Какую ещё предстоит принести жертву?
***
Уолш знал, что именно должен сделать, но провернуть затеянное незаметно было не так уж и просто. Он не питал иллюзий относительно приватности звонков и переписки, да и попросить телефон у прохожих, находясь под наблюдением телохранителей, тоже не мог. Связаться с Грэмом в открытую перед Астором… Что ж, это было бы честно, но Флеминг не заслуживал честности. Да, сразу по возвращении в Лондон тот поехал на встречу с Хоггартом, и Тайлер лично присутствовал при подписании нового соглашения, по условиям которого Хоггарт получал всё и не должен был взамен ничего, за исключением неразглашения этих самых условий. На развитие «Гасбоурна» Астор выторговал пять лет – гораздо больше, чем обещал в Аргентине, но Эндрю легко согласился, поэтому Тайлер не стал настаивать. Ему, если уж совсем начистоту с собой, было безразлично, станет «Гасбоурн» великим или нет; куда сильнее беспокоила ложь Астора и тот факт, что Флеминг вообще решился на подобную подлость. Насколько он прогадал, доверившись ему однажды? Не выяснив наверняка, Тайлер не смог бы спокойно спать. И хотя к заключениям Грэма стоило относиться с ещё большим скептицизмом, чем к обещаниям Флеминга, он всё-таки решил выслушать Грейса: не от скуки же тот посылал к нему Оскара, причём дважды. Вот только связаться с Грэмом не удавалось даже с учётом того, что Зерк приболел сразу после возвращения из Аргентины и не мозолил глаза четвёртый день кряду. Его задачи временно переложили на Фреда. Естественно, тот был несказанно рад, да настолько, что к обретённым обязанностям отнёсся с ужасающей ответственностью. Тайлер невольно заскучал по персональному бандиту: Зерк, в отличие от Фреда, давал ему поблажки и держался непринуждённо. И вот теперь, когда поблажка была нужна как воздух, Зерк решил поваляться с температурой – ну кто так делает? Тайлер ждал его возвращения, попутно придумывая способ встретиться или хотя бы связаться с Грэмом, как вдруг решение появилось само собой. Тайлер понял, что поедет в Шеффилд, как только услышал всхлипы Мэриан. Она позвонила поздно вечером, что было ей несвойственно, и поделилась горем: картина Эпплтона, ранее обнаруженная Астором в Пьемонте, не имела к Эпплтону никакого отношения. Но выполнено полотно было до того искусно, что Мэриан потеряла голову от обрушившегося на неё восхищения и заподозрила неладное лишь после того, как восторг схлынул. В результате тщательной проверки выяснилось, что в руки к ней попал вовсе не оригинал. Таким был их мир: полным взлётов и разочарований. Мэриан предстояло дать интервью и разоблачить саму себя, ведь именно она презентовала картину как подлинную. Тайлер приехал бы поддержать её и без тайного умысла, но поездка в целом и родительский дом в частности открывали ему уникальные возможности. Во-первых, он мог позвонить Грэму с телефона Кларенса или Мэриан. Во-вторых, Грэм, если уж ему так хотелось пересечься, мог прикинуться гостем, коллегой или другом родителей. Так или иначе, Фред не смог бы связать визит неизвестного ему человека и МИ5, а если бы и смог, без доказательств его догадку сочли бы домыслом. Так что Тайлер со спокойной душой предупредил Астора об отъезде в Шеффилд, согласился со всеми требованиями по обеспечению безопасности и на следующий день был на месте. Отдельным счастьем было вновь заполучить любимый «форд». С Мэриан он встретился в галерее. В отличие от Тайлера, невольно вздрогнувшего от мысли вновь войти в здание, у которого его оглушили и увезли в неизвестном направлении, Мэриан держалась сносно. Ранее, поддавшись эмоциям, она сняла с выставки всю коллекцию портретов авторства Хэви Эпплтона, однако к приезду Тайлера взяла себя в руки и принялась возвращать подлинники на прежние места. — Три экспертизы! — негодовала она. — Этот подонок, кем бы он ни был, пусть горит в той печи, в которой её высушил. Вместе