почему ему удалось слегка улыбнуться обычной слабой тираде Жана, чему-то полунормальному в кошмаре, ставшем его жизнью, грубому обращению с ним со стороны Леаннан сидхе. Жан может упрекать его и называть всевозможным дураком, мог быть немного более нежным, когда поднимал Нила с пола и вытирал, но он был ближайшим союзником Нила в Эверморе, самым близким человеком, которого он имел среди любых знающих, которому наплевать на него, кроме того, что можно использовать и сломать. Жан очистил его и обработал его раны, зашил их и предохранил от заражения. Натирал мазью ожоги от железа и… прочего, укусы, царапины и слезы. Одевал его, когда он остался голым, и давал ему чистые одеяла с тех пор как… — давал ему чистые одеяла и заменял порванную и испачканную одежду. Заставлял его есть и пить, хотя Нил давно решил, что потерять сознание и никогда не проснуться не так уж и плохо. Только мысль о том, что его мать никогда бы не сдавалась, отказывалась быть слабой даже в самом конце, удерживала его от присяги Тецуджи и Рико, от того, чтобы вернуть своё старое имя и стать одним из вассалов Мориямы. Они убьют его, прежде чем он сломается. Он с нетерпением ждал этого дня. — Ты такой дурак, — продолжал Жан, слова были настолько знакомыми репликами, что Нил почти предугадывал, что он скажет дальше. Жан нахмурился, когда заканчивал швы на левом боку парня, что вырезал Рико вокруг его ушибленных ребер, а затем вздохнул. — Он убьёт тебя на днях. — В том-то и смысл, — пробормотал Нил, а затем вздрогнул, когда Жан потянул его вверх настолько, чтобы он смог надеть новую рубашку — зачем парню беспокоиться, если она скоро испортится, Нил не понимал. Возможно, потому, что Жан расстроился, войдя в комнату и найдя его… ну, это расстроило Жана, так что Нил смирился с этим, потому что в конце концов ему не нравилось его расстраивать. Любому другому знающему он с радостью вырвал бы сердце и выкинул бы в кровавую пещеру, без раздумий обрушил бы на них талант своего отца, но только не на Жана. Не на того молодого человека, у которого были такие же шрамы, который слишком часто появлялся со своими собственными синяками, который также был собственностью Мориямы. Который пытался подсказать Нилу, как прекратить «посещения»; если бы Нил был немного менее упрямым, немного менее гордым, может быть, он смог бы это сделать, мог бы просто сдаться, но ведь он был сыном своей матери. Это и у него было ощущение, что это не принесет ему никакой пользы, пока он отказывается присягать Тецуджи. — Чертов дурак, — выругался Жан и, взглянув на дверь в камере Нила, рискнул обхватить руками его покрытое синяками лицо. — Послушай меня хоть раз, хорошо? — Он подождал, пока Нил посмотрит на него, прежде чем снова заговорить. — Тецуджи собирается послать кого-то за твоим отцом. — Его серые глаза, такие выразительные, хотя остальная часть его лица всегда оставалась бесстрастной, потемнели, когда Нил напрягся при этой новости. — Он недоволен тем, что Рико ещё не сломил тебя, и считает, что Мясник мог бы добиться большего. Сначала Нил почувствовал прилив ужаса, услышав эту новость… а потом слабо рассмеялся. — Что мой отец может сделать со мной такого, чего ещё не сделал Рико? — Разрубить его на куски серебром и железом? Заставлять его чувствовать мурашки по коже всякий раз, когда кто-нибудь прикасается к нему, даже если это Жан? Лишить его достоинства? — Всё, что осталось, это порубить меня на куски, и как я могу ходить по тени для них, а? Так что ещё они могут сделать? Серые глаза Жана, так сильно напоминавшие Нилу небеса Тёмной Дороги, стали ещё более затравленными. — Никогда не задавай этот вопрос, лисёнок. — Пока Нил фыркал от прозвища, которое дал ему Леаннан Сидхе, предположительно из-за его глаз и волос, Жан покачал головой. — Они всегда находят новые способы. — Затем он наклонился, чтобы коротко поцеловать Нила в лоб, прежде чем встать. Ошеломленный этим действием, тем, что Жан так прикоснулась к нему, Нил удивленно уставился на парня, в то время как Моро схватил