Наш общий друг

Часть 3

***

      Гермиона пришла в сознание от того, что кто-то тряс ее и что-то говорил, но она не могла разобрать ни слова среди криков и грохота падающих камней. Снова пахло гарью. И голос говорил какой-то знакомый, но чей...       – Давай, очнись! Нашла, где прилечь! Давай же, мать твою!       С трудом открыв глаза, она увидела над собой склонившегося Люциуса Малфоя, небритого, с красными опухшими глазами, лет на двадцать старше того, каким она видела его вчера в последний раз, когда они с Северусом ужинала у них дома. Гермиона лежала, глупо хлопая глазами, все еще пребывая в прострации. Люциус стал терять терпение.       – Гермиона, ты издеваешься?       В глазах Гермионы зажглась искорка надежды… неужели он ее… помнит?       – Люциус?       – Да-да, Люциус, наконец-то пришла в себя. Хоть что-то стало, как надо.       Гермиона, облегченно выдохнув, приподнялась и крепко его обняла, затем, посмотрев за его спину, увидела, что трое нападавших на нее убиты, а сама она лежит за территорией двора, в котором сейчас продолжается сражение. Но тут она вспомнила самое важное, о чем старалась не вспоминать все четыре года… Северус… слезы полились ручьем, дыхание перехватило так, что она начала задыхаться...       – Севе… Люциус… Сев… он там… Се-в-вве-рус…       Ее душили рыдания, и она не могла сказать, что Северус умер на ее глазах в Хижине. Она вообще не могла сказать, что ее Северус УМЕР.       – Шшшш.       Люциус гладил рыдающую Гермиону по спине, стараясь успокоить, когда его внимание привлек приближающийся к ним Рон Уизли, который уже взмахнул палочкой и бросил в него заклинанием, которое Люциус сразу отбил.       – Мне пора.       Быстро поднявшись, Люциус скрылся в темноте.       – Гермиона, ты как? Он ничего не успел тебе сделать? Ты из-за Гарри так плачешь? Подожди, что это за платье на тебе?       Гермиона ничего не могла сказать, только отрицательно мотала головой, ее палочка лежала рядом, плечи содрогались от беззвучных рыданий, а ладонями она закрывала опухшее от слез лицо. Ей хотелось умереть, но Рон не позволял этому случиться. Он стоял рядом с ней и отбивал летящие в них заклятия.       Уже светало. Неожиданно все крики вокруг затихли. Гермиона ни на что не реагировала, только периодически с ее губ слетало тихое «Почему я его не послушала? Он же просил...» Расфокусированным взглядом она смотрела в одном направлении. Надо было узнать, что происходит, но и оставить ее одну Рон не решался.       – Гермиона, ты слышишь меня?       Кивок.       – Мне надо сбегать посмотреть, что там происходит.       Кивок.       – Я сейчас вернусь, хорошо?       Кивок.       Рон быстро побежал, все время оглядываясь назад, но Гермиона оставалась неподвижной. Как только он скрылся за остатками стены, неожиданно перед ней появился Люциус.       – Гермиона, пошли. Давай же! Приди в себя!       Люциус резко тряхнул ее, как куклу, и ее блуждающий взгляд остановился на его серых глазах. Наконец, он увидел в ее взоре проблески сознания. Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но звуки никак не хотели складываться в слова.       – Хотя бы раз просто сделай, как я тебя прошу! Пожалуйста. Пошли.       Гермиона кивнула и поднялась, опираясь на крепкую мужскую руку, но ее ноги дрожали и подкашивались. Люциус быстро подхватил ее и аппарировал.

***

      Пусть камеры Аврората отличались от азбакановских, но удобств здесь тоже было мало. У Люциуса не было ни одного места на теле, которое бы не болело от побоев Уизли. Сидеть и лежать было больно, но если не двигаться, то боль со временем притуплялась. Лицо, хотя сейчас оно мало напоминало само себя, превратилось опухшее нечто. Жуткие, местами посиневшие гематомы, полностью заплывший левый глаз. В голове шум. Нос, кажется, снова сломан. Грязные спутанные волосы сейчас напоминали птичье гнездо. Если бы все так не болело, он, наверное, бы рассмеялся. И где, мать ее, носит Гермиону? Должна же она была начать его поиски в конце-концов.       Черт, какой раз по счету он сидит в камере? Люциус хорошо помнил тот самый первый семнадцать лет назад. Многих задержанных Пожирателей смерти и их пособников еще до суда размещали в Азкабане с той лишь разницей, что их блок охраняли не дементоры, а обычные авроры, и в камерах могло находиться по несколько человек. Такая себе демоверсия того, что ждёт арестованного после признания его виновным.       Через боль Люциус все же рассмеялся, но смех превратился в болезненный стон: он оказался в камере, которую сам заговаривал будучи кадетом Академии.       В темноте послышался шорох, и дверь камеры открылась, пропуская внутрь чью-то фигуру. Тень прошла вдоль стены и остановилась рядом. Люциус даже не открыл глаза. Он и так знал, кто это.       – Джонстон, ты крадешься, как любовница.       – Сэр, может пора с этим завязывать? Долго вы еще будете позволять обращаться с собой таким образом?       – Вот даже причитаешь как баба. Давай зелья.       Люциус взял протянутую бутылочку и вылил содержимое в рот. Ну и гадость.       – Что там творится на воле? Как там наш И.О.?       – Вторую неделю празднует победу и обмывает министерское кресло. Авроры шерстят Министерство на предмет Пожирателей и их поклонников.       Люциус выпил следующее зелье. В голове стало проясняться, и боль в теле потихоньку стихать. В это время Джонстон сделал движение палочкой, и Люциус почувствовал, что может нормально открыть второй глаз, да и дышать стало свободнее. Одна беда, что ненадолго. Утром Уизли опять вернёт все, как было.       – Так, сэр, может все же закончите этот цирк?       Люциус задумался. Если Гермиона не появится в ближайшее время, то придется прислушаться и свалить из этого райского места. Все-таки здоровье уже не то, да и никому не станет легче, если он тут сдохнет. У этого бугая удар приличный. Если пойдет в авроры – цены ему не будет.       – Хорошо, уговорил. Возможно, завтра к вечеру.       – Может, вам еще что-то надо?       – Нет. Сейчас я хочу только спать.       Тень исчезла так же быстро, как и появилась. Люциус снова остался один. Теперь хотя бы можно перевернуться на бок. Он закрыл глаза.       Жалел ли он о своем выборе? Наверное, нет. Гермиона… тогда его бесило то, что ему навязывали ее, и, когда предложили выбор, разумеется, он за него ухватился. Да и она симпатизировала Северусу. Он решил, что так будет лучше для всех, и все эти годы старался не думать о том, как бы было, сделай он другой выбор. А потом она умерла…       Когда он увидел ее, их Гермиону, без сознания во дворе школы, что-то старое, совсем забытое встрепенулось внутри. Она была именно такой, как на фотографиях, такой, как он ее помнил. И вот она открыла глаза. Непонимание. Испуг. Радость. Ужас. Все, что она могла произнести, это имя Северуса.       Люциус снова лег на спину и потянулся. Зелья действовали как надо. И где, черт побери, Гермиона? Чем она там занимается?

***

      Гермиона проснулась в чьей-то спальне: белая мебель, светлые стены, за окном, похоже, давно день... и у нее дико болит голова. Сколько она вчера выпила? Или она не пила? Ах да, это же магловский дом Малфоев, куда ее почти две недели назад принес Люциус, передал с рук на руки своему дворецкому и снова ушел. Она попыталась встать с кровати, зацепив ногой почти пустую бутылку «Джека Дэниелса». Бутылка упала, с шумом зацепив ножку кровати, и Гермиона поморщилась от противного звука.       Все же наконец встав, она, шатаясь, поковыляла в ванную, на ходу пытаясь попасть рукой в рукав халата, и мельком заметила в зеркале свое отражение. Оттуда на нее смотрела бледная осунувшаяся девушка, с потухшим взглядом и огромными синяками. Волосы спутались до такой степени, что их проще просто обрезать, а не пытаться расчесать.       – Какая неописуемая красота.       Скривившись, она отвернулась. Ей все равно. У нее ни на что нет ни сил, ни желания. Она знает, что должна жить дальше, но она еще не готова смириться, она не готова забыть. Чертова Высшая Магия! За что? Почему? Северус…       Каждый раз, закрывая глаза, память возвращала ее назад в ту ночь, когда, наплевав на свою безопасность, на просьбу Северуса остаться в Хогвартсе, повинуясь гриффиндорскому безрассудству, она направилась в дом Поттеров, чтобы попытаться спасти родителей Гарри. Они очень удивились, увидев ее на своем пороге. За все месяцы, что они находились в убежище, ни Гермиона, ни Северус не навещали их. Даже подарки на день рождения Гарри передали через Альбуса. Значит, что-то случилось. Их удивление быстро сменилось беспокойством.       Когда Гермиона сообщила о том, что им необходимо немедленно покинуть убежище и спрятаться в другом месте, может быть, даже в Хогвартсе, пока Альбус не найдет другое надежное место, Поттеры заподозрили ее в предательстве. Конечно, она предполагала, что они не сразу ей поверят, но чтобы обвинить ее в таком... Хотя что еще они могли подумать, если их дом находился под самыми сильными защитными чарами, найти их могли только очень близкие родственники и друзья, хранителем выбран друг, которого, между прочим, они знали намного дольше ее? И тут приходит Гермиона и утверждает, не предъявляя никаких доказательств, что убежище больше не убежище, и их предали.       А что Гермиона могла им предъявить или рассказать? Что она из будущего? Что Питер – предатель? Что они сегодня умрут? Что ей об этом «по секрету рассказал» Северус или Люциус, и этим подвергнуть мужа и друга дополнительному риску? Или солгать, что это распоряжение Альбуса Дамблдора? Гермиона начала понимать, что ее спонтанное желание помочь было плохой затеей. Рассказать правду она не могла, а заставить силой покинуть дом тем более. Все что ей оставалось это предупредить об опасности, чтобы у них было больше времени подготовиться к нападению.       Но, как оказалось, времени не было. Гермиона даже не успела покинуть дом, когда на улице послышались хлопки аппараций, и стали появляться темные фигуры в капюшонах.       И тут все завертелось. Трое против двенадцати, не считая самого Волдеморта. Разноцветные вспышки и отблески заклинаний. Остатки двери на сорванных петлях. Осколки стекол в пустых рамах. Разрушенная стена. Смесь дыма, гари и цементной пыли быстро расползалась по коридорам, заполняя собой все внутри. Похоже, Волдеморт собрал лучших их лучших. Сам он пока что держался в стороне. Его узкие губы были изогнуты в презрительной улыбке, а в глазах горел огонь азарта и предвкушения.       Гермиона видела, как погиб Джеймс. Ей с Лили ничего не оставалось, кроме как, отбиваясь, отступать в сторону детской, из которой доносился плач Гарри. Она крикнула Лили, чтобы та позаботилась о сыне и все-таки постаралась убежать. Сама же Гермиона пыталась как можно дольше не подпускать Пожирателей ближе, но до детской так и не дошла. Неожиданно она почувствовала, как ее затылка коснулся кончик волшебной палочки, и кто-то больно дернул ее за волосы. Лили? Зачем? Но как только услышала голос Питера Петтигрю, по ее позвоночнику пробежала волна холода. Конечно же! Он ведь анимаг! Крыса. Зашел с тыла и напал. В ушах зашумело, и Гермиона почти не слышала того, что ей прямо в ухо говорил Питер. Его дыхание неприятно касалось кожи и вызывало жгучее желание отклониться. Ей удалось уловить только обрывки фраз о том, как долго он ждал возможности с ней поквитаться за все ее презрительные взгляды, что за ее голову назначено большое вознаграждение, при этом быть живой ей не обязательно. Его мерзкий смех и «Авада Кедавра».       Знакомая вспышка, боль, резкая тишина и темнота.       Когда Гермиона пришла в себя и открыла глаза, над ней уже склонялся взрослый Люциус и тряс, как тряпичную куклу.       Случилось то, чего Гермиона хотела избежать больше всего на свете.       Если бы она тогда осталась в замке, если бы… Может быть, у них с Северусом было бы больше времени. Может быть, прожили бы они все эти годы вместе. Вместе бы выжили. Вместе! А теперь она одна. Черт бы побрал ее гриффиндорскую натуру!       Со злостью хлопнув рукой по раковине, Гермиона вышла из ванной и села на кровать. Ее взгляд упал на разбитый Маховик времени и «Пророк» двухнедельной давности, любезно принесенный Алистером. Там говорилось, что светлые силы победили. Волдеморт повержен Гарри Поттером, который в бессознательном состоянии был доставлен в больницу Святого Мунго. Колдомедики делают оптимистические прогнозы, но Герою магической Британии понадобиться не один день, а может и месяц, чтобы восстановиться. Министром был назначен Бруствер Кингсли, который вместе с аврорами и членами Ордена Феникса взялся чистить министерские кресла от Пожирателей смерти и им сочувствующих. В этом же номере шел список погибших в последней Битве... Фред Уизли, Колин Криви, Ремус Люпин, Нимфадора Тонкс и еще пятьдесят защитников Хогвартса, а также статья, посвященная неоднозначной – в связи с найденным омутом памяти – роли погибшего Северуса Снейпа. И много, много фотографий живых и погибших героев.       В дверь тихонько постучали.       – Войдите.       В комнату вошел Алистер, дворецкий Малфоев, статный мужчина в возрасте. Для нее еще вчера он был на семнадцать лет моложе.       – Мэм, завтрак готов.       – Спасибо, Алистер, я не хочу.       – Вы должны поесть, лорд Холланд велел накормить вас.       – А где он сам?       – Я не видел его с того момента, как он вас принес. К сожалению, я не располагаю информацией его местонахождения и начинаю волноваться. Лорд Холланд никогда раньше так надолго не пропадал. И все же, мэм, я прошу вас что-нибудь съесть.       – Хорошо, я сейчас спущусь.       Где носит эту павлинью задницу! Мне нужен человек, который хорошо знал Северуса, человек, который тоже его любил. Северус…       Гермиона подняла с пола стакан и запустила его в зеркало, и оно рассыпалось на мелкие кусочки. Потом она их восстановит, но это будет потом. Никто даже не прибежал в комнату, все уже давно привыкли к этим звукам. Звукам разбившегося сердца, разбившейся жизни, разбившихся надежд.       Собрав резинкой в пучок неухоженные и сильно спутанные волосы и завязав потуже халат, Гермиона вышла из спальни.       Запахи еды скрутили желудок узлом, и все, что она смогла в себя запихнуть, – это один голый тост и чашка кофе.       – Вы бы вышли прогулялись, подышали воздухом. Вы как появились здесь – ни разу никуда не выходили.       – Я пока не хочу никого видеть и не хочу ни с кем общаться.       – Боюсь, сейчас вас и так никто… не узнает. А если наденете одни из очков леди Холланд, – и подавно.       – Я подумаю, Алистер, спасибо.       Гермиона вернулась в свою спальню.       Может, и правда пройтись? Может, повезет и собьет автобус… И надо все же узнать, где Люциус.       Умывшись, Гермиона прошла в гардеробную комнату Нарциссы, сняла с вешалки первый попавшийся наряд и подогнала его под свой размер магией. Это оказалось платье-футляр темно-синего цвета. С волосами пришлось побороться. Некоторые пряди пали в неравной борьбе, но Гермионе удалось более менее расчесать и уложить волосы в прическу. Пока антипохмельное зелье нейтрализовало последствия вчерашного выпитого алкоголя, она сделала макияж с акцентом на глаза, надела туфли на тонкой шпильке и самые большие темные очки, закрывающие половину лица. И правда. Не узнать. Первый ее выход на улицу за все это время. Да и никто бы ее не узнал. Все помнят девочку-подростка Гермиону Грейнджер. В этом времени никто не знает Гермиону Снейп. Она покинула дом, хлопнув входной дверью.       Гермиона вышла из машины и немного прошлась по Чаринг-Кросс-Роуд, и, наконец, собравшись с духом, прошла через «Дырявый котел» на Диагон Аллею. Улица выглядела как всегда, и ничто не напоминало о том, что недавно здесь отгремела Вторая магическая война. Она решила выпить кофе перед тем, как решить, куда ей пойти в первую очередь.       Пока она ждала свой заказ, ее взгляд наткнулся на заголовок лежащей на соседнем столике газеты: «Лорду Малфою предъявлено обвинение в похищении Гермионы Грейнджер». Гермиона подскочила и взяла газету, быстро бегая взглядом по строчкам. Там говорилось, что он был задержан Рональдом Уизли и сейчас находится под стражей в Аврорате.       – Что за...       Она даже чуть не промахнулась мимо своего стула, если бы не вовремя подоспевший официант.       В это же время на ее столик спикировала сова с посланием, в котором говорилось, что она должна немедленно явиться в Гринготтс. Не дожидаясь заказа, она так и сделала. В банке гоблин проверил ее личность и вручил ключ от ячейки, в которой оказалась стопка документов, среди которых была копия завещания Альбуса Дамблдора – теперь понятно, что тогда значила та фраза: лорд Малфой является доверительным управляющим с неразглашением имени владельца, – личное письмо для нее и пакет с документами для Министерства, в котором находились доказательства приверженности Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа светлой стороне, подтверждение личности Гермионы Грант как Гермионы Грейнджер, свидетельство об опеке, аттестаты об окончании школы за 1978 год, диплом об окончании университета за 1981 год, свидетельство о браке с Северусом Снейпом за 1978 год, а также копия брачного соглашения 1977 года между Люциусом и Гермионой.       Гермиона вскрыла письмо, написанное Дамблдором. От волнения строчки перед глазами расплывались, и ей приходилось несколько раз останавливаться, чтобы взять себя в руки. Наконец прочитав, она спрятала письмо в сумку, сгребла все остальные документы, прихватила с собой вяло упирающегося гоблина и, выйдя из банка, они сразу аппарировали в Министерство.