со своими лаками и тушью, господи, ты видел? Он даже пыль в кракелюрах умудрился подделать! — Получилось похоже, — Тайлер прекрасно знал, что умение утешать не числилось в перечне его сильных сторон. — Не было бы похоже – ты бы заметила. — То-то и самое обидное: как может существовать человек, разбирающийся в творчестве Эпплтона лучше меня! Какой позор, просто не описать. Зря на себя положилась, надо было сразу запросить независимый анализ. Тайлер поглядел в угол, где стоял злополучный портрет. В отличие от Мэриан, он не был специалистом по творчеству Эпплтона, поэтому и подавно не отличил бы подделку от оригинала. Тем более опись подлинника не сохранилась: считалось, что Хэви Эпплтон уничтожил его в приступе белой горячки незадолго до попадания в психиатрическую лечебницу. Испортил бы и другие, если бы родственники не забили тревогу. И вроде всё очевидно, сожжённая картина не могла оказаться в Пьемонте, но прямых доказательств её уничтожения также не существовало, поэтому Мэриан полжизни верила в то, что полотно могло уцелеть, затеряться, оказаться подаренным кому-то, кто понятия не имел о его ценности. И когда Астор отправил ей фото… В общем, Мэриан не в чем было себя винить. Да и Флеминг просто увидел похожего на себя человека в художественной раме. Взлёты и разочарования. Взлёты и разочарования. — Можно твой телефон? — спросил Тайлер у Мэриан, когда они вернулись домой после интервью с представителем художественного журнала. — Мой разрядился. Насчёт Фреда можно было не переживать: выделенная ему комната находилась вдали от хозяйских. Уединившись в ванной и на всякий случай включив душ, дабы создать дополнительные помехи, он набрал нужные цифры, но в последний момент здраво оценил критичность ситуации и стёр их подчистую. Вспомнил: Грэм проклинал подчинённых всякий раз, когда те использовали номер для экстренных ситуаций не по назначению. А по такой ерунде, как у Тайлера, можно было и просто в «Ротланд» позвонить – там всегда оставался дежурный. Пожалуй, ему повезло: трубку снял Логан. Любому другому пришлось бы сперва объяснять, кто он и какого «мистера Джи» желает услышать, но Логан узнал по голосу. Даже дважды повезло: Грэм не успел уехать. — Ну привет, гражданский, — Тайлер ощутил, как глухо ударило, притормозило и снова забилось непослушное сердце. Он ожидал, что Грейс сразу перейдёт на крик, как это случалось обычно, но тот говорил так спокойно, что его голос сливался с шумом воды. — Что, не сложилось? — Всё хорошо, — зачем он соврал? — Охотно верю. Человеку, тайком звонящему из ванной, невозможно не верить. Тайлер вздохнул: меньше всего он хотел принимать завёрнутые в сарказм упрёки. — Ты хотел объяснить. — Я хочу, — подчеркнул Грэм. — Но будешь ли ты слушать и слышать? — Для начала готов выслушать. Но время поджимает, как ты успел заметить. — Завтра в три устроит? — Вполне, но я в Шефф… — В Шеффилде, да, можешь выйти на балкон и помахать уличной камере – мы за тобой, придурочным, наблюдаем. О надзирателе своём не беспокойся, лучше родителей предупреди, завтра в три все должны быть дома: скажи по секрету, что им поступит выгодное предложение, с остальным мы разберёмся. И ещё, — Грэм замолчал, а Уолш прямо-таки воочию увидел, как он морщится. — Четыре месяца, ты рехнулся?! Тайлер опёрся на край раковины и обменялся с отражением отрешённым взглядом. Тот он, что наблюдал за происходящим с зеркальной глади, считал ушедшие месяцы прекрасными; если и не все четыре, то большую часть однозначно. Рехнулся ли он, раз решил поставить всё хорошее на кон? Наверное, да. — Не смей меня подставлять, — меньше всего он хотел потерять всё по глупости. — Если подставишь… — Да ты представить не можешь, какую чушь мелешь! Подставить! Ты сам подставляешься – вот что я скажу тебе, – всегда подставлялся и продолжаешь это делать. И я не собираюсь просить одуматься, включить мозг или