цепи и снова пристегнул их к железным наручникам на его запястьях. — Спокойной ночи, — пожелал ему Жан, прежде чем собрать свои лечебные принадлежности и уйти. Нил устроился на гнезде из одеял, спрятанных у стены, и смотрел, как он уходит, его тело болело, а мысли кружились над тем, что сделал и сказал Жан, о возможности увидеть своего отца в ближайшем будущем. В конце концов он отогнал страх, потому что, как он сказал, этот человек мало что мог ему сделать — если Тэцуджи хотел, чтобы Нил оставался для него чем-то полезным. Скорее всего, его отец убьет его, как он убил мать Нила. Как бы он ни ненавидел тот факт, что ублюдок в конце концов победит… он так устал тогда, так устал от борьбы и всей этой боли. Может быть, смерть будет похожа на Тёмную дорогу — может быть, поэтому все так боялись этого места. Было бы неплохо, если бы это было правдой. Ошеломлённый тем, какой болезненный оборот приняли его мысли, Нил покачал головой и напомнил себе, что он слишком ценен для Морияма, чтобы позволить отцу убить его. Нет, просто будет больше пыток, скорее всего. Он сунул руку под рубашку, чтобы ощупать всё ещё ноющие порезы на боку и спине, порезы, нанесенные Рико, и выдавил ещё один слабый смешок. Достаточно скоро он станет ничем иным, как один сплошным шрамом в перемешку со злобой; одним из немногих мест, не тронутых клинками Рико, было его лицо, место, которое он не возражал бы оставить в шрамах из-за того, насколько он был похож на своего отца. Его правая рука упала на колени, притянутая тяжестью цепей и болью в запястье от постоянного жжения железа. Глядя на неё, он чувствовал давление серебряного браслета, который он нашел на Тёмной Дороге. Было раз или два, например, когда Рико резал ему верхнюю часть спины, когда Тетсуджи расспрашивал его об этом и обо всём, что он обнаружил на Тёмной дороге, но Нил ничего не сказал Тэнгу. Тецуджи это не понравилось, и он попробовал на нём несколько заклинаний принуждения, но, несмотря на железо, Нил всё ещё не говорил. На самом деле ни одно из заклинаний, которые Тэцуджи или Рико применяли к нему, не сработало. Нил был бы этому рад, если бы эти неудачи в конце концов не принесли ему ещё большей боли. Он слишком устал от боли. Возможно, когда он умрет, браслет, наконец, можно будет снять. Было бы неплохо, если бы он достался Жану… но нет, Тецуджи и Рико были слишком жадными ублюдками, чтобы упустить из рук что-то ценное. Почему… Нил моргнул, когда его правое запястье под железным наручником внезапно сдавило. Казалось, оно напряглось и ослабилось пару раз, а затем он вскрикнул, как будто крошечные ножи или зубы вонзились в сверхчувствительную плоть вокруг его правого запястья. Тонкие струйки крови текли из-за краёв манжетов, а сам он сгорбился над рукой, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Его рука болела, зубы, казалось, росли, расползались, медленно, но верно ползли вверх и вниз по предплечью. Он стиснул собственные зубы, пытаясь не шуметь, и был так сосредоточен на том, что, черт возьми, случилось (это была какая-то новая пытка, которую придумал Рико?), что он не слышал, как кто-то подошёл к его камере, пока дверь не открылась. — Разве это не так мило, когда его хорошенько вымыли для нас? Нил дёрнул головой и увидел, что Мацуо и Тобиас закрывают за собой дверь, одетые в чёрно-красное, но без мечей, так что они, должно быть, выполнили свои обязанности на сегодня. У Кицунэ и Тилвит Тег было похожее предвкушение на лицах, когда они подошли, Мацуо уже дёргал шнурки своей туники, а Тобиас расстегивал портупею, на которой были нож и сумка. — Похоже, раньше Рико был с ним немного груб. — Тобиас положил свой ремень рядом с Нилом, затем потянулся, как будто хотел коснуться его лица, усмехнулся, когда Нил вздрогнул от прикосновения. — Оу, всё ещё пугливый котёнок? После того, как мы так хорошо узнали друг друга? — Вот почему он гораздо веселее, чем Жан, — прокомментировал Мацуо, стягивая тунику. — Больше характера. — Затем он рассмеялся, его зелёные глаза сузились