***

      Кингли спокойно пил чай в своем кабинете, когда дверь с шумом открылась. Он повернулся посмотреть, кто посмел так нагло к нему врываться. Обычно в двери сначала стучат. Его лицо вытянулось от удивления. На пороге стояла «похищенная» Гермиона Грейнджер. Правда, выглядела она чересчур взросло для школьницы,, и было что-то еще неуловимо властное во взгляде, но это была определенно она. Рядом с ней стоял гоблин из Гринготтса.       – Гермиона Грейнджер?       – Она самая.       Гермиона подошла к столу и без приглашения села напротив Министра. Гоблин сел в соседнее кресло.       – Мистер Бруствер, на каком основании вы задержали лорда Малфоя?       – Эм, на основании заявления о вашем похищении…       – Да неужели? Вот она я. Меня никто не похищал. Вы должны немедленно его отпустить.       – Но…       – Ах да. Вот.       Гермиона небрежно положила перед опешившим Министром оставленные Альбусом документы. Чем больше он читал, тем больше вытягивалось его лицо и округлялись глаза. Гермиона в это время сидела с самым скучающим выражением лица. Если бы не ее глаза, в которых читалось нетерпение и раздражение. Ко всему этому у нее снова начала болеть голова, и она хотела убраться отсюда как можно быстрее. Чтобы отвлечься, Гермиона медленно прокручивала обручальное кольцо на пальце.       На каком-то моменте Кингсли даже закашлялся, а по окончании чтения, похоже, у него пропал дар речи. Он тупо уставился сначала на Гермиону, а затем на гоблина, который только закивал, подтверждая все, что там написано. Но ему не нужно было подтверждение. Как только он прочитал все, что написано в документах – он вспомнил. Он вспомнил Гермиону Грант, в последствии Гермиону Снейп. Он часто видел ее на всех официальных мероприятиях двадцать лет назад, когда был еще только мелким клерком Министерства на побегушках у Министра. Сначала с крестным Альбусом Дамблдором. Затем с женихом Люциусом Малфоем. Он помнит, какой эффект в магической Британии произвела новость о том, что она разорвала помолвку с Малфоем и вышла замуж за Снейпа. Помнит расследование, которое было проведено, после обвинения Снейпа в убийстве жены. Из воспоминаний Кингсли выдернул голос Гермионы, в котором сквозили нотки нетерпения.       – Господин Министр, так как на счет лорда Малфоя? У меня еще много дел сегодня.       – Да… да...конечно…       От перенапряжения Кингсли вспотел и пытался ослабить узел галстука, но пальцы плохо слушались. У него было такое ощущение, что перед ним сейчас сидят живые Альбус и Абраксас.       – И, мистер Бруствер, я надеюсь вас не надо просить, чтобы вы не распространяли полученную вами информацию?       – Само собой, мисс… миссис Снейп.       – Спасибо, вы очень любезны.       В это время Рон зашел в сто пятый раз «поговорить» с Люциусом.       – Куда ты ее дел, сволочь?       Удар. Еще один.       – Я все равно выбью из тебя правду!       Рон так вошел во вкус, что не услышал звука открывающейся двери.       – Мистер Уизли! Перестаньте немедленно!       Рон, тяжело сопя, обернулся посмотреть, кто его отвлек от допроса.       На пороге стоял Кингсли, с озадаченным выражением лица, а рядом с ним – Гермиона.       – Гермиона?       Она мельком посмотрела на Рона и остановила взгляд на Люциусе.       – Привет, Рон. Люциус, мы уходим.       Люциус через силу улыбнулся разбитыми в кровь губами и движением головы смахнул мешающие пряди назад. Его платиновые волосы сейчас были серыми, а местами – коричневыми от запекшейся крови.       – Ты не очень торопилась, дорогая.       Гермиона посмотрела на Кингсли испепеляющим взглядом. На его фоне она выглядела еще миниатюрнее, чем была на самом деле, но смотрелась, почему-то более угрожающе.       – Я приношу извинения за ошибку…       Кингсли быстро махнул палочкой, чтобы снять с Люциуса магические наручники, и смерил Рона убийственным взглядом. Гермиона на Рона даже не смотрела.       – Я думаю, чуть позже мы с лордом Малфоем подумаем о компенсации морального и физического ущерба, а сейчас нам некогда, извините.       И тут произошло то, от чего взгляд Рона стал еще более удивленным, а Кингли… испуганным? Гермиона направилась к Люциусу, чтобы взять его под руку и помочь идти, но он решил самостоятельно встать со стула и даже успел сделать один шаг ей навстречу, после чего его ноги подкосились, и Люциус рухнул на пол. Гермиона с Кингсли одновременно кинулись к нему.       – Уизли, быстро за целителем!       Таким испуганным Кингсли еще никто не видел, но Рон проигнорировал приказ Министра. Он застыл, наблюдая, как Гермиона стоя на коленях переворачивает Люциуса, проверяет пульс, водит вдоль тела своей палочкой, ласкового убирает грязные пряди волос с лица.       Подняв голову, Гермиона увидела, что Рон все еще стоит истуканом и пялится на них. Такого взгляда у нее Рон не видел никогда. От металлических ноток в ее голосе по его спине пробежал противный холодок, а желудок скрутило узлом.       – Рон, ты что, полный кретин? Если он сейчас умрет, тебя посадят за убийство, и тебе очень повезет, если я тебя не прокляну перед этим! Взял задницу в руки и быстро за целителем! За это самоуправство вы мне оба ответите, будьте уверены. И главе Аврората передайте. Мистер Бруствер, помогите мне перенесли Люциуса.       Видимо, чтобы ускорить процесс, Гермиона кинула под ноги Рону заклинание, от которого тот подпрыгнул на месте.       – Ай!       – Живо, идиот!       Рон выбежал из допросной, а Кингсли, забыв о своем высоком статусе, кинулся выполнять указание Гермионы.       Пока Рон бегал за целителем, они успели переместиться из Аврората в кабинет Министра. Когда прибежал запыхавшийся дежурный колдомедик, Люциус все еще был без сознания. Рон забежал следом за целителем и успел увидеть, как Гермиона сидела на диване, голова Малфоя лежала у нее на коленях, и ее пальцы гладили его по щеке.       Чтобы не мешать, Гермиона поднялась, но осталась стоять рядом, наблюдая за манипуляциями колдомедика. Ровная спина, руки сложены на груди, сосредоточенный взгляд, невозмутимое выражение лица. Кингсли сглотнул. Манипулировать миссис Снейп у него явно не получится. Похоже, от своего мужа она тоже много чего переняла.       – Мммм…       Люциус зашевелился и немного приоткрыл глаза. Взгляд серых глаз был расфокусированным.       – Лорд Малфой, как вы?       – Все кружится, и вас слишком много.       – Вы упали в обморок…       – Это теперь так называется?       Кингсли с такой силой сжал пальцы в кулак, что послышался хруст.       – Люциус, как ты?       Гермиона немного отодвинула целителя и склонилась над Люциусом. Ее лицо перестало быть невозмутимым. На нем уже читалось беспокойство, а в глазах можно было увидеть нежность, которую, конечно же, кроме Люциуса никто не заметил. Она снова ласково провела ладонью по его щеке.       – Не думаю, что такие слова неприлично произносить при дамах.       Люциус попытался натянуть свою фирменную улыбку, но тело плохо его слушалось. Даже глаза хотели закрыться, и приходилось прикладывать усилия, чтобы хоть как-то держать их открытыми.       – Лорд Малфой, вам надо в Мунго…       – Уэбстер, идите нахер.       – Я-то пойду и вас туда прихвачу. Я не могу оставить вас в таком состоянии.       – Пару зелий – и все будет нормально.       – Знаю я ваше «нормально»! Перечислить?       – Заткнитесь, Уэбстер.       Целитель, полненький пожилой маг с добродушным лицом, явно хотел что-то сказать, но, увидев взгляд Люциуса, только недовольно поджал губы.       Люциус, уже не обращая внимая на целителя и его рекомендации, постарался сфокусировать взгляд на Гермионе. Взял ее за руку, поднес к разбитым губам и поцеловал.       – Я соскучился, Гермиона.       Гермиона улыбнулась ему и провела свободной рукой по его волосам, затем снова прошлась мягкими касаниями по гематомам на лице. Люциус доверительно прижался щекой к ее ладони и на мгновение закрыл глаза.       – Хочу домой.       Она легонько сжала его руку в ответ и кивнула. В этот момент к ней подскочил Рон и схватил Гермиону за локоть, пытаясь оттянуть подальше от ненавистного ему Малфоя.       – Гермиона! Потрудись объяснить, какого черта ты делаешь и где ты была! Кингсли, этот гад ползучий наложил на нее Империус!       От этого крика Люциус скривился. Громкие звуки причиняли ему почти физическую боль.       Ответить Кингсли не дали. К удивлению Рона, Гермиона резко выдернула свою руку из его хватки, обвела холодным взглядом остальных присутствующих и остановилась на Роне. Она заговорила тихим ровным голосом, но это нисколько не уменьшило властных ноток. Эта интонация Рону была знакома, но он никак не мог вспомнить, где раньше ее слышал.       – Рон, не смей меня дергать. Чуть позже я найду тебя, и мы поговорим. А сейчас не мешай мне, иначе ты пожалеешь.       В отличие от Рона, Люциус знал, чьи это интонации, и даже попытался рассмеяться и, возможно, что-то сказать, но смех перешел в очередной стон боли.       Гермиона с беспокойством посмотрела на Люциуса, потом на доктора Уэбстера. Она сомневалась, что они дотянут до дома. Не дай бог с Люциусом что-то случится. Она себе никогда в жизни этого не простит. Он единственный, кто у нее остался. Но и спорить с Люциусом она тоже не хотела. Этого упрямца она хорошо знала. Брать с собой врача нельзя. Магловский дом Люциус всегда держал в секрете. Сейчас она возьмет у Уэбстера пару зелий, и все будет хорошо. Гермиона сглотнула и, загнав поглубже беспокойно, заговорила таким же ровным тоном.       – Мы уходим. И советую вам нас не задерживать.       Целитель щелкнул замками своего чемоданчика и в упор посмотрел на Гермиону.       – Если вы отказываетесь от Мунго, хорошо. Но я еду с вами.       Гермиона открыла рот, чтобы высказать протест по этому поводу, но ее опередил Люциус.       – Нет.       – Лорд Малфой, давайте не будем тратить время на препирательства, вы меня хорошо знаете. У вас два варианта. Или я еду с вами домой, или доставлю в Мунго. Дома кто вас будет приводить в порядок? Эта милая девушка или Алистер?       – Уэбстер.       – Что – Уэбстер? Потянуло на старые дрожжи? Имейте в виду, ваша жена не оценит.       – Ты меня достал. Хорошо!       Громкий звук своего собственного голоса заставил Люциуса скривиться от боли. Гермиону немного удивил их разговор. Похоже они друг друга неплохо знают и, если Люциус согласился, значит, и она может доверять этому человеку. Тем более замечательно, что она будет не одна, а с врачом.       Кингсли решил подойти помочь, но Люциус выставил руку вперед, показывая, чтобы тот даже не вздумал к нему прикасаться.       Кивнув целителю, Гермиона все свое внимание снова обратила на Люциуса. Она сначала помогла ему сесть, внимательно наблюдая за реакцией. Выждав пару секунд, потянула его на себя, помогая встать и подставляя свое плечо под немалый вес. Благодаря высоким каблукам Гермиона была выше своего обычного роста, и Люциусу не нужно было сильно сгибаться, чтобы опереться на ее плечи. Зажав клатч под правой рукой и придерживая ею свисающую с плеча руку Люциуса, левой рукой Гермиона обхватила его за талию. С другой стороны его подхватил доктор Уэбстер. Очень медленно, маленькими шагами они направились к двери, пару раз останавливаясь для того, чтобы Люциус мог перевести дыхание. Его ноги так и норовили подкоситься, но он из последних сил старался снова не упасть.       За всей этой картиной, не проронив ни слова, наблюдал Рон. То ли ему сказать было нечего, то ли от увиденного он все еще находился в шоке, но когда Гермиона с Люциусом и целителем медленно прошли мимо, он все еще стоял с круглыми глазами и отвисшей челюстью.       Кингсли удивленно поднял бровь. Какой странный диалог. И кто такой Алистер? Министр пытался напрячь память, вспоминая, что написано в личном деле Люциуса Малфоя, но среди окружения лорда людей с такой фамилией или именем не было. Кингсли вспомнил начало диалога. Ведь целителя никто не представил, а Малфой даже в таком состоянии знал, с кем разговаривает. Может, они давно знакомы?       Взгляд Кингсли наткнулся на все еще застывшего в его кабинете Рона.       – Уизли, а вам особое распоряжение надо?       Рон моргнул и молча, скорее по инерции, покинул кабинет Министра вслед за остальными.

***

      Наконец оставшись в одиночестве, Кингсли тяжело выдохнул. Нервно расстегнув пиджак и бросив его на диван, Министр упал в свое кресло и откинул голову на спинку. Из-за этого рыжего Уизли теперь у Министерства, да и у него лично могут быть серьезные проблемы – получается мало того, что они ложно обвинили лорда Малфоя в похищении, так он еще позволил рукоприкладство к его чистокровной морде, и тот чуть не умер у него на диване. Возможно, прессовать лорда было не очень хорошей идеей, но на тот момент о героическом поступке Малфоя информации не было, так что всегда можно сказать, что был обычный допрос Пожирателя смерти. Такого Люциус Малфой ему не спустит. Несмотря ни на что, у него до сих пор остались твердые позиции в обществе и в министерских кругах. Даже Уэбстер разговаривал с ним с почтением. Вот же скользкий змей! Еще и эта Грейнджер на его голову, вернее, миссис Снейп. Кингсли представил реакцию непосвященных на эту новость. И она будет такой же, как и двадцать лет назад. Кто бы мог подумать, что кто-то покусится на Снейпа. И на чем только сошлись?.. Сейчас каждому в магической Британии было известно, что Северус Снейп – пренеприятнейший тип, и такой же опасный, как почивший Волдеморт. Может, в молодости он был плюшевым мишкой, кто знает. Но он-то помнил те скандалы вокруг них... Тут Кингсли понял, что не принес ей свои соболезнования по поводу смерти мужа. Бедная девушка. Такая молодая – и уже вдова. Война никого не пощадила. Кингсли вспомнил ее взгляд, и по спине пробежали мурашки. Раньше он мельком видел ее на собраниях Ордена Феникса, но не обращал внимания на девушку со взглядом, полным энтузиазма и детской надежды на чудо. Сегодня она была совсем другая. Та, которой она была семнадцать лет назад. Взгляд, интонации, речь, как она держалась перед ним. Будто он у нее на приеме, а не наоборот. Результат воспитания Абраксаса и Альбуса был на лицо, а значит, ожидать от миссис Снейп можно чего угодно. Теперь она не просто грязнокровка Грейнджер, бедная девочка, герой войны и подруга Гарри Поттера. Она – крестница Альбуса Дамблдора и его наследница, вдова героя войны Северуса Снейпа и в довольно близких отношениях с Люциусом Малфоем! И она мягко намекнула, что он еще пожалеет о своем потакании Уизли. Хотя с другой стороны, что они могут?       От размышлений его оторвал звук тихо открывающейся двери.       – Да что это такое? Это вокзал или кабинет Министра? Почему сегодня все входят как к себе домой?!       На пороге стоял с виду ничем не примечательный мужчина средних лет в серой мантии. Невозмутимое гладко выбритое лицо, короткая стрижка, темно-русые волосы, карие глаза. И ни одной эмоции ни на лице, ни в глазах. Обычная, ничем не запоминающаяся внешность.       – А это вы, мистер Джонстон. Вас-то каким ветром принесло?       – Зашел узнать, в своем ли ты уме был, когда подписал разрешение на арест лорда Малфоя и почти две недели потворствовал его избиению?       – Брайн, да хорош тебе. Ты-то чего так о нем печешься? Малфои не так могущественны, как раньше. Возвращайся в свой Отдел тайн и не мешай мне делать мою работу.       Джонстон пару раз моргнул, глядя на Министра магии. Через несколько секунд какая-то мысль пронеслась в его голове, и он слегка приподнял бровь.       – Господин исполняющий обязанности Министра, а вы вообще ознакомились с содержанием министерского портфеля?       Кингсли бросил недовольный взгляд на гостя. Почему его все в чем-то обвиняют и указывают, что делать? Некогда ему было бумажки рассматривать.       – Нет. Я был занят.       – Что ж, рекомендую ознакомиться и хорошо сделать СВОЮ работу.       Брайн Джонстон, заместитель Главы Отдела тайн, не спеша сел в гостевое кресло, показывая всем своим видом, что он не уйдет отсюда, пока не добьется того, чего хочет.       – Брайн, не смей мне указывать, что делать. Можешь указывать своему таинственному боссу, если в вашем самом тайном отделе отсутствует субординация.       – Кингсли, мой босс сам кому хочешь укажет, а если до кого не доходит – покажет, а ты не отвлекайся. Тебя ждет занимательное чтиво.       Только чтобы избавиться от этого любителя тайн, Кингсли демонстративно призвал из сейфа ничем не примечательный кожаный портфель и достал оттуда стопку бумаг. Все-таки просто так такие люди, как Джонстон, по Министерству не ходят.       – Думаю, тебе стоит начать вот с этого.       Джонстон достал свою палочку и сделал несколько движений. Нужный документ вылетел из середины стопки и лег сверху. Кингсли недовольно фыркнул, но все же взял в руки лист бумаги. По мере того, как смысл написанного доходил до него, руку Министра магии начала пробирать легкая дрожь, и это при том, что Кингсли за свою долгую жизнь видел многое. Он несколько раз поднимал глаза, с недоверием глядя на невозмутимое лицо невыразимца, и снова пробегал взглядом по тексту. Вдруг он ошибся и не так понял. Но нет. Текст был написан четко, и ошибки быть не могло. У него в руках было личное дело Главы Отдела тайн. Джонстону даже показалось, что лицо Кингсли слегка побелело, хотя это было в принципе невозможно. Кингсли же в этот момент хотелось провалиться на месте, потому что он по незнанию осмелился нарушить вековые правила, на что даже Волдеморт не решился – пойти против Отдела тайн. А он вообще словил джек-пот: арестовал и потворствовал избиению их Главы, коим оказался Люциус Малфой! Вот же гадство!       Кингсли обреченно закрыл глаза свободной рукой. Он даже грешным делом подумал, а не заавадить ли себя самому, потому как, зная нрав Малфоя, этим дело и закончится. И почему этот гад сам не сказал, столько времени молчал и терпел? Вот что ему теперь делать? И так было большой проблемой, что Министерство наехало на семью Малфоев, которые согласно представленным доказательствам оказались героями войны и борцами за светлую сторону, а тут еще ГЛАВА ОТДЕЛА ТАЙН! И нельзя сказать, что он не знал о задержании и о том, как с ним обращались, потому что арест лорда возможен только с письменного разрешения Министра! Прочитать эти дурацкие бумажки он должен был в первый день, но у него было похмелье после празднования Победы, а потом как-то было не до того… а этот Уизли две недели по допросной кидал Малфоя как куклу из-за своей девчонки, которая оказалась и не его вовсе. От этих Уизли всегда одни проблемы.       – Кингсли, если ты сейчас думаешь, где спрятать свой зад, то уверяю тебя – не трать время. Если будет дан приказ – тебя из под земли достанут или туда пристроят. Ты знаешь.       – Брайн, свали, а? Дай спокойно напиться в тишине и одиночестве.       – Думаю пару дней у тебя есть. Пока лорд Малфой… восстанавливает здоровье.       Не прощаясь, Брайн Джонстон встал и покинул кабинет Министра, оставив все еще шокированного Кингсли в желанном одиночестве. Как только за ним захлопнулась дверь, Кингсли призвал графин с огневиски и стакан. Кто бы мог подумать, что мягкое кресло не такое уж и мягкое. Первый стакан он выпил залпом. Кто б мог подумать, что это павлин, Пожиратель, первый проходимец в их магическом болоте, что в толпе не поймаешь, и вдруг – главный невыразимец!       Уже много лет Глава Отдела тайн – фигура мифическая, то ли есть, то ли нет. Все думали что Отдел тайн совсем уже свихнулся на секретности. Документы всегда заверялись магической печатью, а на виду мелькали только заместители.       Что ему делать? Сказать, что не знал, и извиниться? Кингсли представил эту картинку перед глазами и ответную реакцию Малфоя. Ну да, в гробу и в белых тапочках он видел его извинения. Даже если Кингсли не знал про должность и про роль в войне, он осмелился бить по его чистокровной морде, пусть и чужими руками. Влип так влип.       В этот момент открылась дверь и в кабинет с шумом ввалился Рон Уизли.       – Кингсли! Как это понимать! Какого дракла!       Министр развернулся в кресле и, наконец, увидел виновника своей проблемы. То, что он сам пренебрег своими обязанностями, уже было не столь важно. Если бы не инициатива этого идиота, Малфоя не арестовали и тем более – не били, а документы он потом бы как-нибудь прочитал, и все были бы довольны! Кингсли так резко поставил свой стакан на стол, что часть спиртного выплеснулась на лакированную столешницу и, когда он заговорил, это было скорее похоже на крик.       – Уизли! Это не твоего ума дело! Теперь у меня из-за тебя будут большие проблемы!       – Ой, я вас умоляю. Прошло время бояться Малфоев и трястись перед ними, как домашние эльфы. Они уже никто и зовут никак. Мы победили таких, как он! Его место за решеткой!       Сейчас как никогда Кингсли жалел, что не имел возможности ближе узнать золотое трио. Тогда бы он не доверился этому рыжему идиоту и десять раз все сам перепроверил.       – Я имел ввиду не лорда Малфоя, есть другие персоны, которые могут доставить неудобство. Хотя и Малфоев не стоит сбрасывать со счетов. Уизли, семья Малфоев состоит не только из Люциуса, так что… И вообще, Рональд, по какому праву ты ворвался в мой кабинет? Ты ничего не перепутал в своей голове? Может, тебе все-таки стоит потратить время и закончить школу? Может, чему научишься еще полезному. А теперь покинь мой кабинет. Немедленно!       Кингсли взмахнул палочкой и, Рон оказался за дверью, еле успев отклониться, чтобы захлопывающаяся дверь не ударила его по носу.