что у тебя вместо него осталось. Но четыре – четыре! – месяца строить из себя невесть что, отмахиваться от попыток с тобой связаться, это как вообще, нормально? Тайлер усилием воли заставил себя успокоиться. Он отвык от Грэма, как отвыкают от снега за жаркое лето, и с трудом сдерживал желание высказаться, но некогда заглушённая обида так и рвалась наружу: «Почему, почему ты мне не помог, когда был так нужен?» — этого ли – «сам подставляешься» – он заслужил за много лет? — Давай о деле, — не узнал свой сдавленный голос он, — как ты собираешься попасть в дом? Грэм многозначительно промолчал, а затем вздохнул: — Есть у меня одна идея. Как выяснилось позже, у Грэма была вовсе не идея, а вполне конкретный план, и он претворил бы его в жизнь при любом раскладе. Итак, Грэм собирался воспользоваться ситуацией и предложить Мэриан участие в написании научно-популярной статьи для сборника, охватывающего наиболее громкие случаи фальсификации картин. Сперва Тайлер возразил: дёргать её ради разговора с наставником было, как минимум, подло – как он вообще узнал о картине настолько быстро? – но Грэм заверил, что сборник действительно выйдет и он уже нашёл автора-составителя. Именно с ним Грэм собирался прийти на следующий день, и, пока тот будет общаться с Мэриан, переговорить с Тайлером с глазу на глаз. И хотя Тайлер пообещал заранее подготовить Мэриан к предстоящей встрече и даже придумал более-менее складную причину, по которой ей следует делать вид, что инициатором участия в проекте была именно она, оставалось одно «но»: Фред мог отказаться держаться в стороне. Так и случилось. Когда в дверь позвонили, телохранитель не позволил открыть её ни Тайлеру, ни Кларенсу. Пока тот обыскивал обоих гостей – Грэма и пришедшего с ним автора, представившегося как Кеннет Беккер, – Тайлер ужасно нервничал и не мог понять причину. Грэм был профессионалом и не позволил бы уличить себя в обмане, неужели из колеи выбивала сама встреча с ним? Славно, что Зерка не было рядом, тот бы заметил и непременно поинтересовался, чем вызвано волнение, но Фред оказался не столь внимательным. Родители расположились на диване, Фред занял место у двери, а Тайлер выбрал кресло, стоящее на максимальном отдалении от присутствующих. Кеннет принялся расхваливать проект, и тогда Уолш украдкой взглянул на Грэма, пытаясь понять, как им говорить при таких условиях. Тот как раз заканчивал настраивать презентацию на трёх планшетах: один предназначался Мэриан, второй Кларенсу, третий ему. Рядом с креслом Грэм не задержался и даже в глаза не посмотрел, будто и в самом деле явился исключительно как технический специалист, за которого себя выдал. Тайлер ощупал планшет, поглядел на первый слайд, пролистал до пятого – презентация была самой обыкновенной – и ненароком подумал, что придётся слушать Беккера до конца. Как Грэм собирался остаться наедине? Может, надеялся, что он сам придумает способ? Около пятнадцати минут Уолш размышлял о своём, пропуская рассказ о книге мимо ушей. Ничего толкового на ум не шло, и он по инерции переключал слайды, не всматриваясь. Но вдруг одна иллюстрация «ожила»: на слайде оказалось видео, и Тайлер мигом узнал место, откуда велась запись. Подземная парковка «Кристалла». Камера была направлена на бордовую машину, к которой шли трое: неизвестный ему человек, Генри Картер и… Кэтрин? Кэтрин Браун? Это точно была она! Живая, счастливая. Её тонкая фигура – Кэтрин всегда была такой худой? – остановилась у автомобиля, и неизвестный человек сел за руль, а Генри открыл заднюю дверь и опустил на сиденья дорожную сумку. Кэтрин не спешила, она говорила по телефону и смотрела на Картера до тех пор, пока звонок не был завершён, а после бросилась обнимать его; возможно, Тайлеру показалось, но тот улыбался до тех пор, пока не махнул рукой вслед уезжающему автомобилю. Видео остановилось. Тайлер провёл по экрану