в жестоком изумлении, когда он провёл пальцами по растрёпанным чёрным волосам. — Это ещё и из-за того, что мы можем быть с ним настолько грубыми, насколько захотим. — Отъебитесь, — выплюнул Нил, прижимаясь к стене так сильно, как только мог, а затем зашипел, когда по его правой руке поползла ещё большая боль. — Отъебитесь и умрите, жалкие ублюдки. — Если бы только он обладал своей магией и мог проклясть их, мог заставить их сердца сжаться, или кровь закипеть, или — просто что угодно. — Настало время лучше использовать этот ротик, котёнок, — сказал Тобиас, снова потянувшись к Нилу. Зная, что это бесполезно, но отказываясь сдаваться без боя, Нил откатился в сторону, насколько позволяли цепи, несмотря на многочисленные травмы, и выругался, когда ублюдок использовал стальные отрезки, чтобы оттащить его назад. Он получил пинок из-за неприятностей от Тобиаса, но также был удар кулаком в живот и он почувствовал, как некоторые из новых швов, которые сделал Жан разошлись, и его ушибленные ребра протестовали от удара — от этого и от того, что он продолжал сопротивляться, бороться. Всё это время его правая рука продолжала гореть, кровоточить. — Будет только хуже, — сказал ему Тилвит Тег, а Мацуо рассмеялся, сжимая его ноги. Нила схватили за волосы и ударили головой о каменную стену, сначала он подумал, что это звон в ушах, головокружение заставило его услышать «щелкающий» звук. Это заставило ожог на его правой руке исчезнуть, когда резкая, жалящая боль наконец прекратилась. — Сегодня вечером мы будем очень грубыми, — прорычал Тобиас, дёргая Нила за окровавленную рубашку. — Жан не будет знать, с чего начать, чтобы снова собрать тебя, ты, дерьмовый урод. Тело Нила отдернулось от стены, передняя часть его рубашки была разорвана, и он почувствовал, как что-то шевельнулось в его свободном правом рукаве. Что-то тяжёлое. Он посмотрел вниз, пока Мацуо убеждал Тобиаса раздеться… и увидел, что теперь открытые железные наручники соскользнули на пол. Железные наручники, которые были на его запястье так долго, как он был в ловушке в Эверморе. Теперь что-то блестящее и серебрянное было на его руке, что-то, что простиралось от верхней части его правой руки до того, что казалось почти локтем — браслет. Каким-то образом, несмотря на то, что он был закован в железо, оно трансформировало и сломало железные наручники. — Ты меня слушаешь? — Тобиас ударил Нила по лицу, словно хотел дать пощечину, но Нил собрал остатки своей силы и ударил правой рукой, теперь уже в перчатке, по голове ублюдка, отбросив его в сторону. Пока Мацуо смотрел на это в ошеломлённом изумлении, Нил схватился за выброшенный ремень Тобиаса и выдернул нож. — Оставь меня, блядь, в покое! — закричал он, прекрасно понимая, что охранники, стоявшие поблизости, никогда не обращали внимания на его крики, когда с ним кто-то находился в камере, и он сумел заглушить крик Кицунэ о помощи, когда вонзил нож в горло фейри. — Перестань! — кричал он, проводя ножом по плоти и сухожилиям, находя силы в давно сдерживаемой ярости и отчаянии. — Перестань, черт возьми! Когда Мацуо упал, истекая кровью, Нил несколько секунд тяжело дышал, тело дрожало от шока и адреналина, а затем заставил себя двигаться, продолжать идти, несмотря на боль и растущую слабость. Он выронил окровавленный нож и схватил чистый с пояса Мацуо, вытерев столько крови, сколько смог, о штаны мужчины, а затем использовал нож, чтобы вскрыть оставшуюся железную манжету. В итоге он изрядно порезал себе левую руку из-за соскальзывания холодного оружия, но боль стоила того, чтобы он наконец стал свободным. Свободным. Его левая рука кровоточила, а плоть вздулась из-под манжеты. Он подошёл к Тобиасу и опустился на колени перед слабым Фейри. Достаточно было небольшой царапины, и его талант вырвался на первый план, жаждущий смерти, чего-то, что восстановило бы всю его магию, украденную железом. У Нила закружилась голова от внезапного прилива, от ощущения, что магия снова появилась после стольких лет, и ему пришлось заставить