***

      – Гарри!       Гарри поднял на Рона немного заторможенный взгляд зеленых глаз. Самый главный герой магической Британии всего несколько дней назад был выписан из больницы Святого Мунго. После решающей битвы с Волдемортом он почти две недели пролежал в состоянии, близком к коме. Еле живым победителем. Его выписали под честное слово, снабдив зельями с эффектом транквилизаторов, прописав полный покой и чтобы никаких стрессов. Уж как-нибудь магическая Британия постарается дальше без него справиться с текущими проблемами. А это как минимум поймать сбежавших Пожирателей и зачистить Министерство от приспешников Волдеморта, чем и занимались Авроры с помощью неравнодушных граждан, среди которых был Рон, решивший, что это важнее, чем закончить учебу.       Надо отдать должное Брустверу, который запретил всем беспокоить Гарри, кроме его самых близких друзей. Но даже если бы Гарри хотел помочь, то не смог: даже по дому он передвигался очень медленно и с большим трудом. Так что сейчас Гарри Поттеру было не до правосудия. Джинни практически все время проводила с мамой, поддерживая ее после смерти Фреда. После больницы она заходила к нему домой несколько раз: один раз он спал, а второй – у него не было сил и желания даже разговаривать. Он помнил тот их поцелуй на лестнице, но не был уверен, что ему это надо. Хотя он сейчас ни в чем не был уверен. Он даже не был уверен, что существует, потому что почти не в состоянии думать. По крайней мере, дольше пары минут и более менее логически. Так что весь круг его общения сузился до Кикимера, который кормил его и давал лекарства по часам.       – Гермиона нашлась!       Во взгляде Гарри появилась нотка непонимания. А разве она пропадала? Он попытался вспомнить, что об этом знает. Вроде бы Рон, что-то говорил, когда он еще лежал в больнице. И что Рон подозревает в ее похищении Люциуса Малфоя, которого поймал в день Битвы. Значит, это были не игры разума. Боже, Рон, что ж ты такой активный. Гарри хотелось нажать какую-то кнопочку, чтобы уменьшить активность друга, который стоял перед ним и эмоционально жестикулировал руками.       – Сейчас Гермиона, вся из себя расфуфыренная, пришла за Малфоем, назвала его «Люциусом» и увела под ручку, а Кингсли стоял рядом и дрожал, как осиновый лист. А на меня посмотрела так, как будто это я – мерзкий Пожиратель, а не он. Я вообще не понял, что это было.       – Рон, а ты ничего не путаешь?       – Можешь сам у Кингсли спросить. Он мне не ответил. Сказал, что это не моего ума дело, и что из-за МЕНЯ у него могут быть большие проблемы. Из-за меня! Представляешь? И когда я сказал, что пора перестать бояться Малфоев, что хватит себя вести как домашние эльфы, он мне ответил, что не его лордство имел ввиду. Хотя и его тоже.       Гарри удивленно поднял брови.       – А эта морда белобрысая назвал ее «дорогой» и сказал, что она не очень торопилась. Было такое ощущение, что они очень давно и близко знакомы. И выглядела она как-то старше и властнее. Была похожа на одного из этих аристократических снобов. Я ж тебе рассказывал, что она странно себя вела, когда я ее нашел возле Хогвартса?       – Рон, перед тем как делать выводы, мы должны поговорить с Гермионой. Теперь мы знаем, что с ней все в порядке, и она жива. Она знает, где нас найти, если захочет поговорить.       – Гарри, ты, правда, не понимаешь?! Грязный Пожиратель Люциус Малфой назвал мою девушку «дорогая»!!!

***

      Тем временем доктор Уэбстер с помощью малфоевского водителя затащил Люциуса в дом. Гермиона благодарила всех богов, что с ними был врач, поскольку в машине ему стало хуже. Люциуса жутко тошнило, кружилась голова. Но даже будучи в предобморочном состоянии он попытался пошутить, сказав заплетающимся языком, что он рад видеть ее в трех экземплярах. На большее Люциуса не хватило, он отключился, и в дом его затаскивали уже без сознания.       – Удачно я вышла прогуляться, Алистер.       Дворецкий держал лицо, но в его глазах читалось искреннее беспокойство. Похоже, Алистер с Уэбстером были неплохо знакомы, потому что по-приятельски кивнули друг другу. Дворецкий шел впереди, открывая все двери, и исчез с врачом и пациентом за дверью хозяйской спальни. Гермиона осталась одна в гостиной, устало опустилась в кресло и сбросила туфли. Водитель спустился практически сразу и, попрощавшись, покинул дом. Через пять минут к ней пришел Алистер, и он явно нервничал.       – Алистер, хочешь выпить?       – Я на работе, миссис Снейп.       – Сейчас твой работодатель вряд ли тебя будет отчитывать по этому поводу, а у меня был чертовски трудный день. Скажешь, что я тебе приказала… С ним все будет хорошо.       Дворецкий кивнул, принес два наполненных стакана и тот, в котором было меньше, оставил себе.       Через минут сорок, если не больше к ним вышел врач.       – Что с ним, доктор Уэбстер?       – Обезвоживание, гематомы от побоев, но основные органы не повреждены. Судя по травмам, его методично били не меньше нескольких недель.       – Его две недели не было.       – Да, вполне похоже. Сейчас лорд Малфой отдыхает под действием зелий и заклинаний. На всякий случай на его тумбочке я оставил зелья, но он проспит до утра. Завтра утром я вас навещу.       – Спасибо, доктор.       После того, как ушел врач, Гермиона поднялась в спальню к Люциусу. Сейчас он спал. Кровоподтеки на лице стали бледнее, часть ссадин пропала. Зная силу неконтролируемой ярости Рона, Гермиона понимала, что Люциусу крепко досталось, но он все равно не сказал, где она. Ее друг Люциус. Он остался единственной ниточкой, связывающей ее со счастливым прошлым. Гермиона грустно улыбнулась и вышла из комнаты.       Зайдя к себе, она увидела свою сумочку и вспомнила о личном письме Альбуса Дамблдора, которое она прочитала еще в банке. Гермиона дрожащими руками достала конверт, чтобы еще раз перечитать.       Дорогая Гермиона       Если ты читаешь это письмо, значит уже вернулась назад в свое время. Конечно, мне бы очень хотелось лично тебя поприветствовать, но еще при нашей первой встрече я понял, что этому никогда не суждено случиться. Интуиция подсказывала мне, что твое появление не связано со мной, но я благодарен Магии, что она позволила узнать тебя ближе. За те четыре года, что тебе пришлось прожить с нами, ты стала мне по-настоящему родной. Парадокс, но именно с тобой я понял, насколько сложно быть родителем, хотя большую часть жизни провел в окружении детей. Признаюсь, ты заставила меня не раз понервничать, и некоторые твои поступки были достойным испытанием моего терпения, но это было ничто в сравнении с эмоциями, которыми наполнилась моя жизнь. Признаюсь, я надеялся, что ты останешься с нами навсегда. Ночь, когда ты пропала, стала большим ударом и невосполнимой потерей, но меня поддерживала мысль, что вскоре мы обязательно встретимся. Я с нетерпением ждал, когда маленькая Гермиона переступит порог Хогвартса и, несмотря на то, что мне уже был известен результат, все равно испытал настоящее родительское волнение, когда Минерва надела тебе на голову Шляпу. Твоя дружба с двумя оболтусами снова заставила меня понервничать. Должен признать, что все-таки «Гриффиндор» – это диагноз. Позже мы с Фоуксом даже начали вести учет, от какого Трио стены замка содрогнулись больше. Твои знания и упорство меня всегда поражали.       С этим письмом собран весь пакет документов, который тебе понадобится для подтверждения статуса. Все официально, и проблем не будет. Да, и завещание на твое имя тоже настоящее, и не надо так смущаться, моя девочка. Отказ не приму, так и знай. Не переживай, Аберфорт получил все, что ему причитается.       Позже, анализируя прошлое, я пришел к выводу, что твое появление помогло близким тебе людям вовремя сделать выбор, после которого их жизни изменили направление. У меня есть надежда, что наши старания и жертвы были не напрасны, и мы победили в этой войне. Некоторым пришлось принести их слишком много.       Буду рад, если ты навестишь меня. Выпьем чай с лимонными дольками, как в старые добрые времена. По ту сторону портрета они тоже будут. А еще лучше – приходи с Северусом, хотя боюсь, он не скоро меня простит. Надеюсь, что вы с ним наконец-то вместе и счастливы.       С любовью, Альбус Дамблдор.       p.s. Любовь неподвластна времени. Иногда надо просто довериться Магии.       Сложив письмо пополам, Гермиона устало засунула его обратно в сумку и привычно потянулась к бутылке виски, смахнув со щеки побежавшие ручейки слез.       – Довериться. Как же. «Гриффиндор» – это диагноз. Мы все портим.

***

      Гермиона проснулась от того, что что-то очень тяжелое упало рядом с ней на кровать. Она резко открыла глаза и рефлекторно выхватила палочку из-под подушки.       – Ты меня еще заавадь.       Гермиона повернула голову и увидела, что рядом с ней лежит Люциус. Выглядел он конечно лучше, чем вчера, но все еще не очень хорошо. На нем была свежая одежда, и он явно уже успел принять душ.       – Люциус!       Она отбросила палочку в сторону и мягко коснулась его лица.       – Как ты?       – Могло быть и лучше. Уизли идиот. Как ты вообще с ним могла дружить?       Гермиона улыбнулась.       – Друзей не выбирают.       – Кстати, о друзьях. Давай собирайся. Нам надо в больницу.       – Зачем? Доктор Уэбстер сказал, что сам к тебе сегодня придет.       – Нам надо к Северусу.       – Ч-то? … Северусу? Он не… умер?       – Не знаю. Надеюсь, что нет. Меня несколько недель в Аврорате держали.       Ей показалось, что у нее все поплыло перед глазами, и она бы упала, если бы уже не лежала на кровати.       – Э-э-э, не вздумай упасть в обморок. У меня нет сил приводить тебя в чувство. Я и лежу-то еле-еле.       Гермиону накрыло волной радости и надежды. Ее Северус ЖИВ!       Она быстро вскочила с кровати и пулей рванула в ванную, затем вернулась и достала из шкафа свое платье, в котором она пропала, бросив его на кровать. Помчалась в ванную с расческой и заколками, затем выскочила еще за чем-то, что забыла взять сразу. Через пару минут вернулась за платьем. От этой беготни перед глазами у Люциуса закружилась голова, и он закрыл глаза, слушая доносившиеся ругательства из ванной. Она ругалась на все: что вода медленно набирается, что паста упала, что волосы спутались. Он, оказывается, за этим даже соскучился.       – Все, я готова.       Люциус открыл глаза. Перед ним стояла та Гермиона, которою он помнил все эти годы.       – Отлично. Помоги встать.

***

      – Мы знали от Альбуса, где и примерно когда ты должна появиться, но все пошло не по плану. Я должен был одновременно следить за тобой, семьей, Волдемортом, Северусом и еще самому не сдохнуть. На все про все было очень мало времени. Сначала надо было вытащить истекающего кровью Северуса. Я видел, как тебя Поттер оттаскивал от него, а ты замерла рядом, оплакивая его, тратя драгоценные минуты. Потом нужно было снова вернуться на поле и найти тебя раньше, чем убьют трое Пожирателей, но ты долго приходила в себя – надо было понять, ты ли это. Еще этот рыжий идиот путался под ногами. Возвращаюсь – и тут на меня в лучших традициях Пожирателей со спины нападает Уизли, обвиняет в твоем похищении и... вытрясает душу. В общем, ты прослушала краткий рассказ «как я провел лето».       – Спасибо… А где Нарцисса с Драко?       – Во Франции.       Гермиона улыбнулась, но было видно, что она сильно нервничает. Она не переставая перебирала и сжимала свои пальцы, прикасалась к обручальному кольцу. Гермиона смогла остановиться, только когда почувствовала, как теплая рука Люциуса накрыла ее холодные пальцы.       Машина заехала на территорию частной клиники и остановилась перед центральным входом. Люциус вышел сам и подал руку Гермионе, помогая выйти, хотя ему самому не помешала бы поддержка. Уизли, сволочь, хорошо постарался.       К ним навстречу уже спешил высокий мужчина средних лет. На кармане его халата был приколот бейджик с надписью «Доктор Байрон Флеминг».       – Добрый день, лорд Холланд. О, Господи! С вами-то что?!       Доктор Флеминг протянул руку, чтобы помочь, но Люциус отмахнулся и, не останавливаясь, медленно вошел с Гермионой внутрь. Доктору ничего не оставалось как последовать за ними.       – Как он?       – Удивительно, но неплохо. Мы его уже перевели из интенсивной терапии в обычную палату, но после такой сложной операции мистер Снейп еще очень слаб. Но, на удивление, при таких ранах и сильной кровопотере его организм не получил серьезных и необратимых нарушений. Сейчас он все еще не может говорить, но скоро голосовые связки восстановятся.       Доктор Флеминг открыл дверь, и они зашли в палату, мало чем напоминающую больницу: одна из ее стен была сплошным панорамным окном, открывающим вид на парк. Возле окна стояли небольшой диван, столик и кресло, в котором и сидел Северус. Похудевший, бледный, с заострившимися чертами лица, в обычной медицинской рубашке и с перебинтованным горлом. Но живой!       Северус медленно повернул голову, чтобы посмотреть на своих гостей. Незаметно кивнув Люциусу, он остановил взгляд на Гермионе. Она выглядела точно так же, как в тот злополучный день, когда «умерла». Воспоминание их последнего завтрака, последнего поцелуя на прощание, ее улыбка и пожелание хорошего дня преследовали его каждый день. Тоже платье, прическа… Правда, немного бледная и осунувшаяся, но это была его Гермиона.       Как только ее взгляд встретился с взглядом черных глаз, весь мир вокруг перестал существовать. Гермиона уже не слышала, что говорят доктор Флеминг, Люциус, она даже не заметила, как эти двое вышли из палаты, оставив ее наедине с Северусом. Сначала медленно, а затем с каждым шагом ускоряясь, и не разрывая зрительного контакта она кинулась к нему.       – СЕВЕРУС!       Гермиона наклонилась и обняла его. Такого родного, такого любимого, такого живого. От переполняющей ее радости, что он жив, она одновременно и плакала, и смеялась, целовала его лицо, обнимала и снова целовала. Если подумают, что она сошла с ума, она не против, пусть кладут рядом, она все равно отсюда никуда не уйдет. Гермиона почувствовала прикосновение к своей голове и отклонилась. Дрожащей от слабости рукой, Северус вытер текущие по ее щеке слезы, посмотрел в светящиеся счастьем глаза и слабо улыбнулся ей. Гермиона стояла на коленях между его расставленных ног и бережно касалась ладонями его лица. Северус снова улыбнулся ей и, медленно наклонившись вперед, поцеловал.       Тут открылась дверь и в палату зашел Люциус и, не обращая внимания на парочку, лег на диван.       – Я конечно понимаю, что я не вовремя, но я только что из Аврората, где провел незабываемый отпуск в компании Уизли, и я не могу больше сидеть в коридоре на жестком неудобном стуле.       Люциус повернул голову и посмотрел на друзей. Гермиона уже успела подняться и сесть на подлокотник кресла. Северус склонил голову набок, и теперь она лежала у Гермионы на груди, правой рукой она его обнимала, а ее левая ладонь лежала в руках Северуса.       Северус жестом указал на лицо Гермионы и вопросительно поднял бровь.       – Я тут не при чем. Это она сама эти дни пила как портовый грузчик. Смерть твою оплакивала. Все зеркала мне в доме перебила.       – Люциус!       – А что Люциус-то?       Ответа не последовало, потому что в палату зашла медсестра.       – Мистер Снейп, вам пора лечь. Давайте, я вам помогу дойти…       – Нет, я сама помогу! Спасибо.