пальцем, чтобы переключиться на следующее и увидеть, как бордовую машину сносит вылетевший со встречной полосы грузовик. Последний слайд – заключение о смерти, несчастный случай. Фото с место происшествия. Позавчерашняя дата. Тайлер несмело поднял глаза на Грэма и наткнулся на холодный, припечатывающий к креслу взгляд. Не нужно было говорить, чтобы понять: Грэм Грейс не верил в случайность; в то, что водитель грузовика потерял управление. Словно в подтверждение, Грэм беззвучно усмехнулся и отвернулся, но, имей тот возможность, наверняка упрекнул бы: «Их смерти на твоей совести, доволен?» — именно так он говорил в мае. Кеннет Беккер продолжал делиться виденьем будущего сборника, Мэриан втянулась в беседу и обсыпала его вопросами, Фред с Кларенсом скучающе наблюдали за происходящим, а Тайлер пересматривал видеофрагменты из раза в раз. Он помнил: весной Грэм подозревал Астора, но улыбалась бы Кэтрин так неподдельно, если бы тот желал ей смерти? Обнимала бы Генри, приближённого Флеминга, если бы их можно было в чём-то обвинить? Тайлер снова посмотрел на сидящего за столом Грэма: «О чём ты думаешь?» — жаль, нельзя было спросить его. Презентация подходила к концу, и Грейс поднялся, но в последний момент, задвигая за собой стул, опустил руку к сиденью, и Тайлер уловил это движение. Ему показалось или… Грэм оставил телефон? Пока родители провожали гостей, он обогнул стол и убедился: на сиденье действительно лежало простенькое раскладное устройство. Этого было достаточно, чтобы звонить и писать смс, и, к счастью, никто не заметил, как телефон оказался у него в кармане. Тайлер планировал воспользоваться им тем же вечером. Так же, из ванной, когда после ужина Фред уйдёт к себе, а Кларенс с Мэриан останутся обсуждать прошедший день в гостиной. — Что это было? — сходу выпалил он, когда Грейс взял трубку. — Не знаю, ты мне скажи. — О чём я должен тебе говорить?! — несмотря на возмущённый тон, Тайлер догадывался, что Грэм хочет услышать. Конечно. Исчезновение Кэтрин всё же было связано с Астором, и если раньше Уолш списывал догадки куратора на паранойю, то теперь существовало видеодоказательство, а как его отрицать? И всё же он вступился за Флеминга: — Даже если ты был прав и Астор причастен, ты не можешь обвинять его только из-за того, что Генри проводил Кэтрин перед отъездом! — Не могу, — с подозрительной лёгкостью согласился Грэм. — Но теперь я знаю, где она находилась последний год, а это уже интересно, не догадываешься? В «Кристалле». И твой Астор знал об этом, и Генри этот знал, а напомни, что они говорили тебе, когда ты спрашивал о Браун? — Что она уехала… — То-то же. Тайлер сжал свободную руку в кулак и прорычал сквозь зубы: — Это всё равно ничего не объясняет! Кому она звонила? Ты узнал? — Конечно. Чем я, по-твоему, занимаюсь? Кэтрин звонила сестре. Спецслужбы уже поговорили с ней – Джуди, если не ошибаюсь, – так вот, Джуди сказала, что Кэтрин собиралась ехать домой, но отказывалась отвечать на банальные вопросы, а именно: что случилось, где пропадала. На всё одно: «Я так скучала, я скоро буду дома», — она говорила только это, по кругу, не похоже на поведение счастливого человека, скорее на эйфорию жертвы. — Ты не слышал, — не сдавался Тайлер, — и не можешь знать, как и о чём она говорила. С чего ты взял, что весь год Кэтрин была в «Кристалле»? — Камеры. Она не заходила в здание, но каким-то образом спустилась с тридцать четвёртого этажа. — Что ж ты не посмотрел записи раньше! Тайлер услышал тяжёлый вздох. Должно быть, Грэм считал его идиотом, которому приходится всё разжёвывать, и это злило ещё больше. Честно, он на Астора так не злился, как на Грэма, хоть и понимал, что Грэм его злости не заслужил. По крайней мере сейчас. Если не брать в расчёт его предательство. — Записи хранятся сорок дней. Кэтрин исчезла двадцатого октября. Помнишь, когда сообщил мне? В декабре. Я первым же