её позволить ему ускользнуть из Эвермора, прежде чем она будет потрачена впустую на что-то вроде исцеления. Исцеление могло подождать, сейчас важнее было сбежать. Наиважнейшая цель — сбежать Ему хотелось плакать, когда он вышел на Тёмную Дорогу, когда вокруг него образовался спокойный серый мир. Его ноги подкосились, и он упал, чувствуя себя таким благодарным и испытывающим облегчение от того, что оказался где-то в безопасности, где-то вдали от Морияма, боли и людей. От прикосновений и… он был в безопасности. Сначала он просто лежал и, казалось, растворялся во тьме и появлялся в ней, его мысли рассеивались от всей боли, затем он заставил себя встать и двигаться, шатаясь вперёд, насколько это было возможно, на случай, если Морияма пришлёт кого-нибудь за ним. Он падал и ползал столько, сколько ему удавалось ходить, но он немного отодвинулся от всех. Когда он почти достиг ручья, его настигла стая. О них возвестили громкие возбужденные возгласы, и, несмотря на все страдания, в которых он находился, и головокружение, которое он чувствовал от ударов, и слабость, и, вероятно, потерю крови, он улыбался, когда они прибежали к нему. Нюит сначала сбил его с ног, а затем осторожно укусил окровавленную рубашку, чтобы поставить его на колени. — Да, я скучал по тебе, — пробормотал он, когда волк лизнул его воспаленное лицо. Он прислонился к Омбре, а стая прижалась к нему, и Нил был утешенный их присутствием и теплом, довольный тем, что ничего не делал, кроме как наслаждался моментом так долго, как только мог. К сожалению, это было невозможно, когда он почувствовал, как кровь продолжает стекать по его боку и руке, он устало вздохнул. — Мне нужно… мне нужно кое-что, — признался он не только себе, но и волкам. — Травы и бинты и… Мне нужно вернуться. — Говоря это, он съёжился, потому что последнее, что он хотел сделать, это покинуть Тёмную дорогу после того, как, наконец, вернулся на неё, но он не был уверен, как долго сможет продержаться со всем, что с ним сделали, без припасов, если только ему не удастся истощить другого Фейри. К сожалению, он не был уверен, что сможет сделать что-то подобное снова в своём нынешнем состоянии, поскольку ему в значительной степени удалось уничтожить двоих в Эверморе благодаря преимуществу неожиданности и возмутительной удачи. Почему-то он не думал, что эти вещи продержатся немного дольше. Когда Омбре заскулила и легла перед ним, чтобы удержать на месте, Нил улыбнулся и потер её уши дрожащей правой рукой. — Я знаю, но я быстро. — В конце концов, у него не было сил отсутствовать слишком долго. — Одно место, я просто возьму то, что мне нужно, и вернусь. — Камни, блокирующие порталы, могут подождать в другой раз — если вообще подождут. Он рискнул бы отправиться в единственное известное место, откуда родом эта целительница, в Лисий двор, поскольку предполагалось, что он будет маленьким и не связанным ни с кем. У них должно быть всё, что ему нужно, если у них есть целитель, и тогда он сможет вернуться на Тёмную дорогу, чтобы, надеюсь, никогда больше не покидать её. Он покончит с Фейри, с миром смертных и со всем, кроме Тёмной Дороги и стаи. Возможно, он поступил глупо, проигнорировав предупреждения матери об определенных вещах, но она была неправа, не предупредив его о других, о том, почему они сбежали, о его отце и Морияма. Так что теперь он покончил со всем, кроме того, что у него было здесь. Ещё одно путешествие, вот и всё, прежде чем он навсегда отвернётся от Фейри. ******* Эндрю резко проснулся от шёпота в собственной голове, слабые голоса увещевали его проснуться, встать с постели. На мгновение он снова стал ребёнком, маленьким и в чужой комнате, в чужой постели и ждал, когда человек, которого он едва знал, подойдёт к его двери, чтобы… Он призвал к себе свою магию, то, что защищало его так долго, что оберегало его, охраняло тех, о ком он заботился, и заставил себя медленно дышать, пытаясь успокоиться, чтобы прислушаться к духам. Он был в своей комнате в Лисьем дворе, в безопасности. Он