***

      – Северус, прости, что я ничего тогда не сказала. Ты же понимаешь, что я не могла рассказать?       Северус молча ей кивнул. Гермиона понимала, что он знает, но все равно чувствовала потребность рассказать о своих переживаниях.       – Я не по своей воле упала вам на головы, и уж точно не по моей воле меня забрали. Я была очень счастлива и не хотела думать, что это может закончиться. Об этом знал, только Альбус, потому что я вывалилась во двор его школы. Мы не знали, на сколько меня забросило: это мог быть как один день, так и вся жизнь, и мне оставалось только жить. И я жила. Влюбилась в тебя и потом постоянно переживала, что сломаю тебе жизнь, если пропаду. Молилась всем богам, чтобы никогда не возвращаться туда, где ты умер у меня на глазах. Когда я пришла в себя и поняла, что меня перенесло назад… не было и дня, чтобы я не корила себя за то, что не послушалась тебя и пошла предупредить Поттеров.       Гермиона тяжело вздохнула.       – Очень сложно было никому ничего не говорить, особенно я боялась проговориться с Альбусом. С вами было проще, вы были подростками и не ассоциировались со своими взрослыми версиями.       Плечи Северуса затряслись в беззвучном смехе. Видя, что Гермиона смотрит на него с непониманием, он взял блокнот и написал: «Он все знал».       Прочитав, Гермиона перевела удивленный взгляд на Северуса.       – Так Дамблдор был легилиментом?!       Северус кивнул.       – Не знала. Нет, мы, конечно, подозревали такую вероятность, и я старалась держать щиты, но где мои способности, а где его возможности.       Северус приобнял ее и поцеловал в висок.       Пока он был в больнице, Гермиона практически все время была с ним, ненадолго покидая его, чтобы принять душ, переодеться и привезти новые книги. Он хмурился, писал ей гневные записки, что она должна поехать домой и нормально отдохнуть, что он никуда не денется, но она демонстративно их выбрасывала в урну и оставалась с ним в палате. Ну а какая разница, на каком диване ей читать или спать? Или он против ее компании? Люциус попросил не вмешивать его в их семейные разборки. У него и так еще все болит после «нежного массажа» Уизли, и он сам не против где-то просто спокойно наконец полежать. Все разговоры о том, как они жили эти годы, решили оставить на потом.       Проснувшись рано утром, Северус увидел, что Гермиона спит на диване, завернувшись в мягкий плед и выглядит такой милой, такой юной. Похоже, ей снится что-то приятное, потому что на расслабленном лице застыла легкая безмятежная улыбка. Его Гермиона… Рука непроизвольно потянулась к обручальному кольцу, которое он никогда не снимал. С тех пор, как Гермиона надела его ему на палец, оно всегда было с ним. Все эти годы. За исключением той ночи, когда его арестовали по обвинению в убийстве жены. Перед тем как его закрыть в камере, авроры отобрали все личные вещи, которые по их мнению могли быть опасными, в том числе и украшения.       Задержанных Пожирателей смерти и их пособников было так много, что в Аврорате не хватало мест. Подозреваемых еще до суда размещали в Азкабане, с той лишь разницей, что их блок охраняли не дементоры, а обычные авроры, и в камерах могло находиться по несколько человек. Такая себе демоверсия того, что ждет арестованного после признания его виновным.       Но Северусу было все равно. Каждая клеточка его организма была наполнена болью. Он сидел на грязном полу, прислонившись к холодной каменной стене, и даже не замечал сырого затхлого запаха, которым был пропитан каждый угол, не слышал холодящие кровь вопли узников. Через маленькую решетку под потолком был виден кусок серого неба, но солнечные лучи никогда не пробивались через толщу тяжелых облаков. Стены Азкабана никогда не видели солнечного света. В камере Северуса, как и в остальных, стоял привычный для них полумрак. Пока что в камере он был один.       Стон, полный боли и отчаяния, сорвался с его губ. Ему так и не сказали, как погибла Гермиона и где ее тело. Его ладони стали сжиматься в кулаки, до крови сдирая кожу пальцев и травмируя ногти о шершавый неровный пол. Все, что он сейчас хотел, – так это быть с Гермионой, где бы она не была. Северус закрыл глаза и спрятал лицо в кровоточащих ладонях. Он даже не замечал, что плачет, и слезы, попадая на ссадины, вызывают жжение.       Несмотря на все связи Абраксаса, Люциус тоже не избежал ареста и благодаря своей платиновой гриве был здесь единственным светлым пятном. Он сел рядом и болтал без умолку, мешая Северусу окончательно погрязнуть в пучине суицидальных мыслей. Тему Гермионы Люциус избегал.       Северус сидел, опустив голову, никак не реагируя, но болтовня друга все же мешала ему окончательно упасть за грань.       Через несколько часов загремели засовы, открылась дверь, и в камеру втолкнули нового узника. Он кинулся обратно к закрывающейся двери, крича, о том, что не предавал Поттеров, не убивал Петтигрю и что авроры форменные идиоты. Не веря своим ушам, Северус поднял голову и с удивлением уставился на Сириуса Блэка, который грязно выругавшись осматривался по сторонам. Такое же удивление было написано на лице Сириуса, когда он понял, кто его новый сосед. Через мгновение Люциус стал свидетелем того, как Сириус подлетел к Северусу, схватил за лацканы расстегнутого пиджака и поднял. Последовал удар. Один. Второй. Сириус обвинил Северуса в том, что тот не уберег Гермиону, что виноват в том, что ее убили, что она сделала большую ошибку, выбрав его в качестве мужа.       Благодаря наручникам на запястьях завязалась обычная магловская драка. Сначала он даже не пытался отбиваться, но после того как Сириус заявил, что Северус ее использовал, чтобы занять место в обществе, что недостаточно любил, в отличие от него – боль наконец нашла выход.       От ответного удара Сириус отлетел к стене. Северус тут же оказался рядом и успел нанести несколько сильных ударов. Он практически прорычал Сириусу, что Гермиона была для него всем, а тот даже не имеет права произносить ее имя после того, что когда-то сделал. Сириус хотел ответить, но удар в челюсть помешал это сделать. Северус как обезумел, полностью потеряв контроль. Если бы не Люциус, его бы обвинили в еще одном убийстве, но в этом случае у суда были бы реальные доказательства в виде остывающего трупа.       Досталось и Люциусу, который полез разнимать этих идиотов. Только благодаря ему эти двое не поубивали друг друга. Оставшееся время они сидели в полной тишине, погруженные каждый в свои мысли. Северуса, как и Сириуса, похоже, не беспокоили полученные травмы. Но Люциуса беспокоили его ребра, о чем он несколько раз сообщил им.       Охрана, как ни странно, не вмешивалась в то, что творилось за закрытыми дверями камер. Может быть, рассчитывали, что задержанные поубивают друг друга, и у них будет меньше забот.       Оказалось, это Каркаров, чтобы смягчить свой приговор, сдал всех сторонников Волдеморта, про кого знал или догадывался. В том числе и Северуса. Но ему было все равно. Ему теперь было плевать, что с ним будет.       Слушания Люциуса было назначено одним из первых и стало, наверное, самым коротким. Стоя перед судьями он утверждал, что находился под Империусом, а так бы он никогда! Затем он театрально схватился за сердце и заявил, что его это так шокировало, что он теперь не скоро придет в себя. И пусть его вины в этом нет, но он все равно сделает все от него зависящее, чтобы помочь жертвам сумасшедшего тирана. То ли фамилия и деньги Малфоев помогли, то ли его несчастный вид и его сладкие речи, но дело закрыли.       Когда судьи дошли до дела Северуса, он скорее с нетерпением ждал встречи с дементором, чем выхода на свободу. Его там больше никто не ждал. Только когда его начали обвинять в убийстве Гермионы, Северус начал протестовать. В ответ на остальные обвинения он молчал, не отрываясь от созерцания носков своих ботинок. Но тут вмешался Альбус.       Он заявил, что Северус никогда бы не поднял руку на свою жену ни при каких обстоятельствах, является его шпионом и действовал согласно его приказам. Что Альбус сам как никто другой заинтересован в наказании тех, кто виновен в убийстве его любимой крестницы, но это не Северус. Он хочет, чтобы провели тщательное расследование. Именно Альбус настоял на применении Веритасерума и намекнул, что если доказательств будет недостаточно, тогда можно воспользоваться омутом памяти, но лично он считает это лишним. Сказал, что он полностью уверен в своем зяте и берет его под свою ответственность. После такой защитной речи Альбуса нашлось немного судей, проголосовавших за обвинение. Даже если кто и сомневался в невиновности Северуса, они четко услышали указание, как надо проголосовать. Никто не хотел переходить дорогу Верховному магу. Как только Северуса оправдали, он первым делом потребовал, чтобы ему вернули обручальное кольцо. После этого он больше никогда с ним не расставался.       Северус посмотрел на левую руку и снова перевел взгляд на спящую Гермиону. После тех лекарств, которыми его накачивали, спросонья его иногда охватывал страх, что это все лишь привиделось. Что он все еще один и не знает, удалось ли Люциусу ее вытащить с того побоища, и захочет ли она быть с ним теперь… но когда он взглядом находил Гермиону – страх отступал. Она рядом. Он выжил. Ради нее.       Северус не мог сказать, какой период был самым сложным. Но, наверное, все же последние семь лет. Первые десять он жил с постоянной болью, и только жажда мести помогала держаться, чтобы не свести счеты с жизнью. Последние семь давали надежду. Нет ничего невыносимее ожидания, особенно когда от тебя ничего не зависит, и ты должен быть сторонним наблюдателем.       Гермиона пошевелилась, засунув руку под щеку, что добавило в ее образ какую-то детскую беззащитность. Память услужливо подсунула маленькую девочку в Распределяющей шляпе.       Очередной учебный год. В этом году в школу должен приехать сын Лили и Джеймса Гарри. Северус скучающе рассматривал толпу первогодок, пока МакГонагалл проводила ежегодную монотонную процедуру распределения по факультетам.       – Драко Малфой.       – Слизерин!       Предсказуемо. Куда еще мог попасть сын Люциуса? Тут без вариантов, хотя избалованный он у них до невозможности. Испортят же ребенка.       – Рональд Уизли.       – Гриффиндор!       Еще один Уизли. Северус скривился и подумал, а не подарить ли Артуру противозачаточное зелье для его жены. Сколько можно строгать, если не на что даже этих кормить.       – Гарри Поттер.       Зал сразу притих, наблюдая за тем, как черноволосый мальчик с зелеными глазами нерешительно садится на стул.       – Гриффиндор!       Северус посмотрел на Альбуса и увидел, что тот заметно расслабился.       – Гермиона Грейнджер.       От это имени Северус дернулся, как от удара хлыстом.       Из толпы учеников к МакГонагалл вышла маленькая девочка, с копной непослушных каштановых волос, торчащих в разные стороны, немного крупными передними зубами и большими карими глазами. Глаза. Эти глаза он бы узнал среди тысячи. Они снились ему десять гребанных лет.       – Гриффиндор!       Северус не мигая следил, как девочка спрыгнула с высокого стула и побежала за стол к новым друзьям. Он почувствовал, что задыхается, и начал быстро ослаблять узел галстука и даже не заметил, что теперь Альбус пристально за ним наблюдает. Да что там Дамблдор, он не слышал даже того, что ему на ухо зудел профессор Квиррелл.       Как же она была похожа на его Гермиону. Будто эта девочка была ее дочерью, если бы она не погибла. Возможно, так выглядела бы их дочь… Старая волна боли с новой силой заполнила все внутри. Все десять лет он жил с постоянной саднящей раной от потери жены… Но эти глаза. Он не мог так ошибаться.       Еле высидев этот бесконечный ужин, Северус быстро покинул Большой зал и нашел личное дело ребенка. Не веря своим глазам, он несколько раз пробежался по именам и фотографиям. Он уже видел эти фотографии четырнадцать лет назад в кулоне Гермионы и знал эти имена. Только фамилии другие. Это однозначно были родители его Гермионы... Не может быть три совпадения… Что за черт...       Северус закрыл глаза, спрятав лицо в ладонях. Похоже, пора поговорить с Альбусом. Он схватил личное дело и пошел в кабинет директора, распугивая студентов своим внешним видом. Многие успели потерять не один десяток баллов. Он был в ярости.       Альбус сидел спокойный, как цветок лотоса, и поедал свои лимонные дольки. Как он их вообще ест.       – Альбус! Что это значит?! Какого Мерлина здесь происходит?!       Северус зло бросил на стол директора личное дело студентки.       – Успокойся, мальчик мой.       – Успокойся?! Ты даже не откроешь?       – Я знаю, что там. Пришло время тебе кое-что рассказать…       После услышанного, чтобы не загреметь в Азкабан за попытку выбросить в окно этого старого манипулятора, Северус вылетел из кабинета директора с такой скоростью, что чуть не сбил с ног МакГонагалл, которая, видимо, шла к Дамблдору.       Северус аппарировал в магловский Лондон и завалился в дом Люциуса. Вот же выдержка у Алистера. Спит он, что ли, в своем костюме.       – ЛЮЦИУС!       – Да что ты так орешь, Нарцисса спит уже. Ты выпил?       – Ты не поверишь!       И Северус рассказал Люциусу все, чем посчитал нужным поделиться Альбус. Они понимали, что старый лис выложил не все карты, и до 1998 года их будет ждать не один сюрприз.       Было видно, что Люциус окончательно проснулся. Он забрал бутылку из его рук и выпил прямо из горла. Он явно боялся новой волны пьянок, поисковых операций и депрессивных монологов.       Десять лет назад Северус просто почернел от горя. У него даже не было тела, чтобы похоронить. Только пустая холодная мраморная плита с высеченным «Гермиона Снейп. 19.09.1960 – 31.10.1981». Альбус им тогда со слезами на глазах сообщил, что это дело рук Волдеморта. В тот день он со своими последователями напал на нескольких членов Ордена Феникса, пока Северус пытался предупредить Поттеров. Северус винил себя во всем. В том, что не был рядом с Гермионой. В том, что не смог спасти Лили. В том, что он сделал неправильный выбор, и в итоге погибли обе. Он закрылся в себе и сорвался. Первые месяцы Люциус постоянно находил его пьяного, заросшего, почти окоченевшего от холода, лежащего на мраморной плите… Другу пришлось даже пару раз ударить его, чтобы как-то привести в сознание, но Северус даже не отбивался. Кричал, чтобы его оставили в покое, что он и так умер в тот день, когда умерла Гермиона. Люциус тащил его домой, приводил в чувство, но на следующий день все повторялось. Люциус уже на полном серьезе грозил ему психушкой. Попытки Грейга также не увенчались успехом. Кажется, Северус его даже послал. Гвенни вынесла из дома все спиртное и разбила себе лоб в кровь, но проигнорировала его приказ вернуть все обратно. Тогда он стал зависать по кабакам. Северус целенаправленно загонял себя в могилу.       А затем пришел Альбус. Он сказал, что Северус должен взять себя в руки. Ради Гермионы. Сказал, что ей бы не понравилось, узнай она, как ее муж себя изводит, и что, когда они снова встретятся, Северус получит от нее приличный нагоняй. Северус тогда истерически рассмеялся и ответил, что старается как можно быстрее с ней встретиться, и пусть она его потом хоть убьет. А они ему все мешают! Он не хочет и не может жить без нее. Альбус покачал головой и сказал, что еще не время. Волдеморт вернется, и они должны будут отомстить за их девочку, и ему нужна помощь. Очень нужна. Неужели он не хочет отомстить? И у Северуса появилась цель жить – месть. Кровавая, жестокая месть. Он взял себя в руки, но все равно на протяжении десяти лет периодически случались срывы, особенно в важные для их отношений даты. Тогда Люциусу приходилось вспоминать адреса магловских борделей и баров, куда Северус заваливался в первые годы после смерти Гермионы. Благодаря ему примерный семьянин знал их наизусть. Иногда, чтобы вытащить пьяного в стельку Северуса из клубка голых женских тел, Люциусу приходилось хорошо потрудиться.       Северус разорвал договор аренды квартиры, в которой жил вместе с Гермионой. Не мог там находиться. Все напоминало ему о том, как они были счастливы здесь, и это счастье у него отобрали. Он собрал все ее вещи в коробки и перенес в дом родителей. Грейг настаивал, чтобы Северус переехал жить к нему в Принц Мэнор, но тот упрямо отказывался и поселился в Паучьем тупике, правда, бывал там редко. Альбус устроил его преподавателем зельеварения в Хогвартсе, а немного позднее сделал деканом Слизерина, поэтому большую часть времени Северус жил в школе. В ожидании наступления времени «Ч» он дрессировал студентов. Они стонали, ненавидели его, но его предмет сдавали не ниже «Выше ожидаемого». Через несколько лет после смерти Гермионы Нарцисса сделала попытку познакомить его со своей подругой, на что услышала, что он уже женат, вот, даже кольцо на пальце, которое скрыто чарами от студентов, и он будет очень благодарен, если они перестанут лезть в его личную жизнь.       И вот в Хогвартсе появилась первокурсница Гермиона Грейнджер. Их Гермиона. Она подруга Гарри Поттера, а значит – всегда в опасности. Он будет постоянно переживать за нее. А еще он должен будет вести себя с ней как скотина.       Северус хотел свернуть шею Альбусу. Этот интриган десять лет молчал, спокойно наблюдая, как он мучился и сходит с ума, а потом такой «Неужели до сих пор?!». Чтоб он подавился своими дольками!       Со своим допуском заместителя главы Отдела тайн, Люциус смог проверить архивы и нашел информацию о Гермионе Грейнджер. На деле стоял наивысший уровень секретности. Если бы необходимость проверить информацию возникла лет пять назад – у него не хватило бы полномочий не только вскрыть, но и найти папку. Она была опечатана лично его начальником. В деле было все. Кто она, откуда, ее новые документы на имя Гермионы Грант. Оказывается, ее документы Альбусу делал Отдел. Тогда понятно, почему все было так идеально и почему никто Гермиону подробно не расспрашивал про ее жизнь до появления в доме Альбуса. Людям это даже в голову не приходило. Чары, конечно.       За десять лет Люциус дослужился до руководящей должности и был первым кандидатом на кресло главы Отдела. Изучив все документы, Люциус лично наложил заклинание секретности на личность жены Северуса, которое будет действовать до того момента, когда Гермиона вернется в свое время и официально идентифицируется. Теперь никто, кроме Люциуса, Северуса и Альбуса, даже не помнил, как точно звали жену Северуса, не то, чтобы помнить как выглядела Гермиона Снейп, в девичестве Грант.       Забыли и о родственных связях Северуса с Альбусом. Все фотографии, все воспоминания и прочие вещественные доказательства присутствия Гермионы в прошлом были надежно спрятаны. Если бы их кто-то случайно нашел, то увидел бы только размытые пятна. И естественно, все забыли, что одежда, которую носил Северус все десять лет, символизирует траур. Теперь обыватели считали, что у него просто такой мрачный стиль и еще один рычаг морального запугивания как детей, так и их родителей.       Люциус только смеялся, когда слышал от таких, как Уизли, что Северус одевается уныло и, наверное, с распродажи. Им даже в голову не могло прийти, что его костюмы и мантии шились индивидуально из самых дорогих тканей и были выверены до пуговицы лучшим портным магической Британии. Еще одним забавным моментом для них оказалось, что Гермиона с Драко стали заклятыми врагами. А ведь он так любил сидеть у нее на руках, когда был маленьким. Неизменным осталась только его любовь дергать ее за волосы.       Северус понимал, как трудно будет держать эмоции под контролем. Когда на него будет смотреть пытливый умный взгляд карих глаз. Когда его внимание будет привлекать ее постоянно поднятая рука. Он помнил эту ее привычку. Когда придется придираться к ней по любому пустяку. Северус как никогда был рад окклюменции. Ему надо было абстрагироваться. Нельзя выходить из образа злобной летучей мыши. Активизировались Пожиратели, а это значит – шахматная партия началась.       Ну почему сын Лили вечно куда-то влазил, да еще друзей за собой тянул! Если бы не он, Гермиона безвылазно сидела себе спокойно в библиотеке и читала книжки. Так нет же! Они впереди планеты всей! Если где-то что-то происходило, эта троица обязательно была не просто рядом, а в самом эпицентре.       Когда Северус жаловался Альбусу на проделки золотого трио, что они просто заноза в его заднице, что у него и так работа нервная и миссия опасная, Альбус только улыбался и говорил, что их троица была не меньшим шилом в его заднице, но он же терпел.       С каждым разом эти дети вляпывались все глубже. Обычные успокоительные зелья на него уже не действовали. То тролль, то испорченное оборотное зелье и окаменение от взгляда Василиска, то они к оборотню-Люпину полезли, то сбежавшему Блэку помогали. Он чуть не поседел, когда узнал, что Альбус дал Гермионе Маховик времени. Ох, тогда он много чего высказал ему. То малолетние идиоты в Министерство сунулись, хорошо, их Люциус тогда прикрыл. Правда, из-за этого ему пришлось попасться и целый год отсидеть в Азкабане. Это так, навскидку. Еще Крам заставил поволноваться. Гермиона на него смотрела такими влюбленными глазами. Пришлось побегать на Святочном балу по всем темным закоулкам в поисках парочки, в то время как Каркаров таскался за ним по пятам, как привязанный, отвлекая своими тревогами. Но разве они имели значение, если Виктор Крам мог распустить руки с его Гермионой? Слава Мерлину, обошлось. Еще рыжий Уизли стал капать слюной на нее. Кстати, из-за его длинного языка пришлось поволноваться о целостности чар секретности на личности миссис Снейп. Уизли рассказал друзьям подслушанный разговор родителей о том, что у их ночного кошмара профессора Снейпа была жена, которую, скорее всего, он сам убил. Естественно, Гермиона начала поиски информации. Как только это стало известно Северусу, в тот же вечер он стоял на пороге малфоевского дома.       – Люциус, Гермиона пытается взломать заклятия секретности! Ты уверен, что она не сможет?       – Северус, ты меня что, за идиота держишь? – Люциус уже терял терпение.       – Ты знаешь, какая Гермиона въедливая. Это во-первых. А во-вторых, еще никогда не было такого, чтобы сам объект пытался взломать чары.       – Северус, пойди выпей успокоительного и оставь меня в покое.       – Оно на меня уже не действует. Даже усиленное.       – Так придумай новое! Зельевар ты или кто?       – Мне иногда кажется, что именно их инициативность, а не Лорд, загонят меня в гроб раньше, чем я дождусь, когда Гермиона вернется.       – Дождешься. Осталось каких-то пару лет. Терпи. Всем тяжело. Думаешь, я за нее не переживаю? Или Альбус? Мы все ее любим.       А потом была просьба Альбуса убить его. Все будут его ненавидеть и презирать. Больше всего он боялся увидеть презрение и ненависть в глазах Гермионы, такие же, какие видел в глазах Гарри. Пусть это еще была не его Гермиона, но от этого было не легче.       Из воспоминаний Северуса выдернул звук открывшейся двери. Пришла медсестра дать лекарства и измерить показатели. Гермиона сразу же проснулась и вытянула шею, наблюдая за тем, что та делает. В первые дни она обложилась стопками книг, как магловскими, так и магическими, в поисках информации касательно схожих травм. Врачи старались не реагировать на морально сложного пациента и его деятельную молодую жену, которая теперь постоянно заглядывала им через плечо, контролируя протоколы лечения. К их удивлению и к радости Гермионы организм Северуса восстанавливался быстро.       Через несколько недель Северусу стало значительно лучше, и находиться в больнице больше не имело смысла. Настолько лучше, что он затащил Гермиону на свою кровать, чтобы, наконец, заняться полноценным сексом. Поцелуи и парочка доставленных Гермионе оргазмов с помощью умелых движений его длинных пальцев не считалось.       Сначала она протестовала, потому что боялась навредить его выздоровлению, но, как только почувствовала его ладони и губы на своем теле, быстро сдалась, уверенно сев сверху. Ощущение его члена внутри было таким же волнительным, как и раньше, но по-новому впечатляющим. Ее узкая юбка собралась на талии, а блузка была давно расстегнута. Кажется, там теперь не хватало нескольких пуговичек. Куда был отброшен мешающий бюстгальтер никого из них сейчас не волновало. Гермиона двигалась в нужном им обоим ритме, пока пальцы Северуса играли с ее затвердевшими сосками, блуждали по всему телу, лаская. Они нигде не встречали сопротивления.       Северус жадно ловил каждое движение, каждый вздох, каждую мелькнувшую эмоцию на любимом лице. Как же ему не хватало ее. Северус положил руку на ее затылок и, притянув ближе, поцеловал. Сильно. Страстно. Собственнически.       В то же время его вторая ладонь уже мягко скользила по спине, ягодицам, а пальцы все ближе подбирались к анусу. Гермиона сильнее прогнулась в пояснице, максимально приподнимая задницу выше для новых ласк. Палата наполнилась их приглушенными стонами.       Гермиона замедлилась, наслаждаясь заполняющими ее волнами удовольствия, и сразу же почувствовала, как его руки же легли на ее бедра, удерживая в одном положении. Теперь двигался в основном Северус, постепенно ускоряясь. Их стоны тонули в бесконечных поцелуях, чередуясь с хлюпающими звуками. И вот долгожданный оргазм накрыл их с головой, и они растворились в своей вселенной.       Гермиона обессилено лежала на Северусе, пытаясь восстановить дыхание, сердцебиение и зрение. Его член все еще был в ней. Северус не спешил отпускать ее и с закрытыми глазами продолжал наслаждаться моментом единения. Они так расслабились, что потеряли счет времени и чуть не попались медперсоналу. Потом долго смеялись над тем, что снова стали нарушителями правил.