делом отсмотрел записи, но следов Браун уже не было, зато они есть сейчас. Ты в курсе, что находится на тридцать четвёртом этаже? По нашим данным, там строится ресторан. Строился. Ты что-нибудь слышал об этом? — Не знаю. Не помню. Нет. — Поинтересуйся. — У кого, у Астора? Ты спятил? Если Кэтрин и в самом деле была там, он же поймёт, что я каким-то образом это выяснил! Грэм ненадолго замолчал. — Кэтрин, вероятно, похитили и убили, а тебя только это волнует? Что подумает Флеминг? — Когда подобное случилось со мной, тебе было плевать, — не сдержался Уолш. — Ты пытался помочь ей, Ханту, кому угодно, но не мне! Почему я должен рисковать всем хорошим, что у меня есть, лишь бы облегчить тебе работу? На том конце усмехнулись: — Ты по-прежнему звонишь из ванной, значит причин предостаточно. — Не переводи тему, ты всё ещё не ответил на мой вопрос! Почему, Грэм? Скажи, почему. Ты был занят, что-то случилось, не получилось найти – почему? Грэм взял паузу, а потом дал жёсткий и честный ответ: — Потому что так было правильно. Тайлер хотел захлопнуть телефон. Забыть услышанное, бросить устройство в воду, но, вопреки всему, сжал крепче. — Ты знал, что меня убьют, — отчеканил он. — Знал. — И не пытался помочь. — Нет. — Оскар сказал, что пытался. — Он соврал. — И ты всё равно считаешь, что это было правильно. — Да. Я так считаю. А ты хочешь услышать оправдания, но их не будет. Единственное, что я могу сделать, так это объяснить тебе ситуацию, но и тогда останется важным лишь то, что выбор, который я сделал, не был в твою пользу, и если б я сожалел о каждом таком выборе, то давно бы сошёл с ума. Как видишь, мой разум до сих пор в порядке. — Ты ужасен, — Тайлер прислонился спиной к стене и медленно опустился на пол. Не осталось ни злости, ни прочих эмоций. Даже разочарования. — По уму… ты должен был соврать. Нет. Лучше бы ты соврал. — Зачем? Не в моих правилах заманивать тебя обратно обманом. Обратно… Тайлер не хотел думать о возвращении в ряды МИ5. Если б была возможность не думать ни о чём, он бы воспользовался ей без колебаний. Но он не мог. И если сомнения всё равно отпали – Грэм реально предал его и считал поступок правильным, – то нет смысла оберегать себя от остальной правды, какой бы она ни была. — Всё глобальнее и серьёзнее, да? Раз начал, объясняй. — То, что ты услышишь… — Мне не понравится, — договорил за него Тайлер. — Что ж, — Грэм какое-то время подбирал слова, — начнём с того, что твоё похищение было тщательно спланировано. Есть идеи, кто за этим стоял? — Да я и так знаю. Мне хотели отомстить за Флембэри. — Причём здесь Флембэри? Ты зачем на выставку ехал? — Поговорить с приятелем Фитч-Хаттона, но разве это важно? Те ублюдки знали при Эшли и про «Магнифику» – они мстили за Флембэри Вольфа, вот и всё. — Любопытно. Что ещё ты помнишь? — прозвучал короткий сигнал: Грейс включил запись. — Ещё раз, с самого начала. Мне нужно знать твою версию, прежде чем разъяснить свою. Нехотя – вспоминать события тех двух недель не хотелось от слова «совсем» – Тайлер поведал обо всём, начиная от приезда в Шеффилд и заканчивая днём освобождения. Всё, что мог вытащить из памяти: та уже не была так остра, как в первый месяц, и некоторые эпизоды воспроизводились с трудом. Под конец рассказа у него слабо подрагивали руки. — Ты должен был сразу же позвонить, — стоило замолчать, рявкнул Грейс. Потом выдохнул, успокоился, заговорил тише и серьёзнее. — Ладно, слушай, дважды повторять не буду. Я понял, что всё пошло не по плану, когда в том районе, где ты находился, разбили камеры. Это произошло так быстро, я бы даже сказал дерзко, что было очевидно: мы не успеем тебе помочь. Как и ожидалось, полиция приехала слишком поздно, и у нас не было зацепок, кроме очевидного: Фитч-Хаттон обвёл нас вокруг пальца. Видишь ли, до того взрыва, который он устроил, я считал его сильной, но единичной фигурой. По