больше не был ребёнком, не на десятилетия, и никто не прикасался к нему, если он не хотел. Он немного фыркнул, когда сел, его руки расчесывали волосы, как он думал, даже тогда, когда немногие осмеливались приблизиться к монстру, некроманту. В лаборатории Эбби кто-то есть, сказал ему дух маленькой девочки, один из старейших духов вокруг него. Незнакомец. Это вырвало его из мыслей, вызванных зельем, и подняло с кровати, где он схватил дубовый посох с железным наконечником, прислоненный к стене рядом с ней. Что ж, если он собирался лишиться столь необходимого сна, то хотя бы поиграет, как мило. Не желая, чтобы его веселье было прервано глупыми кровоточащими сердцами, он не посылал духов никого будить, а спокойно бежал по коридорам к лаборатории Эбби, всё время расспрашивая духов о том, что происходит в комнатах, которые служили импровизированной больницей для знающих, а также где Эбби делала различные зелья, эликсиры и заклинания для исцеления (и в противном случае, такие как счастливый сок Эндрю) и шкаф для хранения. Духам было нечего сказать, что было удивительно, за исключением того, что была кровь и что-то, что им не нравилось, что-то, что мешало им подойти слишком близко. Кровь и старая магия. Ужасная магия. Эндрю подумал, не пора ли призвать духов отправиться дальше, ну… куда бы они потом ни отправились. Куда они должны были отправиться после того, как их тела умерли. Он никогда не удерживал их с собой насильно, не тех, кого не тянуло к нему, и хотя он чувствовал что-то, что отказывался признавать, когда те, кто был с ним какое-то время, в конце концов исчезали, он знал, что в конце концов это произойдет. Маленькая девочка с мягким голосом и старик с южным акцентом были с ним уже пару десятков лет, некоторые другие почти столько же, и, возможно, это было слишком долго. Может быть, сегодняшняя ночь была признаком этого, если они не могли сделать такую ​​простую вещь, как сообщить о потенциальном злоумышленнике. Он добрался до лаборатории Эбби и как можно тише открыл дверь, ведущую в комнаты, а затем прокрался внутрь, держа перед собой посох. Из склада доносился слабый звук, комнаты освещались широкими окнами вдоль внешней стены. Звучало так, будто что-то упало, а затем последовали невнятные слова. Эндрю попытался заставить духов развернуться веером перед собой, окружить незваного гостя, но они сопротивлялись, не желая приближаться к человеку. Раздраженный их непослушанием, он щелкнул языком, прежде чем вытянуть немного энергии из земли и затем рвануть вперёд. Он увидел огромные бледно-голубые глаза со странными черными зрачками и буйством рыжих кудрей, заостренные и удлиненные уши и слегка загорелую кожу, усеянную синяками, прямо перед тем, как он изо всех сил ударил посохом вниз. Казалось, что незваный гость только начал исчезать, когда один конец с железным наконечником врезался в него, что заставило его испустить крик боли, прежде чем он врезался в стену перед собой, а затем рухнул на пол. Эндрю стоял с посохом в руках, готовый нанести ещё один удар. Он быстро и прерывисто дышал, адреналин бежал по телу, а на лице играла кривая ухмылка, пока духи мчались по лаборатории Эбби, разрывая различные травы и цветы, которые она выращивала. Он позволил им устроить беспредел, в то время как сам использовал посох, чтобы подтолкнуть незваного гостя, перевернуть его на бок для лучшего обзора, а затем громко выругался. Лежащий в окровавленной одежде среди упавших бинтов и других лечебных средств, был испорченной версией парня со склада Стардауна, Нила. Натаниэля Веснински. Как бы, черт возьми, ни звали этого ребёнка, он истекал кровью по всему полу Эбби, при этом выглядя как существо, вышедшее из тех драгоценных книг Кевина, к которым этот трус не позволял никому прикасаться (поэтому, конечно, Эндрю так и сделал). Черт возьми, Эндрю должен был остаться в постели. Почувствовав, что пожалеет об этом, он присел на корточки перед лежащим без сознания Фэйри и отправил пару духов, чтобы разбудить Эбби, Рене и Би. *****