***

      Люциус забрал их и привез к себе домой. Жить им все равно было негде. Не в отель же ехать, в самом деле. Возвращаться в родительский дом Северуса они не хотели. Вернее, он категорически отказался, мотивируя тем, что Гермиона не должна жить в доме, стены которого хранят только негативные воспоминания. У них еще был дом Альбуса на побережье, который принадлежал теперь Гермионе по завещанию, но тут отказалась она. Из-за Северуса, из-за того, что заставил его сделать Альбус. Слишком рано. Может, когда-нибудь потом. Конечно же, эти причины Гермиона не озвучила.       Да и не готовы они были еще заявить всему магическому миру о том, что Северус Снейп жив. По этой же причине они отказались от предложения Грейга пожить в Принц Мэноре. Когда он узнал, что его внук с невесткой оба живы, даже помолодел на пару десятков лет. Чтобы сохранить тайну, Люциус пригласил Грейга к себе домой, где они ему рассказали, как все было на самом деле.       Магический мир уже знал, что Северус с Люциусом – преданные светлой стороне шпионы Дамблдора. Но Северус должен был быть полностью здоровым, чтобы выстоять под натиском прессы и общественного внимания к их персонам. А удивить магическую Британию будет чем. Мало того, что он жив, так еще и женат на своей бывшей студентке Гермионе Грейнджер, которая, на минуточку, оказалась тайной наследницей Альбуса Дамблдора!       Северус уже разговаривал, но на полную силу использовать свои магические способности и голосовые связки не мог.       В магическом мире Гермиона не появлялась. Она пока что была не готова встретиться с друзьями. Для начала ей надо перестать злиться на Рона.       За выздоровлением Северуса следил доктор Уэбстер, появляясь в доме Малфоев с завидной регулярностью. Он рекомендовал ему побольше отдыхать и гулять на свежем воздухе. Сначала они выходили ненадолго, не отходя далеко от дома, но с каждым разом их прогулки становились более продолжительными. Позже в рекомендации доктора вошли кардиотренировки и, когда он стал перечислять допустимые для Северуса занятия, тот, выслушав все до конца, смерил доктора Уэбстера взглядом и сказал, что «это все» прекрасно заменит секс. Надо отдать должное выдержке доктора. Он на секунду замолчал и, не меняясь в лице, в отличие от Гермионы, ответил, что этот вариант тоже подойдет.       Гермиона все никак не могла окончательно поверить, что Северус выжил, и что тот ужас, который она постоянно испытывала от его смерти, останется в прошлом. Иногда ей казалось, что она спит и видит счастливый сон. Ночью она часто просыпалась и могла заснуть, только прижавшись к Северусу, слушая его равномерное дыхание и стук сердца. В такие моменты он сразу же ее обнимал, сонно зарываясь лицом в копну ее непослушных волос, и Гермиона, счастливая, проваливалась в сон.

***

      Пока Северусом занимался доктор Уэбстер, Гермиона решила воспользоваться моментом и поговорить с Люциусом. Тем более все равно уже давно пора было завести этот разговор.       – Люциус, а как Северус жил… без меня?       Люциус оценивающе посмотрел на Гермиону, обдумывая, что ей говорить, а что – не стоит. Гермиона знала, что Северус ей многого не расскажет, поэтому решила узнать хоть что-то у Люциуса. Нахмурившись, она сверлила его тяжелым взглядом, ожидая ответа.       – Северус выживал, Гермиона. Первые месяцы это был полный... Мы тогда сильно за него переживали. Мне пришлось его вытаскивать из таких мест, кхм, про которые в приличном обществе даже не говорят. Там Альбус подключился, сыграв на его чувстве мести за тебя. Десять лет он жил с болью, которая с завидным постоянством накатывала, сводя его, а он – меня, с ума. А затем он увидел девочку в Распределяющей шляпе, так похожую на тебя, и мы узнали от Альбуса, что это ты, и для Северуса начался очередной этап. Мы за тебя очень волновались. Будучи подругой Поттера, ты всегда была в опасности, а Северусу надо было придерживаться легенды последней сволочи слизеринских подземелий. Так что посмотри – я весь седой стал.       Люциус грустно улыбнулся краешком губ и указал на свои платиновые волосы. Если хорошо присмотреться, то действительно можно было увидеть несколько седых прядей.       – Альбус все время манипулировал нами, выдавая информацию по крупице. Только в тот год, перед тем, как заставить Северуса убить его, он описал момент, в который ты, скорее всего, вернешься. Я получил от него отдельные инструкции, когда и где мне надо попытаться спасти умирающего Северуса… А потом все завертелось. Вы бегали по лесам от егерей. Северус разрывался между заданиями. Ему нужно было и вас вести по нужному следу, и постараться самому не попасться. Мало нам было стукачей Волдеморта, так еще свои козни строили. Особенно эта кошка старая МакГонагалл под ногами крутилась постоянно. Когда вас поймали и тебя пытали… и я не мог помочь… Хорошо Северуса тогда не было в Мэноре, боюсь, он бы не выдержал. Он знает, что это дело рук Беллатрикс, но я никогда не показывал ему эти воспоминания. Даже боюсь представить, если бы Гвенни не успела. Так что «весело» мы жили.       – Гвенни?       – Да. Это она к вам Добби направила, потому что сама не могла показаться тебе на глаза. Северус запретил ей к тебе приближаться, пока ты не вернешься.       Гермиона не хотела вспоминать об этом моменте. Пусть ее шрам всегда будет с ней, но она не хотела говорить об этом. Сейчас она хотела поговорить о том, что для нее было важнее всего. То, за что она до конца жизни будет обязана Люциусу и благодарна Альбусу.       – Спасибо, что сдержал обещание, Люциус.       Люциус сразу понял, что имела в виду Гермиона, поэтому понимающе кивнул и улыбнулся.       – У меня не было выхода. Ты же сказала, что из-под земли достанешь. На что ты способна, я на своей шкуре испытал. Мало ли, что бы ты еще решила мне отрезать за своего Северуса.       Пока Люциус делал глоток, Гермиона улыбнулась.       – Но, должен признать, было нелегко. Еще хорошо, что Волдеморт был не особо изобретательным: убивал или Авадой, или использовал свою змею. Но чаще использовал ее для зрелищности. Пришлось несколько месяцев капать ему на мозг напоминаниями о противоядии. Тем более на Уизли испытания прошли успешно. Хоть тут пригодился. Северус тогда решил, что я совсем свихнулся. Ну, а потом все решало время. Как только вы ушли, я накачал его необходимыми зельями, наложил некоторые чары, перевязал рану и перенес в больницу. Но, если подумать, по всем показателям Северус мог погибнуть от банальной кровопотери. Слишком долго вы бездействовали, наблюдая, как из рваной артерии хлещет кровь. Предполагаю, Магия очень не хотела, чтобы Северус погиб, и родовой магии пришлось постараться. Я даже не знаю, как ты четыре года жила, зная, что Северус мог умереть.       – Не мог, а он умер у меня на глазах. Это был мой персональный ад, Люциус. Это снилось мне в кошмарах, и я никому не могла этого рассказать. Я не знала на сколько меня к вам забросило, но с каждым днем понимала, что именно там мой дом, и я безумно боялась возвращения. Здесь меня никто не ждал. Только одиночество. Вы злились на меня, когда узнали?       – Скорее, на Альбуса, что он целых десять лет молчал, позволяя думать, что ты умерла. Мы понимали, что ты не могла рассказать. И не потому, что не доверяла, а потому, что нельзя было. Но твое «второе пришествие» в наши жизни заставило нас понервничать. Вы же с Поттером вечно лезли куда не надо. Самые умные и бессмертные. К концу вашего шестого года мы с Северусом успокоительное пили в дозах для кентавров.       На душе у Гермионы стало тяжело. Она вроде и не виновата, что им так досталось, а с другой стороны – она была причиной. Только вошедший в гостиную Северус не дал Гермионе расплакаться от накативших чувств. Быстро оценив ее состояние, Северус бросил на Люциуса недовольный взгляд.       – На минуту оставить нельзя, ты уже языком чешешь.       – Северус, оставь Люциуса в покое. Я подозреваю, что он и так рассказал далеко не все, и многое приукрасил. Кстати, о МакГонагалл. Не похоже, чтобы она меня помнила. Да и другие тоже.       – Это скажи спасибо Люциусу. Но ты заставила понервничать, когда попыталась взломать наложенные им чары секретности на твою личность. О тебе помнили только я, Люциус и Альбус.       – Скучать ты нам не давала, это точно, Гермиона.       – Ну извините. Я еще не знала, кому жизнь порчу.       Гермиона задумалась, что-то вспоминая.       – Люциус, тогда в Министерстве ты из-за нас попался? Ты никогда не страдал косоглазием, но ни одно твое заклятие в Отделе тайн в нас не попало. Предсказание не случайно разбилось?       – У каждого была своя роль на шахматной доске.       Северус сел на диван, и Гермиона удобно устроилась в его объятиях. Теперь уже Северус продолжил рассказ.       – Мне нужно было привести Гарри к мечу и потом заставить сделать то, что надо. А после смерти Альбуса его сложно было заставить поверить в мои светлые намерения. При первой возможности он бы кинулся махать палочкой. Пришлось надеяться на юношеский романтизм и его любовь к родителям. Необходимо было что-то придумать, чтобы как-то выманить его к озеру. Не мог же я вам меч в палатку принести. Ты помнишь, как отреагировала на патронус Лили?       – Да. Меня очень удивила лиса. Мы всегда думали, что ее патронус – лань. Это было так романтично. Но я не помню, откуда пошла эта уверенность.       Северус усмехнулся и продолжил.       – Конечно, всегда оставалась вероятность, что Гарри не поведется. Но все получилось. Он пошел за патронусом к мечу Гриффиндора и потом уже не сомневался в воспоминаниях, которые я ему передал. Остальное было делом техники: склеить разные кусочки в нужную картинку.       Люциус рассмеялся и сделал глоток виски.       – Северус, если так подумать, ты Поттеру втюхал такую детскую невинность. Удивительно, что он повелся.       Гермиона сидела с серьезным видом, пытаясь подробно вспомнить содержание того самого воспоминания. Эпизоды из детства, разговор с Альбусом о защите Лили, школа, задание Альбуса убить его и, когда наступит время, вывести Гарри на решающую битву с Волдемортом, поцелуй и объятия влюбленных, руины дома в Годриковой лощине, разговор с Альбусом семилетней давности, чувство вины, патронус, мертвое тело Лили в руках Северуса.       Пока Гермиона вспоминала, Люциус продолжил.       – А так как на твою личность и все, что с тобой связано, были наложены чары, то вы бы не увидели, с кем там Северус целовался на самом деле.       Гермиона вопросительно приподняла бровь, улыбнулась и посмотрела на Северуса.       – … и ты с мертвой Лили на руках, патронус и поцелуй сто процентов встали в ряд в голове Гарри…       Северус улыбнулся Гермионе.       – Да. И в суматохе Гарри вряд ли бы понял, что это две разные женщины.       – Северус, когда Альбус спрашивал, что «Неужели до сих пор?» и ты ответил «Всегда». Ты имел ввиду…       – Тебя.       Северус нагнулся и поцеловал Гермиону в висок.       – Всегда.

***

      Со дня на день должна была вернуться Нарцисса и Драко. Гермионе было интересно, какая реакция будет у Драко. Ведь столько лет он считал ее своим врагом.       – Добрый день, Лорд и леди Холланд, мистер Холланд.       – Добрый день, Алистер. Как хорошо снова быть дома.       В гостиную зашла Нарцисса, а за ней Люциус и Драко.       – Гермиона! Наконец-то!       – Нарцисса!... Ты выглядишь сильно беременной.       Гермиона отложила книгу, которую читала. Она встала с дивана, на котором до этого лежала, положив свои ноги на колени Северусу. Под ошарашенным взглядом Драко Гермиона подошла к Нарциссе и крепко ее обняла.       – Извини, что тогда мы не могли тебе помочь, Гермиона, когда Беллатрикс...       – Ничего, я понимаю, но соболезнования приносить не буду.       Нарцисса еще раз крепко обняла Гермиону.       Когда это его мать успела так подружиться с Грейнджер?! И что она вообще делает в его доме, в обнимку с его крестным, который… жив? Драко переводил непонимающий взгляд с родителей на крестного и останавливался на веселой Грейнджер, которая щебетала с его матерью как с лучшей подружкой, игнорируя мало того, что все правила поведения, так даже элементарную разницу в возрасте. А отец, как ни в чем не бывало, сидит в кресле недалеко от крестного и с улыбкой за этим всем наблюдает. Он же презирал ее все его школьные годы! При любом удобном случае старался указать Грейнджер на ее место, а теперь она в его доме, о котором никто не знал, кроме Снейпа. Судя по ее внешнему виду она, похоже, здесь живет.       Тут Гермиона обратила на Драко свое внимание, после чего его лицо еще больше вытянулось от удивления.       – Привет, малыш, давно не виделись.       – Грейнджер, ты в своем уме?       – Драко, невежливо таким тоном говорить с человеком, который менял тебе памперсы и рассказывал сказки.       – Папа, что здесь происходит?       Люциус рассмеялся, махнул рукой, показывая, что тот должен сесть.       – Сейчас мы тебе расскажем одну очень занимательную историю.       Драко сел рядом с матерью, автоматически потирая все еще перебинтованную руку, которую он обжег Адским огнем в Выручай-комнате. Его изумление в глазах стало еще больше, когда Гермиона вернулась на диван к его крестному и устроилась в его объятиях. Если бы его рука так не болела, он решил бы, что в какой-то параллельной реальности или просто видит галлюцинации от обезболивающих зелий.

***

      Гермиона лежала рядом с Северусом, рассматривая шрамы, которыми теперь было исполосовано все его тело. По каждому шраму она нежно проводила пальчиком и хмурилась. Как же ему досталось. Ее взгляд то и дело возвращался к Метке на левом предплечье. Сейчас это была обычная татуировка и не могла причинить физической боли, как раньше.       – Северус, а когда тебе ее поставили?       Он не любил об этом вспоминать, но понимал, что неудобных вопросов будет еще много, и их не избежать.       – После воскрешения Волдеморта. К тому времени благодаря чарам все о тебе забыли и как следствие – о наших родственных связях с Альбусом. Только из-за них Лорд не поставил мне ее с самого начала. Как бы он не кидался смелыми угрозами, но по каким-то причинам не вредил открыто семье Альбуса, а заклеймить мужа его крестницы – это очень смело.       – Мне так жаль, что Магия меня забрала назад. Я хотела остаться с тобой навсегда, Северус.       – У тебя все еще есть эта возможность.       Северус приподнялся и поцеловал Гермиону в макушку. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.       – … и я благодарна Люциусу и всем богам за это. Ты мой дом, Северус. И это не изменилось.       Гермиона смотрела в глаза Северуса, пытаясь вложить во взгляд все чувства, которые испытывала. А затем просто поцеловала. Им никогда не нужны были слова. Оторвавшись от губ Северуса, Гермиона лукаво улыбнулась.       – Помнишь мое обещание?       Северус вопросительно поднял бровь.       – Когда ты станешь одним из лучших зельеваров Британии, я основательно потрясу твой банковский счет.       Звук мужского смеха нарушил тишину спальни.