сути, достаточно было ликвидировать Фитч-Хаттона, чтобы зависящие от него «фармацевты» распались окончательно. Так я считал. И ошибался. Фитч-Хаттон – не человек. Точнее, не один человек, за этим именем скрывается полноценная группировка, причём хорошо информированная, и если после взрыва я только догадывался, то после твоего исчезновения убедился: мы не знаем, с кем ведём борьбу. Скорее всего, тот человек, которого мы всегда считали Фитч-Хаттоном, не более, чем подставное лицо, и если убрать его, появится другое, а потом третье, четвёртое, они будут сменять друг друга до тех пор, пока не докопаемся до личности организатора. А докопаться необходимо: этот человек – или эти люди – знает о существовании спецподразделения, знает про тебя, и неизвестно, что ещё для него не секрет. Он погубил «Си». Обставил нас в Шеффилде. Теперь выясняется, что он был в курсе произошедшего на «Магнифике». Я проанализировал информацию, которой мы владеем, и обнаружил закономерность: он будто знает, как мы работаем, и успешно пользуется. За то время, что ты отсутствовал, он убил ещё двоих: позволил себя выследить и воспользовался ситуацией точно так же, как сделал с «Си». У него есть почерк и, если я прав, он «чистил» наши ряды и раньше, но никогда не брал заложников, убивал на месте. Сначала я не понимал, почему на этот раз он поступил иначе, потом вник: на твои поиски и освобождение мы бы бросили много сил и стали бы лёгкими мишенями. Даже если бы мы тебя вытащили и избежали бы участи «Си», он получил бы информацию: кто зашевелился, откуда ехал, а главное, он бы понял, что вариант рабочий, и повторял бы схему с похищением; подловил одного – уничтожил десять. Он ждал, что мы за тобой придём. И я обязан был дать понять: не сработает. Показать, что нам всё равно. Да, ценой твоей жизни. Одного не понимаю… — Почему я жив? — догадался Тайлер. Он сидел на полу, зажав телефон между ухом и придвинутым к груди коленом, и смотрел на крупицы стирального порошка, рассыпанные по тёмному кафелю. Почему-то ему казалось, что разговор идёт о ком-то другом, не о нём. Что всё это происходит не с ним. Что стоит моргнуть, и он окажется дома, в Найтсбридже, и сегодняшний день растает. Не мог же Грэм заявлять на полном серьёзе: — Ты должен был умереть. Нет, это смешно, Грэм бы так не сказал: — Умереть, либо получить инвалидность, соизмеримую с показательной казнью. Тайлер моргнул. Он всё ещё сидел на полу, вода лилась и разбивалась о дно ванной, и сам он будто опускался всё ниже и ниже, захлёбываясь в толще слов, которыми его топил Грэм. — Как это понимать? — спрашивал тот. — Фитч-Хаттон собирался прощупать наши слабости, а вместо этого продемонстрировал собственные. Ты ходишь и дышишь, и я не могу поверить в это. Понял бы, если б тебя отправили мне в коробке, разрезанного по частям. — Они собирались меня убить, — отрешённо отреагировал Уолш, осознав, что Грэм ждёт реакции слишком долго. — Просто не успели, от второго без колебаний избавились. — Второго? — Кого-то из наших, откуда мне знать, я его не видел. Голос слышал – он перед смертью успел назвать моё имя, и мне показалось, я мог быть знаком с ним. Значит, из наших. — Исключено. Ты единственный, кто пропадал без вести. Разве что информаторы… впрочем, нет, все они продолжают выходить на связь. Я проверю. — Проверяй, — Тайлер пожал плечом, и телефон соскользнул с него, упал на пол. Пару секунд он невидяще смотрел на него, прежде чем поднять. — Ты слушаешь? — продолжал какую-то свою мысль Грэм. — Да, — Уолш не слушал. — Придумай, как это сделать; я тоже поразмыслю, будем держать связь, — о чём тот говорил? — И про ресторан выясни, момент удачный: на завтра запланирован обыск. Ровно в семь вечера. Окажись в «Кристалле» под любым предлогом – ты станешь свидетелем, задашь закономерный вопрос. Он не догадается. — Знаешь, мне пора. — Тайлер! — грубый оклик заставил