***

      Был уже глубокий вечер, когда в дверь на площади Гриммо постучали. Вернее, забарабанили. Когда Гарри открыл дверь, он крайне удивился, увидев у себя на пороге пьяного Драко Малфоя с начатой бутылкой огневиски, и было не похоже, что она первая. Какая-то жидкость в младшем Малфое уже плескалась.       – Малфой? Ты чего здесь делаешь? И как ты обошел охранные заклинания?!       – Не знаю, как обошел! Шел, шел, и вот – пришел. Поттер, мне надо выпить, а не с кем. Будь другом, а?       – А ты чего напился-то?       – А я тебе сейчас такое расскажу про своего отца и Гермиону, что ты сам напьешься.       После этой фразы Гарри напрягся. Уже второй раз он слышит упоминание Люциуса Малфоя и Гермионы.       – Ну, проходи. Хотя меня уже мало чем можно удивить.       – Поверь, Гарри, ты удивишься. Я тебе даже больше скажу – ты будешь в шоке.       Немного пошатываясь Драко прошел в дом.       Наполнив стаканы, Гарри подождал, пока Драко сделает первый глоток из своего стакана, и только после этого пригубил сам.       – Так вот, оказывается, что у отца кроме моей матери в далеком 1977 году была еще одна невеста, и звали ее Гермиона Грант. Я своими глазами видел копию брачного договора.       Гарри как раз делал глоток огневиски.       – И? Одинаковые имена. Что тут такого?       – Если бы! Это НАША Грейнджер, Поттер! Мне родители рассказали. Оказывается, в день Битвы она провалилась в прошлое, 1977 год, и прожила там четыре года!       Глаза Гарри увеличились в размерах, а брови взлетели вверх. Сейчас он напоминал удивленного филина в очках, если бы такие существовали в природе.       – Кстати, она хорошо знала и твоих родителей, и крестного, и вообще всех, потому что целый год с ними проучилась. Гермиона Грейнджер меняла нам с тобой подгузники и видела наши задницы, Гарри! Как с этим жить, а? Как ей в глаза смотреть?       Гарри не знал что ответить. Он вообще не мог ничего сказать. В голове было столько мыслей, и в тоже время – ни одной подходящей.       – О, и знаешь что? Жаль, что тут нет Уизли, он бы оценил весь трагизм ситуации. Гермиона от моего отца ушла… та-да-ммм.. к крестному, вышла за него замуж и жила с ним три года!       – К-крестному?       – Поттер, у меня один крестный! Думаю, завтра-послезавтра будет во всех газетах сенсационное интервью четы Снейпов.       – Так он же умер, я сам видел.       – Поттер, взрослые нас развели как… ну ты понял… Мерлин, Грейнджер видела мою задницу! Кстати! Я же фото принес!       Драко поставил стакан и полез в карман своего пиджака. Достав несколько колдографий, протянул их Гарри. Он взял протянутые снимки и перевел на них взгляд.       С колдографий на него смотрели две молодые счастливые пары: Люциус с Нарциссой и Гермиона с улыбающимся Северусом Снейпом. Крошечный Драко лежал на руках у крестного и радостно дергал ручками и ножками. Другое фото было свадебным. Рядом с Дамблдором стоит Гермиона в длинном белом платье, волосы собраны в низкий пучок, голову украшает лаконичная тиара, ее за руку держит Северус в черном фраке, а рядом с ними стоят Люциус Малфой и Лили Эванс. Все улыбаются и выглядят очень счастливыми.       Гарри отдал фотографии, снял очки и закрыл глаза ладонями. Теперь все встало на свои места. Понятно, почему Гермиона, по словам Рона, была «странной».       – Это позор, Гарри. Я не переживу! Грейнджер могла стать моей матерью!       Гарри все еще не мог поверить в то, что услышал. Даже колдографии ему казались недостаточным доказательством… как такое возможно? Снова надев очки, он бросил взгляд на пустую бутылку.       – Драко, я, кажется, протрезвел, пойду принесу еще.       До Драко доносились удаляющиеся шаги и невнятный бубнеж, из которого он разобрал только «Гермиона и Малфой», «Гермиона и Снейп», «Мир сошел с ума». Драко не видел, как далеко Гарри пошел за спиртными напитками, поэтому, повысил голос.       – И знаешь что, Поттер? Твой крестный тоже за ней бегал, виды имел, но, похоже, ваша Грейнджер, предпочитает исключительно змей.       Утром, а, скорее, это уже было в обед, Гарри с Драко проснулись в одной постели. Гарри ласково потрепал того по платиновым волосам.       – Драко, теперь не только Гермиона видела твою задницу. Как ты с этим будешь жить?       Драко сонно улыбнулся в ответ.       – Как-нибудь переживу.       – Тебя дома не потеряли?       – Им сейчас не до меня. Сейчас все заняты мисс Малфой.       – ...мисс?       – Ага. У меня теперь есть младшая сестра Ария.       Около полудня в дверь опять барабанили.       – Это уже становится традицией.       Гарри сонно тащился к входной двери и мысленно проклинал нежданного гостя. На пороге стоял пунцовый Рон и судорожно сжимал свежий выпуск «Пророка».       – ТЫ ЭТО ВИДЕЛ?!       – Рон, не ори. Люди еще спят. Ты чего завелся с утра пораньше?       – Уже давно как день, Гарри!       Рон зло ткнул в грудь Гарри газету и, не дожидаясь приглашения, зашел в дом.       – Мне надо выпить!       Проводив взглядом удаляющуюся спину другу, Гарри перевел взгляд на газету.       На первой полосе красовалась колдография, на которой Северус Снейп сидит в кресле, а рядом стоит Гермиона, и ее рука с кольцом лежит у него на плече.       Гарри внимательно посмотрел на Гермиону. Она не была похожа на девочку-подростка, которую он помнил. Она выглядела старше, и было в ней что-то неуловимое, что всегда отличало Драко Малфоя от всех остальных. То, что «шлифуется» годами.       Рядом с фотографией пестрили заголовки «Чудом выживший», «Тайная свадьба века», «Наследница Альбуса Дамблдора».       Обернувшись в уже пустой коридор, Гарри тяжело вздохнул и закрыл дверь. Будет тяжело.       Когда он зашел в гостиную, Рон уже большими глотками пил огневиски, будто тыквенный сок. Сейчас тот напьется в дрова и станет совершенно невменяемый. Рону пить вообще противопоказано. Гарри подошел и решительно забрал у друга почти пустой стакан.       – Тебе пока хватит. Садись. Теперь я тебе кое-что расскажу.       И Гарри рассказал Рону все, что вечером ему рассказал Драко, стараясь сглаживать острые углы. Рон сидел и тупо смотрел в одну точку, не моргая. Только тяжелое дыхание отличало его от статуи.       – Рон, ты понял, что я тебе только что рассказал?... Рон!       – Понял. Но Гермиона МОЯ!       – Рон, она не вещь, и сама решает, с кем ей быть. Гермиона сделала свой выбор, а мы, как ее друзья, можем, вернее, должны это принять. И прости, друг, но она никогда и не была твоей.       Сегодня явно был день не Рональда Уизли. В гостиную зашел полностью одетый Драко, приглаживая мокрые волосы.       – Вы уже пьете с утра. Что за повод?       – Тот же, что и вчера. Кстати, вот и новость в газете.       Гарри кивнул Драко на помятый Пророк, который был ранее небрежно брошен на стол. Тот подошел, взял газету и пробежался взглядом по строчкам.       – А они неплохо смотрятся вместе, не находишь?       Рон заторможено перевел взгляд на младшего Малфоя и стал снова покрываться красными пятнами.       – А он что здесь делает?!       – Тоже, что и ты. Пришел ко мне вчера с новостями и бутылкой огневиски. Кстати, Драко, если ты увидишь Гермиону, передай ей, что я хотел бы с ней поговорить о своих родителях. А сейчас, может, мы нормально позавтракаем?       – Я не буду есть за одним столом с Малфоем!       Рон нервно встал и покинул гостиную. Через несколько секунд они услышали как неестественно громко хлопнула входная дверь.       – Какой он у вас все-таки... нервный.       Драко перевел взгляд с пустого коридора на Гарри.       – Я бы с удовольствием выпил кофе.

***

      – Люциус, все хотела тебя спросить, почему ты две недели терпел побои? Ты же мог или сказать, где я, или сказать, кто ты. Почему твои подчиненные тебя не вытащили?       Пока Нарцисса отдыхала, Гермиона вызвалась присмотреть за Арией. Люциус составил ей компанию. Они устроились на небольшом диванчике в детской комнате и старались говорить как можно тише, чтобы не спугнуть чуткий сон девочки, лежащей на руках у Гермионы. Ребенок то просыпался, то, мило причмокивая, засыпал.       – Потому что они – хорошие подчиненные, точно исполняющие мои приказы. А почему не сказал… Информация «кто я» долгие годы оставалось засекреченной, которой, в силу исполнения обязанностей, владели считанные люди и, Гермиона, это так и должно оставаться. Такого рода информация не для ушей твоих малолетних друзей.       Гермиона кивнула, а Люциус продолжил.       – Так что, даже если бы я начал требовать Кингсли, вряд ли бы твой рыжий тугодумный друг его позвал. Да и в Министерстве еще были сторонники Волдеморта. Сказать, где ты, было равносильно повесить на тебя мишень, а ты тогда была не в лучшей форме и скорее сама бы под заклятия бросилась.       – Да уж…       Люциус хохотнул.       – Ты чего, Люциус?       – Да представил лицо Кингсли, когда мой заместитель ткнул его носом в «министерский портфель». Ознакомься он с делами сразу, как только занял пост Министра – вообще бы ничего не было. Но он забил на обязанности и занимался принятием поздравлений. Вероятно, сейчас он места себе не находит. Он же руками Уизли бил меня по моей «чистокровной морде», а всем известно, какой я «злопамятный».       Он опять улыбнулся.       – А ты собираешься ему мстить?       – У меня для этого нет ни желания, ни свободного времени. Но уверен, какое-то время ему точно будет некомфортно в моем обществе. Твои угрозы тогда звучали очень впечатляюще. Ему достаточно. А то бедолагу хватит сердечный приступ, а мне потом снова ищи нового Министра.       – Люциус, а как ты вообще оказался в невыразимцах? Лордам не принято работать. Мы раньше никогда не говорили об этом. Я приняла как должное, что это очередной стратегический план Альбуса.       – В данном случае это был не его план. Они увидели во мне потенциал, который могли бы использовать в своих целях, и обратились к Альбусу, чтобы он им посодействовал. Как они потом сказали, что уже несколько лет искали мага, способного активировать Арку. Собственно, именно в большей степени они приложили руку к моему поступлению в Академию. Там уже пошло по накатанной. Их цели совпали с моими взглядами. Помимо этого приходилось еще вести бизнес как магическом мире, так и магловском. Деньги сами на голову не падают. Не забывай про членство в Визенгамоте и магловском парламенте. Между этим всем шпионаж за Волдемортом. А так да, официально я нигде не работаю, веду праздный образ жизни, плету интриги, лоббирую нужные вопросы, копаю ямы для оппонентов, давлю на Министерство. В моем случае – с двух сторон. Я уже забыл, когда спал больше трех часов подряд.       – А со стороны и не скажешь, что ты вкалываешь как домовой эльф.       Люциус натянуто улыбнулся и посмотрел на Гермиону долгим взглядом. Гермиона почувствовала себя немного неуютно.       – Ты хочешь о чем-то меня спросить, Люциус?       Немного помолчав, он кивнул.       – Гермиона, как у вас дела с Северусом?       – Все хорошо, а что?       – Северус никогда открыто не говорил, но внутри его иногда грызла мысль, что ты его не примешь таким.       Гермиона облегченно выдохнула и улыбнулась.       – В отличие от вас, я знала кто вы, какие вы, более того, знала ваши худшие версии, чем вы есть, и точно знала, за кого выхожу замуж. Несносный характер Северуса я узнала раньше, чем влюбилась в него. Я очень его люблю. Он это знает.       Видно, в этот момент в голове Гермионы пронеслась какая-то мысль, от которой ее щеки слегка покраснели, что не укрылось от внимательного взгляда Люциуса.       – Как хорошо, что ты вернулась, Гермиона. Нам тебя очень не хватало.       Взгляд Люциуса медленно прошелся по ее лицу, на мгновение останавливаясь на некоторых чертах и, наконец, остановился на глазах. Посмотрев внимательно Люциусу в глаза, Гермиона увидела там то, о чем он промолчал.

***

      Когда Гарри открыл дверь, то не сразу узнал в девушке, которая стояла на пороге его дома, Гермиону. Облегающее платье насыщенного темно-зеленого цвета, туфли на шпильке, шляпка, волосы, уложенные в гладкий пучок, темные солнцезащитные очки, закрывающие половину лица. Напротив дома начищенный до блеска черный Бентли с водителем.       Гермиона сняла очки и улыбнулась. Той самой своей улыбкой, которая осталась прежней.       – Привет, Гарри. Пустишь в дом?       Гарри улыбнулся в ответ и отошел, давая пройти, но решил подыграть.       – Конечно, мэм. Двери моего дома всегда открыты для вас.       И оба рассмеялись.       Когда дверь закрылась, отгородив их от внешнего мира, они не долго думая бросились друг другу в дружеские объятия. Простояв так в коридоре несколько минут, они все же прошли в гостиную. Гарри не мог себя заставить перестать рассматривать Гермиону. Перед ним сидела уже молодая женщина. Его взгляд метался между ее точеными чертами лица, фигурой, стройными ногами, которые из-за туфель казались длиннее, и останавливался на несколько секунд на обручальном кольце. Гермиона только снисходительно улыбнулась и открыла свой клатч, который по размерам был чуть больше мобильного телефона. Заглянув внутрь, она ловко выудила из него бутылку вина и поставила на столик перед креслами.       – Крепче не могу тебе предложить как минимум еще несколько недель.       – Узнаю Гермиону.       Улыбнувшись, Гарри принес бокалы.       – Я так рада, что ты выжил, Гарри. Я все это время переживала за тебя, ведь последний раз я тебя видела, когда ты уходил умирать в лес к Волдеморту. Как ты себя чувствуешь? Драко сказал, что тебе иногда еще требуются лекарства.       – Вот же стукач.       Гермиона улыбнулась, потому что это было сказано без злобы. Даже можно сказать – ласково.       – По сравнению с Волдемортом чувствую себя хорошо. Живым.       – Это замечательно, Гарри. А… Рон придет?       Гарри немного замялся.       – Не знаю. Когда твоя Гвенни принесла мне записку, что ты хочешь нас видеть, я передал ему просьбу, но он сказал, что не готов еще с тобой встречаться. У него тоже есть дела, и если «миссис Снейп» желает нас видеть, пусть подстраивается под наше расписание.       – Понятно. Рон в своем репертуаре. Ладно, нам больше вина будет. Кикимер принесет закуску?       – Да… да, конечно.       Для Гарри было непривычно, что Гермиона Грейнджер «заставляет работать» эльфа. Похоже, Гермиону Снейп это уже не так сильно беспокоило.       – Когда в моей гостиной появилась Гвенни и сказала, что ее хозяйка Гермиона Снейп хочет со мной увидеться, я, мягко говоря, сильно удивился. Кто бы мог подумать, что у тебя, борца за свободу эльфов, будет свой персональный домашний эльф.       Гарри хохотнул, а Гермиона только слегка улыбнулась. Как давно это было.       – Ну рассказывай, подруга, как ты докатилась до миссис Снейп.       – Скорее, упала им всем на голову.

***

      Утро в доме Малфоев начиналось с совместного завтрака, после которого все расходились по своим делам. Драко последние дни чаще завтракал на Гриммо, чем дома.       – Люциус, ты собираешься предъявлять заинтересованной публике нашего Робинзона Крузо?       Задав вопрос, Северус даже не оторвался от чтения утреннего «Пророка». Люциус поставил чашку с кофе, который пил, и театрально хлопнул себя по лбу.       – Да я забыл про него. Не до него было. Надо бы уже. Вот Поттер порадуется. Перевяжем подарок лентой с бантиком и подкинем под дверь.       Гермиона на мгновение замерла с тостом в одной руке и ножом в другой. Продолжив намазывание тоста маслом, она непонимающе переводила взгляд с Люциуса на Северуса и обратно.       – Вы о ком?       – О крестном.       – Крестном? Сириусе?       Брови Гермионы удивленно приподнялись. На лице Нарциссы читалось такое же удивление.       – Да.       – Сириус жив!?       – Живее всех живых. Даже бока отъел после Азкабана.       – Но как же… мы же видели, как в него попала Авада и его затянуло в Арку.       Люциус снисходительно посмотрел на Гермиону. Северус отложил в сторону газету, всем видом показывая свою заинтересованность дальнейшим разговором.       – Затянуло. Только не туда, куда все решили. Это же мой Отдел и моя Арка, Гермиона. И к слову, Авада в него тогда не попала, хотя это не столь важно в данном случае. Пришлось тогда за ним сходить. Но для его же блага, он для всех должен был оставаться мертвым. Сириус точно стал бы путать карты Альбусу, и в лучшем случае его снова бы посадили в Азкабан. Почему ты думаешь Альбус за двенадцать лет пальцем не пошевелил, чтобы его вытащить?       Гермиона пыталась уложить в голове полученную информацию, совершенно забыв про еду. Если Нарцисса и была удивлена этой новости, то быстро справилась с эмоциями и продолжила завтракать, как ни в чем не бывало. Будто речь шла не о ее кузене, а о каком-то совершенно постороннем человеке. Видимо, будучи женой сотрудника Отдела тайн, она уже привыкла к разным странностям и тайнам.       – Если так подумать, Люциус, Блэк хорошо устроился. Пока он два года грелся на песочке и тратил твои деньги, мы прыгали по раскаленным углям.       Гермиона пропустила мимо ушей издевку Северуса. Мозг лихорадочно обрабатывал информацию. Ее глаза светились неподдельным интересом.       – Люциус, ты можешь пройти в Арку?       – Да.       – А мне можно посмотреть хотя бы одним глазком что там? По старой дружбе?       Люциус улыбаясь, отрицательно покачал головой, на что Гермиона наигранно вздохнула. Северус усмехнулся.       – Вот так и знала. И, конечно же, ты мне не расскажешь, что находится по ту сторону иначе должен будешь меня убить?       Тут Люциус открыто рассмеялся.       – Ты умная девочка, Гермиона.       – Ха-ха.       Гермиона высунула язык, скривив рожицу. Неожиданно ей пришла в голову одна мысль.       – Подожди, Люциус. Так вас же тогда сразу арестовали.       Люциус улыбнулся.       – Не сразу. На самом деле прошло несколько часов перед тем, как на моих запястьях защелкнулись наручники.       – Маховик времени?       – Нет. Другая интересная игрушка. Но не суть. Я успел сходить за Северусом, найти Сириуса, рассказать как обстоят дела, убедить не высовываться пару лет для его же блага, после чего устроить его со всеми удобствами подальше от Англии.       – Бедный, несчастный Блэк, – протянул Северус.       Гермиона с укором на него посмотрела.       – Северус, ты знаешь, как я к нему отношусь, но ему тоже досталось. Он ни за что загремел в Азкабан.       – Гермиона, мы все там отметились и не по одному разу, с той лишь разницей, что нас Альбус смог или захотел вытащить, а своего самого тайного шпиона – нет.       – Сириус был двойным шпионом? И давно?       Лицо Гермионы вытянулось от удивления. Северус безразлично кивнул.       – Самым что ни на есть тайным. Он его завербовал еще в школе. Как, собственно, и нас. Мы бы этого никогда не узнали, если бы Люциуса не заинтересовала вся эта история с Петтигрю. Он покопался в своих бездонных архивах. Потом была операция в Министерстве с предсказанием, но вмешалась ваша деятельная троица, и все пошло, мягко говоря, не по плану.       – И… Альбус его спокойно бросил пожизненно гнить в Азкабане?       – Не моргнув глазом. Он был далеко не святым человеком, Гермиона. В данном случае для него была двойная выгода. Создал достоверную легенду несправедливо осужденному, и Лорд заглотил наживку жажды мести, когда Сириус снова пришел к нему и плевался ядом в сторону Альбуса. Ну и убрал с дороги, чтобы проще было манипулировать Гарри. Вряд ли бы Сириус, каким бы он не был сумасшедшим, позволил так рисковать ребенком. Его сожительство с дементорами с точки зрения Альбуса было легким неудобством. Думаю, когда открылось то, что Петтигрю его подставил, Альбус сыграл душещипательное сожаление и толкнул речь как он умеет в стиле «мы отомстим, мы за ценой не постоим».       – Я, конечно, давно знала, что он манипулятор и для достижения великой цели пойдет на многое, но как-то это жестоко.       – Таким уж он был, земля ему… пухом.       Вздохнув, Гермиона перевела взгляд с Северуса на Люциуса.       – Получается, что Сириус обязан тебе жизнью, Люциус?       – И Северусу. Он на стреме стоял.       Гермиона улыбнулась, представив эту картину. Северус скривился как от зубной боли.       – Я всего лишь отдал ему долг.       Гермиона вопросительно приподняла бровь, и Северус нехотя ответил.       – За то, что, как оказалось, это он спас тебя от Авады в доме Оливеров.       – Оу. Так вот кто был тогда тем Пожирателем…       Северус внимательно следил за реакцией Гермионы. Было видно, что она сейчас вернулась мыслями в тот день. В отличие от нее, Северус идеально владел эмоциями, и по его лицу нельзя было понять, что глубоко внутри в этот момент он боролся с ревностью. Гермиона не знала, что Сириус все же ее любил, но теперь узнала, что благодаря ему она тогда осталась в живых. Когда взволнованный и потрепанный Люциус появился на его пороге с просьбой помочь ему вытащить из задницы Сириуса Блэка, Северус хмыкнул и сказал, что у того отвратительное чувство юмора. Люциус стал быстро объяснять, что в Министерстве все пошло не по плану, вездесущий Поттер с друзьями влез в их идеальный план. Увидев, что Северус сразу напрягся, поспешил заверить, что с Гермионой все хорошо, под конец появился Альбус и отбил их у Волдеморта, но Сириус упал в Арку. Они должны спасти его, потому что, в конце-концов, все на одной стороне, более того, Сириус – тайный шпион Альбуса, такая же пешка, как и они, и это именно он спас Гермиону от Авады. Так что в какой-то мере Северус обязан Сириусу. Люциус напомнил, что Гермиона любит Северуса, а не Сириуса, и неважно, что там чувствует к ней сам Сириус. В общем, у них очень мало времени, скоро появятся авроры, чтобы арестовать напавших на Министерство Пожирателей. Северусу оставалось только согласиться. Он не знал, сколько в действительности прошло времени, потому что перед тем как скрыться в Арке, Люциус еще раз покрутил колесики какого-то прибора, размером в спичечный коробок. Как Северус ни всматривался, за мутной завесой Арки ничего не было видно. Как ученому ему хотелось знать, что там и как на самом деле она работает, но они когда-то с Люциусом договорились, что Северус никогда не будет расспрашивать его про Отдел и его игрушки. Если верить карманным часам, Люциуса не было минут пять, не больше. Когда он вывел из Арки раненного Сириуса, то сразу заявил, что надеется, что все держат себя в руках. Северус с Сириусом смерили друг друга взглядами и молча кивнули друг другу. С того момента они больше не виделись. Иногда Люциус рассказывал, как Сириусу живется вдали от родины. Меняет женщин как перчатки, путешествует по миру. Когда Северус убивал Альбуса и становился для всех врагом номер один после Волдеморта, Сириус зажигал на Фиджи. Когда Северус бегал по холодному лесу с мечом Гриффиндора, стараясь не попасться егерям, Сириус грел бока на Гавайях. Когда они с Люциусом готовились к решающей Битве, Сириус медитировал, кажется, на Окинава. Теперь же Сириус снова станет частью их жизни. Он – крестный Гарри, Гарри – друг Гермионы, а, значит, Сириус с Гермионой станут чаще пересекаться. И Сириус любит его жену. Или любил. Мало ему Люциуса и тех взглядов, которыми он на нее смотрит, пока думает, что никто не видит.       Люциус с Нарциссой только молча переводили взгляд с Северуса на Гермиону. Они хорошо знали, какие страсти могут кипеть за внешним спокойствием Северуса, да и Гермиона была эмоциональной натурой.       – Обдумываешь, какой подарок ему сделать за это?       Гермиона вынырнула из своих мыслей и посмотрела на Северуса. Нечитаемое выражение лица и глаз. Но все-таки она слишком хорошо его знала. Гермиона посмотрела ему прямо в глаза и мягко улыбнулась.       – Думаю простого «спасибо» будет достаточно. Тем более, мы с ним в расчете. Если ты помнишь, мы его тоже спасли. Ну и Гиппогрифа заодно.       Лицо Северуса расслабилось, и его губы изогнулись в еле заметной улыбке. Увидев, что гроза миновала, Люциус снова заговорил.       – Кхм, в общем ты прав, Северус. Пора напомнить нашему туристу о его обязанностях перед семьей. Он как-никак глава рода Блэков. Их лорд. А то что-то я дико устал один за всех. Нашли доброго Д’Артаньяна. Тоже хочу в отпуск. Океан, солнечная погода, хорошее виски и девочки.       – Девочки?       Гермиона удивленно посмотрела на ухмыляющегося Люциуса и спокойную, и даже довольную, Нарциссу. Гермиона представила свою реакцию, если бы Северус ей заявил про отпуск с «девочками». Ох она бы показала ему «девочек». Глаза Люциуса искрились весельем.       – Да. Девочки. Нарцисса и Ария. А не то, о чем ты подумала.       Поцеловав жену, Люциус вышел из столовой. Нарцисса посмотрела на Гермиону и дружелюбно улыбнулась.       – Пока Люциус отрывает Сириуса от местных красоток, а Ария, наконец, заснула, хочу пройтись среди людей и ненадолго отвлечься от пеленок и бутылочек. Или с Драко было по-другому, или я подзабыла, как это было. Ты составишь мне компанию, Гермиона? Конечно, если Северус не против и у вас нет планов.       Северус понимающе улыбнулся обеим женщинам и разрешающе махнул рукой, после чего взял со стола газету и продолжил чтение.

***

      Гермиона была рада прогуляться с подругой. Ее всегда поражало, насколько сильная женщина скрывается за хрупкой фигуркой и покладистой улыбкой. Не каждый мужчина, не то, что женщина, могли соврать Волдеморту, глядя ему в глаза. В ней был микс стойкости и гибкости. Наверное, это и значит быть настоящей женщиной. Непросто быть женой лорда Малфоя, а женой главы Отдела тайн – вдвойне непросто. Воспитание требовало постоянно находится в тени мужа. «Я все сказал!» – этой фразой можно вкратце описать жизнь женщин высшего общества. Они могли дома за закрытыми дверями скандалить, бить посуду, но последнее слово всегда оставалось за мужчиной. В лучшем случае потом муж просто дарил очередное украшение.       Гермиона слушала щебетание Нарциссы и представляла, как сложилась бы ее жизнь, выйди она тогда замуж за Люциуса. Нет, она бы не смогла беспрекословно подчиняться. Скорее всего, после сотого скандала, Люциус бы психанул и начал ее ломать. Неизвестно, чем бы это все закончилось.       Пусть воспитание Абраксаса и Альбуса для нее не прошло бесследно, но Гермиона все равно оставалась слишком своенравной для их круга. Хорошо, что Северус принимает ее такой, какая она есть.       – Как же я рада пройтись! Без страха. Спасибо, что составила мне компанию, Гермиона. Может, мы еще заглянем к мадам Малкин и после выпьем чего-нибудь?       – С удовольствием. Мне не мешает заказать у нее несколько нарядов. Хватит уже потрошить твой гардероб.       Нарцисса улыбнулась.       – Бери, что хочешь.       После магазинов Гермиона с Нарциссой расположились на террасе одного из ресторанчиков Диагон Аллеи. Они заказали авторские десерты и чай из альпийских трав. Нарциссе кофе было нельзя, иначе Ария не будет спать всю ночь, ну а Гермиона решила составить ей компанию, чтобы не дразнить кофейным ароматом.       – Даже не знаю, как ты смогла хорошо относиться к нам, зная, как мы вели себя с вами.       – Это было совсем не сложно. Северус мало походил на грозу подземелий, да и Люциус был не такой весь устрашающий. Наверное, единственный, от кого я не смогла полностью абстрагироваться, – это Беллатрикс.       – Понимаю.       – Но ты себе не представляешь, какой шок я испытала, когда нас с Люциусом обручили. У меня была такая истерика, что я, кажется, орала на Альбуса.       Женщины рассмеялись.       – А для нас было шоком, что крестница Альбуса променяла Люциуса на Северуса. Все решили, что у тебя не все дома.       – Как раз с ним я и обрела свой дом.       Нарцисса понимающе кивнула. Гермиона отодвинула пустую чашку, и та сразу исчезла.       – Нарцисса, я хотела у тебя кое-что спросить… У Северуса был кто-то за эти годы?       Гермиона понимала, что женщины у Северуса были. Это естественно. Ее интересовало совсем другое.       – Не буду скрывать, я предпринимала попытки его познакомить с хорошими партиями, но он прямым текстом говорил не лезть в его личную жизнь. С нами Северус никого не знакомил. Женщины у него определенно были. Северус – здоровый мужчина. Гермиона, ты же понимаешь, что…       – Меня не беспокоят его сексуальные связи. Тем более, он не знал, что я жива. Но вдруг у него были душевные привязанности…       Нарцисса улыбнулась.       – О, моя дорогая. Здесь ты можешь быть спокойна. Его сердце всегда принадлежало только тебе.       – Почему ты так в этом уверена, Нарцисса?       – Люциус.

***

      Люциус нашел Сириуса на очередном тропическом острове. Видимо, после долгого проживания по соседству с дементорами у него развилась постоянная потребность в солнечном свете и тепле. Чем жарче, тем лучше. В одну из их встреч температура на улице перевалила за пятьдесят градусов, все нормальные люди старались найти свободный погреб, а этот ненормальный расположился снаружи под бамбуковым зонтиком и потягивал коктейль. Люциус, накладывая на себя охлаждающие чары, заметил, что Сириусу в аду точно будет зябко.       Сириус сидел в местном баре на берегу океана и пытался склеить симпатичную девушку. Судя по акценту, она была итальянкой, лет двадцати-двадцати пяти, не старше, и явно была не против провести с ним время.       – Милая, прогуляйся пока.       Девушка недовольно смерила взглядом Люциуса с ног до головы, после чего вопросительно посмотрела на Сириуса. Не увидев в глазах несостоявшегося кавалера поддержки, она возмущенно фыркнула, вздернула подбородок и, гордо спрыгнув с барного стула, удалилась, виляя бедрами.       – Детка, я тебя позже найду! Люциус, где твои манеры? Такую девушку обидел.       Люциус ухмыльнулся и сел на освободившийся стул. Сразу же возле них материализовался бармен. Люциус выделялся на фоне остальных отдыхающих туристов и местных жителей. Оценив качество одежды нового клиента, бармен расплылся в самой приветливой улыбке, на которую был способен. Если он угодит гостю своего постояльца, хорошие чаевые обеспечены.       – Сириус, ты хоть помнишь ее имя?       Сириус неопределенно махнул рукой и закатил глаза.       – Ты зачем пришел, Люциус?       – Пакуй магнитики. Пора возвращаться.       Беззаботная маска слетела с лица Сириуса. С одной стороны, ему уже до чертиков надоело скрываться, а с другой… Сейчас у него внутри пробежал холодок беспокойства. Последняя битва. Возможно, многие погибли. Страх узнать среди жертв имена своих самых близких людей.       – Выходит, мы победили?       Люциус молча отсалютовал стаканом с местным напитком.       – Чтобы не пересказывать тебе что и как произошло, кто погиб, кто выжил, я принес несколько выпусков Пророка.       Люциус расстегнул пиджак и вытащил из внутреннего кармана уменьшенную стопку газет, перевязанных лентой. Сириус взял ее и равнодушно засунул в накладной карман своих шорт. Обычно Сириус получал выпуски Пророка раз в несколько недель и потом при встрече расспрашивал Люциуса подробно о том, что его интересовало. В этот раз вместо газет появился сам Люциус. Значит, у него новости, к которым надо подготовить лично.       – Гарри?       – Жив.       – Ремус?       – Погиб.       Сириус закрыл глаза, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Ремус, Ремус. Только его жизнь наладилась, и вот… Все его лучшие друзья теперь мертвы. Сильно зажмурившись, Сириус поднял руку и двумя пальцами потер глаза. Мотнув головой, Сириус открыл глаза и сфокусировал взгляд на Люциусе.       – А… Гермиона?       Люциус с любопытством смотрел на Сириуса. Он знал, что Сириус так же, как и все, вспомнил Гермиону, и теперь ему было интересно, к каким выводам придет Сириус.       – С ней все хорошо.       – Люциус… тебе не кажется, что… она сильно похожа на… другую Гермиону.       – Это она и есть.       – Но…       – Магия, мой дорогой родственник. Магия. Кстати, ты действительно дорогой, учитывая, во сколько мне обошлось твое содержание за эти годы.       Насладившись растерянностью Сириуса, Люциус все же решил вкратце рассказать, что произошло, чтобы у того было время все обдумать и… смириться. Когда он сказал, что Петтигрю мог убить Гермиону, глаза Сириуса сверкнули животной яростью.       – Надеюсь, эту крысу удавили? Иначе я ему лично глотку перегрызу и…       – Не горячись. Ты опоздал. Петтигрю сдох, и смерть его была мучительной. И? опережая твой вопрос? – на этот раз он на сто процентов мертв.       – Почему тогда я ее не помнил? Невыразимцы свою руку приложили?       – Не без того. Когда мы поняли, кто это, Альбус обратился к ним за помощью? и в итоге о нашей Гермионе на время забыли все, кроме нескольких человек.       – И кто эти несколько?       – Альбус, Северус и я. Так решил… глава Отдела.       – Ясно.       Сириус забарабанил пальцами по стойке, обдумывая полученную информацию.       – Тебя, конечно, это не сильно обрадует, но Северус выжил, и они теперь с Гермионой снова вместе. Мне кажется, они опробовали на прочность все поверхности в моем доме.       – О, избавь меня от подробностей!       – Не думал, что ты такой ханжа, Сириус.       На мгновение Сириус отвернулся от Люциуса, чтобы тот не видел выражения его лица.       – Удачливый черт.       Сириус залпом выпил содержимое своего стакана и со стуком поставил его на стойку.       Люциус внимательно следил за реакцией Сириуса, кончиками пальцев вращая стоящий на стойке стакан с нетронутым напитком.       – Лучше и не скажешь.       Лицо Люциуса можно было бы назвать бесстрастным, если бы не легкое сочувствие в глубине серых глаз.

***

      Ее глаза казались ему знакомыми, но Сириус не мог вспомнить? почему. Периодически они всплывали в его памяти, но он решил, что действительно перегрелся, если у него появились недопустимые чувства к девочке-подростку. И вот несколько недель назад Сириус неожиданно понял, что подруга его крестника невероятно похожа на Гермиону, которую он любил. Он почти свернул себе мозг, пытаясь сложить пазл, но не мог понять, почему они были так похожи. По возрасту она подходила на дочь Гермионы, но у них с Северусом не было детей, а потом ее убили. Альбус говорил, что кроме него у нее не было родственников. И почему только сейчас он вспомнил о сходстве? Только когда Сириус поймал себя на мысли о том, что он вообще забыл девушку, которую любил, безответная любовь к которой толкала его на безрассудные и необдуманные поступки, он понял, что не обошлось без магического вмешательства. Не мог он так просто взять и забыть ту, чьи черты пытался найти в каждой девушке, с которой встречался.       В этот раз Сириус с нетерпением ждал визита Люциуса, чтобы расспросить его о Гермионе Грейнджер. Возможно, он со своими связями мог что-то знать и об этом.       Теперь Сириус знал. И эти знания не принесли облегчения.       Нет, новость о том, что Гермиона жива, принесла невероятное облегчение, но осознание, что она никогда не будет с ним, приносило боль. И все из-за той его роковой ошибки на выпускном, которая лишила его любого шанса.       Что на него тогда нашло, он до сих пор не мог объяснить. В его мозгу даже не возникло мысли, что за такое ему светит только Азкабан и счет от Малфоев. Алкоголь в купе с его генами, похоже, плохой советчик. С чего он решил, что это единственный шанс вынудить Гермиону принять его предложение?       Когда он наконец очнулся после магической дуэли, то почувствовал себя ничтожеством. Ведь Гермиона ему действительно нравилась. Каждый раз он жадно ловил любой ее взгляд и движение. Он тайно надеялся, что ее помолвка с Малфоем расторгнется и… Но у них все так далеко зашло, и ничто не предвещало разрыва. Они даже не замечали, как Снейп просто пожирал Гермиону взглядом, скрытым прядями спутанных длинных волос. Сириус был уверен, что кто-кто, а Северус Снейп ему точно не соперник. И вот он узнает, что Дамблдор дал согласие на брак Гермионы со Снейпом. Он сам, своими руками, отдал свой шанс Нюниусу! Как же он злился на него и завидовал. Все это вместе с самобичеванием изматывало. Еще и Регулус вляпался в это чистокровное дерьмо, проповедуемое Волдемортом.       Чтобы как-то отвлечься и сделать что-то хорошее в жизни, Сириус решил принять Метку. Надо было спасать брата. И тут на пороге их дома возник домашний эльф Дамблдора и передал, что хозяин хочет с ним встретиться.       Сириус решил, что сейчас последует расплата за его поступок, ведь как такового наказания Блэки не понесли. Но когда Дамблдор его встретил, то словом не обмолвился о происшествии на выпускном. Наоборот, много говорил о любви, прощении, семье. Сириус даже не заметил, как согласился стать шпионом Дамблдора. Именно Сириус был тем, кто рассказал содержание предсказания об Избранном, чтобы заслужить доверие Волдеморта. Разве он мог предположить, что этим Избранным станет его крестник?       Несколько раз Сириус пытался подойти к Гермионе и извиниться, но она сторонилась его, прижимаясь к Снейпу, который теперь был ее мужем. Ему нужно отдать должное: как бы Сириус к нему не относился, но Северус действительно ее любил, это было видно. Гермиона светилась от счастья. И Сириус смирился.       Вскоре участились нападения Пожирателей смерти. Когда Сириус увидел в доме Оливеров направленную на Гермиону палочку, его сердце пропустило удар. Он видел, что она не успеет отразить заклятие или увернуться. За несколько секунд до этого ее хорошо приложило об стену, и она была дезориентирована. По возможности Сириус всегда старался находиться недалеко от нее. Он присматривал за ней.       31 октября 1981 года. Этот день поделил жизни многих на «до» и «после». Сириус тогда был в группе Пожирателей, направленных уничтожить семью Главы Аврората. Приказ поступил перед самым нападением и предупредить об атаке не успел. А потом две новости просто подкосили его. Джеймс с Лили убиты, Гермиона пропала и, скорее всего, тоже убита. Это была безумная ночь. Сириус тогда смог выследил Петтигрю, но эта крыса подставила его, инсценировав свою смерть. Авроры схватили его и бросили в камеру с Малфоем и Снейпом. Он плохо помнил, что творил. Слишком много потерь обрушилось на него. Суда так и не было.       Двенадцать лет он провел в маленькой сырой камере Азкабана, каждый день мечтая сбежать и отомстить за друзей и Гермиону. В какой-то момент осталось желание отомстить только за друзей. Наконец, ему удалось сбежать. Знакомство с крестником и его друзьями. Хороший мальчик. Внешне похож на Джеймса, но характером пошел в Лили. Рыжий Уизли немного глуповат, но верный и добрый. Гермиона – бойкая девчонка и мозг их компании. Смелая. Не каждый решиться прокатится на Гиппогрифе. Все-таки эти дети – шило в заднице. Полезли в Министерство, даже никому не сказав. Пришлось идти спасать. Почти успели. Битва. Вспышки заклятий, его затягивает в Арку, и сознание отключается.              Когда Сириус открыл глаза, то увидел, что сидит на самом краю Гленфиннана. С этого места открывался красивый вид. Даже забываешь, что внизу пропасть. Его всегда захватывал вид этого виадука и, проезжая на Хогвартс-Экспрессе, он каждый раз наслаждался видом из окна.       Так вот как выглядит смерть. Интересно, если спрыгнуть вниз, можно ли умереть второй раз? Сириус закрыл глаза, прислушиваясь. Какая тишина вокруг.       – Если ты решил прыгнуть, то не советую.       Сириус дернулся от звука голоса и открыл глаза. Он никак не ожидал увидеть здесь Люциуса Малфоя. Он стоял рядом с бортиком, скрестив руки на груди. Обычно на его лице читалось сплошное высокомерие и презрение, но эта маска слетела. Сейчас Люциус был серьезным и сосредоточенным.       – Ты тоже умер, Люциус? Вот никак не думал, что вечность мы проведем вместе.       Люциус нетерпеливо махнул рукой.       – Ты еще не умер, Сириус. А если точнее, не до конца умер. У нас мало времени.       – Я точно помню, как в меня попало заклятие, и я упал в Арку. Что еще это может быть как не смерть?       – Сириус, давай ты не будешь сейчас забивать свой мозг наукой и магической природой работы артефактов. Прими как данность: ты еще жив. И я пришел за тобой, чтобы вытащить отсюда.       Бровь Сириуса удивленно изогнулась. И тут он все понял. Как потомок древнего рода темных магов, которого воспитывали будущим лордом, ему не надо было объяснять, что значит пройти через Арку.       – А ты полон сюрпризов, Люциус.       Люциус Малфой – невыразимец. Неожиданно. Но благотворительность не была добродетелью лорда Малфоя.       – Зачем тебе это, Люциус? Только не говори, что из родственных побуждений.       – И это тоже, Сириус. Ты – лорд Блэк, нравится тебе это или нет. И ты нужен Гарри.       Гарри! Почему-то Сириус совершенно забыл о нем. Он быстро развернулся на сто восемьдесят градусов и мягко спрыгнул с парапета рядом с Люциусом. Сириус недоверчиво прищурился и вплотную подошел к Люциусу.       – Что ты задумал? Я тебе нужен в качестве наживки, чтобы поймать его для Лорда?       Люциус улыбнулся только краешками рта.       – Сириус, успокойся. Наживка из тебя так себе, учитывая, что для всего мира ты умер. Мы на одной стороне. Я знаю, что ты шпион Альбуса. Как Северус. Как я.       – Ты еще и шпион Дамблдора?! Сегодня просто день открытий.       – Сириус, заткнись и слушай! У меня действительно мало времени. Сейчас в Министерство прибудут авроры? и меня вместе с остальными Пожирателями арестуют и отправят в Азкабан на неопределенный срок. И вместо того, чтобы попрощаться с Нарциссой и Драко, я трачу время на тебя, уговаривая? как барышню! Как я сказал, мы на одной стороне, и, когда все закончится, ты будешь нужен Гарри. Ты – единственный, кто у него остался. Но тебе придется на несколько лет покинуть Англию для твоего же блага. Если ты уже понял, Альбус – не святой, у него своя игра, и, если ты начнешь путать ему карты, а ты будешь, он тебя действительно уберет с дороги.       Сириус задумался. С методами Альбуса Сириус был знаком, пожалуй, лучше всех. Его «забыли» в Азкабане на целых двенадцать лет. Наверное, только сейчас, с высоты виадука, Сириус увидел, что его действительно убрали с пути, чтобы не мешал.       В отличие от Северуса, Сириус к дементорам не торопился, но судьи, выслушав его, все равно признали его виновным в убийстве Петтигрю и отправили отбывать наказание в Азкабан на очень длительный срок. Во время рассмотрения дела Альбус неожиданно покинул зал и при вынесении приговора даже не присутствовал.       Но сейчас это не имело значения. Самое главное правило их мира, которое не нарушил бы даже такой бунтарь, как он: если тебе серые плащи говорят что-то сделать, ты берешь и делаешь, не задавая вопросов.       Люциус стал терять терпение. Да и время было на исходе. Для живого человека было не очень хорошо долго находиться по другую сторону Арки.       – Сириус, с Гарри все будет хорошо. Пошли. И, Сириус, надеюсь тебе не надо говорить, почему ты должен держать свои знания при себе?       Сириус кивнул, и Люциус облегченно выдохнул. Он развернулся и широкими быстрыми шагами пошел вдоль железнодорожной колеи. Сириус пошел следом.       – Постой, Люциус! Если ты можешь вывести обратно меня, может, можно вернуть Джеймса и Лили?       – Нет. Они действительно погибли. Их нельзя вернуть. И, Сириус, как ты помнишь, тебя серьезно ранили, так что когда мы выйдем из Арки, рана снова откроется, но с ней тебе поможет Северус. Он ждет нас с другой стороны.       Так Сириус оказался далеко от туманного Альбиона. После того, как Северус накачал его зельями, Люциус оставил кузена на попечении французских Блэков и Малфоев. Все-таки серьезное ранение и пребывание по ту сторону Арки плохо отразились на его здоровье. Несколько месяцев он потратил на выздоровление. Родственники держали его в курсе того, что происходило на родине. От них он узнал, что Люциус действительно в Азкабане.       У Сириуса теперь была новая личность, новый банковский счет, новая волшебная палочка. Он мог делать все, что угодно. Он мог жить, наслаждаясь жизнью, чего был лишен целых двенадцать лет. Единственное условие – ни во что не вмешиваться и не пересекать границы Британии.       Через год Люциус появился первый раз. Затем он появлялся раз в два-три месяца. Иногда Люциус поручал ему задания. Что-то сделать. С кем-то встретиться. С каждым разом Люциус выглядел все более нервным и истощенным. В последний раз он предупредил, что они на финишной прямой. Если он больше не появится – значит мертв. Попросил присмотреть за Нарциссой и Драко, если с ним что-то случиться.       И вот Люциус сегодня сидел рядом с ним. Живой. Они победили. Он может возвращаться.       Взгляд Сириуса упал на разбросанные по полу его номера выпуски Пророка. Списки погибших. Сердце снова сжалось от боли. Ремус, Нимфадора, Аластор… столько друзей и хороших людей погибло. Маленький Тедди остался сиротой, как когда-то Гарри. Большая статья на два разворота о том, что Люциус и Северус бесстрашные воины света. Информация об улучшении состояния здоровья героя магического мира Гарри Поттера. Награждение героев. Многих посмертно. История о смерти и чудесном исцелении Северуса Снейпа. В другой газете на первой полосе колдография последней дуэли Гарри и Волдеморта. Тот момент, когда Лорд на глазах превращался в пепел. Автор исторического снимка неизвестен. И, конечно же, в пачке газет был подсунутый Люциусом выпуск с колдографией четы Снейпов.       Сириус закрыл глаза, стараясь унять все чувства и эмоции, которые сейчас раздирали его изнутри. Магия вихрем окутала его и через мгновение успокоилась. Пора.       Перед тем как постучать в дверь своего собственного дома, Сириус несколько минут простоял напротив, рассматривая его величественный фасад. Сколько всего видели эти стены. Здесь выросло не одно поколение его рода. Они любили и ненавидели. Ошибались и пытались все исправить. Столько старых тайн хранится под его крышей. И сколько новых еще появится.       Сириус сделал глубокий вдох, быстро взбежал по лестнице и уверенно постучал в дверь.