вздрогнуть. — Прекрати жалеть себя! Грэм ещё долго говорил – кричал – о том, что он знал, на что шёл, когда связывал жизнь с МИ5. И когда звонил накануне, обращаясь за правдой, не мог не подозревать, что она – правда – вряд ли окажется приятной. — Мне нужно подумать. — В дороге подумаешь. Что тебе нужно, так это выехать в ближайший час. — Ты говорил… — Тайлер осёкся. — Оскар говорил, что у тебя появились зацепки. Это было до аварии. Что ты выяснил? Вопрос был простым и спонтанным, но именно после него Грейс затих и, казалось, задумался. — Давай договоримся, — наконец вздохнул он, — когда мы всё выясним, я расскажу тебе. А сейчас – извини. — И что это значит? В дверь вдруг громко, требовательно постучали, и Тайлер машинально захлопнул, а затем забросил телефон под ванну. — Всё в порядке?.. Это была Мэриан. Всего лишь забеспокоившаяся Мэриан. Тайлер поднялся, выключил душ и кое-как сложил буквы в короткое и осмысленное «да». Он ещё долго колебался, не смыкал глаз до рассвета, не узнавал себя. Складывал и раскладывал телефон, несколько раз порывался набрать Грэма или Астора. Но кого из них? Он должен был, но не мог принять определённую сторону. Ближе к утру Уолш твёрдо решил не покидать Шеффилд, пока всё не выяснится. Не участвовать в плане Грэма, но и не мешать ему; ждать новостей на расстоянии. Так было спокойнее. Проще. И он бы остался в доме родителей. Правда, остался бы. Но Астор позвонил ему сам. — Как ты? — его голос звучал напряжённо, и Тайлер непроизвольно сверился со временем. До назначенного на семь вечера обыска оставалось больше четырёх часов, а до тех пор будни «Кристалла» и самого Астора должны были протекать привычным образом. — Возвращаться не планируешь? — Думал об этом. Но Мэриан всё ещё под впечатлением, так что… — Да, конечно, я и не думал торопить. Просто… поговорить. — О чём? — Тайлеру не нравилась его растерянная интонация. — Не знаю, с чего начать, если честно. Ты считаешь меня плохим человеком? От его прямоты растерялся уже сам Уолш. — Нет. Не совсем. Я думаю, в твоём случае не всё потеряно, — уклончиво отозвался он, останавливая взгляд на припаркованной под окнами машине. — Почему ты решил спросить об этом? Точнее, почему именно сейчас? Астор вздохнул. — Утром говорил с Хоггартом. Ты знаешь, в последние дни мы только и делаем, что ведём беседы о «Гасбоурне» и моём… не вполне красивом жесте. Врать не буду, разговоры с ним меня мало заботят, другое дело с тобой. Наш условный нейтралитет, — Флеминг сдавленно усмехнулся, — отвратительное слово, но я не придумал, как назвать иначе. Мне он не нравится. Я могу делать вид, что не замечаю натянутости, но мне бы хотелось спокойно сесть и поговорить с тобой обо всём. Откровенно, без утайки. Понимаешь? — Хорошо, — не нашёл причин для отказа Тайлер, — если ты больше ничего не скрываешь, проблем не вижу. — Это как раз… Второе, о чём я хотел сказать. — Я тебя слушаю, — Тайлер качнул головой в направлении двери, привлекая внимание Фреда. Чувствовал: ещё немного, и отсиживаться в Шеффилде ему не позволят обстоятельства. Подумав, добавил: — Подожди минутку. И передал Фреду ключи со словами «что бы я ни сказал, ты довезёшь меня до Найтсбриджа». — Лучше в Сити, — вставил услышавший распоряжение Астор, и Тайлер передал телохранителю его пожелание. — И раз решил ехать, сперва сядь в машину. Пожалуйста. — Всё настолько плохо? Плохо – не то слово, Тайлер еле сдерживался, чтобы не заявить: если дело касается Кэтрин, он в курсе! На прощание с родителями не было времени, спустя полминуты он влетел в салон и вжался в спинку сиденья, лишь бы не передумать. Астор как раз объяснял: — Есть ещё кое-что, в чём я был не совсем честен. Но это не мой секрет, поэтому… — Говори уже! — Кэтрин, — ну конечно! В этот момент Фред завёл мотор и заблокировал двери. — Она не увольнялась и не уезжала в Орландо. Я всё это время укрывал её у себя.