***

      Проходя мимо библиотеки, Нарцисса заметила там Северуса. Он сидел на диване и увлеченно, что-то читал. Услышав шорох ткани, он оторвался от книги, и вопросительно посмотрел на хозяйку дома. Рыжий кот Живоглот даже ухом не повел, продолжая дремать рядом с хозяином. По просьбе Гермионы и с разрешения Люциуса Гвенни его забрала из Ракушки несколько дней назад. Гермиона немного переживала по поводу того, как ее полукингз воспримет Северуса в новом статусе, но все прошло очень даже неплохо. Живоглот проявил если не симпатию, то снисходительное принятие.       Подойдя к соседнему креслу, Нарцисса неуклюже села. После родов она еще не восстановила форму.       – Ария наконец заснула?       – Да. Твое зелье от колик творит чудеса. Теперь я могу ненадолго расслабиться и какое-то время подумать о чем-то, кроме причин ее плача. Все-таки все эти хлопоты так быстро забываются. Мне кажется, Драко был спокойнее.       Северус улыбнулся.       – Как ты?       – Благодаря Люциусу жить буду.       – Хотела тебя еще раз поблагодарить за спасение Драко, Северус.       Северус молча кивнул.       – Извини, что я тогда взяла с тебя обет. Возможно, я не должна была на тебя так давить и перегнула палку, но я не знала, к кому еще могла обратиться. Люциус был в тюрьме. Ради сына я была готова на все. Ты наш единственный друг… единственный, кому я доверяю… и я, как и все, не знала, что Гермиона жива. Извини, что усложнила тебе жизнь.       – Я понимаю, Нарцисса.       – Я рада, что все наконец закончилось, и Гермиона к тебе вернулась. Ты как никто другой заслуживаешь счастья, Северус.       – Я тоже рад, что чудом не сдох, и Гермиона осталась со мной.       – Ты сомневался?       – Всегда был шанс, что она не захочет. Она выходила замуж за ровесника, а вернувшись, получила побитого жизнью мужа.       Нарцисса улыбнулась.       – Северус, ты себя недооцениваешь. Гермиона любит тебя, будь тебе двадцать один или тридцать восемь. Потому что это все равно ТЫ.       Краешек его губ слегка приподнялся в подобии улыбки и Северус кивнул. В особо тяжелые дни его действительно иногда одолевали сомнения по этому поводу, но когда он на занятиях видел любимые карие глаза – страхи отступали.

***

      – Люциус, а как ты вообще относишься к тому, что Драко последнее время пропадает в доме на площади Гриммо?       Люциус улыбнулся.       – Никак. Я уже давно понял, куда ветер дует. Ты же видела, как они себя вели, особенно последние пару лет, и какие взгляды бросали друг на друга. После того, как Драко не выдал Поттера Беллатрикс, а тот спас его из Адского огня, это было уже вопросом времени, когда они сами поймут.       Гермиона задумалась. Это сейчас, имея опыт и анализируя события прошлого и поступки этих двух идиотов, было все понятно. Старая Гермиона тоже ничего бы не заметила, пока ее не ткнули носом. А что она могла тогда понимать? Где она, а где чувства. Да и некогда ей было. Она была занята спасением Гарри и Рона из всех передряг, куда они попадали. Гермиона понимающе улыбнулась Люциусу.       – Как же брачный контракт с Асторией Гринграсс?       – А что с ним? Бумага все стерпит. Сама знаешь, как неожиданно все может развернуться в любой момент.       – И не говори. Так поэтому вы с Нарциссой решились на еще одного ребенка?       Люциус рассмеялся и сделал глоток виски.       – Нет. Так получилось. Кстати, вы с Северусом когда планируете?       Гермиона лукаво посмотрела в серые глаза друга.       – Как получится, Люциус.       И они одновременно рассмеялись.       – Но крестный точно я?       Гермиона постаралась сделать самое серьезное выражение лица.       – Я не уверена. Есть вероятность, что это Гарри.       Увидев удивленно-обиженнее выражение лица Люциуса, Гермиона не выдержала и расхохоталась.       – Люциус, ты бы себя видел. Конечно, ты.       – Гермиона! Нельзя так шутить над старым другом!       На слове «старый» Люциус сделал ударение. Гермиона улыбнулась и легонько по-дружески ткнула его кулачком в плечо.       – Кстати, Люциус, мы с Северусом скоро съезжаем. Мы нашли подходящий дом.       – Ну вот, а я так рассчитывал сэкономить на няньках!       – У тебя еще есть Драко с Гарри.       Люциус с Гермионой снова рассмеялись.

***

      В дверь на площади Гриммо тихонько постучали.       – Кикимер, открой, пожалуйста, дверь, я занят.       Старый ворчун нехотя поплелся к двери, надеясь, что пока дойдет – гости передумают и уйдут.       – Взяли моду ходить по чужим домам. Сидели бы у себя. Убирай потом за ними.       Эльф еще что-то недовольно бубнил, но Гарри уже не слышал.       Открыв дверь, старый эльф увидел на пороге Драко. В одной руке сумка, в другой – переносная люлька с маленьким ребенком внутри.       – Только этого Кикимеру не хватало!       Эльф развернулся и, шаркая ногами, поплелся обратно.       – Гарри, как ты терпишь этого ворчуна? Ты где?       – Иди на кухню, я здесь.       Драко зашел и под удивленным взглядом Гарри поставил на стол сумку, в которой что-то позвякивало, и люльку.       – Сегодня я не один. Надеюсь, ты не против. Прошу знакомиться. Мисс Ария Малфой. Родители попросили с ней посидеть, а нам было скучно. Вот мы и пришли к дяде Гарри, да, Ария?       Драко расплылся в улыбке, глядя на сестру. Гарри тихо встал из-за стола и заглянул внутрь. Там лежала маленькая девочка в милом белом комбинезончике. Серо-голубые глазки внимательно следили за парящим над ней зайчиком. Она отвлеклась и выпустила пустышку. Заметив потерю, Ария заплакала, недовольно задергав ручками и ножками. Драко быстро вернул пропажу на место.       – Конечно, не против. Только я не особо умею обращаться с такими маленькими детьми.       – Да они в таком возрасте почти все время проводят во сне. Надо только вовремя кормить и менять подгузники. Кстати, судя по запаху, пора менять.       Ловко выудив из сумки новый подгузник и присыпку, Драко взял сестру на руки и пошел в сторону ванной. Гарри так и остался стоять на кухне, провожая гостей удивленным взглядом. Последнее время Драко часто его удивлял.       – Пошли, поможешь мне. Она не кусается. Пока что.       Кикимер из-за угла следил за хозяином и радовался, что этот орущий комок не поручили ему.       Первое время для магов на Диагон Аллее было в диковинку видеть, как герой магической Британии Гарри Поттер прогуливается в сопровождении Драко Малфоя с детской люлькой в руках, как бывшие заклятые враги оживленно о чем-то разговаривают и смеются, пока ребенок играет с игрушечным зайчиком. Но со временем все привыкли к странной парочке. Позже они брали с собой еще и Тедди, который увлеченно крутил головой во все стороны, рассматривая проходящих мимо людей. Его цвет волос постоянно менялся, чем вызывал заливистый смех Арии.

***

      – Северус, ты долго будешь игнорировать попытки Минервы встретиться с тобой? Бедная женщина уже выбилась из сил. Ты же знаешь, что замок ее практически не слушается. Как только ты покинул Хогвартс, директорский кабинет наглухо запечатался, и попасть туда никто не может.       Северус шумно захлопнул книгу и посмотрел на вошедшего в библиотеку Люциуса. В его руках была бутылка виски и два стакана. В одном из них уже находилась пара кубиков льда, которые при малейшем движении постукивали то друг об друга, то о стенки стакана.       – Люциус, на старости лет ты размяк, дружище. С каких пор у тебя такое трепетное отношение к старой кошке?       Люциус поставил все на столик и занял соседнее кресло.       – Нет. Просто если честно, мне уже надоело начинать каждое утро с сообщения о том, что она хочет с тобой встретиться. Не та это женщина, о которой я хочу слышать каждое утро. У меня скоро паранойя начнется от ее преследования.       – Я ей ничего не должен, Люциус.       – Так я и не об этом. Ты уже решил, чем хочешь заняться в жизни, кроме как не вылазить с Гермионой из спальни? Я все понимаю, вы наверстываете упущенное время, но все же?       Северус вложил во взгляд все, что он думает по этому поводу, но Люциус был одним из тех немногих людей, на кого фирменные снейповские взгляды не действовали. Он только склонил голову набок в ожидании ответа. Северус недовольно поджал губы, на несколько секунд отвел взгляд и снова посмотрел на друга.       – Люциус, мы давно друг друга знаем. Уверен, что благодаря именно твоим стараниям Грейга избрали Верховным магом. Чего ты хочешь от меня?       Люциус немного подался вперед, чтобы наполнить стаканы.       – Что касается Грейга, мой друг, то там моих стараний кот наплакал. Ты ведь знаешь, что если бы не история с твоей матерью, он бы давным-давно им стал. Лорд Принц был первым претендентом, а Дамблдор всего лишь вторым. Да и репутация у него была лучше, чем у Альбуса. Про магический потенциал и чистоту крови я вообще молчу. Но после того, как Эйлин сбежала из дома с твоим отцом, Грейг закрылся в своем Мэноре и, кроме эльфов, его никто не видел несколько десятилетий. Так что сейчас все встало на свои места. А что я хочу от тебя?       Люциус мягко улыбнулся, взял свой стакан и кивнул Северусу в сторону столика. Северус не спеша взял стакан и откинулся на спинку кресла.       – Хочу, чтобы ты вспомнил, что фактически все еще являешься директором Хогвартса, и без тебя там хаос. Несколько месяцев я тебя не трогал, тебе необходимо было прийти в себя после больницы, отдохнуть, вам с Гермионой нужно было время, но эту проблему нельзя больше откладывать.       – Люциус, где тебе подписать, чтобы больше им не являться?       – Да подожди ты подписывать. Ну а почему нет, Северус? У тебя талант управленца, и перед тобой открываются неограниченные возможности.       На лице Северуса появилась кривая улыбка.       – Ты забыл добавить, что при этом получишь ручного директора Хогвартса.       Люциус расхохотался, и прошло не меньше минуты, пока он не успокоился.       – Ручного? Северус, ты себе льстишь. Да ты руку откусишь по самый локоть, если что-то не по тебе.       Северус это никак не прокомментировал, только сделал глоток виски.       – Всем известно, что характер у тебя дрянь. И тебе нужен кто-то, на ком ты сможешь практически безнаказанно сгонять пар. А там у тебя будет широкий выбор: семь курсов тупоголовых студентов, министерские клерки, та же Минерва, например. Отрывайся не хочу.       Северус хмыкнул.       – Хочешь сказать, что для тебя в этом нет никакой выгоды?       – Почему нет? Есть. Во-первых, мне не надо тратить время на поиски и проверку нового директора. Во-вторых, мне потом не надо будет успокаивать Гермиону, когда ты начнешь срываться на ней. В-третьих, мне не придется самому терпеть твои срывы.       Северус задумался.       – Не знаю. Я никогда не думал о том, что когда-нибудь вернусь в Хогвартс. Думал, если выживу, займусь, наконец, наукой, как всегда хотел.       – Что тебе мешает совмещать?       Люциус, хитро щурясь, наблюдал за нечитаемым лицом Северуса. Приводя аргументы, Люциус не врал. На данном этапе директорство для Северуса идеальный вариант и Люциусу меньше мороки. По крайней мере до тех пор, пока титул лорда по наследству не перейдет к Северусу от Грейга. Тогда Северусу, как лорду, придется покинуть пост и занять место в Визенгамоте и магловском парламенте. Правда, об этом Люциус решил не упоминать и не будить зверя раньше времени. Все знали, что так будет и что так и должно быть, но Северус – это Северус. Будет беситься сам, мотать нервы родным и все равно в итоге смирится с неизбежным. Он никогда не лишит своих детей родовой магии. Так пусть это начнется позже, дай Мерлин, Грейгу здоровья.       – Ну, что скажешь на это заманчивое предложение?       Северус задумчиво сделал глоток напитка и перевел взгляд на еле сдерживающего улыбку Люциуса.       – Я подумаю.       – Подумай, конечно. Но, смею заметить, новый учебный год на носу. И да, Гермиона вроде как не против поработать в Хогвартсе. Ей понравилось преподавать Чары.       Люциус подмигнул другу, допил виски и поставил пустой стакан на столик.

Эпилог

      Жизнь Кингсли Бруствера тоже состояла из взлетов и падений. Конечно же, он не удивился тому, что в итоге проиграл выборы, и Министром магии стал Сириус Блэк. Расплата за мордобой Главы Отдела тайн. Пусть тогда Люциус не обмолвился и словом, но было понятно, что так просто он это не оставит. По взглядам, которые он бросал на Кингсли, было понятно, что это все его рук дело, но доказательств не было. Да и к новой кандидатуре было не подкопаться. Невинно осужденный, шпион Дамблдора, член Ордена Феникса, погибший в битве с Пожирателями и чудом оказавшийся жив. Святее был только Гарри Поттер, убивший Волдеморта. Пусть Кингсли за эти месяцы и привык к мягкому министерскому креслу, но все же был рад, что его нигде не закопали, как предупреждал Джонстон, который так и остался «на виду» вместо своего начальника. Более того, Кингсли оставили при Министерстве в качестве посредника между магловским и магическим правительствами.       Послевоенная жизнь входила в привычную колею, и людей снова стало затягивать в бытовую рутину. Пусть многие Пожиратели еще были на свободе, но процесс их поимки мог растянуться не на один год и даже десятилетие, а жизнь продолжалась здесь и сейчас.